Глава 11

От Овечьего лагеря пешеходная тропа круто поднималась вверх до места, получившего название Весов. Клара уже совершила восхождение по этой тропе протяженностью в три мили под густо падающим снегом, не убывавшим до тех пор, пока она не достигла места, где договорилась встретиться с Джульеттой и Зоей.

Отдышавшись, она подняла глаза к Чилкутскому перевалу, и сердце ее упало. Узкая лента людей, идущих в затылок друг другу, была видна на высоте тысячи футов, где тропа изгибалась под углом в сорок пять градусов. С того места, где стояла Клара, бесплодный, голый, покрытый снегом склон, казалось, отвесно поднимался вверх.

Время от времени от движущейся ленты людей отделялась выбившаяся из сил человеческая фигурка, и несчастный летел вниз по заснеженному склону, не в силах приостановить свое опасное падение. Справа от подъема по крутой тропе вверх находился желоб, предназначенный для спуска, дно которого было выстлано растоптанным снегом пополам с жиром и грязью; откуда люди, добравшиеся до вершины, могли соскользнуть вниз, сидя, как дети, на дне этого желоба. То и дело счастливцы, одолевшие путь до вершины, спешили спуститься вниз за следующей партией пожитков, чтобы затем вновь взбираться по крутому и кажущемуся снизу непреодолимым склону.

— У них этот путь отнимает от трех до шести часов, — услышала Клара ворчливый голос где-то рядом. — К сожалению, ритм движения зависит от того, кто идет впереди тебя, и если он идет медленно, то и ты вынужден приноравливаться к его темпу.

— Вы только взгляните на этих там, внизу! Они прорубают ступеньки во льду. Полторы тысячи ступеней! Если пожелаете воспользоваться их лестницей, выкладывайте денежки. И все это делают. Это вроде пошлины.

Клара кивнула. В этой дикой, негостеприимной стране было сколько угодно прожектеров, стремившихся любой ценой и как можно скорее попасть на золотоносные поля Аляски. Правительство тоже не оставалось внакладе — оно получало от этого прибыль. В самой верхней точке Чилкутского перевала канадские таможенники собирали урожай пошлин со всех желавших попасть на территорию Канады, и чичако приходилось платить не только за себя, но и за все, что они везли с собой.

Неровные горные вершины и пики, окружавшие их, походили на пугающе суровое лицо Медведя Барретта. Клара пришла к такому выводу, даже не успев взглянуть на него. Она сделала движение в сторону, но он опередил ее и пододвинулся ближе.

— Ладно, — сказал он минутой позже. Из его уст вырвался долгий вздох. — Прошу прощения за то, что во всеуслышание позволил себе высказать мысль о том, что мне было бы легче, если бы вы оказались женщиной легкого поведения. Или как я там выразился? Я не хотел вас обидеть, правда.

Клара так долго стояла молча, не отвечая ему, что почувствовала, как холодный воздух проникает в нее, несмотря на толстые шерстяные чулки и башмаки на толстой подошве.

— Я принимаю ваше извинение, — сказала она наконец, когда им обоим уже стало ясно, что она его прощает.

— В первый раз мы с вами поговорили спокойно, и ни один из нас не разозлился. Черт возьми!

Клара взглянула на него сквозь падающий снег.

— Господи помилуй! Чем это вы намазали лицо?

— Свиным салом с золой. Рекомендую вам и вашим спутницам сделать то же самое. Очень хорошо защищает от ветра и холода.

И тотчас же Клара почувствовала, как обжигающий ветер разрумянил ее лицо, а при столь низкой температуре да еще на такой высоте ветер с ледников дул постоянно, не переставая. Но она не могла представить себя с лицом, вымазанным этой ужасной смесью. Из-под припорошенных золой ресниц карие медвежьи глазки Барретта плутовато сверкнули, и впервые Клара заметила четкие контуры его губ, обозначенные рамкой из жира и золы. Почувствовав, что от его взгляда ее губы пересохли, она снова обратила взор к муравьиной ленте старателей, карабкавшихся вверх по вырубленным во льду ступеням.

— Вы не думали о том, чтобы сразиться со мной вторично?

— Не припомню, чтобы я когда-нибудь выразила свое согласие на это, — ответила Клара.

— Думаю, мы с вами будем лучшей парой.

Пар от его дыхания клубился над ее головой.

— О ваших словах стоит подумать, — сказала она с улыбкой. — И возможно, вы правы.

— Отлично!

Его радость удивила Клару, и она подумала, что его поражение в их схватке, вероятно, не давало ему покоя, как и постоянные язвительные замечания и подкалывания, которые он слышал со всех сторон.

— Итак, вы готовы к подъему? Я пойду следом за вами.

Если он пойдет за ней следом, она будет постоянно чувствовать его взгляд на своих бедрах в течение ближайших трех, а то и шести часов и волноваться, думая все время о том, какое производит на него впечатление, и эти размышления, в свою очередь, сами по себе не слишком пристойные, вызовут и другие, еще более непристойные мысли. Этот огромный косматый человек просто сводил ее с ума.

Внезапно взгляд ее изменился, и она стала пристально всматриваться в одну из фигурок, поднимавшихся по крутой лестнице, сквозь пелену теперь уже не столь густо падающего снега.

— Неужели это Джульетта там наверху?

Медведь прищурил глаза, чтобы лучше видеть, и кивнул:

— Похоже, что да.

— Мы договорились встретиться на Весах и дальше совершать восхождение вместе.

Клара и Медведь нагнали Джульетту за каких-нибудь пятнадцать минут, не обращая внимания на крики «Становитесь в очередь!» и «Дождитесь, когда очередь дойдет до вас!».

— Что вы здесь делаете? — спросила Клара. — Ведь вы должны были дожидаться Зою и меня.

Но Джульетта продолжала удивлять ее. С пепельно-серым лицом и слезящимися глазами, она потянула за конец побелевшего от изморози шарфа, обмотанного вокруг шеи и закрывавшего рот.

— Если я остановлюсь, чтобы задуматься, я никогда больше не двинусь с места. Я должна идти не останавливаясь. — Она сжала руки в перчатках. — О Господи!

Лента людей сдвинулась вперед на дюйм к сборщику таможенной пошлины. Клара разглядывала крошечную, хрупкую фигурку Джульетты и ее изящно вылепленное лицо. Подол ее платья был покрыт коркой льда, а щеки обжигал ветер. Сумка, которую она несла за плечами, содержавшая минимум еды и фляжку с горячим чаем, казалась слишком большой для нее, и складывалось такое впечатление, что одно неверное движение — и сумка перетянет, Джульетта опрокинется и полетит вниз. Казалось невероятным, что столь уязвимое существо могло подняться по крутому склону и узкой скользкой тропе, перед которой пасовали мужчины вдвое крупнее ее.

Как бы для того, чтобы проиллюстрировать размышления Клары, раздался отчаянный вопль, привлекший ее внимание, — она повернула голову и успела увидеть, как один из мужчин, сделав шаг в сторону, покатился вниз по припорошенной снегом скале от одного выступающего из-под снега камня к другому. Он оказался внизу у подножия тропинки и у ног людей, ожидавших своей очереди подняться. Когда кто-то бросился ему на помощь, стало очевидным, что это падение стоило ему нескольких сломанных костей. Не оставалось ничего, кроме как пожелать Джульетте удачи.

— Встретимся позже, — сказала Джульетта. Она обернулась и посмотрела на Медведя. — К вам это тоже относится, — добавила она, собираясь расстаться с ними и ища глазами Зою.

— Там, наверху, я угощу вас чашечкой кофе, — крикнул Медведь, ласково махнув Джульетте на прощание. Он с сомнением смотрел ей вслед и хмурился.

Клара нашла Зою в том самом месте, где они условились встретиться. Она смотрела на казавшуюся неприступной вершину глазами, полными смятения и ужаса.

— Я бы предпочла обогнуть весь земной шар на парусном судне, чем совершить это восхождение, — прошептала Зоя.

Клара знала, как заставить Зою двинуться с места.

— Джульетта уже обогнала нас.

— Что? — Зоя резко повернулась, щуря глаза от нестерпимого снежного и солнечного блеска. В течение целой минуты она изрыгала проклятия, потом тяжело вздохнула: — Черт возьми! Она с Беном Диром? И пытается произвести на него впечатление?

— Я не заметила там мистера Дира.

— Черт возьми! — повторила Зоя, топнув ногой. — Не могу выразить, какое отвращение я питаю к Жан-Жаку! Надеюсь, он прямиком отправится в ад, как только я подстрелю его.

Клара вперила взгляд в цепочку людей, казавшуюся отсюда лентой меняющих местожительство муравьев, трудолюбиво карабкающихся вверх. Сердце ее затрепетало от страха.

— Ну, прежде чем вы его подстрелите, нам надо его найти.

Слово ободрения от Медведя пришлось бы сейчас очень кстати. Но он, как и Джульетта и Зоя, считал, что эта крепкая старушка Клара не ведает страха! Эта румяная, как яблочко, рабочая лошадка совершит восхождение, и можете быть за нее спокойны. Но на самом деле Клара испугалась до смерти; она опасалась, что ноги подведут ее, или она вдруг потеряет от страха голову, или поскользнется и покатится вниз, где ляжет грудой переломанных костей. Она всегда боялась высоты.

Молча Клара смотрела, как к веренице поднимающихся по ступенькам людей направляется мужчина, неся на шее и плечах крепко цеплявшуюся за него собаку. Такой подъем был слишком крут для животного. И даже ездовых собак приходилось переносить через перевал на руках. Но ведь большинство мужчин совершали эти ужасные восхождение и спуск по семь-восемь раз, неся каждый раз не менее ста фунтов груза.

— Ладно, — сказала Зоя, решительно стискивая зубы и сжимая кулаки. — Пойдем и попробуем подняться в поисках этого мерзавца!

— Вперед! — одобрила Клара. — Я сейчас к вам присоединюсь.

Зоя зашагала вперед к месту, где собирали пошлину за подъем по ледяным ступеням.

Клара скорее согласилась бы нагишом пробежаться по снегу на глазах у всех, чем признать, что сейчас у нее гораздо меньше отваги, чем у Джульетты или Зои. Она старалась собрать волю в кулак, чтобы присоединиться к очереди поднимающихся по тропе людей.

Подъем на Чилкутский перевал был самым тяжким испытанием в жизни Джульетты. Хуже ничего нельзя было придумать. На большой высоте воздух был разреженным, и приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы вдохнуть его в легкие. Озябшие ноги и руки немилосердно щипало. И все, что ей было видно, — это семидесятипятифунтовый заплечный мешок с поклажей на спине индианки, шедшей впереди. Джульетта ничего за ним не видела и не знала, почему процессия время от времени останавливалась. Как и все остальные путники, она использовала эти остановки для того, чтобы передохнуть и попытаться отдышаться. Но в эти моменты она начинала ощущать боль в сведенных судорогой икрах, протестовавших против такого чудовищного подъема. Когда люди снова начинали движение вперед, ее ноги все еще дрожали, а спина болела. Она с трудом дышала. Нет, она не могла этого вынести.

Шатаясь, Джульетта вышла за пределы процессии и присела на снег, стараясь удержаться на месте, цепляясь ступнями за покрытую снегом скальную породу, чтобы предотвратить позорное падение вниз. Пригнув голову к коленям, она дышала, как рыба, выброшенная из воды, и ее руки и ноги дрожали от усталости и слабости.

Она понятия не имела, сколько времени просидела так, мучимая чувством вины за то, что люди шагают мимо, и так продолжалось до тех пор, пока рядом с ней на снег не опустилась Зоя. Но должно быть, просидела она долго, потому что промерзла до костей, хотя и выпила весь свой горячий чай.

— Я умираю, — прошелестела Зоя между двумя тщетными вдохами. — У меня болит все тело. Мне кажется, что моя поклажа весит миллион фунтов. Я поклялась себе, что не стану вас благодарить за то, что вы заплатили Тому львиную долю стоимости доставки наших вещей, но теперь благодарю. Если бы мне пришлось совершить это восхождение снова, я бы застрелилась.

— Повторяю вам, что я не…

— Не говорите ничего, но помните, что я вам благодарна.

Спорить было бесполезно.

— По крайней мере снег перестал идти.

Джульетта и сама не знала, почему заговорила об этом. Шел снег или нет, это не меняло дела, потому что ледяные ступеньки не становились ни менее крутыми, ни более удобными и их количество не уменьшалось. В течение пяти минут царило молчание, и втайне она надеялась, что Зоя скажет: «Давайте-ка съедем вниз по этому желобу и отправимся восвояси домой. Черт с ним, с этим Жан-Жаком Вилеттом!»

Но вместо этого Зоя сказала:

— Смотрите, это Том несет собаку на плече.

Когда Том заметил, что они отдыхают, он остановился, задерживая таким образом людей, двигавшихся вслед за ним. Он молча поманил женщин занять места в движущейся цепи людей впереди себя. Зоя пробормотала что-то сквозь зубы, потом ступила на ледяную лестницу. Том выжидающе смотрел на Джульетту. Гордость заставила ее подняться на ноги, и она неохотно присоединилась к поднимавшимся на перевал людям. Ее несколько ободрило то, что она оказалась способной подниматься после того, как несколько мужчин вышли из очереди стремившихся к вершине, чтобы отдышаться. Значит, не одна она испытывала тяготы этого подъема и не ей одной это давалось так мучительно. И все же она сомневалась, что сможет добраться до вершины. Легкие ее были не в силах вобрать достаточно воздуха, мускулы горели от напряжения, ноги отяжелели, и ей казалось, что следующего шага она не сделает.

Джульетта шла, пока была в силах идти. Потом снова вышла из ряда идущих, бросив на Тома смущенный и извиняющийся взгляд, и, вся мокрая от пота, опустилась на снег, тяжело дыша и почти уверенная в том, что сердце ее не выдержит и сейчас разорвется. Теперь до подножия лестницы было слишком далеко, и возможность соскользнуть вниз пугала ее из-за огромной высоты. И все же Джульетта почти решилась на это. Она должна была это сделать, потому что у нее больше не было сил подниматься дальше.

— На ноги, женщина! — загудел над ней мощный бас. — Вы погибнете, если переохладитесь после того, как вспотели.

С минуту ей казалось, что она видит монстра. Потом Джульетта узнала маленькие глазки Медведя на покрытом жирной серой маской лице.

— Не могу, — прошептала она, качая головой. Слезы полного изнеможения и признания своего поражения заблестели в ее глазах.

— Я помогу. — Схватив ее за руку, он рывком поднял Джульетту на ноги и заставил встать в строй. Потом она почувствовала, как его огромные ручищи уперлись ей в ягодицы, подтолкнули ее, и она против воли сделала очередной шаг.

От смущения ее уже раскрасневшееся лицо, разрумяненное ветром и холодом, запылало как ошпаренное. Джульетта слишком озябла, чтобы чувствовать прикосновение его рук сквозь слой нижних юбок, верхнюю юбку, пальто и его перчатки. И все же это было неприлично и непорядочно, но она ничего не сказала. Она позволила ему помочь ей подняться на очередную ступеньку. Потом еще на одну, еще на одну, и так далее.

Но в конце концов даже помощи Медведя было уже недостаточно для того, чтобы удержать ее в ряду идущих. Она была настолько вымотанна, что сделать еще усилие было для нее невозможно.

— Прошу прощения, — пробормотала она, спотыкаясь и мешая идти тем, кто был сзади.

Сквозь маску монстра она увидела, что Медведь хмурится. Потом он пожал плечами и двинулся вперед. Джульетту пугала мысль о том, чтобы соскользнуть вниз, но и идти дальше она не могла, казалось, что вместо ног у нее свинцовые болванки, легкие ее обожжены и все тело сотрясает мелкая дрожь. Теперь она окончательно застряла, одолев две трети пути до Чилкутского перевала.

Плача, она ела сандвич и последнее яблоко не потому, что была голодна, а просто для того, чтобы облегчить свою ношу.

— Вы несчастное слабое существо!

Задыхаясь от безнадежности, Джульетта открыла глаза и увидела Клару, стоящую на ледяной ступеньке и прожигающую ее гневным взглядом.

— Немедленно поднимайтесь и вставайте на свое место! — прошипела Клара. — Каждый мужчина, проходящий мимо вас, испытывает удовлетворение, чувствуя себя отмщенным. Женщины не должны появляться на Юконе. Мы недостаточно крепкие, у нас не хватает запала, не хватает прочности. — В паузах между словами она с трудом втягивала воздух. — Немедленно встаньте на свое место, пока окончательно не опозорили наш пол. Будьте тверды!

— Я не мужчина, — слабо запротестовала Джульетта, с трудом смахивая слезы. Они мгновенно замерзали у нее на ресницах. — Я признаю, что мне недостает прочности и отваги. Мужчины правы, считая меня слабой.

— Если я это могу, то можете и вы. Немедленно встаньте в строй! Сейчас же! Я не шучу!

Ее шарф и юбки обледенели — они казались заскорузлыми ото льда и негнущимися почти до талии… У Джульетты не хватало сил встать. Но презрение Клары заставило ее сдвинуться с места.

Теперь она смотрела вниз, на глубину девятисот футов, и понимала, что при падении все кости ее тела будут переломаны, если только она не погибнет сразу. Но и до вершины она не могла добраться. И снова слезы, вызванные страхом и паникой, замерзли у нее на щеках.

— Отдохнуть минутку — мысль недурная, даже блестящая, — сказал Бен, опускаясь на камень рядом с ней.

Джульетта не заметила, когда и как он вышел из колонны идущих. Он появился как по волшебству, и она была счастлива встретиться с ним снова. Не видя его, как слепая, Джульетта повернулась на его голос, уронила голову ему на грудь и прижалась к ней лбом.

— Я не могу идти дальше, — пробормотала она, задыхаясь от рыданий.

Он крепко прижал ее к себе, будто боялся, что она полетит по склону горы, если он ее отпустит.

— Мы почти добрались до вершины, нам предстоит преодолеть всего каких-нибудь пятьдесят футов.

Осторожно поднявшись с места, раздираемая противоречивыми чувствами и в то же время стараясь произвести на него наилучшее впечатление, Джульетта улыбнулась первому же мужчине, взгляд которого встретила, и сказала:

— Простите меня, пожалуйста.

Когда изумленный мужчина приостановился, она встала в ряд впереди него, махнула рукой Бену, указывая на место перед собой, потом вежливо поблагодарила мужчину за то, что он пропустил их.

В течение следующих сорока пяти минут между идущим впереди и Джульеттой пространство, разделявшее их, увеличивалось, так как она шла все медленнее и медленнее. Очередь, выстроившаяся ей в затылок, ползла поневоле со скоростью улитки. Наконец Зоя и Клара втолкнули ее на последнюю ледяную ступеньку, и тотчас же налетел свирепый ветер, а от земли начал подниматься туман, быстро окутавший всю вершину горы. Они держали ее с двух сторон, пока не прошла дрожь в ногах и Джульетта смогла уже стоять самостоятельно.

— Сейчас я потеряю сознание, — прошептала она, повисая на них.

— Вы устали, озябли и голодны. Этот проклятый ветер пронзает, будто нож. — Клара поприветствовала Бена, потом поправила шарф Джульетты так, чтобы уберечь от яростного ветра ее щеки. — Здесь фунт дров стоит пятьдесят центов — и это непозволительная роскошь. Но Медведь и Том сумели раздобыть достаточно топлива, чтобы мы могли разжечь костер, и этого топлива хватит на час. Мы только ждали вас и мистера Дира.

— Как вы узнали, что мы вместе? — спросила Джульетта.

Клара выразительно округлила глаза, давая понять, что у нее и тени сомнения не было в отношении того, что Джульетта и Бен окажутся рядом. Неужели их растущий интерес друг к другу настолько заметен? И что думают об этом Клара и Зоя?

Предавшись мрачным думам, Джульетта последовала за Кларой и Зоей мимо сотен сложенных горками дров, над которыми уже поднимались тонкие волоконца дыма. Бен обнял Джульетту за талию, чтобы поддержать ее, но от этого прикосновения она помертвела, потом осторожно, стараясь не обидеть его, отстранилась.

Когда Медведь заметил их, он ухмыльнулся и издал могучий крик:

— Ура! Вы все-таки сумели это сделать! Том! Разводи огонь! Я обещал некоей леди угостить ее чашечкой горячего кофе, и она ждет его уже довольно долго.

Полностью оправившаяся от мучительного подъема Клара рассмеялась и сказала какой-то сомнительный комплимент Медведю по поводу его маски из жира и золы. Зоя стряхнула снег с пня, потом села на него, совещаясь с Томом о том, как лучше уложить драгоценные дрова, чтобы они дали самый жаркий огонь. Бен копался в вещах Медведя, пытаясь найти складные табуретки.

Внезапно глаза Джульетты затуманились слезами. Она добралась до вершины с помощью этих людей. Она, никогда не удалявшаяся от Линда-Виста более чем на полмили, теперь стояла на вершине Чилкутского перевала на Аляске.

Она, ненавидевшая нарушения обычного ритма жизни и боявшаяся их, боявшаяся новизны со всеми ее впечатлениями и новым опытом, совершила то, что до сих пор удавалось лишь немногим женщинам.

Своими полными слез глазами, расширившимися от изумления и восторга, она смотрела на Чилкутский перевал, который ей удалось покорить, и понимала, что совершила подвиг, и была горда этим. Но она не смогла бы сделать этого без Бенджамина, Медведя и Тома, а также остальных жен своего мужа.

Джульетта дала волю своей сентиментальности. Никто не аплодировал ей и не восхищался ею. Похоже было, что они приняли как должное то, что она в конце концов добралась до вершины, и не видели в этом ничего удивительного.

С другой стороны, она, возможно, и не совершила ничего особенного. Теперь она стала другой, ничуть не похожей на себя прежнюю. Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, когда она ложилась спать, полная тревоги оттого, что ей предстояло путешествие в Орегон в обществе Жан-Жака. Теперь она даже не могла припомнить, почему эта поездка так пугала ее.