Глава 19
Колония Мобил располагалась в южной части огромной территории, именуемой Новым Светом. С севера большую часть ее занимали густые леса, населенные враждебно настроенными индейцами; к югу лежало не менее опасное Карибское море, охранявшееся английскими и испанскими военными кораблями. Французы со знаменитым галльским упорством цеплялись за центральную часть материка в надежде на то, что она станет для них воротами в новую мощную империю и позволит, в сочетании с процветающей и прибыльной канадской колонией, значительно потеснить англичан.
Корабли Мари и Джейсона подошли к гавани и бросили якорь на безопасном расстоянии от смертоносных батарей форта Шарлотт; когда-то дружеские отношения пиратов с его властями теперь намного ухудшились, и такая предосторожность была отнюдь не лишней.
Мари направила подзорную трубу на большое белое здание на холме. Судя по описаниям Джейсона, это и есть особняк губернатора. На фоне убогих обшарпанных домишек, расположившихся вокруг, он выглядел еще более грандиозным, чем она себе представляла. Позади до самого горизонта тянулся массив вечнозеленых деревьев, и этот пейзаж, словно продолжавший безбрежность моря, производил захватывающее впечатление.
– Вижу сигналы с «Баньши»! – крикнул сверху Шелби. – Капитан Брэнд хочет, чтобы вы присоединились к нему.
– Джесс, приготовь лодку.
– Слушаюсь, капитан Рейвен.
– Том, заменишь меня в мое отсутствие. Я дам знать, когда половине людей, включая тех, кого Джейсон набрал на Мистере, можно будет сойти на берег.
– Ты будешь с Брэндом? – Судя по голосу, Тому эта перспектива явно не нравилась.
– Да.
– А если случится какая-нибудь неприятность?
– Тогда сразу же снимайтесь с якоря и уходите немедленно. Видишь эти пушки? Вам с ними не справиться. – Она улыбнулась, стараясь вселить в него бодрость. – Но не стоит слишком уж волноваться – никаких неприятностей не произойдет.
Однако Том все никак не мог успокоиться, и у него были на то причины. Утешало лишь то, что Джейсон купил «Баньши» здесь, в Мобиле, и у него есть договоренность с губернатором, по крайней мере так он сказал. В любом случае они в безопасности до тех пор, пока он не вернет золото.
Не говоря больше ни слова, Мари повернулась и пошла к борту. Вскоре ее шлюпка стремительно понеслась по прозрачной воде.
– Не нравится мне все это, – проворчал Бен Тримэйн.
Он прав, подумал Том. Все последние недели на берегу Рейвен была словно сама не своя. В море она как будто пришла в себя: выбросила из головы шотландца, снова стала похожа на прежнюю Мари, какой они ее узнали в ту ночь, когда напали на «Нино Мунес». Беда с этими женщинами. Стоит им только влюбиться, и от них уже никакого толку. Четыре недели в море – это совсем другое дело. Сначала они привыкали к переоснащенному кораблю, потом помог шторм – разлучил их с «Баньши». К тому времени как они снова встретились недалеко от западного побережья Кубы, Рейвен уже твердо стояла на ногах.
Путь до Мобила оказался легким… и прибыльным. Том невольно улыбнулся, вспомнив ту старую лоханку, зажатую между двумя их быстроходными и более маневренными кораблями. Никакого шанса уйти. Теперь у них столько золота, что хватит на всех.
– Не нравится мне это, и все, – повторил Бен.
– Лучше придержи язык!
– А ты меня не пугай, Том Ганн. Нэд, Шелби, Пул – все думают так же, да и ты сам тоже.
Том, нахмурившись, смотрел вслед удаляющейся шлюпке. Вот она поравнялась с «Баньши», и Рейвен поднялась по веревочной лестнице на борт, прямо в объятия Джейсона Брэнда, который уже ждал ее.
* * *
Порыв холодного февральского ветра распахнул теплую накидку на груди Джейсона, и он выругался сквозь зубы.
– Кажется, я слишком долго просидел на теплых островах. Посмотри, эти люди в лодке едва одеты, и ничего им не делается. Не хочу даже думать о зимах в северной Шотландии. Как я там выживу, если, конечно, когда-нибудь смогу туда вернуться… Ты готова?
Мари сжала его руку. Чувства, казалось, угасшие в разлуке, возвращались вновь. Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы сохранить былую независимость. Хорошо, что времени на раздумья не осталось.
Прибыла лодка с берега, и Джейсон направился навстречу гостю.
– Джон! Рад вас видеть.
Человек с грубым лицом и холодными глазами, смотревшими на мир со смесью подозрительности и презрения, крепко пожал протянутую ему руку.
– С возвращением. Добро пожаловать в Мобил.
– Извините, что заставил вас прогуляться. – Джейсон извиняющимся жестом указал на порт. – Никогда не знаешь, чем тебя встретят. Времена так быстро меняются…
– Ничего страшного, я не в обиде. – Джон взглянул в сторону Мари и удивленно поднял брови. – Но я не ожидал увидеть сразу два корабля.
Джейсон усмехнулся.
– Пора познакомить вас с капитаном Рейвен. – Он подвел гостя к Мари. – Джон Ло. А это Мари Рейвен, больше известная как гроза англичан.
– Джейсон много рассказывал мне о вас…
Так вот она какая, Мари Рейвен. Та самая женщина, о которой говорил капитан Грегори… Кажется, и впрямь красивая. Интересно, в каких она отношениях с Джейсоном? Может, взять ее себе?
– Надеюсь, ничего плохого.
Мари рассмеялась:
– О нет, только хорошее!
– Вот как? Не часто приходится слышать такое. Надеюсь, скоро мы станем друзьями.
– Я в этом просто уверен, – преувеличенно бодро заметил Джейсон. Он все еще не мог до конца поверить ни Джону Ло, ни Бьенвиллю, и ему совсем не понравилось то, как этот человек смотрел на Мари. – Да, я приказал Рамаду и Форликару доставить на берег ценный груз, после того как мы уладим наши дела; думаю, вам понадобится организовать для них сопровождение.
В первый раз за все время на губах Джона Ло появилась улыбка.
– Люблю получать ценные грузы. А теперь, я думаю, вам пора на берег – губернатор вас уже ждет.
По дороге к небольшой гавани все трое хранили молчание. Пристань была совершенно пустой, однако Мари заметила, что из всех окон и дверей, из-за углов домов, из-за прилавков выглядывали любопытные лица.
Неподалеку от пристани их уже ждал экипаж. Ло помог Мари сесть в коляску и, как только Джейсон взобрался следом за ними, постучал вознице. Коляска двинулась по изрытой ухабами улице Мобила.
Мари не отрываясь смотрела на то, что происходило вокруг. Тропинки, утопающие в грязи и покрытые устричными раковинами, жалкие хижины, сколоченные вручную из грубых досок, положенных криво и неумело… Казалось, что домишки живут своей собственной жизнью, независимой от человеческих рук. Везде преобладали два цвета – зеленой сосны и грязи.
– Увы, восхищаться здесь особенно нечем, мадам, – усмехаясь, произнес Джон Ло.
– О нет, вы не правы. Здесь чувствуется… энтузиазм: люди пытаются пустить корни, построить новую жизнь.
Ло внимательно смотрел на нее. В этот момент экипаж сильно тряхнуло, и Джейсона швырнуло на Мари. Внезапно в коляске стало нечем дышать. Мари откинула плащ, черные локоны упали ей на грудь.
– А… – выдохнул Ло. – Теперь я понимаю.
Где Джейсон нашел такую красавицу? Для пиратки она слишком хороша. Неудивительно, что Грегори хочет получить ее обратно. Ладно, там будет видно.
– Посмотрите-ка!
Джейсон указал на троих ярко раскрашенных дикарей с выбритыми головами, бусы из акульих зубов украшали их мускулистые груди.
– Эти туземцы, наверное, возвращаются от губернатора. Мадам Бьенвилль, должно быть, в ярости. Она сейчас принимает у себя коменданта форта Шарлотт полковника Гилберта и его жену Лайэн; дикарей она терпеть не может, но губернатор обязан их выслушивать. Вы окажете большую услугу, если уделите ей как можно меньше внимания – несколько обычных любезностей, ничего больше. У нее сейчас вместе с Гилбертом еще двое его лейтенантов, Дюбуа и Клемент; обоим очень нравится Анжелика. Вы ведь не забыли Анжелику?
Джейсон поймал вопросительный взгляд Мари.
– Может быть, нам лучше посетить губернатора в другое время?
– Нет-нет. Он сам пожелал, чтобы вы явились к нему сразу же по прибытии. Так вот, что касается этих лейтенантов… Они оба из хороших семей, но никакой реальной властью не обладают и вдобавок очень слабовольны. Вам нужно лишь держаться с ними в рамках обычной вежливости.
Дальше Мари слушать не стала. Здесь только что упомянули какую-то Анжелику, и Джейсон, видимо, неплохо знал это имя. Она обязательно должна встретиться с этой молодой особой.
Гостиная губернаторского особняка произвела на Мари необыкновенное впечатление. Огромные застекленные двери с двойными рамами выходили на очаровательную лужайку с вековыми дубами, по стенам расположились резные бронзовые канделябры на восемь свечей каждый и бесценные греческие вазы на высоких подставках; натертый до блеска дубовый паркетный пол удивлял замысловатыми геометрическими фигурами. В центре гостиной лежал яркий персидский ковер, резные кресла орехового дерева украшали расшитые шелковые подушки, а довершал картину клавесин из светлого дерева, с двойной клавиатурой, привезенный из Антверпена.
Луиза де Бьенвилль как раз заканчивала исполнение бравурной сонаты, ее пухлые пальцы, спотыкаясь, прыгали по клавишам.
– Браво, мама! – воскликнула Анжелика, как только замер последний звук. Оба лейтенанта тут же присоединились к дружному хору похвал.
Жан Батист вернулся в гостиную. Как с облегчением отметила Луиза, этих ужасных дикарей с ним не было.
– Ах, вы столько потеряли! – зычным голосом прогудел Гилберт. Бьенвилль, соглашаясь, кивнул:
– Я слушал из холла. Прекрасная игра, моя дорогая.
Луиза грациозно наклонила голову.
Лайэн Гилберт взяла мужа за руку:
– Мы обязательно должны заказать себе такой же инструмент, Ричард. Я уверена, капитан Гонор найдет для него место на корабле, если ты попросишь.
– Ну зачем же, вы всегда можете пользоваться моим инструментом.
Натянутая улыбка Лайэн многое могла бы сказать знатоку о темных глубинах человеческой зависти.
– Благодарю, дорогая. Я непременно учту ваши слова.
Бьенвилль, привычный к таким разговорам, рассеянно слушал; ему гораздо интереснее было наблюдать за тем, как лейтенанты Дюбуа и Клемент сопровождают Анжелику в столовую. В бледно-желтом шелковом платье его дочь выглядела олицетворением невинности, однако ее декольте показалось ему слишком глубоким. Почему-то раньше он этого не замечал. Оно и неудивительно: сейчас его одолевали куда более серьезные заботы, связанные с прибытием двух новых кораблей. «Баньши» он узнал сразу, а вот второй корабль, похоже, ему был совсем незнаком. Может быть, «Баньши» его захватил или… У этих пиратов все меняется в мгновение ока. Джону Ло уже, наверное, все известно. Если это Брэнд… Черт побери, уж не для него ли это глубокое декольте!
Общий разговор заметно оживился, когда слуга поставил на стол горячий пирог с печенкой. Второй слуга внес утку с орехами в апельсиновом соусе. Бьенвилль блаженно вздохнул, взял в руку нож. Утку он разрежет сам.
– Мадам! – подал голос лейтенант Дюбуа. – После обеда вы должны нам еще поиграть. Ваша дочь обещала мне первый танец.
Анжелика наклонила голову, скрывая улыбку, золотисто-медовые кудри рассыпались по нежной шейке. Жан Клемент, казалось, совершенно не ожидал такого поворота событий. До сих пор все говорило за то, что губернаторская дочка в один прекрасный день достанется ему, однако когда в форт неожиданно прибыл Филипп Дюбуа, заменивший другого офицера, выяснилось, что он происходит из семьи, занимающей более высокое положение в обществе, чем семья Клементов.
Анжелика с озорной улыбкой коснулась рукава лейтенанта.
– Месье, не согласитесь ли вы проводить меня? Я так люблю смотреть на звезды и на то, как они отражаются в заливе.
Сердце молодого человека дрогнуло. Он торжествующе взглянул в сторону Дюбуа.
– Почту за величайшую честь, мадемуазель.
Его соперник так резко мотнул головой, что с парика посыпалась пудра. Анжелика мысленно отругала себя. Она просто не могла удержаться от того, чтобы не поиздеваться над ними обоими и над их чувствами: лейтенанты казались ей не более чем мальчишками, зелеными юнцами. К тому же любой претендент на ее благосклонность бледнел в сравнении с тем человеком, который прибыл сегодня днем. Возможно, сейчас он уже на пути к их дому.
Анжелику охватило лихорадочное беспокойство. Несколько месяцев назад она едва не отдалась ему, и вот теперь он вернулся, чтобы получить то, в чем ему было отказано в прошлый раз. Разумеется, это так, иначе и быть не могло.
Вошел слуга Мармон, наклонился к губернатору и что-то прошептал ему в самое ухо. Бьенвилль встал, постучал ложкой по хрустальному бокалу.
– Друзья мои, к нам прибыли новые гости. Прошу меня извинить.
Неужели он? Анжелика заставила себя улыбаться, делая вид, будто ничего не произошло. На другом конце стола ее мать без умолку щебетала, вспоминая Париж, свою свадьбу, прием при дворе Людовика Четырнадцатого, – чересчур жизнерадостная болтовня помогала ей скрывать беспокойные мысли о том, чем им всем грозит только что сообщенная мужем новость. Она уже видела корабли на рейде, и у нее сразу же появилось сосущее чувство, что вновь прибывшие неизбежно испортят ее маленький очаровательный вечер.
– Капитан Брэнд… – Бьенвилль замер на полуслове.
– И капитан Рейвен, – подхватил Джон Ло, от души наслаждаясь растерянностью губернатора.
– Я восхищен и очарован, мадам. – Губернатор склонился к руке Мари. Теперь он не удивлялся тому, что этой женщине удалось захватить корабль. Просто поразительно, до чего хороша. Если она действительно та, кого разыскивает капитан Грегори, значит, в его руки сами собой попали два бесценных сокровища. Однако не стоит спешить. – Надеюсь, путешествие прошло хорошо? – Его ломаный английский оставлял желать много лучшего.
– В общем, да, – сухо ответил Брэнд.
– Вы, вероятно, проголодались, но это мы сейчас исправим. Сюда, пожалуйста.
Следуя за губернатором, Мари никак не могла избавиться от ощущения, что все это ей уже доводилось где-то видеть; пройдя по коридору в главную гостиную, она поняла: все здесь напоминало особняк Пенскотта. Ощущение было такое, словно она вернулась назад во времени.
Когда дворецкий провел их в столовую, Мари внимательно оглядела сидевших за столом. Мадам де Бьенвилль с трудом скрывала свое неодобрение: подумать только – женщина в мужском одеянии! Полковник Гилберт, само олицетворение власти, неловко бормотал что-то своей невзрачной супруге, а лица лейтенантов Дюбуа и Клемента выражали надменность, смешанную с любопытством.
Анжелика, с трудом оторвав взгляд от Джейсона, грациозно обошла вокруг стола, одновременно демонстрируя свой роскошный туалет. Мари внутренне вся сжалась. Да, этот наряд ей и в самом деле к лицу; неудивительно, что Джейсон так резко сменил тему тогда в экипаже при одном упоминании о дочери губернатора. Интересно, он уже успел насладиться ее свежим юным телом или рассчитывал, что это у него еще впереди?
– Я счастлива снова видеть вас, месье Брэнд, – промурлыкала Анжелика. – И вас тоже, мадам! – Она обернулась к Мари с натянутой улыбкой на лице, в которой читалось едва уловимое презрение к женщине в мужских сапогах.
Итак, игра началась. Мари скинула накидку на руки Мармона. Казалось, электрический разряд пробежал по комнате, когда взгляду окружающих явились ее туго облегающие бриджи. Ни одна приличная женщина, ни одна женщина вообще не позволила бы себе такого! Губернатор побагровел, а оба надменных лейтенанта широко раскрыли глаза. Полковник Гилберт поперхнулся и громко закашлялся.
Наконец Бьенвилль нашел в себе силы прервать неловкую паузу и велел принести еще три стула. Все вдруг оживились и громко заговорили, делая вид, что ничего особенного не произошло. Как только последний кусок исчез с опустевших тарелок, Бьенвилль, встав, объявил, что Мармон подаст десерт в гостиную и если мадам не откажется снова сыграть на клавесине, все будут ей чрезвычайно признательны.
– Я вижу, ты просто очаровала здешнюю публику, – шепнул шотландец на ухо своей спутнице.
Мари напряглась. Сейчас она нуждалась в сочувствии, а не в иронии.
Джейсон и Мари сидели рядом, не зная, как полагается вести себя по этикету на таких вечерах, когда к ним подошла Анжелика.
– Месье, – протянула она, – это, наверное, слишком большая бесцеремонность, как вы считаете?
Бросив извиняющийся взгляд на свою спутницу, Джейсон встал, поклонился и, сжав мраморные пальчики Анжелики, начал двигаться в такт музыке не менее легко и непринужденно, чем его партнерша, в то время как Бьенвилль, оставив свой пост за клавесином, подошел к Мари и подал ей бокал вина.
– Отчего вас так странно называют – Рейвен?
Мари улыбнулась, продолжая краем глаза следить за Джейсоном и Анжеликой.
– Мое настоящее имя – Мари-Селеста Рейвен.
– Так, значит, вы француженка? – Бьенвилль поднес руку к лицу и почесал подбородок. Плохо дело. Арестовать француженку по требованию англичанина! – Конечно, мне следовало догадаться. Мало кто из англичан так хорошо говорит на нашем языке.
– Вы мне льстите, месье. Мой отец был француз, мать – испанка.
– Понятно. И все же… Объясните, как получилось, что такая изысканная женщина оказалась во главе…
Они опять смеются! Мари захотелось выцарапать Анжелике глаза! Нет, это слишком по-женски. Она ее пристрелит.
– Мадам… Боюсь, мне не следовало задавать вам этот вопрос. Примите извинения от человека, который отныне считает себя вашим поклонником.
– Благодарю, месье…
Мари, казалось, впервые по-настоящему увидела этого человека. Он искренен, относится к ней с симпатией и, безусловно, прав. Действительно, как она оказалась в компании отбросов общества? До сих пор Мари никогда не воспринимала так членов своей команды, однако это было именно то, что думали о них окружающие.
Коляску немилосердно трясло на ухабах, и от такой езды раздражение Мари только усиливалось. Первый вечер вместе с Джейсоном испорчен безнадежно. Шесть недель она только об этом и мечтала, и вот пожалуйста – больше двух часов ей пришлось выдерживать уничтожающие взгляды, а в конце вечера Дюбуа и Клемент начали делать ей откровенные предложения. Даже губернатор с каждой выпитой рюмкой становился все развязнее, так что она едва не дала ему пощечину. И все это время Джейсон смеялся и ворковал с Анжеликой. Как он мог так ее мучить! А теперь вот сидит рядом и ухмыляется как ни в чем не бывало.
Мари с тоской смотрела на казавшиеся ей теперь убогими и безликими домишки Мобила и думала о тех, кто там живет. Чувствуют ли они, что пришли покорять дикие земли? Волнует ли их это или они просто надеются урвать здесь свой кусок от пирога фортуны?
Наконец экипаж остановился. Джейсон открыл дверцу, и когда порыв пронизывающего северного ветра поднял столб пыли, Мари, вздрогнув, плотнее закуталась в плащ. Джон Ло заплетающимся языком пообещал заехать утром, и коляска укатила.
Гостиница «Воробей» стояла почти на самом берегу, примерно в ста ярдах от нее сгрудилось с полдюжины таверн для моряков.
– Подожди меня здесь. – Это были первые слова, которые произнес Джейсон с тех пор, как они покинули особняк Бьенвилля. – Я велел Рамаду приготовить нам комнату.
– Куда ты?
– Я скоро вернусь.
– Может быть, мне тоже пойти с тобой?
– Нет! – Он схватил ее за руку, удержал на месте. – Есть люди, которые будут разговаривать только со мной, и им не нужны свидетели. К тому же меня беспокоит поведение Ло и Бьенвилля. Не могу пока сказать, чем именно, но я должен это выяснить, пока не поздно.
– Очень удобный повод.
– Что это значит? Повод для чего?
– Анжелика. – Лицо Мари перекосилось от гнева. – У тебя свидание с ней, ведь так?
– Ты просто глупышка.
– Ну что же, иди. Постель, должно быть, уже согрета – она расскажет тебе, что замышляет ее отец.
Джейсон хотел что-то возразить, но в конце концов лишь раздраженно пожал плечами, круто повернулся и вышел.
Мари некоторое время неподвижно смотрела ему вслед сквозь слезы, потом нагнулась, подняла раковину от устрицы, изо всех сил швырнула…
И неожиданно попала в появившегося в этот момент в дверном проеме Рамада.
– Как странно ведут себя некоторые бесстрашные капитаны пиратских кораблей, – с явно преувеличенной любезностью произнес турок.
– Иди к черту! – Она решительно прошла мимо него и, войдя в гостиницу, поморщилась от запаха прокисшего пива, рома и свечного жира.
Никто из хозяев не вышел ей навстречу, поэтому Мари сама поднялась по лестнице на ярко освещенную балюстраду над залом. Пять темных пятен по стенам – двери; одна из них – в ее комнату. Интересно, какая? Она попробовала ближайшую. Заперто изнутри. Свободной оказалась лишь комната в самом конце коридора. В ней стояли два сломанных стула, грубый стол со свечой и громоздкая кровать. В камине горел огонь, и это несколько утешило Мари.
Услышав шорох, она резко обернулась: в комнату, закутанная в простыню, вошла Хоуп.
– Я разожгла огонь на случай, если ты вернешься, на столе немного горячего рома, Форликар расстарался. Мы с ним устроились на другой стороне коридора.
Мари устало опустилась на кровать.
– Спасибо, Хоуп. А теперь оставь меня.
Какое-то мгновение Хоуп колебалась, но потом, видимо, поняв, что больше ничем не сможет помочь, вздохнула, обняла Мари за плечи и выскользнула из комнаты.
– Бродяги! Грабители! Дикари! Проститутки!
– Господи, Луиза! Их же было всего двое.
– Исчадия порока! Представляю, какие сплетни будет распространять обо мне Лайэн. Как ты мог!
Бьенвилль нахмурился и, повертев в руках ночной колпак, отложил его в сторону. Его главная обязанность – заботиться о процветании Мобила. Однако всегда все можно рассмотреть с разных точек зрения. Вот, например, Мари Рейвен. Ему ее обрисовали как настоящее чудовище, на деле же она оказалась самой очаровательной женщиной из всех, кого он встречал после отъезда из Франции. Что должен сделать в подобном случае разумный человек? Арестовать ее в угоду Грегори? Но он не верил, что благополучие Мобила в самом деле зависит от прихоти этого мерзавца англичанина. С другой стороны, можно из дружбы с пиратами извлечь пользу – кто знает, какие новости принесет очередной корабль из Франции?
К черту этого английского капитана! Своим высокомерием он уже вывел его из терпения. Пусть пыжится, сколько ему вздумается, – ни один француз, обладающий чувством собственного достоинства, не станет подчиняться такому выскочке.
Снаружи тихонько постучали, и Бьенвилль направился к двери.
– Это Мармон. Спи, я сейчас вернусь, – бросил он уже забравшейся под одеяло Луизе.
Мармон встретил его в холле.
– Месье Ло, как вы просили, милорд. Я проводил его в кабинет.
– А моя дочь?
– В своей комнате, сэр. Господа лейтенанты пытались пересидеть друг друга, потом предлагали ей прогуляться, но я сказал, что погода не благоприятна для прогулок и что вы будете волноваться, поэтому лучше ей остаться дома.
Бьенвилль одобрительно кивнул:
– Вы поступили правильно, Мармон, – я не очень-то уверен в серьезности их намерений.
Джон Ло сидел в большом кожаном кресле, со стаканом горячего рома в руке и, казалось, был погружен в глубокое раздумье. Он намеренно не встал при появлении губернатора, однако Бьенвилль понимал, что вынужден терпеть выходки этого невежды, чья напористость легко открывала двери, закрытые для официального представителя короля.
– Я оставил их у гостиницы, – проговорил Ло, не поднимая глаз; язык у него больше не заплетался, голос звучал абсолютно трезво.
Бьенвилль кивнул:
– Полковник Гилберт пока ничего не знает, как вы и просили, хотя я сомневаюсь…
– Гилберт – джентльмен, – перебил его Ло. – Однако деликатности ему не всегда хватает. Хорошо уже то, что он умеет действовать быстро…
– Если мы вообще начнем действовать.
– Значит, вы передумали?
– Я пока еще не принимал никакого решения.
– Вы только что это сделали. Им не причинят вреда. – Ло сдержал улыбку. Как всегда, губернатор качнулся в нужном направлении. – Не понравился мне этот Грегори.
– Вы предвосхищаете мои мысли!
– Уметь предвосхищать – великий дар. Как бы иначе я сумел избежать виселицы?
Кажется, он над ним смеется? Не важно. Главное, он теперь все знает, и, значит, можно спокойно ложиться спать.
– Итак, Мармон вас проводит. Доброй ночи, месье.
– Не расстраивайтесь, друг мой. Я догадался о том, что вы не станете арестовывать Брэнда с очаровательной Рейвен, но причины известны только вам одному, Жан Батист.
Бьенвилль остановился на верхней площадке, дожидаясь, пока Мармон погасит свечи. Снаружи ветер бился о стены и волны набегали на берег со звуком, напоминавшим шорох вороньих крыльев, но он уже ни на что не обращал внимания, предвкушая мягкие объятия постели, где его ждал сладкий и глубокий сон.