Глава 8

Сабрина прекрасно знала: можно блуждать по огромному дому хоть целый день и ни разу не встретиться с графом. Чтобы не терять время впустую, она решила расспросить миссис Бейли. Сабрина, конечно же, понимала, что вопрос, который она собиралась задать, прозвучит нескромно, но иного выхода она не видела.

Отыскав экономку, Сабрина откашлялась и с вежливой улыбкой спросила:

– Миссис Бейли, извините за беспокойство, но мне бы хотелось узнать, как найти графа Роудена?

Окинув ее холодным и откровенно высокомерным взглядом, миссис Бейли в ответ процедила:

– Граф в портретной галерее, мисс Фэрли. Это сразу за желтой гостиной.

Сабрине ужасно захотелось наговорить экономке дерзостей, но она, сдержавшись, ответила:

– Благодарю вас, миссис Бейли.

Портретная галерея оказалась весьма внушительной по размерам. Портреты же, висевшие на стенах, почти псе были выполнены в натуральную величину, поэтому казалось, что эти давно умершие предки графа по-прежнему являются обитателями огромного особняка. Но граф, действительно находившийся в галерее, вовсе не рассматривал портреты своих предков; он стоял, уставившись в окно и явно о чем-то размышляя.

– Добрый вечер, мисс Фэрли, – пробормотал он, даже не взглянув на нее.

– О, вы здесь, лорд Роуден?! – воскликнула Сабрина, пытаясь изобразить удивление. – Добрый вечер, сэр…

Тут граф наконец-то бросил взгляд в ее сторону, и она отметила, что он усмехнулся. Казалось, он знал, что она притворяется, и было совершенно очевидно, что он не желал вступать с ней в беседу.

Тут граф резко развернулся и подошел к одному из портретов – на нем был изображен симпатичный бородатый мужчина с немного удлиненным лицом. Шею мужчины охватывал пышный накрахмаленный воротничок, а у ног его пристроились два спаниеля. Причем Сабрине с первого же взгляда показалось, что в лице этого человека было что-то очень знакомое.

– Боже мой, как он похож на… – Она в смущении умолкла.

– Джеффри. Совершенно верно, – кивнул граф. – На Гиллрея. Удивительное сходство. Это виконт Мерривел. – Роуден повернулся к девушке и добавил: – Его повесили за убийство. Увы, он стал жертвой необузданных страстей.

– Но я уверена, что с Джеф… с мистером Гиллреем ничего подобного не случится, – поспешно проговорила Сабрина. – Ведь он совсем не такой, как этот виконт.

Граф пристально посмотрел ей в глаза: – Неужели, мисс Фэрли?

– Да-да, я абсолютно в этом уверена, – заявила Сабрина. – У нас в Тинбюри он у всех вызывает восхищение.

– А кое-кто от него без ума, – с усмешкой заметил граф.

– Поверьте, лорд Роуден, он действительно достоин восхищения, – продолжала девушка. – Мистер Гиллрей повсюду стремится сеять добро, в том числе и за пределами Тинбюри.

– Что ж, перемены в жизни, видимо, пошли ему на пользу.

– Не понимаю вас. – Сабрина нахмурилась. – О чем вы, милорд.

Но граф не стал объяснять, что он имел в виду.

– Я думаю, мисс Фэрли, что вы намеренно искали встречи со мной. Уж не хотите ли вы прийти на помощь своему любовнику?

Сабрина почувствовала, что краснеет.

– Он вовсе не мой любовник, – пробормотала она, невольно потупившись.

– А почему же тогда он целовал вас? – Граф изобразил удивление.

– Да, он поцеловал меня. Но дело в том… – Сабрина умолкла, еще больше смутившись.

– Ах, так вы замужем за Джеффри?

– Лорд Роуден вы прекрасно знаете, что это не так.

– А… Теперь понимаю. Наверное, вы собираетесь за него замуж?

– Нет, просто я… – Сабрина снова умолкла.

Она вполне допускала, что действительно выйдет замуж за Джеффри, однако не собиралась распространяться на эту тему.

– В таком случае он ваш любовник, – заключил Роуден и снова повернулся к портрету виконта.

«Неужели он считает, что я такая же, как Софи Ликари? – в отчаянии думала Сабрина. – Ах, он просто невыносим!»

– Милорд, Джеффри никак не может быть моим любовником, потому что мы не… – Она осеклась, не зная, как закончить мысль.

– Что «не», мисс Фэрли? – Граф опять усмехнулся. – А ведь вы, кажется, говорили, что у вас железная воля и нас нельзя соблазнить. Что ж, конечно же, вы правы. А я просто глупец и негодяй, пытающийся предположить не возможное.

– Лорд Роуден, я совсем не такая, как вы…

– Неужели?! – Он уставился на нее с таким видом, словно услышал какую-то ужасную глупость.

Сабрина в досаде закусила губу, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь резкость. Она хотела серьезно поговорить с графом и не собиралась портить с ним отношения. Сделав над собой усилие, она с вежливой улыбкой проговорила:

– Лорд Роуден, я думаю вам трудно понять таких людей, как Джеффри. Он готов посвятить свою жизнь помощи ближним, и поэтому вы не…

Граф весело рассмеялся.

– А я посвятил свою жизнь удовольствиям, не так л и? Но ведь вы, моя прелестная лицемерка, тоже посвятили свою жизнь удовольствиям.

Сабрина в изумлении уставилась на собеседника. Ей сразу же вспомнилась ее жизнь в Тинбюри, где каждый день проходил в непрерывных хлопотах и трудах, где она была занята с утра и до вечера.

– Милорд, что вы имеете в виду? – спросила она с дрожью в голосе.

– А разве вам не нравится осуждать меня? Разве вы не получаете от этого удовольствия? Ведь вы, наверное, чувствуете себя при этом чуточку лучше… Признавайтесь же, мисс Фэрли.

– Но я… – Сабрина замялась. Ей вдруг пришло в голову, что граф отчасти прав. Возможно, во многом. И от осознания его правоты ей сделалось неуютно.

– Так почему же вы осуждаете меня, мисс Фэрли? Объясните, пожалуйста.

Заметив, что граф нахмурился, Сабрина растерялась. Судя по всему, он и впрямь рассердился, и это означало, что разговор принимал крайне нежелательный оборот. Стараясь держать себя в руках, Сабрина проговорила:

– Видите ли, лорд Роуден, я не могу судить о том, негодяй вы или нет, но…

Он вдруг снова рассмеялся, причем в смехе его было искреннее веселье.

«Нет-нет, он вовсе не сердился, – подумала Сабрина. – Выходит, просто притворялся. Он надо мной насмехается, вот и все».

– Скажите, дорогая мисс Фэрли, а может, вы боитесь за мою бессмертную душу? – Теперь он смотрел на нее с добродушной улыбкой. – И все потому, что вы дочь викария, не так ли?

– Я не родная дочь викария, а приемная – заявила девушка.

– Ах, вот как? Что ж, это многое объясняет.

– Что именно объясняет? – Сабрина почувствовала, что начинает злиться.

– Не сердитесь, дорогая мисс Фэрли. Пожалуйста, продолжайте. Итак, мы говорили о вашем страхе за мою бессмертную душу. – Граф опять улыбнулся.

– Ваша бессмертная душа, лорд Роуден, меня нисколько не интересует! – заявила Сабрина – и в тот же миг пожалела о своих словах. «Ах, отец пришел бы в ужас, если бы услышал меня сейчас!» – мысленно воскликнула девушка.

– Не интересует? Но тогда что же заставляет вас, мисс Фэрли, посвящать жизнь добрым делам? Мне бы хотелось услышать искренний ответ, прежде чем мы приступим к обсуждению Джеффри и его миссионерской поездки.

– Понимаете, милорд… – Сабрина умолкла и с удивлением уставилась на графа. Выходит, он догадался, что она собиралась поговорить именно об этом?

– Так почему же вы решили помочь моему кузену? Может, просто хочется ему помочь?

Сабрина пожала плечами.

– А разве это не одно и то же? Граф решительно покачал головой:

– Конечно, нет, мисс Фэрли. Когда «просто хочется» – это удовольствие. И совсем другое – долг. Или, может быть, вы находите удовольствие в чувстве долга? Что ж, такое вполне возможно, если вы мечтаете жить в нищете и заботах, помогая бедным и страждущим. Скажите, дорогая, почему вы помогаете людям?

– Потому что я должна помогать людям. Потому что так поступать хорошо.

– Хорошо для кого? – допытывался граф. «Какой же он безжалостный, – думала Сабрина.

Ну почему он так настойчиво пытается доказать свою правоту?» Ей ужасно не хотелось говорить правду, но, в конце концов, она решила, что не стоит лукавить. Да, уж лучше признать некоторые неприятные истины. Лучше честно и прямо ответить на вопрос графа. Собравшись с духом, Сабрина сказала:

– Для меня. Хорошо для меня.

Услышав ее признание, Роуден с ухмылкой кивнул, и что-то проворчал себе под нос.

«Он сейчас как тигр, схвативший обеими лапами добычу», – промелькнуло у Сабрины.

– Что ж, теперь не стесняйтесь, мисс Фэрли, – проговорил граф. – Просите за моего кузена Джеффри. И еще: можете судить меня и впредь, только судите честно. Потому что мы с вами в чем-то очень похожи. Мы оба ценим наслаждения.

Сабрина взглянула на ухмылявшегося собеседника и с некоторым беспокойством пробормотала:

– Нет-нет, лорд Роуден, мне кажется, вы ошибаетесь. Я счастлива, что могу помогать ближним. Поэтому и помогаю Джеффри. Да, только поэтому…

Граф заморгал, и его лицо исказилось от болезненной гримасы. Он пожал плечами и с вздохом проговорил:

– Возможно, я действительно ошибся. Итак, мисс Фэрли, вы пришли ко мне, чтобы просить за Джеффри. О чем же именно вы хотите меня попросить? – Граф снова вздохнул, и теперь казалось, что он чем-то очень огорчен.

Ошеломленная столь быстрой сменой его настроений, Сабрина молчала, стараясь собраться с мыслями. Беседа с этим человеком почему-то ужасно взволновала ее. Более того, ее беспокойство с каждым мгновением усиливалось, и она никак не могла подобрать нужные слова, чтобы четко и ясно изложить свою просьбу.

Тягостное молчание затягивалось, и Сабрина, решив, что молчать больше нельзя, заявила:

– Джеффри хочет принести в этот мир немного добра, вот и все. В вашей власти, лорд Роуден, помочь ему.

Граф пристально посмотрел на нее, потом вдруг спросил:

– А вы хотите сопровождать его в миссионерской поездке? – И вопрос его прозвучал как утверждение.

Сабрина медлила с ответом. Наконец проговорила:

– Мне бы хоть немного очень хотелось помочь ему в его добрых делах. Мы с Джеффри в каком-то смысле единомышленники, понимаете?

Граф молча кивнул и, отвернувшись к стене, снова принялся рассматривать портрет виконта. Минуту-другую он молчал, а потом вдруг спросил:

– Он сделал вам предложение, мисс Фэрли? Вы уже обо всем договорились?

Сабрина густо покраснела и в смущении пробормотала:

– Нет, Джеффри пока еще не сделал мне предложения. Полагаю, что причина в неопределенности нашего будущего. Вероятно, он не уверен, что сумеет обеспечить жену и семью. Но я почти не сомневаюсь: как только он узнает…

– Не кажется ли вам, мисс Фэрли, что вы слишком уж верите в благие намерения Джеффри? – перебил граф.

Сабрина промолчала, и он продолжал:

– Так вот, я наотрез отказал своему кузену. Разве он вам ничего не объяснил? Скажите, это он отправил вас ко мне умолять? Или вы пришли по собственному желанию?

Сабрина по-прежнему молчала. «А ведь Джеффри действительно почти ничего мне не рассказал, – думала она. – Он даже не сообщил, по какой причине граф ему отказал. Как странно…»

– У вас очень красивые глаза, мисс Фэрли, – продолжал Роуден. – Но все-таки это не самый веский довод в пользу того, чтобы вынудить меня расстаться с частью моих денег.

Граф не сводил глаз с ее лица, и Сабрине казалось, что глаза его, излучавшие необыкновенное тепло, манили к себе, притягивали, очаровывали… Это походило на какое-то наваждение, и ей никак не удавалось от него освободиться.

Сделав над собой усилие, Сабрина отвернулась и уставилась на чей-то портрет на стене. Минуту спустя она услышала шаги – оказалось, что граф расхаживал по галерее, рассматривая картины. Украдкой наблюдая за ним, Сабрина мысленно удивлялась: «Почему он с таким вниманием разглядывает каждый портрет? Похоже, он не уверен, что портреты его предков висят в надлежащем порядке».

Внезапно граф остановился у пустого пространства на стене и, покосившись на девушку, проговорил:

– Вот здесь будут висеть портреты моей матери и сестры.

Слова «мать и сестра» всколыхнули в душе Сабрины воспоминания о той страшной ночи, после которой ее разлучили с родными.

– Мне всегда хотелось иметь мать и сестер… Граф посмотрел на нее с любопытством:

– А у вас, их нет, мисс Фэрли?

– У меня есть отец, а также братья, которые намного старше меня. А мать свою я очень плохо помню. Иногда мне кажется, что она умерла. Во всяком случае, до меня доходили такие слухи.

– Моя мать тоже умерла, – сказал граф. – И сестра умерла.

Подобное откровение удивило девушку. Ей захотелось спросить, почему их портретов нет в галерее, однако она не решалась задать такой вопрос.

Уставившись в пустое пространство на стене, граф вновь заговорил:

– Так вот, я могу предложить Джеффри место викария в городке Бакстед-Хит. И если он согласится, то сможет перебраться туда. Однако я не дам денег на его миссионерскую поездку. Это мое окончательное решение.

Эти слова Роудена весьма разочаровали Сабрину, но в то же время и обнадежили. Она почти не сомневалась: уж теперь-то Джеффри попросит ее руки. Будучи дочерью викария, Сабрина прекрасно знала, что священнику не так-то легко найти хорошее место. А граф пообещал найти для Джеффри место викария. Конечно, теперь Джеффри не сможет отправиться в миссионерскую поездку, но ее, Сабрину, вполне устроит и жизнь в Англии, если она и впрямь станет его женой.

– Благодарю вас, милорд, – сказала девушка. – Мне кажется, Джеффри охотно примет ваше предложение.

– Будем надеяться, – ответил граф. – Только имейте в виду, мисс Фэрли, я лично уведомлю кузена о своем намерении помочь ему. А вы пока ничего не говорите Джеффри, хорошо?

– Да, конечно. Я ничего не скажу. Даю вам честное слово.

Граф промолчал, сделав вид, что уже забыл об этом разговоре. Отвернувшись от гостьи, он опять начал расхаживать по галерее. Ненадолго задержавшись у портрета дамы с пышным бюстом, граф в задумчивости произнес:

– Наверное, Йемен.

– Йемен? – переспросила Сабрина. – Неизбитая рифма к слову «лимон», не так ли?

– Одна из самых древних стран в мире, – пробормотал граф с серьезнейшим видом.

– И часть Оттоманской империи, – с улыбкой добавила Сабрина.

– О, мисс Фэрли, браво. Вы действительно много читаете.

Сабрина снова улыбнулась: последние слова графа почему-то ужасно ее обрадовали. Но он в тот же миг отвернулся, явно давая понять, что их разговор окончен.

«Какой же он странный, – думала Сабрина, направляясь к двери. – И как трудно с ним общаться…»

Поздно вечером, после традиционной партии в бильярд, Рис зашел в библиотеку и внимательно осмотрел книжные полки. Увы, даже вышколенная прислуга графа иногда совершала промахи, а потому он сразу заметил на тонком слое пыли прерывистую линию между корешками книг. Было совершенно очевидно, что кто-то брал книгу с греческими мифами. И не было ни малейшего сомнения в том, что мифы брала дочь викария из Тинбюри.

Рис почти постоянно думал об этой девушке и, конечно же, внимательно наблюдал за ней. Она была слишком наивной и неопытной и потому сама себя не понимала, не знала, какие чувства и страсти дремлют в ее душе. Но мисс Фэрли оказалась гораздо умнее, чем он вначале предполагал. К тому же она была искренней и откровенной, чем разительно отличалась от большинства лондонских дам. Более того, она признавалась даже в том, в чем ей очень не хотелось признаваться.

Разговор с Сабриной возбуждал его и доставлял ему редкостное удовольствие. А сегодня, во время беседы в картинной галерее, ему вдруг захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Возможно, именно поэтому он предложил кузену Джеффри место викария в Бакстед-Хите. Что же касается внешности мисс Фэрли… Рис невольно улыбнулся, вспомнив ее чудесные глаза и стройную фигурку. Да, Сабрина Фэрли была прелестной девушкой, и он чувствовал, что она нравится ему все больше.

Снова улыбнувшись, граф взглянул на книгу, которую держал в руке. «Тайны обольщения» – гласила надпись на зеленом кожаном переплете. Вытащив томик Байрона, стоявший прямо под греческими мифами, Рис поставил вместо него книгу в зеленом переплете.

В Тинбюри, где все дни были заполнены хлопотами и заботами, Сабрина обычно засыпала сразу же, как только ложилась в постель. А если ей не спалось, например в ненастную, дождливую погоду, то она, лежа в постели, предавалась сладким грезам о будущем или вспоминала свою мать. Когда же в Тинбюри появился Джеффри, она начала думать о нем; и вскоре молодой священник стал занимать все больше и больше места в ее мечтах о будущем.

И не было ничего удивительного в том, что здесь, в поместье графа, ей никак не удавалось уснуть – ведь она провела весь день в лени и праздности. Но главным виновником ее бессонницы был сам хозяин поместья. Сабрина старалась о нем не думать, однако у нее ничего не получалось – ей то и дело вспоминались все разговоры с лордом Роуденом, вспоминались его удивительные глаза…

Она ворочалась с боку на бок, сбивая белоснежные простыни и тихонько вздыхая. Наконец, немного успокоившись, легла на спину и уставилась в потолок – ей пришла в голову совершенно неожиданная мысль, ужасно ее взволновавшая.

Несколько минут спустя, выпростав из-под одеяла руку, Сабрина вытянула ее перед собой и пошевелила пальцами. Затем, снова сунув руку под одеяло, принялась легонько поглаживать себя – сначала плечи и груди, потом живот и бедра. И тотчас же по телу ее одна за другой прокатились горячие волны, а между ног вдруг возникло какое-то странное томление. Ошеломленная этими неведомыми ей прежде ощущениями, Сабрина невольно застонала, а в следующее мгновение ей вдруг вспомнились слова графа: «Как вы полагаете, почему женская кожа такая нежная, такая соблазнительная? Может, женщины созданы специально для того, чтобы их ласкать?»

Она замерла на несколько секунд, а потом снова принялась себя поглаживать, только теперь Сабрина представляла, что это не она себя поглаживает, а чья-то чужая рука ее ласкает. И от этого ощущения стали еще более острыми, еще более сладостными.

Сабрина снова застонала, на сей раз уже гораздо громче. И тут же перед ней возник образ Роудена. Граф улыбался ей, и что-то нашептывал о соблазнах и наслаждении. Сабрина вскрикнула и замерла, крепко сжав кулаки. Затем, шумно выдохнув, прошептала:

– Нет, я не должна… Я не должна об этом думать.

И действительно, почему она так много думает о Роудене, почему придает такое значение его словам? Конечно же, ей следует забыть все то, что он говорил. Совершенно непозволительно делать то, что она сейчас делала. Нельзя выходить за рамки приличий из-за самого обычного любопытства. И если уж ей сейчас не спится, то можно подумать о чем-нибудь другом. Например, об их с Джеффри будущем. Вскоре они обвенчаются, и она, Сабрина, станет женой викария. А жить они будут в Бакстед-Хите, потому что граф обещал подыскать для Джеффри место.

Еще минуту-другую Сабрина думала о молодом священнике, но затем перед ней вновь возник образ лорда Роудена.