Глава 15
— Куда едем? — проворчал Эмбери, обращаясь с этим вопросом к спине Кендейла.
Виконт не ответил, но его молчание было весьма красноречивым.
— Скоро все выяснится, — сказал Дариус, взглянув на Эмбери. — Во всяком случае, надеюсь.
— К чему напускать на себя такую таинственность? — не унимался Эмбери. — Почему Кендейл так себя ведет? Это ужасно раздражает. Я не солдат под его командованием, и мне плевать на его загадочные замечания.
Тут Кендейл, ехавший впереди, развернул свою лошадь и, взглянув на Эмбери, проговорил:
— Нет никакой таинственности. А разговаривать пока что не о чем.
Еще больше помрачнев, Эмбери заявил:
— Я требую, чтобы ты сказал, куда мы направляемся и зачем.
Дариус с упреком взглянул на Кендейла. Упрямство и прямолинейность виконта, возможно, делали его хорошим офицером, но по временам — несносным приятелем.
— Кендейл надеется сегодня кое-кого встретить в парке, — сказал граф, покосившись на Эмбери.
— А может, я помешаю его романтическому рандеву? — съязвил Эмбери. — Впрочем, я готов и на это, не возражаю. Но только скажите, черт возьми, куда мы направляемся.
Кендейл снова развернул свою лошадь, но теперь поехал совсем рядом с Эмбери — очевидно, решил откровенно поговорить с ним. Дариус тут же стал прислушиваться; ему тоже хотелось услышать от приятеля кое-какие объяснения.
— Я изучаю слухи, — говорил виконт, — и мне кажется, кое-что из этих слухов вызывает тревогу. Слышал ли кто-нибудь из вас о женщине по имени Мариэль Лайон?
— Я слышал, — ответил Дариус. — Это француженка, бежавшая в Англию от террора, племянница графа де Болье.
— А что это за слухи? — спросил Эмбери, теперь наконец-то заинтересовавшийся.
— Некоторые утверждают, что она — совсем не та, за кого себя выдает, — заметил Дариус. — Но едва ли это новость для тебя, Кендейл. И едва ли слухи всегда бывают правдивыми. Дело в том, что не раз предпринимались попытки сорвать с нее маску, но все они ничего не дали. А это означает, что никакой маски нет, так что срывать с нее нечего.
— Но меня заинтересовало то, что эти слухи исходят от других эмигрантов, таких же, как она, — ответил Кендейл. — Поэтому иногда я слежу за ней.
— Не очень-то благородно, — пробурчал Эмбери. — Мне бы не хотелось думать, что за мной шпионят из-за каких-то слухов.
— Я делаю это не из праздного любопытства и не играю в шпионские игры, как некоторые, Эмбери. Как ты, например. Если женщина живет в Англии в качестве беженки и утверждает, что она является племянницей графа, хотя на самом деле она совсем не та, за кого себя выдает, то это слишком подозрительно, согласись. И если вдруг пройдет слух, что ты, Эмбери, на самом деле вовсе не Эмбери, то и за тобой будет установлена слежка, обещаю.
— Слава Богу, что в Англии есть ты, Кендейл. Уверен, наши министры каждое утро поминают тебя в своих молитвах, — съязвил Эмбери. — Неужели один из них поручил тебе эту миссию? Или ты сам взял на себя такую ответственность?
— Между прочим, и в правительстве есть люди, с недоумением взирающие на эту женщину, — заметил граф. — Так что не только у Кендейла она вызывает подозрение. Не исключено, что не только он за ней наблюдает.
— Никого другого я не замечал, — возразил Кендейл. — И я точно знаю: никто, кроме меня, за ней не следил, когда недавно она явилась утром на рандеву в парк. Там она встретилась с дочерью того человека, который при подозрительных обстоятельствах упал в Кенте с утеса во время прогулки.
Дариус в изумлении уставился на Кендейла. Он понял, что его приятель в последние несколько дней кое-чего все же добился.
— Так ты решил арестовать женщину за то, что она посмела разговаривать в парке с другой женщиной? — в очередной раз съязвил Эмбери.
Виконт же с невозмутимым видом ответил:
— Нет, для этого мы знаем недостаточно. А взял я вас с собой для того, чтобы вы знали, где живет эта «другая женщина», и в случае необходимости могли мне помочь. Мы должны внимательно изучить и улицу, и ее окрестности. Между прочим, я недавно использовал и кое-кого из моих слуг, чтобы помогли мне. Ведь одному мне не справиться со всеми подозрительными особами.
— Ты вовлек и слуг? — спросил Дариус. — Ты что, рехнулся? Удовлетворять свое любопытство — это одно, а создать целую сеть наблюдателей — совсем другое дело.
— Конечно, он рехнулся, — сказал Эмбери. — Ты ведь не можешь быть уверен в скромности слуг, Кендейл. Слухи о твоих подвигах дойдут до Питта. Можешь себе представить, какое приятное свидание с премьер-министром тебя ждет не позднее чем через неделю?
— Я доверяю своим слугам. Они вполне надежны — в отличие от твоих. У меня в доме строжайшая дисциплина. И если кто-нибудь из вас может найти среди своих слуг хоть одного надежного, то можете задействовать его, потому что без слуг нам всем просто невозможно справиться…
Не обращая внимания на упреки приятелей, виконт направил своего коня дальше, и Дариус с Эмбери последовали за ним.
Граф ужасно злился на Кендейла. Этот человек вел себя так, словно только он мог спасти королевство. А это его расследование… Оно могло иметь крайне неприятные последствия.
Было ясно, что кто-нибудь в конце концов принялся бы размышлять о несчастном случае с Морисом Фэрборном и о том, почему тот гулял ночью по утесам. Но Дариус никак не мог предположить, что этим делом начнет заниматься кто-то из его друзей.
— Кендейл доведет меня до того, что я напьюсь, — тихо проворчал Эмбери. — Ему пришлось продать офицерский чин, поэтому он теперь бесится, всех во всем подозревает. И если мы вовремя не остановим его, то скоро он заставит своих слуг шпионить за нами.
— Думаю, он находит оправдание своим действиям, а также предлог для того, чтобы уклоняться от обязанностей, налагаемых на него титулом. И потому виконт убедил себя в том, что занимается делами более серьезными.
Эмбери кивнул и тут же заявил:
— Если мы найдем для него женщину, он перестанет так печься о своем долге перед обществом. Мы должны об этом позаботиться как можно скорее.
Тут Кендейл поднял руку, подавая знак остановиться в конце Комптон-стрит. Затем, обернувшись к своим спутникам, сказал:
— Четвертая дверь от следующего перекрестка. Сейчас эта женщина живет здесь одна, только со слугами. Когда она вернется в Лондон, вы сможете оказать мне помощь, если организуете наблюдение за ней и узнаете, не встретится ли она снова с этой особой Лайон или еще с кем-нибудь, вызывающим подозрения.
— Значит, она куда-то уехала? А когда она возвращается? — спросил Дариус, переводя острый взгляд со знакомой двери на Кендейла.
— Весь день, с самого рассвета, ее экипажа не было в каретном сарае. Прежде чем встретиться с вами, я снова это проверил. Полагаю, она предприняла путешествие. Теперь проклинаю себя за то, что раньше не привлек вас обоих к этому делу. Тогда бы мы знали, куда она отправилась.
— Нет никаких сомнений: она всего лишь отправилась навестить подругу, — сказал Дариус. — Конечно же, у нее есть подруги.
— Возможно. Однако мне кажется, что она поехала в поместье своего отца в Кенте. И если так, то подумайте вот о чем: она встречается с этой особой, то есть с Лайон, а двумя днями позже отправляется на побережье. Понимаете, о чем я? — При этих словах на лице Кендейла появилось выражение крайней озабоченности. — Так что эти женщины неспроста подружились. И их дружба не сулит ничего хорошего.
— Думаю, ты делаешь из мухи слона и зря меня утомляешь, — сказал Эмбери. — Все это… слишком расплывчато.
— Не стану отрицать. Да, расплывчато. Но и ты ведь не станешь отрицать, что тут не просто совпадение. Во всем этом есть нечто странное…
— Но ничего же особенного не случилось, — возразил Эмбери. — Все подозрения основаны только на твоих фантазиях.
— Кстати, я знал Мориса Фэрборна, человека, упавшего со скалы во время прогулки, — сказал Дариус. — Я посещал его аукционный дом. Его поместье в Кенте расположено недалеко от моего. Это позволило упрочить наше знакомство.
Кендейл посмотрел на Дариуса с нескрываемым любопытством.
— А может, ты и дочь его знаешь? — спросил он.
Граф тут же кивнул:
— Да, нас представили друг другу.
Кендейл переваривал эту информацию, покусывая нижнюю губу. А Эмбери бросил на Дариуса вопросительный взгляд, потом спросил:
— А эта «другая женщина», она все еще в трауре, а, Кендейл?
Эмбери снова взглянул на графа, давая понять, что не забыл его сомнений, — мол, допустимо ли целовать женщину в трауре?
Виконт нахмурился и проворчал:
— Да, в трауре. Именно поэтому меня беспокоит ее сегодняшнее долгое отсутствие. Маловероятно, что она сейчас у подруги. Очень кстати, что тебе приходилось ее встречать и что ты знал ее отца, Саутуэйт. Ты можешь за ней приглядывать, не вызывая подозрений.
— Право, это и в самом деле очень кстати, — заметил Эмбери, взглянув на графа с лукавой улыбкой.
А тот с невозмутимым видом проговорил:
— Если ты настаиваешь, Кендейл, я пригляжу за ней. Хотя полагаю, что твои подозрения — всего лишь плод воинственной фантазии. Ты уже лишен возможности броситься в бой, но мечтаешь об этом.
Виконт еще больше помрачнел.
— Но если ты, Саутуэйт, считаешь, что это было… неблагородно и недостойно, раз тебя связывают с ней светские отношения, то я думаю, что Эмбери мог бы…
— Нет, будет лучше, если этим займусь я, — перебил граф. — И я приступаю немедленно. Разузнаю, что означает отсутствие ее экипажа и куда она отправилась.
— Но как ты это сделаешь? — спросил Кендейл. — Будет чертовски трудно выяснить, куда исчез экипаж.
— Только в том случае, если он и в самом деле исчез, — пробурчал Эмбери.
Уже поскакав к дому Эммы, граф прокричал:
— Не беспокойся, Кендейл, у меня свои методы!
Его метод был очень простым. Он решил, что расспросит дворецкого и, вне всякого сомнения, получит заверения в том, что мисс Фэрборн не делает ничего подозрительного — всего лишь проводит вечер в обществе леди Кассандры и ее тетки.
