Мари очнулась ото сна и, приподнявшись, замерла, словно загнанный зверь, почуявший приближение охотника, а потом рванулась к выходу. Гиннесс, протирая сонные глаза, растерянно смотрел на свою пленницу, бежавшую к веревочной лестнице. Последовав за ней, он встал рядом у борта, силясь понять, что происходит.

Не обращая на него внимания, Мари всматривалась в холмистый пейзаж. Слава Богу, это не Лондон – нет ни башни, ни большого моста, ни тесных улиц и закопченных домов…

Внезапно ее пронзила страшная догадка, и она так крепко вцепилась в перила ограждения, что костяшки ее пальцев побелели.

– Ей не положено здесь находиться, – злобно прошипела невесть откуда взявшаяся Армид. – Если эта сучка даст деру, тебе не избежать плетки.

– Молчала бы лучше. От таких, как ты, одни неприятности. – Гиннесс оттолкнул Армид. – Иди отсюда, я сказал! А ты… – он повернулся к Мари, – ступай вниз.

Мари не тронулась с места.

– Да что там такое? Куда ты смотришь? Говори же, черт побери!

Мари медленно повернула голову, потом, собрав всю волю в кулак, оторвалась от перил и побрела к люку, повторяя шепотом лишь одно слово – Пенскотт-Холл…

Капитан Грегори не мог сдержать возбуждения – и было отчего. В послании, полученном с пакетботом, ему предписывалось явиться вместе с пленницей к лорду Пенскотту, графу Брентлинну. Черт! Если бы, кроме Мари, у него в плену оказался Брэнд с кораблем на прицепе, вот тогда он бы с радостью предстал перед лордом Пенскоттом. Сейчас же Грегори испытывал сильное искушение пройти мимо Пенскотт-Холла, но… приказ есть приказ.

Он поправил синюю треуголку с золотым шитьем и вышел на палубу, чтобы поприветствовать посланца хозяина Пенскотт-Холла.

К его удивлению, им оказался человек, совершенно ему незнакомый.

– А, капитан Грегори! – Лицо гостя расплылось в широкой улыбке.

– Боюсь, не имею чести…

– О, конечно, вы правы – мы с вами прежде не встречались. Тем не менее я сразу понял, что командир – вы. Давайте знакомиться – полковник Генри Гофф. В настоящий момент я являюсь доверенным лицом монарха и осуществляю связь между ним и лордом Пенскоттом.

– В таком случае добро пожаловать на «Брестон». – Грегори поклонился. У него голова шла кругом. Не послан ли этот Гофф для того, чтобы следить за Пенскоттом? Все может быть. Год – срок немалый. Из дошедших до него слухов Грегори знал о неуловимых, однако достаточно важных изменениях, которые произошли в кругу приближенных короля. – Могу предложить вам приятное путешествие до Лондона. Если вы еще не плавали на английских военных кораблях, вам это наверняка будет интересно.

– Боюсь, вы меня неправильно поняли, сэр. Тем не менее благодарю за приглашение. – Гофф вынул из кармана письмо. – Моя миссия гораздо более прозаическая – у меня для вас послание от лорда Пенскотта. Но не лучше ли прежде пройти к вам?

– Да, разумеется.

Грегори повернулся на каблуках и направился к своей каюте. Распечатав конверт, он поднес письмо к глазам и начал внимательно читать, как вдруг лицо его изменилось до неузнаваемости, превратившись в маску едва сдерживаемой ярости.

– Это невозможно!

Гость добродушно усмехнулся:

– Лорд Пенскотт подробно объяснил мне причину этой его просьбы. Он особо подчеркнул – я уверен, он говорит об этом и в письме, – что именно ему теперь поручено распоряжаться судьбами пиратов, захваченных в плен.

Грегори с трудом взял себя в руки; бросив письмо на стол, он позвал ординарца.

– Найдите капрала Гиннесса и скажите, что ему приказано передать арестованную полковнику Гоффу.

Гофф одобрительно кивнул:

– Не сомневаюсь, что лорд Пенскотт будет польщен, узнав о том, что вы охотно выполнили его просьбу.

Издевается он над ним, что ли? На скулах Грегори заходили желваки, однако он лишь коротко поклонился:

– Всегда рад быть полезным графу.

– А теперь, если позволите, я займусь нашей пленницей. Всего доброго, капитан Грегори. Счастлив был познакомиться.

Гофф вышел из каюты.

Как только дверь за полковником закрылась, Грегори опустился в кресло, ощущая сильнейшую тошноту, и с отвращением перечитал ту страничку послания Пенскотта, в которой предписывалось передать Мари в руки полковника. Проклятие! Что еще втемяшилось в голову старику? Ну да ладно, сейчас он подчинится этим указаниям, а тем временем поспешит в Лондон и добьется отмены распоряжения Пенскотта. Так или иначе, он вернет эту сучку обратно.

Мари спряталась в тяжелых складках накидки, которую дал ей полковник Гофф, словно надеясь таким образом скрыться от приближающейся развязки. Никто не пытался заговорить с ней, и слава Богу. Такого поворота событий она никак не ожидала и сейчас, вглядываясь в приближавшийся берег, словно впала в оцепенение, смирившись с тем, что уготовила ей судьба.

Впереди за деревьями показался каменный фасад Пенскотт-Холла. Вот и южное крыло, а за ним – аккуратный, ухоженный сад за ровно подстриженной живой изгородью. Может быть, лорд Пенскотт сейчас наблюдает за ней из окна… Переменчивый, своенравный, непредсказуемый человек. Если от капитана Грегори всегда можно ждать только жестокости, то хозяин Пенскотт-Холла может удивить чем угодно. Внезапно воспоминание о тюрьме в замке с виселицей за окном ожило в ее сознании так отчетливо, словно она видела все это только вчера.

Лодка причалила, и полковник, выйдя первым, направился к ожидавшему их экипажу. Мари шла за ним почти вплотную, ее сопровождали двое солдат в белых мундирах.

Ей помогли сесть в коляску. Лошади тронулись. Они сразу свернули от реки на широкую дорогу, которая через несколько минут привела их к особняку. Полковник повел Мари вверх по ступеням к массивной двери, раскрывшейся при их появлении. В дверях показался дворецкий, костлявый, угловатый, с разлетающимися фалдами. Траш!

– Сюда, пожалуйста.

Похоже, он не узнал Мари. Что же, может, оно и к лучшему. Она еще плотнее запахнула накидку.

Здесь ничего не изменилось: все та же балюстрада над мраморной лестницей, все те же лица греческих богов, вылепленных из гипса и в немом изумлении взиравших на людские глупости. Прошло немногим больше года, однако та робкая девушка-служанка, какой она себя помнила, казалась теперь Мари совершенной нереальной.

Траш привел их в огромную спальню, занимавшую большую часть северо-западного крыла, и когда Мари откинула накидку с лица, то чуть не вскрикнула от изумления. Спальня леди Гвендолин!

– Боже правый! – услышала она изумленный возглас. Дворецкий, спотыкаясь, попятился к двери.

Тут уж Мари не смогла сдержать улыбку. Как это похоже на лорда Пенскотта – он ничего не сказал даже своему верному Трашу.

– Пока вы останетесь здесь, а скоро придет горничная. На всякий случай напомню: за дверью стоят два охранника. – Гофф немного помолчал, по-видимому, пытаясь справиться с собственным любопытством, потом поклонился и исчез вслед за Трашем.

Мари осталась одна в пустой комнате. Она не могла понять, почему ее привели в спальню леди Гвендолин. В голове проносились беспорядочные воспоминания, обрывки полузабытых разговоров, вопросы бывшей хозяйки: «Так это правда, что ты никогда прежде не знала мужчину? Ты видела этого шотландца? Говорят, на него стоит посмотреть…»

Теперь она могла ответить на два последних вопроса утвердительно, но разве это сейчас так уж важно? Бен, вот кого ей необходимо увидеть, – единственный верный друг, которого она оставила здесь…

Мари подбежала к двери и открыла ее, но дорогу ей тут же преградили скрещенные мушкеты.

– Пропустите меня!

– Никак нельзя, мисс, – ответил один из часовых.

Да это же Джонни! Какой он смешной в этом тесном белом мундире и бриджах!

– Джонни, выпусти меня, пожалуйста. Ты ведь можешь мне поверить…

– Полковник отдает нам приказания и очень не любит, если мы их не выполняем.

– Но я только хочу увидеть Бена. Помнишь, год назад ты ненавидел солдат и всегда помогал своим.

– Год назад у меня не было этой формы. Девчонкам с кухни она очень нравится. Ройбен и другие могут гробиться в поле и на ферме сколько хотят, а мы с Террелом больше спину гнуть не станем. Конечно, я мог бы… ну, сама понимаешь… услуга за услугу. – Он потянулся к ее плечу, видневшемуся из-под разорванной блузы.

Оттолкнув его руку, Мари захлопнула дверь, прошла обратно в комнату, села и стала ждать.

Она проснулась от яркого солнечного света. Кажется, ей удалось проспать добрую половину дня! Зевая, Мари поднялась и стала расхаживать по комнате, размышляя над тем, куда могла подеваться леди Гвендолин. Внимание ее привлекли две рапиры, висевшие прямо напротив окна, – их сталь сверкала в лучах солнца. Испанские, подумала Мари, подойдя поближе. Но как рапиры оказались в спальне у женщины, чье главное оружие – красота и привлекательность? Мари непроизвольно улыбнулась. Значит, лорд Роджер Пенскотт, граф Брентлинн, не так уж непогрешим и ему тоже свойственно ошибаться. Тогда у нее еще есть надежда.

Дверь приоткрылась; показалась девушка с испуганным личиком. Ямочки на щеках, живые серьезные глаза, кружевной чепчик – на взгляд Мари, она была довольно миленькой.

– Миледи… Мисс Рейвен?

Мари ласково улыбнулась:

– Как вас зовут?

– Рэчел.

Девушка не сводила глаз с разорванной одежды Мари.

– Зачем вы здесь?

Вместо ответа служанка прошла через всю комнату к тяжелым бархатным шторам и раздвинула их. Мари увидела огромную ванну и вспомнила, как наполняла ее когда-то для леди Гвендолин.

– Я все приготовила, пока вы спали.

Лишь один раз в своей жизни Мари мылась в ванне с горячей водой. Она торопливо разделась.

– Если хотите, я потру вам спину.

– Это было бы просто замечательно. – Мари блаженно вздохнула и опустилась в воду.

Девушка пристроилась на коленях рядом с ванной, намылила губку и осторожно прикоснулась ею к нежной коже.

Мари показалось, будто мягкие любящие руки ласкают ее. Вот так же делал Джейсон в утро, последовавшее за их воссоединением, там, в ущелье на Мистере…

Слезы обожгли ей глаза.

– Рэчел… выйди, пожалуйста, я хочу побыть одна.

Одна – и уже сколько времени! Тихо плача, Мари сидела в теплой воде, пытаясь заставить себя не думать, забыть. Рано или поздно это болезненное чувство пустоты все равно пройдет. Незаметно для себя она снова заснула. Последнее, что ей вспомнилось перед тем, как она отдалась сну, – блеск в глазах Джейсона в момент наивысшего блаженства их любви и то, как он произнес ее имя.

Когда Мари проснулась, вода уже остыла. Комнату наполнял свет заходящего солнца. Она быстро выбралась из ванны. Рэчел встретила ее с мягким полотенцем в руках, а потом подвела к кровати, где лежало атласное платье бледно-аметистового цвета. Мари остановилась в нерешительности. Где же леди Гвендолин и почему ее комнату предоставили пленнице? Она вопросительно взглянула на Рэчел, и та подтвердила, что платье предназначено для нее.

Полчаса спустя Мари стояла перед зеркалом, изумленно глядя на чарующее отражение в золоченой раме. Вызывающе смелый корсаж обрисовывал мягкую выпуклость груди, каскады накидки из более темного, почти пурпурного шелка спускались на паркет, а пояс из аметистов на талии искрился множеством огней, отражая мерцание зажженных Рэчел свечей.

Тем временем на туалетном столике появились баночки с пудрой и различными притираниями. Мари покачала головой:

– Нет, это мне не нужно.

– Но, мисс Рейвен…

Рэчел, воспитанная в современных представлениях о женской красоте, и помыслить не могла о том, что знатная леди может появиться на публике без обычной маски на лице и сложного сооружения на голове.

– Убери все. Лучше давай как следует расчешем мне волосы.

Служанка повиновалась. Следующие полчаса она провела, расчесывая роскошные волосы своей новой госпожи до тех пор, пока они не засверкали в огнях свечей. Блестящие иссиня-черные длинные локоны рассыпались по плечам.

Мари снова взглянула на себя в зеркало. Так она не одевалась с того дня, когда в Мобиле отправилась на поиски Джейсона и…

– Мисс… С вами все в порядке?

Мари выпрямилась, сделала глубокий вдох. Сейчас не время для этих глупостей. Что-то должно произойти с минуты на минуту, и ей понадобится вся ее находчивость.

Рэчел уже ждала у выхода. На этот раз Джонни и его приятель не сделали попытки ее остановить. Когда они прошли в холл, Мари не смогла сдержать любопытство:

– Куда ты меня ведешь, девочка?

Служанка удивленно расширила глаза:

– Мисс, лорд Пенскотт ждет вас…

Материализовавшийся откуда-то из тени Траш поспешно распахнул дверь в столовую, в центре которой стоял круглый дубовый стол, точная копия того, в холле. На изысканной кружевной скатерти возвышались три канделябра с дюжиной свечей в каждом. Лорд Роджер Пенскотт расположился в одном из внушительного вида кресел, стоявших по обе стороны стола.

– Садитесь, моя дорогая. Пирог со свининой изготовлен Риджем; его надо есть горячим, с пылу с жару, или вообще не есть.

Мари с трудом удержалась от изумленного восклицания. Время не пощадило графа – он очень постарел, и даже завитой напудренный парик не мог этого скрыть. На фоне голубовато-белых локонов лицо Пенскотта казалось потемневшим и ссохшимся: морщины избороздили его вдоль и поперек, словно тонкие линии географическую карту.

Траш пододвинул ей стул, и Мари села. Тут же словно по мановению волшебной палочки появившийся рядом с Пенскоттом слуга начал разрезать лежавшую на огромном блюде жареную утку. Мари почувствовала зверский голод – еще бы, со вчерашнего вечера она вообще ничего не ела. Возникшая прежде мысль отказаться от угощения быстро исчезла – когда-то ей еще доведется так вкусно поесть.

В течение нескольких минут они молча опустошали свои тарелки, но вдруг Пенскотт усмехнулся и перестал есть. Тарелка Мари к этому времени уже опустела. По знаку хозяина слуга убрал блюда с уткой и пирогом, а на столе появилась ваза с фруктами.

– Наполните бокалы и можете идти. – Граф искоса взглянул на слугу.

– Да, милорд.

Траш поспешно выполнил приказание и удалился. Мари осталась наедине с человеком, спасшим ее от смерти в открытом море, державшим ее в своем доме как служанку, а потом отказавшимся от нее. Хорошо бы заранее понять, что у него сейчас на уме?

Она откинулась на спинку кресла и стала ждать дальнейшего развития событий.

Пенскотт долго молчал, потом, опираясь на палку, с трудом поднялся на ноги и, прихрамывая, подошел к гостье.

– Ты довольна едой? – помолчав, спросил он.

Мари ответила вежливой улыбкой. Бен когда-то учил ее не говорить больше того, что необходимо. Она почувствует, когда с любезностями будет покончено.

– Да, очень. Мистер Ридж – отличный повар. Он еще здесь, я надеюсь?

– Да-да. Гвендолин в последнее время слишком увлеклась его стряпней. У нее теперь такие бедра… Я отправил ее из имения этой весной. Но довольно о ней. Идем, ты посидишь со мной у окна. Я хочу посмотреть на огни.

Значит, он выставил жену из своего имения… Стараясь не выдать волнения, Мари последовала за графом к кушетке, стоявшей у огромного окна, выходившего на круглую подъездную площадку, окруженную фонарями. Их яркий свет делал все предметы вблизи отчетливо видимыми, и от этого в обступившей дом темноте они казались не вполне реальными.

– Ненавижу ночь! – пробормотал Пенскотт.

Мари подумала, что зрелище могло бы оказаться гораздо более впечатляющим, будь фонарей поменьше и если бы архитектор расположил их подальше друг от друга. Сейчас же все сводилось к усилиям сделать хоть что-то, чтобы как можно дальше отодвинуть темноту и неизбежный конец дня.

Она украдкой бросила взгляд на хозяина имения. Лорд Пенскотт очень изменился за прошедший год. Возможно, что-то с ним произошло. Или это просто возраст?

Граф, словно прочитав ее мысли, заговорил сухо, с легким разочарованием в голосе:

– Разве тебя не интересует, почему ты здесь, почему одета в роскошное платье, окружена роскошью и с тобой обращаются как с королевой, после того как ты, именно ты, помогла бежать убийце моего сына?

– Я полагаю, вы сами об этом скажете, когда сочтете нужным.

Пенскотт одобрительно кивнул и, отойдя от окна, вернулся к столу.

– Черт бы побрал этого слугу, никогда не принесет достаточно свечей… – Он поднял бокал. – Это вино подарил мне Сэндерленд.

Мари ждала с видимым спокойствием, в то время как всевозможные предположения вихрем проносились у нее в голове. Пенскотт действительно вел себя загадочно.

– Ты расцвела и превратилась в великолепную женщину, моя дорогая. – Граф пригубил вино. – А этот Сэндерленд – сущий осел. Он ничего не хочет слушать. Я говорил ему, что нужно осторожно налаживать контакты с принцем. Когда произойдет падение отца, все перейдет к сыну. Конечно, это рискованно – если все раскроется, дело может окончиться полным крахом. Власть вообще тяжкий груз, особенно если учесть то, сколько людей жаждут моего падения. Вот почему мне приходится принимать меры предосторожности, например, пить шоколад в компании с тори. И все равно никогда нельзя знать наверняка… Те, кто призван обеспечивать нашу безопасность, имеют обыкновение неожиданно нападать на нас же, врываться через черный ход, который, как нам казалось, надежно охраняется.

Пенскотт повернулся и пристально взглянул на Мари:

– Капитан Грегори, должно быть, страшно разозлился, когда узнал, что тебя у него отнимают.

– Этого я не могу знать.

– Его отец мне жутко надоел, да к тому же он еще оказался перебежчиком. Сам Грегори, похоже, не лучше. Я считал, что он верно служит мне, однако теперь у меня появились сильные сомнения. Выскочка! – Граф допил вино и обернулся к Мари; голос его зазвучал мягче: – Но это сейчас не так уж важно, не правда ли? Весь вопрос в том, что делать с тобой. О тебе, знаешь ли, слишком много говорят. – Он неожиданно засмеялся. – Женщина-пират – кто бы мог подумать! – Смех резко оборвался.

– Мы оба знаем, что вы все равно поступите так, как вам захочется.

– Вот оно!

– Простите, милорд?..

– Смелость. Сила духа. Прежде тебе ее недоставало. Если бы ты проявила ее раньше, все могло бы сложиться по-другому. Теперь им нужна твоя шея. Что ты сама об этом думаешь?

– Я думаю, что этого следовало ожидать, милорд.

– Я тоже так думаю. – Пенскотт наклонился к Мари и долго всматривался в ее лицо, словно в его выражении пытался найти ответ на свой вопрос.

Мари понимала, что сейчас решается ее судьба, однако, как ни странно, она не испытывала особого волнения. Будь что будет.

– Молчи и слушай, – наконец произнес граф. – За последний год я постарел больше, чем за десять предыдущих лет, и все это замечают. Ко мне с благословения короля приставили этого проклятого шпиона – Гоффа; а ведь следить-то надо бы не за мной. – Он помолчал. – Ты знаешь, чего они хотят от тебя?

– Нет.

– Это очень просто. Ты будешь гнить в Ньюгейте, пока не согласишься подтвердить, что французы и испанцы собираются нарушить договор с Англией. Тебе пообещают свободу, но ты ее не получишь. Как только они добьются своего, тебя повесят.

Мари откинулась на спинку кресла. У нее не было оснований сомневаться в словах графа – способность капитана Грегори мстить была ей достаточно хорошо известна. Доводы за и против Союза Четырех ее волновали гораздо меньше, чем собственная судьба; она понимала только, что лорд Пенскотт за сохранение Союза, в то время как Грегори и его сторонники желали бы, чтобы он распался. В данный момент и та и другая стороны пытались использовать ее, Мари Рейвен, в качестве заложницы.

– И все-таки зачем я вам нужна?

– Можешь назвать это капризом. Не люблю, когда меня считают дураком. Сейчас капитан Грегори в Лондоне встречается с теми, кто жаждет моего падения. Завтра к ним присоединится посланец Гоффа с информацией от полковника. Мои коллеги, естественно, об этом знают и соответствующим образом готовятся. Независимо от того, останешься ты здесь или уедешь, сражение все равно состоится и не завершится до тех пор, пока одна из сторон не победит. Если это буду я, у меня останется власть и возможность сохранить тебе жизнь. Если же нет… – Пенскотт вздрогнул и весь как-то сжался, – ты погибнешь, а я останусь доживать отпущенный мне срок в этом поместье. – Он наклонился и провел сморщенной рукой по щеке Мари. – Выбор за тобой – скажи только одно слово, и я прикажу полковнику Гоффу доставить тебя в Лондон и передать в руки военно-морского суда. Но если ты захочешь, то останешься здесь, под моей защитой, хотя бы на несколько недель. Допустим, дела пойдут плохо. Ну что же, у тебя есть какое-то время в запасе, и… кто знает… я старый эксцентричный человек, возможно, я сумею помочь тебе каким-нибудь другим способом. Случалось, что от Пенскотта убегали пленники, так что ты будешь не первой. Ну а если дела пойдут хорошо… Компаньонка графа Брентлинна – не худшая перспектива. Ну, что скажешь?

Мари колебалась, пытаясь понять, что кроется за предложением хозяина поместья. По крайней мере согласие означает для нее жизнь и, следовательно, надежду.

Сейчас она предпочла бы оказаться посреди маленькой плантации где-нибудь на далеком острове, но выбора у нее не было.

Губы Мари изогнулись в улыбке; она встала, затем присела в реверансе.

– Милорд…

– Вот и хорошо. Теперь я вижу, что здравый смысл у тебя все-таки есть. – Пенскотт приблизился, провел губами по ее шее и обнаженному плечу. Несколько секунд Мари терпела это издевательство, потом отступила.

– Надеюсь, вы извините меня. Я очень устала. Еще совсем недавно я была пленницей, и вот теперь…

Граф усмехнулся:

– Да, понимаю. В таком случае до завтра, дорогая, встретимся в саду, ровно в десять. Я скажу Трашу. Для начала мы сыграем партию в шахматы. Надеюсь, ты еще не разучилась играть?

– Конечно, милорд, но… Вы всегда играли с Беном. Мне бы не хотелось нарушать…

– Твой учитель умер. Ушел во тьму.

Мари вздрогнула от неожиданности и несколько секунд не могла произнести ни слова.

– Он скончался прошлой осенью, через неделю после первых заморозков. Его похоронили на почетном месте. – Пенскотт опустил голову на грудь. – Так что, как видишь, я давно не играл в шахматы.

Он услышал, как открылась дверь, поднял глаза и взглянул вслед удаляющейся фигуре Мари, затем медленно встал и направился в свою спальню.