Глава 18

Пятница. Вечер. Последний день представления с прекрасной Венерой. Двери «Белой лилии» распахнулись, и Том с Генералом, как обычно, приветствовали завсегдатаев театра.

Неожиданно у входа появился Крамстед, представитель короля. Похоже, он чувствовал себя неловко. Рядом с ним топтались трое мужчин, которых Том никогда раньше не видел. Они тоже были явно не в своей тарелке.

– Крамми! – приветливо улыбнулся гостю Том. – Ты снова здесь? Разве мы не заплатили тебе всего, что полагается?

– Мы закрываем театр, Шонесси. – Вероятно, эти слова были неприятны Крамстеду. Он произнес их скороговоркой, явно желая как можно быстрее исполнить возложенную на него миссию.

Внутри у Тома все похолодело. Он бросил вопросительный взгляд на Генерала, который обычно следил за тем, чтобы Крамстед своевременно получал свой куш. Генерал в недоумении пожал плечами.

Том не мог взять в толк, что может означать визит Крамстеда и его столь неожиданное заявление.

– Ты, конечно же, шутишь, Крамстед? Не так ли?

– Я дьявольски сожалею, но это – приказ городских властей. Мы должны закрыть «Белую лилию». – Крамстед расправил плечи. Он словно пытался почерпнуть откуда-то еще немного сил для того, чтобы донести до сознания Тома Шонесси новость.

Том нарочито непринужденно рассмеялся.

– Послушай, Крамми! Ты только скажи! Может, ты хочешь получить больше денег? Ведь мы друзья, разве не так? – Выдержка начинала покидать Тома.

– Мы закрываем театр за непристойные представления.

У Крамстеда хватило совести смутиться. Всем известно, что представления в «Белой лилии» пользуются у публики потрясающим успехом. Пожалуй, это – самый популярный, самый успешный театр в городе. «Белая лилия» не знала себе равных. Именно благодаря изобретательности и необычайному радушию Тома Шонесси публика каждый вечер заполняла театр до отказа.

Том не спускал пристального взгляда с Крамстеда. Чиновнику было нечего добавить: он понимал, что все, что бы он ни говорил, – явный абсурд. Крамстед нервничал. Он видел побелевшие, сжатые в кулаки пальцы Тома Шонесси и чувствовал, как тот буквально закипает от гнева.

– Том, если ты не закроешь двери театра и начнешь представление, мы должны… – Крамстед запнулся. – Мы должны будем арестовать тебя.

– Арестовать меня? – рявкнул Том. Крамстед на всякий случай попятился.

– Ты не станешь стреляться со мной, Шонесси? – Крамстед не относился к числу самых смелых в мире парней.

– О Господи… Крамстед, что происходит? Скажи мне откровенно, и мы что-нибудь придумаем. Как обычно… Ты прекрасно понимаешь, что это смешно!

Крамстед выглядел совершенно несчастным.

– Я бы сказал тебе, Томми… Но, честное слово, я не знаю. Мне приказали. Пожалуйста… Я должен закрыть театр. Видит Бог, я совсем не желаю тебе зла.

Мужчины, стоящие за спиной Крамстеда, по всей видимости, были настроены весьма решительно. Не возникало сомнений, что они во что бы то ни стало готовы исполнить приказ Крамстеда.

Том вдруг догадался, что эти парни его арестуют, если вдруг он вздумает сопротивляться.

Под пристальным взглядом Тома Крамстед все больше бледнел. Но на самом деле Том как будто не видел этого жалкого человека. Он начинал понимать, что происходящее сейчас и дурные вести последних дней – звенья одной цепи. Тому стало ясно, что кто-то подстрекал, а скорее запугивал кредиторов, вынуждая их выйти из дела. Невидимый враг правильно рассчитал: это должно разорить Тома Шонесси. Но когда этого не случилось, недоброжелатель организовал закрытие «Белой лилии». Том мог только предполагать, какая паутина связей задействована для того, чтобы суметь выстроить подобную интригу. Пожалуй, на такое способен лишь человек, обладающий огромным богатством и безграничными связями. Кроме того, стоит отдать должное его незаурядным способностям: он точно просчитал, как можно разорить Тома Шонесси. Проведена умопомрачительная кампания, направленная на уничтожение Тома Шонесси.

Но кто, черт возьми, это мог быть? Том не представлял, кого бы он мог назвать своим заклятым врагом.

– Надолго закрываешь? – рявкнул Том.

– Думаю, это решит суд.

Ничто на свете не могло поколебать нерасторопность и медлительность английского суда. Ожидать решения придется годы.

Танцовщицы, услышав шум внизу, выбежали и наблюдали за происходящим.

Том видел их бледные встревоженные лица. Он бросил взгляд на Сильвию и заметил за ее спиной Молли. Ее глаза странно блестели.

Крамстед тяжело вздохнул.

– Том, могу я попросить тебя закрыть двери театра? Иначе нам придется увести тебя с собой.

Мозг Тома лихорадочно работал. Он проигрывал возможные варианты действий, отбрасывая их один за другим и снова возвращаясь к тому, что секундой раньше отвергал.

– Том, я на самом деле не хочу…

– Я закрою двери. – Том был краток.

– Я очень сожалею, Том. Ты не представляешь себе, как мне жаль. Передай привет Молли, – печально добавил Крамстед. Он не хуже Тома знал суды Англии и понимал, что пройдет целая вечность, прежде чем ему снова посчастливится увидеть Молли.

Наконец Крамстед и его сопровождение удалились.

И вдруг перед Томом появился мужчина, которого раньше он никогда не видел. Незнакомец был высок – пожалуй, ростом с Тома. Он прятал лицо, пока, войдя в «Белую лилию», не остановился в нескольких футах от Тома.

Мужчина словно изучал хозяина театра. Он праздновал победу и презирал Тома Шонесси.

Воспитанность и изысканность манер, казалось, окружали его словно нимб – с подобным нимбом изображали святых на средневековых картинах. Мужчина был красив какой-то мрачной красотой и одет настолько элегантно, что, казалось, к нему не может прилипнуть не то чтобы пылинка, но и вообще ничто дурное. Том подумал, что этот джентльмен относится к тому разряду людей, которые не считают, что могут оказаться некстати.

И вдруг Тома словно осенило: он понял, кто это может быть.

Он оказался старше, чем Том мог предположить. В его глазах сквозила усталость, а в лице заметна была суровость, появляющаяся лишь с годами. Либо такое возможно, если часто видишь, как родственников отправляют на гильотину. Или слышишь подобные рассказы.

Ну да, в конце концов, сейчас Том видит перед собой настоящего французского аристократа.

Вполне определенный ответ на все вопросы этого загадочного вечера дала Сильвия, словно выдохнув:

– Этьен!

Как эхо отозвался второй женский голос. Том повернулся на этот голос, чтобы убедиться: он действительно принадлежит той, о ком он подумал.

Молли.

Взгляд Этьена лишь на мгновение задержался на Молли. Девушка закрыла лицо ладонями и отвернулась. Том понял, что Молли была всего лишь инструментом в руках этого человека. Он ухаживал за ней, дарил безделушки и симпатичные вещи, чтобы сначала внушить благоговение своими манерами, а затем – запугать и выудить нужную информацию о Томе, Сильвии и «Белой лилии».

Этьен задержал свой взгляд на Сильвии, рассматривая с любопытством ее костюм, волшебную палочку и крылья.

Выражение его лица изменилось, и Том вдруг понял, что этот мужчина любит Сильвию.

Если он действительно принц, значит, имеет все, что пожелает. Но даже высокий титул не смог защитить этого человека от превратностей любви.

Том мог предположить, в чем причина негодования Этьена: он был унижен танцовщицей. Пусть даже… великолепной Сильвией Ламорье, известной балериной. И не приходилось сомневаться, что Этьен не мог допустить, чтобы кто-либо, а тем более ублюдок, полукровка, полу – бог знает кто, – владелец непристойного театра мог позволить себе прикоснуться к тому, что Этьен привык считать своим по праву.

Этьен задумал во что бы то ни стало разорить Тома. И этим преподать урок Сильвии? Или английскому ублюдку?

Все, что промелькнуло на лице Этьена, когда он увидел Сильвию, в конечном итоге выплеснулось в гнев и досаду.

Сильвия как завороженная смотрела на Этьена.

– А как ты…

– Ты могла бы предупредить меня, что уезжаешь, Сильвия. – Безупречная английская речь, абсолютно не обнаруживающая истинную национальность Этьена. – Это было очень просто – преследовать тебя, – снисходительно добавил он. – Париж и это… заведение.

Том с трудом подавил желание схватить этого негодяя за галстук и придушить.

Тем временем у входа в театр собиралась толпа. Публика недоумевала, почему один-единственный человек лишает их возможности войти в любимый театр. Том заметил в толпе Бейтсона. Белстоу, человека, которому несколько недель назад с трудом удалось избежать кулака Тома, тоже был здесь. Том подумал: Белстоу – еще один мужчина, который полагает, что имеет право обращаться с женщинами так, как того пожелает. Пожалуй, Белстоу тоже приложил руку ко всей этой истории.

– Ты бы остановил меня. А я хотела знать правду о себе и моей семье. Вот и все.

Этьен некоторое время непроницаемым взглядом смотрел на Сильвию, очевидно, не имея намерения возражать.

– Я прощаю тебя, Сильвия, – наконец произнес он. – Мы все обсудим, как только вернемся в Париж.

Том видел, как Сильвия крепко сжала в руках палочку феи: уж не думает ли она пустить ее в ход?

Этот мужчина… присвоил Сильвию. Так, словно имел на это право и сейчас здесь лишь для того, чтобы просто вернуть ее на место, как будто она не представляет собой ничего достойного того, за что стоит сражаться и одержать победу.

«Ты сражайся. Даже по-черному, если нужно». И вдруг Тому все показалось предельно простым.

– Назовите ваших секундантов, Этьен.

Все дружно ахнули. Артистизм Тома был на высоте. Он смог уверенно произнести то, что не раз слышал сам. Честно говоря, он не имел права произносить такие слова, поскольку не был джентльменом.

Однако он – Том Шонесси. И он намерен сражаться по-черному исключительно под маской благородства.

Этьен снисходительно скривил губы и слегка приподнял бровь, но при этом оставался невозмутимым. Словно сейчас его решительно ничто не может задеть.

– Вы вызываете меня на дуэль, Шонесси? С чего вы взяли, что имеете на это право?

– Поскольку ваш английский абсолютно безупречен, я удивлен, что вам нужны разъяснения. Но подтверждаю: да, я вызываю вас на дуэль.

– Том, ради Бога, – пробормотал Генерал. – Ты убьешь его. Ты на самом деле убьешь его. Он убьет вас, – добавил Генерал, обращаясь к Этьену.

Этьен оглянулся на голос Генерала. Ему пришлось наклониться, чтобы увидеть человека, который произнес столь угрожающие слова. Увидев перед собой маленького человечка, Этьен был несколько озадачен. Он нахмурился и повернулся к Генералу спиной, тем самым выразив свое презрение к коротышке.

Немного смущаясь, в разговор вмешался Белстоу:

– Он на самом деле потрясающий стрелок, Этьен.

Лондон станет гораздо менее интересным городом, если Том Шонесси будет убит. Даже Белстоу, судя по всему, не хочет этого.

– У вас нет права вызывать меня на дуэль, мистер Шонесси, – спокойно произнес Этьен. – Дуэли предназначены для… – Он деликатно не договорил, так как было бы не по-джентльменски указывать на то, что Том таковым не является. – Объясните, в чем вы видите совершенное мной преступление.

– Вы боитесь меня, не так ли, ваша высокородная задница?

Не самый лучший пример остроумия. Однако стоит иметь в виду, что Том впервые сам вызывает на дуэль и что при этом был отчаянно взбешен. Том простил себя за эту пошлую шутку.

На скулах Этьена заходили желваки.

– Послушайте, Шонесси. Вас повесят за то, что вы убьете меня.

– Но вы уже будете мертвы. Будете мертвы раньше меня, уверяю вас. Я стреляю без промаха.

– Он стреляет только в яблочко, – вставил Бейтсон дрожащим голосом и тут же спрятался за чью-то спину.

Не обращая внимания на случайные реплики, Этьен холодно продолжал:

– Если почтенные джентльмены предпочитают не вкладывать деньги в ваши сомнительные идеи… Если власти считают вправе закрыть ваш балаган…

– …это всего лишь предположение, насколько я знаю, – возразил кто-то в толпе.

– …говорят, он сказал жене Пинкертон-Ноуэлса, что ему нравится посещать «Белую лилию» и любоваться красивыми девушками, – пробормотал кто-то.

– …то это их выбор, – закончил Этьен.

– Это сделал ты, Этьен? – чуть слышно спросила Сильвия. – Это ты закрыл «Белую лилию»?

Этьен посмотрел в ее сторону. Он открыл рот, намереваясь ответить, но, очевидно, решил, что не стоит этого делать, и равнодушно отвернулся.

Том увидел, как глаза у Сильвии превратились в зеленые кремешки.

– Назовите ваших секундантов, – еще раз спокойно повторил Том вызов.

Взгляды мужчин скрестились, словно острые клинки, и Том увидел, как в глубине темных глаз Этьена на мгновение промелькнула паника. Но его лицо продолжало оставаться бесстрастным.

– Этьен, – взмолилась Молли.

Этьен бросил на нее презрительный взгляд. Лицо Молли стало белее мела.

– Прошу прощения, – выдавила она, перехватив взгляд Тома. – Мистер Шонесси, я…

– Замолчите, – низким голосом, не скрывая ярости, произнесла Сильвия.

– Я замолчу, – спокойно откликнулся Том. – Если Этьен извинится за то, что он сделал.

Этьен снисходительно скривил рот.

– Это бизнес, Шон.

– Нет, Этьен. – Голос Тома прозвучал убийственно холодно. – Это не бизнес. Я имею в виду, что вы должны извиниться перед Сильвией. И, надеюсь, вы понимаете почему.

Этьен молчал. Ненависть, откровенная и яростная ненависть, горела в его глазах, когда он смотрел на Тома. Он хотел понять этого дерзкого человека. Но какие бы предположения Этьен сейчас ни делал, они все его не устраивали.

– Пожалуйста, – снова послышался взволнованный голос Сильвии. – Пожалуйста, прекратите.

Том посмотрел на нее.

– Ну хорошо. Скажи мне, что ты не любишь меня, Сильвия, и дуэли не будет.

Потрясенная этими словами, Сильвия смотрела на Тома широко распахнутыми глазами. Миловидные ротики девушек приоткрылись.

– Скажи мне, что ты меня не любишь, Сильвия, – спокойно повторил Том. – Посмотри мне в глаза и при всех скажи, что ты не любишь меня. И не будет дуэли, а ты сможешь вернуться в Париж, к Этьену.

Том увидел, как Сильвия расправила плечи, как бы готовясь к отчаянному поступку. Такому же, свидетелем которого Тому однажды уже довелось быть, – когда она поцеловала разбойника Биггси.

Сильвия пристально посмотрела Тому в глаза.

– Я не люблю тебя. – При этом ее голос почти не дрожал.

Четыре слова. Весомые, как приговор, оглашаемый судьей.

Том по-прежнему спокойно смотрел на Сильвию. Так, словно для него только что услышанное ровным счетом ничего не значило.

– А теперь скажи, что ты любишь Этьена. Смотри мне прямо в глаза. Перед всеми скажи мне, что ты любишь его, и тогда дуэли не будет.

Кровь отхлынула от лица Сильвии. Она спрятала в складках юбки дрожащие руки.

– Я люблю Этьена.

Том кивнул и низко опустил голову. Подняв глаза на Этьена, он произнес слова, прозвучавшие для Сильвии как гром среди ясного неба:

– Мы встречаемся с вами на заре, Этьен. Мои секунданты вам все объяснят.

– Но… – пыталась протестовать шокированная Сильвия.

– Я солгал, – бросил Том, не глядя на нее. Этьен был искренно возмущен.

– Успокойся, Шонесси. Тебе нечего доказывать. Она не любит тебя. Она только что сама сказала об этом. И мне не хочется тратить пулю на ублюдка.

Том кивал, словно ему было очень интересно все, что говорит Этьен.

– Но вы отняли у меня все, что я имел. Сильвия сказала всем, что она не любит меня. Мне больше нечего терять. Не так ли, Этьен? К чему мне волноваться, останусь я жив или умру? – Голос Тома звучал ровно. Он разговаривал с Этьеном так, словно они затеяли всего лишь праздную философскую беседу за бокалами бренди.

– Большее удовольствие для меня – возможность просто добраться до тебя, нежели убить, – ответил на это Этьен. – И потом, ты не имеешь никаких прав на Сильвию. И никогда не имел.

Том нахмурился:

– Ясно. Значит, сейчас, когда ты почти разорил меня… Сильвия полюбит тебя? – Он произнес это так, словно был искренне удивлен подобной логикой. – Становится ясным одно: ты предпринял неимоверные усилия, чтобы навредить мне. И все потому, что не знал, любит ли тебя Сильвия. И сейчас ты в этом не уверен, несмотря на ее слова.

Том с удовлетворением наблюдал, как кровь отливает от лица Этьена и он бледнеет от ярости.

– Ты слышал, что сказала Сильвия? Она не хочет тебя, Шонесси.

– Я слышал ее. – Том загадочно улыбнулся. Этьен тяжело вздохнул:

– Очень хорошо. Поскольку ты так жаждешь быть убитым, я застрелю тебя на заре.

– Чудесно. Как я уже сказал, мои секунданты согласуют с вами условия дуэли.

Том повернулся и, не глядя ни на кого, покинул зал, на стенах которого резвились боги и нимфы. Он уходил, не обращая внимания на ахи, бормотание и шепот тех, кто стал свидетелями словесной дуэли двух мужчин. Сопровождаемый любопытными взглядами, Том прошел мимо Сильвии, не взглянув на нее.

– Ты на самом деле намерен стреляться? – Генерал, как это бывало не раз, лишь наблюдал за Томом, когда тот вынимал из стола бархатный футляр с пистолетами. Будучи практичным человеком, он не закурил сигару. Слишком мало времени, чтобы насладиться ею как следует. До зари оставался всего лишь час.

«Возможно, вижу его в последний раз», – думал Том, рассматривая свой пистолет. – Да.

– Ты собираешься убить его?

– Собираюсь… – Том словно взвешивал пистолет, положив его на ладонь, – прицелиться как можно лучше. Если дойдет до этого.

И в этой комнате снова воцарилась тишина, столь любимая друзьями. Кит Уайтлоу, виконт Грэнтем, где-то обсуждал условия поединка с Белстоу, изъявившим желание стать вторым секундантом Тома. Это была сущая формальность, поскольку, как обычно, дуэль должна состояться на опушке леса Сент-Джоунз на заре, едва забрезжит рассвет.

– А твой сын?

– Он будет знать, что его отец не был трусом. Если кто-то вспомнит обо мне и расскажет ему об этом. Полагаю, это будешь ты.

Генерал пожал плечами:

– Разумеется.

Том поднял на Генерала глаза.

– Не хочешь ли ты напомнить мне о том, что однажды сказал: она принесет беду?

Генерал покачал головой:

– Возможно, она этого стоит. – И добавил: – Послушай, ты сказал: «Если дойдет до этого». Не означает ли это, что у тебя есть какой-то план?

– А разве я могу не иметь плана? – ухмыльнулся Том.

Кит отправил Сюзанну и Сильвию в свой дом на Гросвенор-сквер, чтобы заняться чисто мужским делом – исполнить роль секунданта на дуэли.

Сестры сидели в удобной гостиной за чаем, слегка отдававшим ароматом виски. Сюзанна время от времени осторожно поглаживала руку Сильвии.

Сильвия до сих пор не заметила, что одета в костюм феи. Ее мысли витали далеко от этого дома.

– Я помню это. – Сюзанна говорила негромко, словно опасаясь слишком потревожить Сильвию воспоминаниями. – Помню ту давнюю темную ночь. Именно ты держалась своей ручонкой за мою руку.

– Ты плакала, – чуть слышно ответила Сильвия. – Я тоже это помню.

Сейчас Сильвия подумала, что с того времени больше не плакала. Она не плакала и сейчас. Она не могла. Она словно заледенела. Ей казалось, что она вся – изо льда и выдыхает тоже лед. Возможно, сердце билось, но Сильвия почти не чувствовала его ударов.

– Знаешь, я так рада, что могу сейчас держать твою руку. Сильвия ничего не ответила.

– Раньше я совсем не представляла, как это замечательно – иметь сестру, – добавила Сюзанна.

Сильвия слабо улыбнулась:

– Если вспомнить историю нашей матери, мы на это обречены.

– Мужчины на дуэлях иногда сознательно промахиваются. Кит, когда ему было семнадцать, стрелялся со своим лучшим другом из-за женщины и нарочно промахнулся. – Этой историей Сюзанна попыталась хотя бы немного успокоить Сильвию.

– Этьен не промахнется, – глухо произнесла Сильвия. – Он даже не станет пытаться это сделать. Его темперамент… А Том… – Ее голос срывался. – Том тоже не станет.

Сюзанна помолчала и немного задумчиво, словно для себя, сказала:

– Мистер Шонесси очень красив…

Сильвия слегка сжала руку Сюзанны.

– Мне жаль, Сюзанна.

– Ты только что назвала его Томом, – мягко проговорила Сюзанна. И лед внутри Сильвии начал таять.

Безопасность, определенность. Это было то, о чем она так страстно мечтала всю жизнь. Это обещал ей Этьен: будущее, кажущееся бесконечно удобным, будущее за пределами полусвета.

Так почему же, стоит вспомнить обещания Этьена, становится душно? Почему эта мысль пугает? «Ты убегала от него, когда приехала в Англию?» – спросил как-то Том. И Сильвия поняла, что Том говорил об Этьене.

Этьен заявил, что любит ее, но ей вспомнились слова Тома: «Так, значит, сейчас, когда ты разорил меня… Сильвия будет любить тебя?»

Да, она знала, что Этьен любит ее. Но сегодня она поняла, что он не просто любит – он заявляет на нее свои права.

Сильвия вспомнила, как Сюзанна говорила о Ките: он необходим как воздух. Как то, в чем человек всегда испытывает потребность. Для Сильвии, оказалось, Этьен не был таким жизненно важным источником существования.

Сильвия подумала о Шонесси. Том мог получать удовольствие от риска. Этот мужчина своими руками и ртом дал ей возможность получать греховные наслаждения, но при этом прочно поселил в ней ощущение полной безопасности.

Том не так много успел для нее сделать. У него не было безграничных возможностей. Однако неотъемлемые составляющие его натуры – сила, уверенность и…

Это определение крайне удивило бы Тома: и доброта.

Том Шонесси был самым лучшим мужчиной, которого Сильвия когда-либо знала.

– Сюзанна! Карету! Немедленно! – Сильвия дернула Сюзанну за рукав платья, и та моментально вскочила со стула.

– О Господи! Я боялась, что ты никогда этого не скажешь! – Спотыкаясь, Сюзанна побежала вслед за сестрой к выходу из дома.

Поляну на окраине парка Том знал также хорошо, как и дом, в котором он жил. Над головой, пробиваясь сквозь клочья облаков, висел месяц. Приближался рассвет. Темно-лиловое небо у горизонта начинало светлеть. На краю поляны паслись лошади, пощипывая траву. Их ничуть не волновали безумные капризы людей. Они наверняка не вздрогнут от звуков выстрелов в прохладном предосеннем воздухе.

Порывы ветра ерошили волосы и раздували плащи дуэлянтов.

Секунданты зарядили пистолеты. Доктор, поднятый с постели, протирал сонные глаза и молча стоял неподалеку от Кита и Генерала. Том и Этьен отсчитали шаги и заняли свои позиции. Подняв руки, они нацелили друг на друга пистолеты.

Неожиданно послышался цокот копыт, и на поляну на бешеной скорости влетела карета, запряженная черными лошадьми. Дверь еще не успевшей остановиться кареты распахнулась.

– Остановитесь!

Фигура в плаще с темными развевающимися волосами стремительно выпрыгнула из кареты и бросилась между дуэлянтами.

– Я не сомневался, что нечто подобное и должно было случиться, – пробормотал Генерал.

– Сильвия, – расколол тишину голос Этьена, – не глупи. Отойди в сторону. Оставь нас.

Сильвия решительно посмотрела на Этьена:

– Опусти пистолет, Этьен, иначе я сама застрелю тебя.

Она действительно держала в руке пистолет. Кто мог дать ей пистолет? Сестра?

Из кареты выглянула Сюзанна. Виконт обернулся и метнул суровый взгляд на жену, которая тут же спряталась в карете.

– Сюзанна! – прорычал Кит.

– Пожалуй, я вынужден согласиться с Этьеном, Сильвия, – спокойно произнес Том. – Пожалуйста, не целься в вооруженного и рассерженного мужчину.

Сильвия взглянула на Тома. В ее глазах отразился лунный свет.

– Они изменили правила? – пробормотал Кит, обращаясь к Генералу. – Обычно на дуэли только двое вооружены.

– Сильвия! – предупреждающе сурово окликнул ее Этьен.

Сильвия повернулась к нему, и ее голос зазвучал так, словно она взывала к небесам, желая искренне исповедаться:

– Я солгала! Будьте вы оба прокляты, но я солгала!

– В чем вы солгали, мисс Шапо? – почти доверительным тоном спросил Том, тем самым побуждая ее к дальнейшим признаниям.

Ветер разметал волосы Сильвии. Они развевались вокруг ее лица, окутывая, словно легкое облако.

– Мне очень жаль, Этьен, – сказала Сильвия чуть тише, но все слова звучали четко и твердо. – Я лишь хотела предотвратить дуэль, сказав, что люблю тебя. Но поскольку вы оба идиоты и дуэль все равно должна состояться… – Сильвия была в ярости. Она придержала рукой непослушные волосы и продолжила: – Я солгала, Этьен! Я не хочу оставаться с тобой! Я не люблю тебя! Я люблю… не тебя!

Воцарилась тишина, которую нарушало лишь отдаленно слышное ржание лошадей.

– Когда Молли рассказала, что слышала, как ты швыряешь в него вещи… – Этьен опустил пистолет, передал его Белстоу и рассмеялся. – Полагаю, я догадался.

Этьен изо всех сил старался сохранить спокойствие. Сильвия молчала и вызывающе смотрела на него, как бы давая ему понять, что ждет от него действий.

Ненадолго все стихло, кроме неуемного ветра, который хлопал плащами и ерошил волосы.

Этьен молча кивнул и поднял руку – как знак то ли капитуляции, то ли прощания. Он направился к карете. Белстоу последовал за ним, и дверца кареты захлопнулась.

Все оставшиеся на поляне молчали, провожая взглядами удаляющийся экипаж.

Сильвия, не произнеся ни слова, взглянула на Тома и, присев, осторожно положила пистолет на землю. Потом сделала несколько шагов навстречу Тому.

Том медлил. Затем, передав свой пистолет Киту, протянул к ней навстречу руки.

Сильвия бросилась к нему. Том нежно обнял ее и спрятал лицо в ее волосах. Казалось, они оба забыли о том, что, кроме них, на свете существует кто-то еще.

– Я солгала, – шептала Сильвия.

– Жаль, что ты не веришь мне, – охрипшим голосом ответил Том. – Ты решила, что Этьен убьет меня, и поэтому просто хотела спасти.

– Я солгала. Я люблю тебя, – возмутилась Сильвия.

– О да, я это знаю. А вот ты – не знала.

Он нежно кончиком пальца вытер слезинку на ее щеке и прижался губами к тому месту, где эта слезинка только что была.

– И?.. – Сильвия испытующе смотрела на Тома. – Что дальше?

– Гм… Если это не любовь, то, значит, любви вообще не существует.

– Том! – Этим единственным словом Сильвия и просила, и требовала.

– Ну хорошо. Я тоже тебя люблю.

Том произнес это быстро, можно сказать, озорно. Он никогда в жизни не говорил подобных слов, и они мгновенно словно вывернули его наизнанку. Том почувствовал необычайную радость оттого, что эта женщина рядом, в его объятиях. Он не был трусом, но сейчас, как никогда, казался себе незащищенным.

И Сильвия это понимала. И ласково улыбнулась ему.

Первый поцелуй после слов «Я люблю тебя» отличался от всех прочих, ранее известных Тому поцелуев. Он, крепко прижав к себе, нежно поцеловал Сильвию. Теперь он точно знал, что ему никогда не надоест целовать эти милые губы, такие сладкие на вкус.

Том заглянул Сильвии в глаза:

– Ты видишь, какой я умный? Ты думала, что Этьен убьет меня и я буду лежать на земле, истекая кровью. А я знал, что ты придешь и все это закончится. Ты не могла позволить мне умереть, прежде чем скажешь, что лю…

Сильвия прикрыла его рот ладонью, не желая до конца выслушивать то, что Том собирался сказать. Она поняла, что он имеет в виду. Немного нахмурившись, Сильвия замерла в его объятиях.

– Ты шел на дуэль и ждал, что я приду сюда и устрою сцену?

Том не позволил Сильвии отстраниться от него.

– Разумеется. Иначе как бы ты узнала, что любишь меня? Как бы ты нашла в себе мужество взять то, что ты действительно хочешь, Сильвия? А как бы я узнал, что тоже люблю тебя? Ты же могла просто уехать с Этьеном и этим спасти мою жизнь.

Сильвия помолчала, обдумывая услышанное.

– Но это была рискованная игра. Том чуть заметно улыбнулся:

– Конечно, рискованная. Но у меня есть опыт риска. – Он заметил опасные искорки гнева в ее глазах. Они были видны даже при слабом утреннем свете. – В любви и на войне все средства хороши, Сильвия.

Конечно, он сражался по-черному. Но не с Этьеном, а с Сильвией.

Сильвия продолжала гневно сверкать очами.

– Тебе хочется чем-то в меня швырнуть, Сильвия? Если так, то не могла бы ты начать с того, чтобы швырнуть в меня собой?

Он заметил ее улыбку. И погладил ее обнаженные прохладные руки, прижал ее к своей груди, обнял и замер, прижавшись лицом к ее щеке.

Том видел краем глаза, как Кит и Генерал деликатно отошли, чтобы не слышать их объяснений в любви.

– Я очень сожалею, – смогла проронить Сильвия. – Я была дьявольски глупа.

– Ну ничего. – Том был великодушен.

– Тебе нужна жена? – пробормотала она, уткнувшись ему в грудь.

– Ты делаешь мне предложение, мисс Сильвия Ламорье?

– Похоже, что так.

– Я всего лишь ублюдок, не имеющий ни пенни за душой, а ты – королева балета. К тому же – родственница виконта.

– Ну, так уж и ни пенни за душой, – пробормотала она.

– Тебе следовало бы соблюдать приличия и позволить мне сделать предложение, – добавил он.

– Прости меня, – сокрушенно проговорила она. – И как бы ты это сделал? С помощью неприличной песни?

– Как человек практичный, вот так: ты будешь моей женой?

На мгновение он испытал ужас, произнеся эти слова. Сильвия молчала, продолжая оставаться в его объятиях. Это был головокружительный миг. Мир повернулся вокруг собственной оси, и Том понял – ничто более не останется, как прежде.

– М-м-м… – тихо промурлыкала Сильвия, уткнувшись носом в его шею. – Да, я думаю, что хочу этого.

Еще один поцелуй – первый после сделанного предложения. И этот поцелуй был также совершенно иным. Он был наполнен удивлением и обещаниями.

– Погоди, – вдруг, словно опомнившись, произнес Том. – Что ты имеешь в виду, говоря «так уж и ни пенни за душой»?

Сильвия виновато взглянула на Тома. Блеск ее глаз мог вполне соперничать с блеском луны.

– Нам с Генералом есть что сказать тебе.

Сюзанна и Кит демонстрировали полное единодушие и понимание. Они не возражали, чтобы жених Сильвии – мистер Том Шонесси – провел сегодняшний день в их доме. Врач был слишком сонным, чтобы распространять скандальные слухи о Томе Шонесси и его невесте, а Кит и Сюзанна определенно умели хранить семейные тайны.

Возвращаться было решено в двух каретах: Кит, Сюзанна, Генерал и сонный хирург – в одной, Сильвия и Том – в другой.

Том усадил Сильвию к себе на колени, и они вместе укутались в ее плащ.

– На тебе до сих пор наряд феи? – пробормотал Том.

– М-м-м…

Он целовал Сильвию, а его руки жадно искали под платьем желанное тело. Сильвия хотела того же, что и Том. И ничуть не меньше. Наскоро избавившись от пут платья и штанов ровно настолько, чтобы стало возможным соединиться, они отдались друг другу. Им обоим было немного смешно, как поспешно они сделали это. Желание их было настолько велико, что бурная разрядка наступила очень быстро.

Нежно обнимая Сильвию, Том плотнее укутал ее плащом. Он положил свою голову ей на плечо и вдыхал аромат ее шеи, иногда, словно ребенка, целуя.

– Между прочим, Сильвия, я знаю, – шепнул он. Сильвия замерла.

– Что ты знаешь? – Она невинно заглянула в его глаза. Он тихонько засмеялся.

– Ты не заметила, что зеркал – шесть? Ровно столько, сколько девушек в «Белой лилии». Я знал, что ты рано или поздно возьмешь дело в свои руки. Если говорить не просто о танцах, а о балете.

– Ты умный.

– М-м-м…

– Но есть нечто такое, чего ты можешь не знать, Том, – довольно сказала она.

– Что именно?

– Это принесет деньги.

И она рассказала ему о том, что они с Генералом задумали.

В Лондоне много башен, мостов и других высот. Ходили слухи, что в тот день, когда Том Шонесси сочетался браком с Сильвией Ламорье, женщины падали с них, словно конфетти с неба. Конечно, преувеличения и слухи всегда сопровождали Тома Шонесси, где бы он ни был. Впрочем, сам Том лишь поощрял эти слухи. Они его забавляли, хотя его жена относилась к этому прохладнее.

Тем не менее это было отнюдь не заурядное зрелище, когда пользующийся ранее недоброй славой Том Шонесси проходил по чрезвычайно популярному «Семейному эмпориуму» под руку со своей очаровательной женой Сильвией Холт Ламорье Шонесси, а на его плечах восседал рыжеволосый мальчик.

«Семейный эмпориум» стал популярен главным образом потому, что Тому Шонесси всегда везло с друзьями.

Услышав от Генерала о «Семейном эмпориуме», Огастус Бидл настолько проникся этой идеей, что сумел заинтересовать и привлечь к участию в проекте некоторых весьма богатых джентльменов Лондона. Кроме того, он убедил его величество короля Георга IV нанести визит и посмотреть новую балетную труппу, состоящую из красивейших девушек. Их имена узнал и полюбил весь Лондон: Молли, Лиззи, Дженни, Салли, Роуз и Сильвия.

Балет, естественно, назывался «Венера».

Его величество не пришлось долго уговаривать. Вряд ли найдется хоть один мужчина, которого не интересовали бы красивые женщины.

– Это самое малое, что я могу сделать для тебя, – говорил Тому Генерал.

В «Семейном эмпориуме» любой мог найти что-то весьма привлекательное для себя. Дети играли, катались на деревянных лошадках, забирались в прекрасные замки и осваивали снасти пиратских кораблей. Добропорядочные мужчины и женщины могли насладиться беседой с друзьями за чаем либо поиграть в карты.

Смотрели балет они все вместе. И прежде всего потому, что знали – это представление любит смотреть король.

Том Шонесси, обретя красивую жену и очаровательного ребенка, навсегда оставил свои порочные привычки.

Однако каждую ночь в маленькой уютной комнате его жена настоятельно требовала, чтобы он напомнил ей, каким очень-очень гадким он способен быть.