Глава 19
И опять потянулись унылые дни, похожие один на другой как две капли воды.
Утром миссис Бейли подавала ей в постель горячий шоколад с подогретой булочкой. Потом она вставала, какое-то время расхаживала по дому, после чего отправлялась в Бакстед-Хит, где беседовала с Марго Банфилд или же навещала Джеффри.
Сабрина проклинала себя за гордость. Она понимала, что ей необыкновенно повезло – так, как везет не очень многим женщинам. На зависть всем она жила в прекрасном особняке и ни в чем не нуждалась. Любое ее пожелание исполнялось по первому же требованию. К тому же ее окружали невероятно дорогие и красивые вещи – мебель, ковры, всевозможные украшения… Да и муж о ней не забывал. Он появлялся несколько раз в месяц и поначалу всегда бывал, ласков и нежен. Но под конец мрачнел и даже иногда грубил.
Впрочем, она не оставалась в долгу. Не могла сдержаться из-за своего ужасного характера. Гордость, упрямство, страстность… Ох, если бы не Рис, она никогда не узнала бы, что у нее такой тяжелый характер. К счастью, она быстро забывала обиды.
Но в один из дней Сабрина вдруг сообразила, что муж уже почти месяц не появлялся. «Когда же он приедет?» – гадала она, расхаживая по дому. Чтобы хоть чем-то заняться, она отправилась в Бакстед-Хит – навестить Джеффри. А он как раз готовился к очередной проповеди, и Сабрина попросила его прочитать ей хотя бы отрывки. Проповедь была прекрасно написана и посвящалась она опасностям, связанным с плотскими наслаждениями. Джеффри со знанием дела осуждал плотские грехи, и Сабрина с удивлением думала: «Откуда он все это знает?»
Когда он умолк, она с улыбкой сказала:
– Очень хорошо написано.
– Правда? – Джеффри тоже улыбнулся. – Да, благодарю тебя за подарки.
– О, не стоит меня благодарить. – Сабрина внимательно посмотрела на молодого человека; ей вдруг показалось, что в этот день он какой-то слишком уж нервный.
А Джеффри посмотрел ей прямо в глаза и спросил:
– Сабрина, ведь мы с тобой друзья?
– Конечно. А почему ты спрашиваешь?
– Прости меня, Сабрина, возможно, я лезу не в свои дела, но… Скажи, ты счастлива?
Сабрина невольно вздрогнула. Конечно же, Джеффри понял, как тяжело у нее на душе. Что ж, ничего удивительного – она никогда не умела скрывать свои чувства, и все ее переживания написаны у нее на лице. Так что очень может быть, что и все остальные обитатели что-нибудь заметили…
– Ну, если так, – Сабрина откашлялась. – В таком случае я буду чаще улыбаться в твоем присутствии.
Однако ее шутка не успокоила молодого священника.
– Еще раз прошу прощения, Сабрина, за то, что вмешиваюсь не в свои дела, но не кажется ли тебе, что Рис не очень хороший человек?
Сабрина не знала, что на это ответить. Пожав плечами, она проговорила:
– Мне трудно сказать, что он за человек. Ведь я живу здесь, а граф предпочитает жить в Лондоне. – Но он назначил мне очень приличное денежное содержание, так что я могу купить все, что пожелаю. Да, Рис очень щедр, и у меня нет оснований, на него жаловаться.
Джеффри смотрел на нее все так же пристально. Потом вдруг взял ее за руку и с дрожью в голосе спросил:
– Сабрина, ты еще не рассталась со своей мечтой? Ты по-прежнему хочешь отправиться в миссионерское путешествие?
Едва лишь Джеффри задал этот вопрос, как она поняла, насколько теперь далеки и чужды ей их прежние мечты. Интересно, какой была бы ее жизнь, если бы она отправилась за море вместе с Джеффри? Наверное, она чувствовала бы себя точно так же, как Персефона, отведавшая семена граната и дорого заплатившая за свою минутную слабость.
– Иногда я вспоминаю о наших мечтах, – признался Джеффри.
Сабрина молчала, и он добавил:
– И если ты на самом деле несчастна, то знай, я готов сопровождать тебя, готов отправиться вместе с тобой в какие-нибудь отдаленные страны.
– Джеффри, я ведь замужем…
– Но у тебя есть собственные средства, не так ли?
– Да, есть, но я…
– Ты можешь его бросить, – в волнении продолжал Джеффри. – Конечно, это будет очень смелый и решительный поступок, но я поддержу тебя. Мы сможем отправиться в Африку и сделать там множество добрых дел, как и мечтали. Поверь, Сабрина, я помогу тебе бежать. И Рис никогда не найдет тебя.
Предложение Джеффри поразило Сабрину – и одновременно рассмешило. Да, ей почему-то сделалось смешно. Но Джеффри, судя по всему, было не до смеха. Он так пристально смотрел ей в глаза, словно уже видел в них картины их будущей жизни где-нибудь в Африке.
Сабрина вдруг сообразила, что Джеффри по-прежнему держит ее за руку. К тому же он находился слишком близко от нее, явно нарушая приличия. Что же касается его предложения… Нет, она ни за что не уйдет от мужа. Это вызвало бы ужасный скандал. Отступив на шаг, Сабрина сказала:
– Благодарю тебя, Джеффри. Ты очень добр, и я понимаю, что ты хочешь мне помочь. Но поверь, я не могу оставить Риса.
Он тяжело вздохнул, потом спросил:
– Когда нам следует ожидать его появления? Она пожала плечами:
– Увы, не знаю. – И тут у нее вдруг промелькнуло: «А может быть, действительно решиться?.. Может, бросить все, забыть прежнюю жизнь?»
Хотя Луиза родилась во Франции, в ее жилах текла также ирландская кровь. У нее были миндалевидные глаза с поволокой, шелковистые волосы и пухлые чувственные губы. А из-под выреза декольте заманчиво выглядывали полные груди. Стоя у карточного стола, за спиной у Риса, она поглаживала, его плечи и постоянно прижималась к нему так, что не было ни малейших сомнений: его одежда насквозь пропитается духами Луизы.
Но он думал вовсе не о девушке, стоявшей у него за спиной, хотя она то и дело прижималась к нему и один раз даже лизнула его в мочку уха.
«Ты только берешь, – кажется, так она сказала, – вспоминались ему слова жены. – Во всяком случае, она именно это имела в виду. И очень может быть, что она права.
Рис вздохнул и потянулся к своим картам. Затем взглянул на Уиндема, сидевшего напротив него за карточным столом. Рядом с ним также стояла какая-то девица, и художник больше интересовался не игрой, а прелестями своей спутницы. Впрочем, все девушки из «Бархатной перчатки» были прелестны и очаровательны. А сообщение о женитьбе графа нисколько не огорчило их, – напротив, все они горели желанием удовлетворить любое его пожелание.
«Но чего же добивалась Сабрина?» – снова и снова спрашивал себя Рис.
Да, он брал. Но ведь он и давал… Более того, она сама стремилась именно к этому. Так в чем же дело?
– Роуден, ты будешь играть?
Рис с вздохом бросил на стол свои карты.
– Нет, пожалуй, не буду. – Поднявшись из-за стола, граф взглянул на Луизу и, поцеловав руку девушки, пробормотал – Спокойной ночи, дорогая.
Резко развернувшись, Рис направился к выходу. Уиндем уставился на него в изумлении, но не решился окликнуть.
В Ла-Монтань царило необыкновенное оживление. Мэри Кэпстроу, завершив свое паломничество по храмам, теперь возвращалась в Тинбюри и по дороге заехала к подруге.
Ворвавшись в особняк графа, словно свежий ветер, Мэри бросилась к Сабрине и, обняв ее, радостно воскликнула:
– О, дорогая! – Весело рассмеявшись, гостья продолжала: – Должна ли я приветствовать ваше сиятельство почтительным реверансом? Сабрина, ты покажешь мне свои новые наряды? Знаешь, мы с Полом останемся всего лишь на один вечер, потому что я уже обещала Гордонам нанести им визит на следующей неделе. Но если погода опять испортится, то мы рискуем застрять надолго в какой-нибудь местной гостинице. А Пол, как ты знаешь, совсем не расположен к гостиничной кухне. Да, а где же твой муж? – спросила она, когда они уже вошли в гостиную.
– В Лондоне, – ответила Сабрина.
– Ах, Лондон! – в восторге воскликнула Мэри. – Какой это восхитительный город! Я там недавно побывала вместе с Кэтрин Мортон.
Сабрина не в состоянии была запомнить всех подруг Мэри, поэтому спросила:
– Она блондинка, с веснушками? Кажется, у нее двое мальчиков…
– Нет-нет, она рыжая, – возразила Мэри. – Но у нее действительно веснушки. И недавно у нее родилась девочка. Знаешь, я захватила из Лондона газету «Таймс», хотя я вообще-то не собиралась ее читать.
Сабрина невольно улыбнулась. Мэри, читающая газету? Она не могла себе представить такое.
– Значит, ты все-таки ее прочитала.
– Да, прочитала. Там была напечатана одна очень любопытная история, которая, как мне кажется, должна тебя заинтересовать. В статье речь идет о матери жены виконта Грантема, которая была возлюбленной известного политика Ричарда Локвуда. И ее обвинили в убийстве Локвуда, но она скрылась от преследования. А теперь ее родственники утверждают, что она невиновна.
– Мэри, но почему все это должно меня интересовать? – Сабрина с удивлением посмотрела на подругу.
– Подожди, я еще не все рассказала. Видишь ли, в этой истории есть одна очень интересная подробность. В ходе следствия выяснилось, что любовницу звали Анна Холт, и что у нее было три дочери. Одна из них – нынешняя леди Грантем, другая вышла замуж за человека, которому, как мне поведала Кэтрин Мортон, принадлежит «Эмпориум» – очень известное в Лондоне увеселительное заведение. Но вот третья дочь до сиих пор не найдена.
Ты не догадываешься, как ее зовут? – спросила Мэри, изобразив загадочное выражение.
Сабрине надоели недомолвки, и она с вздохом пробормотала:
– Понятия не имею. Так как же ее зовут?
Мэри для большего эффекта выдержала паузу, потом с торжественным видом заявила:
– Сабрина – вот как ее зовут!
Сабрина замерла с чашкой в руке. Судорожно сглотнув, прошептала:
– Также как и меня?
– Совершенно верно. – Мэри торжествовала. – Ее зовут, так же как и тебя.
– А мою мать звали… – Сабрина от волнения словно лишилась дара речи. – Ведь ее тоже звали Анна Холт.
– Теперь поняла?! – в восторге закричала Мэри. – Да, ее имя Анна Холт! И точно такое же имя на обратной стороне твоего медальона. Возможно, ты и есть третья дочь этой женщины.
Ошеломленная рассказом подруги, Сабрина молчала. Мэри же, сделав глоток чая, продолжала:
– Ты должна иметь в виду, дорогая, что «Таймс» – одна из самых респектабельных лондонских газет. Поверь, там не станут печатать непроверенные домыслы. А если не веришь мне, то спроси Пола, он хорошо разбирается в таких вопросах, – с гордостью за мужа добавила Мэри.
Сабрина в смущении пожала плечами:
– Но я не понимаю… А почему эта история попала и газету?
– Из-за судебного разбирательства. Сначала Анну Холт подозревали в убийстве, но потом следствие пришло к иным выводам. Теперь установлено, что она не имеет никакого отношения к убийству своего покровителя. А всю вину возлагают на некоего Морли. Во всяком случае, не обошлось без его участия. Но сама Анна Холт как сквозь землю провалилась. С тех пор никто о ней ничего не знает. К сожалению, я больше я ничего не могу тебе сообщить. Хотя Пол может поделиться с тобой своими соображениями. Мне кажется, он еще что-то знает. Наверное, он просто не хотел перегружать меня излишними подробностями этого дела, поэтому и не стал ничего объяснять. – Мэри действительно не любила «перегружать» свой ум, и это, судя по всему, вполне устраивало ее мужа.
Сабрина в задумчивости молчала. «Неужели я наконец-то все узнаю? – спрашивала она себя. – Да, похоже, что узнаю… Если, конечно, все это не совпадение».
– Но ведь Сабрина – очень распространенное имя, – пробормотала она, взглянув на подругу.
– Совершенно верно, – согласилась Мэри.
– И еще больше женщин носит имя Анна.
– И это правда, – подтвердила Мэри. Немного помолчав, она снова оживилась: – Дорогая, ты только представь! Ведь ты – дочь известного политика! – Мэри захлебывалась от восторга. – К тому же сестра виконтессы и жена графа! Какая захватывающая интрига!
Последние слова Мэри прозвучали слишком уж легкомысленно, и их вряд ли стоило принимать всерьез. Решив умерить восторг подруги, Сабрина сказала:
– Лучше расскажи мне о дочери Кэтрин.
– Да-да, конечно! – закивала Мэри. – Так вот, Кэтрин очень даже…
Речь Мэри лилась журчащим ручьем, и Сабрина, совершенно ее не слушая, лишь кивала время от времени, делая вид, что ее очень интересовал рассказ о Кэтрин и ее дочери. На самом деле она снова вспоминала ту страшную ночь, когда ее разлучили с сестрами и матерью. Ей всегда казалось, что она помнит тихий голос женщины, успокаивавшей тогда трех маленьких девочек. Возможно, это была ее мать, и не исключено, что она наконец-то узнает о ней хоть что-нибудь. «Может, написать леди Грантем?» – подумала она неожиданно. Но эта мысль показалась ей настолько нелепой, что она тут же отбросила ее. Сабрина опасалась, что рассказ подруги окажется досужим вымыслом. И если все это окажется ложью, то ей будет нелегко перенести горечь разочарования. Именно поэтому она решила никому не писать.
– Интересно, Роуден?
Рис пригласил Уиндема в свой читальный зал, но художник читать не любил и явно скучал. Художник, заглянув в книгу, с удивлением воскликнул:
– О Боже, как много рисунков ветряных мельниц! Граф взглянул на приятеля с усмешкой и снова уткнулся в книгу. Минуту спустя сказал:
– Не мучь себя, дружище.
– Роуден, зачем тебе все это нужно?
– Я намерен построить в Бакстед-Хите новую мельницу. Напротив старой. Тогда можно будет больше молоть зерна. Это принесет выгоду и мне, как хозяину, и работникам, живущим на моей земле.
Уиндем не знал, что и думать. После минутного замешательства он пробормотал:
– У мадам Гало в «Бархатной перчатке» появилась новая девушка. Говорят, она такое вытворяет, что даже не верится.
Рис оторвался от книги.
– В самом деле?
– Наконец-то ты становишься самим собой? – обрадовался Уиндем. – Я хотел проверить, осталось ли в тебе хоть что-нибудь от прежнего графа Роудена. В последнее время тебя невозможно узнать, ты сам не свой.
«Сам не свой? – задумался Рис. – Что бы это значило?»
– Но я не видел эту новую девушку. Может быть, все это всего лишь сплетни, – продолжал Уиндем. – Ты не хочешь присоединиться ко мне и съездить туда?
– Да, пожалуй. Почему бы и нет? – пожал плечами Рис.
Перед самым рассветом Рис выбрался из кареты и начал подниматься по ступеням своего лондонского особняка. Конечно, ему не следовало ездить к мадам Гало. Хозяйка действительно взяла к себе новую девушку. Но эта девушка почти ничем не отличалась от всех прочих – во всяком случае, на Риса она не произвела никакого впечатления, и он, вызвав свой экипаж, поехал домой. «Мог бы и не ездить туда», – думал он, преодолевая последние ступеньки.
Двери особняка были предупредительно распахнуты вышколенным дворецким, и Рис, едва переступив порог, прокричал:
– Чай и ванную!
Ему сейчас хотелось только одного – лечь в теплую ванну и ни о чем не думать.
А уже утром он нашел на подносе для почты письмо. Причем почерк был незнакомый. Повертев письмо в руках, граф с усмешкой подумал: «Хорошо, что хоть не от миссис Бейли».
Распечатав письмо и прочитав его – оно было очень коротким, – Рис ужасно встревожился. Он прочитал письмо еще раз и надолго задумался. Потом протянул руку к графину с бренди и пробормотал себе под нос:
– К сожалению, этому нельзя не верить.
Дернув за шнур звонка, граф вызвал слугу и велел закладывать экипаж.
