Глава 20

Карета выехала на гравийную дорожку перед парадным входом в особняк, и Рис, не дожидаясь, когда экипаж остановится, взлетел по ступеням лестницы. Вбежав в холл, он тут же вызвал миссис Бейли.

– Милорд, какая… – Экономка умолкла, глядя на него с изумлением.

– Вы хотели сказать, неожиданность? Да, понимаю. Прошу извинить меня за мой неожиданный приезд. Весьма сожалею, что не успел выслать впереди себя герольдов с медными трубами. И очень жаль, что местные поселянки не успели усыпать цветами дорогу, ведущую к дворцу.

Миссис Бейли с улыбкой закивала; она наконец-то поняла: графу захотелось пошутить.

– А где леди Роуден? – спросил Рис. – Мне необходимо с ней поговорить.

Экономка молчала в нерешительности. Наконец ответила:

– Графиня… Сейчас ее нет дома, сэр. Рису очень не понравился такой ответ.

– Так, где же она? Отвечайте, миссис Бейли.

– Вы сможете найти ее в церкви или в доме приходского священника, сэр.

Рис испытующе посмотрел на экономку. Ему показалось, что в голосе ее прозвучало осуждение, но за что именно она его осуждала? Или, может быть, она осуждала Сабрину? Да, возможно, миссис Бейли неодобрительно относилась к тому, что его жена навещала приходского священника. Или же экономка подозревала… Нет, не стоит ломать себе голову! Надо немедленно все выяснить! Взглянув на экономку, Рис сказал:

– Благодарю вас, миссис Бейли, – и тут же направился в конюшню.

Сидя на скамье, Сабрина внимательно слушала проповедь Джеффри, но тот вдруг умолк и уставился на дверь церкви. При этом лицо его исказилось гримасой отчаяния.

Сабрина обернулась и, тут же вскочив на ноги, воскликнула:

– Рис?!

В дверном проеме действительно стоял граф Роуден. Стоял с таким видом, словно не знал, входить или нет. Сабрина не могла рассмотреть выражение на его лице, но было заметно, что он очень бледен. И он явно смотрел в ее сторону. Наконец граф приблизился и проговорил:

– Миссис Бейли сообщила мне, где можно тебя найти, Сабрина. – Его голос звучал ровно, нельзя было понять, в каком он настроении. Тут граф вдруг повернулся к кузену и, коротко кивнув, сказал: – Добрый день, Джеффри.

Молодой священник тоже кивнул, но не сказал ни слова.

Сабрина подошла поближе к мужу и в страхе замерла. На лице Риса было такое выражение, которого она никогда раньше не видела.

– Что-нибудь случилось? – спросила она с дрожью в голосе.

– Нет, ничего. – Он подал ей руку. – Пойдем же… Взяв жену под руку, граф вывел ее во двор и усадил в седло. Затем сел впереди нее. И лишь когда они отъехали от церкви, Сабрина вдруг сообразила, что они даже не попрощались с Джеффри.

– Судя по всему, ты нанес визит вежливости, – осторожно заметила Сабрина, покрепче обхватив мужа руками.

– Да, можно и так сказать. – Рис снова надолго умолк. – А как ты там оказалась? – спросил он неожиданно.

– Прогуливалась пешком. Вот и зашла…

– Пешком?!

Она улыбнулась его искреннему удивлению.

– Идти ведь совсем недалеко. Конечно, вы, милорд, привыкли разъезжать в карете. А вот мне нравится ходить пешком. И мне нисколько не страшно, потому что все местные жители знают меня.

Рис усмехнулся, однако промолчал. Сабрине показалось, что он о чем-то задумался, и она не решалась беспокоить его вопросами – ведь было совершенно ясно, что он очень огорчен.

«Но что же случилось? – думала Сабрина. – Почему у него в церкви был такой странный вид?»

Внезапно она заметила у него на шее толстый шерстяной шарф, и сердце ее радостно подпрыгнуло в груди – это был тот самый синий шарф, который она связала для него.

Собравшись с духом, Сабрина, наконец, решила заговорить, но тут Рис нарушил молчание.

– Деймиен умер. Вчера пришло письмо, – проговорил он каким-то странным голосом, без всякого выражения.

Сердце Сабрины болезненно сжалось; она прекрасно понимала, что означает для Риса смерть этого человека.

– А когда… это случилось? – решилась спросить она.

– Точно не знаю. – Рис тяжело вздохнул. – Письмо доставили вчера. Но, очевидно, его уже похоронили. Видишь ли, Деймиен тяжело болел. Он завещал мне свои стихотворения и десять фунтов – с указанием поставить их на скачках на «темную лошадку».

– Значит, ты должен выполнить его волю и поставить деньги при первом же удобном случае, – заметила Сабрина.

Рис невесело рассмеялся.

– В таком случае я непременно проиграю. Ему никогда не везло в картах и на скачках. Вероятно, не хватало… верного предчувствия, если можно так сказать.

– Но ведь он прислушивался к своему внутреннему голосу? Если писал стихи, то обязательно прислушивался. Кроме того, он оставил тебя своим душеприказчиком. И, наверное, ты почтишь его память, съездив в Литтл-Оррик.

Рис вдруг обернулся и посмотрел ей в лицо. Причем смотрел так, как будто давно ее не видел. Или, может быть, так, словно только сейчас разглядел в ее лице что-то очень важное, раньше ускользавшее от его внимания. Внезапно он улыбнулся и, кивнув на мельницу, мимо которой они в этот момент проезжали, проговорил:

– Похоже, исправна. На этой неделе я зайду к мистеру Пайку. Мне надо кое о чем с ним поговорить.

Тем самым он давал ей понять, что приехал в Ла-Монтань не на один день, а надолго.

Едва переступив порог дома, Рис тотчас же вызвал миссис Бейли и попросил принести в библиотеку две чашки горячего шоколада. Сабрина взглянула на мужа вопросительно, и он, словно прочитав ее мысли, с улыбкой сказал:

– Я не имею в виду ничего предосудительного. Просто поговорим. Не возражаешь?

– Нет, конечно, – ответила Сабрина. – С удовольствием поговорю с тобой.

На языке у него уже вертелся язвительный вопрос: «Выполняя свой долг – или все-таки по доброй воле?» Но Рис удержался. Ведь он прекрасно помнил, какое лицо у нее было в церкви. Это было лицо женщины, которой нечего было скрывать, нечего утаивать.

Миссис Бейли принесла шоколад и тут же удалилась. Едва лишь дверь за ней закрылась, Рис спросил:

– Сабрина, можно задать тебе один вопрос?

– Да, конечно.

Он пристально посмотрел ей в глаза:

– Скажи, ты любила Джеффри?

– Ах!.. – вырвалось у Сабрины. Конечно, она предчувствовала, что муж рано или поздно задаст этот вопрос, но сейчас она не была к нему готова.

Покачав головой, она пробормотала:

– Рис. Не думай ничего плохого. Мы с Джеффри никогда в жизни…

– Так неужели? – Рис смотрел ей в глаза все так же пристально. Впрочем, он видел, что жена не лгала, не лукавила, не хитрила. – Да, конечно… – пробормотал он с облегчением.

– Так почему же ты… – Она умолкла; ей не хотелось обвинять мужа в глупой ревности.

– Видишь ли, Сабрина, я просто хотел узнать… – Он замялся; для гордого человека задать подобный вопрос было очень нелегко. – Сабрина, может быть, ты разочарована? – Он прекрасно понимал, что до замужества Сабрина мечтала совсем о другой жизни. И именно он, Рис, навязывал ей то, к чему она совсем не стремилась.

Она задумалась, потом снова покачала головой:

– Нет, Рис, я нисколько не разочарована.

Тут она вдруг улыбнулась ему, и у него перехватило дыхание; он тотчас же почувствовал, что ему хочется прикоснуться к ней, хочется обнять ее и увести в спальню.

«Но неужели все это только из-за улыбки?» – спрашивал он себя с удивлением.

Решив, что муж не намерен продолжать разговор, Сабрина повернулась к книжным полкам, сделав вид, что ее заинтересовали какие-то книги.

– Сабрина?.. – послышался его голос.

Она отвернулась от полки и взглянула на мужа вопросительно.

– Ты необыкновенно хороша в постели, дорогая. Глаза Сабрины широко распахнулись, щеки залились румянцем, и Рис понял, что выразился крайне неудачно. Его заявление прозвучало как слова дворецкого «Обед подан, сэр».

Пожав плечами, Сабрина заметила:

– Ты говоришь так, как будто заказываешь себе мясо к обеду.

– Неужели? В таком случае приношу свои извинения. И все же, несмотря на мою оплошность, должен признаться: мне с тобой очень хорошо, дорогая.

Сабрина снова покраснела. Она в растерянности смотрела на мужа, не зная, что ответить на столь откровенное признание. Потом вдруг взглянула ему прямо в глаза и сказала:

– А мне очень хорошо с тобой. Необыкновенно хорошо. – И теперь в глазах ее мерцали огоньки, а на губах играла лукавая улыбка.

У Риса, словно гора с плеч свалилась. Он вздохнул с облегчением и расплылся в улыбке. И жена тут же улыбнулась ему в ответ. Он понимал: надо что-то сказать, надо как-то выразить свои чувства. Но ему лишь удалось вымолвить:

– Что ж, вот и хорошо.

Внезапно Сабрина нахмурилась, и Рис почувствовал смутное беспокойство – словно ему грозили какие-то серьезные неприятности.

– Я хочу кое-что прояснить в наших отношениях, милорд.

– Прояс… – Он осекся и взглянул на нее с беспокойством.

– Совершенно верно, милорд. Мне хотелось бы узнать, когда вы соблаговолите уложить меня в постель?

– О, прямо сейчас! – в восторге воскликнул Рис. Да, он в ней не ошибся. Они действительно понимали друг друга с полуслова, вернее, вовсе без слов. – Да-да, дорогая, сейчас, немедленно. В твоих покоях, если тебе так хочется. – Ему казалось, что он уже слышит прерывистое дыхание Сабрины и видит, как вздымается ее грудь.

– Знаешь, дорогой, – протянула она в задумчивости, – мне как-то неудобно заходить в наши апартаменты и сразу закрывать за собой двери. Ведь любому слуге станет ясно, с какой целью мы закрываемся.

О, какая его жена предусмотрительная! И какая наивная!

Весело рассмеявшись, Рис проговорил:

– Сабрина, неужели ты считаешь, что наши слуги настолько слепы, глупы и наивны, что не знают, чем мы занимаемся в тот или иной момент?

Склонив голову к плечу, она молчала. Ей нечего было возразить.

– Хорошо, Рис. Только я первая поднимусь наверх, а ты подождешь десять минут. И только тогда пройдешь за мной следом.

– Слушаюсь, миледи, – с ухмылкой отозвался Рис. Сабрина направилась к выходу, изящно покачивая бедрами. У самой двери обернулась и заявила:

– Только имей в виду: это должны быть настоящие десять минут.

Бросив на мужа кокетливый взгляд, графиня скрылась за дверью.

Он поднялся к ней в спальню, как и было условлено, – ровно через десять минут. Комната была ярко освещена лучами солнца, а в камине пылал огонь. Сабрина хотела задернуть занавески, но Рис остановил ее – он хотел видеть свою жену при ярком дневном свете.

Они медленно приблизились друг к другу и на мгновение замерли. А потом вдруг принялись раздевать друг друга с лихорадочной поспешностью. Казалось, прошло всего лишь несколько секунд, – а они, уже обнаженные, очутились в постели, в объятиях друг друга. И почти тотчас же, слившись воедино, они забыли обо всем на свете, утратили представление о времени. Минута проходила за минутой, а они, не замечая ничего вокруг, наслаждались своей близостью, наслаждались пьянящей страстью, бурлившей в их крови. Лишь ненадолго затихая, в изнеможении, они снова и снова с громкими стонами устремлялись навстречу друг другу.

Заснули же они только на рассвете, заснули, крепко прижавшись, друг к другу.

«Наверное, это и есть счастье», – промелькнуло у Сабрины за мгновение до того, как она погрузилась в сон.