Сначала Кейнан посчитал, что ослышался. Чуть подавшись вперед, он взял ее лицо в ладони и пристально взглянул в чуть раскосые глаза.

— Индия!

— Выбери меня, повелитель, — твердо повторила она.

— Ты уверена?

Сердце Кейнана бешено колотилось, а жажда плоти лишала сил. И внезапно, как гром небесный, на него снизошло озарение. Это не просто похоть. Его посетила любовь!

— Да, повелитель. Но молю, будь терпелив со мной! Я так неопытна в науке страсти, хотя могу оказаться способной ученицей! — выпалила она, но тут же вспыхнула от стыда.

Кейнан нагнул голову и коснулся губами ее губ. Поцелуй был медленным, томным, исполненным обещания.

Когда он наконец отстранился, Индия почти инстинктивно обвела рот кончиком пальца, словно не веря свершившемуся чуду. Она не знала, чего ожидать от этого мужчины, и уж конечно, не такой нежности. Девушка еще не понимала, какие бури пробудил в ней поцелуй, и, видя смущение в ее взгляде, он окончательно уверился в ее невинности.

— Я стану твоим наставником, Индия, — пообещал он, согревая ее в объятиях. Она прижалась щекой к его груди и слушала неровное биение сердца. Вздрогнув, Индия немедленно выругала себя за непростительную слабость и пугливо отпрянула. Но Кейнан снова притянул ее к себе и погладил темные локоны.

— Вначале страсть лишает разума и тревожит, но потом просто поражает и приносит все новые радости.

— Но я чувствую себя глупой и неуклюжей, — призналась Индия.

— Не стоит, моя колючая девственная роза, — засмеялся дей. — Таких еще никогда не бывало в моей постели, и мысль о том, что я буду первым, действует сильнее любого афродизьяка.

— Что мне следует делать? — полюбопытствовала Индия.

— Завтра ночью я научу тебя, как подарить мне блаженство, но сегодня просто посвящу в восторги любви.

Индия оцепенела от страха и предчувствия неведомого, и дей, поняв, что девушка нервничает, спокойно распорядился:

— Иди принеси ужин. Я проголодался.

Индия выскользнула из его объятий и с готовностью поспешила на кухню. И не потому, что уже жалела о своей смелости. Вовсе нет. Просто ей стало легче от сознания того, что он не собирается торопить ее на пути в царство блаженных грез. Как это будет? Неужели она тоже станет вопить, как все остальные? И что за ощущения заставляют женщин так кричать? А его поцелуй! Такого она никогда еще не испытывала, даже с Адрианом.

Адриан! Она совсем забыла о нем!

Угрызения совести на миг захлестнули Индию, но здравый смысл оказался сильнее. Теперь ясно, что Адриан вел себя как нельзя более глупо. Дей вовсе не бессмысленно жесток, но вправе требовать, чтобы к нему относились с уважением. Будь Адриан поумнее, наверняка уже возвратился бы домой и семья Индии узнала бы о ее участи. Мама и папа перевернули бы небо и землю, чтобы получить дочь обратно. Но Адриану явно не хватило терпения и мудрости, и если сам он и сумеет сбросить оковы рабства, ей уже никогда не получить свободу.

Может, именно поэтому она все-таки ответила на зов Кейнана? Чтобы спасти себя? Занять достойное место в новом для нее мире? Или этот странный, одновременно добрый и безжалостный человек чем-то ее притягивает? Вероятно, другой на его месте не был бы так терпелив! И что произошло бы, если бы она так и не отдалась ему?

Индия подхватила поднос с кувшином шербета, чашей спелых фруктов и теплыми лепешками и вернулась в покои дея.

— Сыграем партию в шахматы, — предложил он', когда она опустила поднос на стол и приготовила тазик с теплой водой и любовные салфетки. Индия села напротив дея, и игра началась. Последние месяцы она старательно училась и стала грозным противником, но сегодня была рассеянной, невнимательной и проиграла три раза подряд, после чего дей решительно прекратил игру. Он ваял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Индия, словно в забытьи, прижала пальцы к его рту, и он снова поцеловал их и принялся сосать каждый по отдельности. Индия испуганно отпрянула, но он коснулся ее рта.

— Ответь мне тем же, — тихо попросил он. Застенчиво потупив взор, она последовала его примеру, сначала нерешительно, потом все смелее, и, ощутив, как сердце провалилось куда-то, удивленно раскрыла глаза. Щеки вмиг запылали. В том, что она делала, было нечто настолько примитивное и чувственное… Ей хотелось продолжать и продолжать без конца.

Она вопросительно уставилась на дея. Он нежно погладил ее по лицу, чуть касаясь скул.

— Ты голодна? — шепнул он. Индия не слишком хотела есть, но все же нервно кивнула, стремясь любым путем отвлечься от невыносимо сладострастных образов и картин, преследующих ее. Она с трудом поднялась, и оба перешли к другому столику. Индия налила дею маленький кубок шербета. Тот, по обычаю, ужинал лепешками и фруктами. Оба ели в полном молчании. Дей взял небольшую кисть светло-зеленого винограда и принялся отрывать ягоды зубами. Глаза их встретились. Индия завороженно наблюдала, как крепкие зубы перемалывают сладкую мякоть, а ловкий язык подбирает капли сока с губ. Перед глазами ее все плыло. Кейнан отломил дольку граната, вышелушил сочные рубины и стал кормить ее. Она наслаждалась кисло-сладким соком и, удивляясь себе, слизнула последние капли с его ладони. До чего же она стала дерзкой и распутной!

Уголки губ Кейнана чуть поднялись в улыбке, н девушка снова вспыхнула Неужели он прочел ее порочные мысли?! Только не это!

Кейнан взял влажное полотенце и вытер руки и лицо — сначала ей, затем себе. И только потом, откинувшись на подушки, негромко приказал:

— Разденься для меня, Индия.

Ей и в голову не пришло возражать. Нагота теперь казалась естественным состоянием. Она встала, распустила узел, и шальвары упали на пол — Подойди, — позвал дей и, когда она приблизилась, снял полотенцем пятна кармина на сосках.

— Я хочу видеть, какой создал тебя Аллах, — прошептал он, принимаясь, в свою очередь, скидывать одежду. — Ты и представить не можешь, сокровище мое, — признался он, привлекая ее к себе, так что их тела едва соприкасались, — как я жажду тебя. Но самое важное сейчас, — чтобы ты не пугалась того, что произойдет между нами это» ночью. Понимаешь?

Индия безмолвно кивнула, не в силах встретиться с ним глазами. Непонятная, неуместная стеснительность обуяла ее.

— Я не причиню тебе боли, — пообещал Кейнац-реис, — а если испугаешься, не бойся сказать.. Нет ничего постыдного в том, что девственница страшится неизведанного. Но любовные игры — чудесное времяпрепровождение, и я одарю тебя неземным наслаждением Индия снова кивнула, неожиданно сообразив, что он бережно гладит ее по спине Но губы, завладевшие ее губами, обжигали. Сладость поцелуя… сладость, которой она, никогда Не испытывала…

Она безоглядно отвечала ему, предлагая себя, как никогда не посмела бы предложить Адриаяу Ли, — по доброй воле и с готовностью.

Она хочет его! Хочет… сама не зная, что несет ей эта ночь.

Кейнан осыпал ее лицо поцелуями, не пропуская ни единого местечка.

— Ты так прекрасна, — бормотал он, приникая к ее губам, как пчела к цветку, покусывал, обводил языком, безмолвно уговаривая приоткрыть рот.

И когда Индия послушалась, отважный язык вторгся внутрь, коснулся влажной плоти и сплелся с ее языком. Индия ахнула и попыталась было вырваться, но чувственное упоение лишало ее сил. Сначала нерешительно, потом смелее ее язык устремился навстречу, в странном танце-поединке, от которого по телу медленно разливался томительный жар. Индия сплела руки на шее Кейнана, притягивая его к себе, пока не прижалась теснее.

Кейнан задохнулся, ощутив покалывание ее сосков. Она и понятия не имеет, что творит! Будь на месте Индии другая, он просто швырнул бы ее на пол и взял силой.

Но вместо этого он разжал объятия и, взяв ее за талию, повернул спиной к себе. Груди девушки, точно белые голубки, доверчиво угнездились в его ладонях Он тронул большими пальцами соски и улыбнулся, ощутив, как они мгновенно сморщились и затвердели.

Индия блаженно Зажмурилась, вздохнула и откинула голову ему на плечо. Он окружил ее таким теплом, заботой и любовью, каких ей еще не доводилось испытывать. И с Адрианом она никогда не чувствовала себя так свободно. Но почему? Ведь она любила его. Любила? Да, но все это в прошлом… и к тому же отец был прав: она приняла за любовь детское увлечение, но в своей наивности н упрямстве не желала видеть истину. В таком случае как назвать ее чувство к нему?

Всего лишь любопытством… или зарождавшимся вожделением? Если бы она ничего не питала к нему, то как могла позволить подобные вольности? А она и в самом деле чересчур много разрешила… ведь нельзя же сказать, что он, воспользовался ее положением! О нет, она не станет прятаться за привычные отговорки распутниц!

— Что с тобой, Индия? — негромко спросил он, прикусывая мочку ее уха. — Ты расстроена?

Его большие руки продолжали ласкать ее груди.

— Удивляюсь себе. Что я за развратное создание, если бесстыдно наслаждаюсь твоими прикосновениями! — искренне воскликнула она. — Меня с детства учили, что подобная близость допустима только между мужем и женой, но я сейчас здесь, с тобой… и совесть моя молчит. Вероятно, я зря считала себя порядочной девушкой и на самом деле ничем не лучше уличной потаскухи, торгующей собой в Хайгейте.

Кейнанреис отнял руки и повернул ее лицом к себе. — Взгляни на меня, — строго велел он и, когда девушка повиновалась, объяснил:

— Здесь не Англия. Твои родители дали тебе хорошее воспитание и внушили высокие моральные принципы, но, несмотря на все проповеди церкви и короля, в жизни бывает всякое, даже в твоей стране. Здесь же, на Востоке, не считается грехом, если мужчина желает женщину. Поэтому пророк и позволил нам иметь четырех жен и столько наложниц, сколько можем прокормить. — И дей, легко коснувшись ее щеки, прошептал:

— А тебе не приходило в голову, Индия, что, возможно, все дело в том, что ты уже не так равнодушна ко мне и поэтому стыдишься своего поведения?

Он нежно поцеловал девушку, пронизывая ее вопросительным взором синих глаз. Индия затрепетала от странного восторга и стыда.

— О, как я ненавижу это непонятное смущение! — внезапно вскричала она.

— Я дал слово, что между нами ничего не будет, если ты сама этого не захочешь, — напомнил он, молясь про себя, чтобы она не передумала. Терпение его было на исходе.

— Но я хочу! Хочу! — тихо уверила она, пряча голову у него на груди. Почему, во имя Господа, она жеманится, как пустоголовая кокетка? Что это с ней? А если он прав и действительно небезразличен ей?

«Аллах! — думал тем временем дей. — Неужели все девственницы таковы? Будь проклята маленькая ведьма! Но она согласилась, и больше я не стану ждать и уговаривать!»

Он молча подхватил ее на руки, шагнул к ложу и вместе с Индией упал на мягкие подушки.

Она широко распахнула глаза и охнула, неожиданно поняв, что назад уже не повернуть. Его глаза горели неприкрытой страстью, которую сумела распознать даже она. И разве Жасмин не бросилась в объятия принца Генри Стюарта? Плодом этой связи был ее сводный брат, Чарлз Фредерик! И все это происходило в Англии!

— О чем ты думаешь? — допытывался, он.

— О том, что твой взгляд сжигает меня, повелитель. Кейнан тихо рассмеялся и снова поцеловал ее.

— Знай ты мои истинные мысли, маленькая невинность, давно занялась бы пламенем. Даже не припомню, когда так желал женщину, как тебя сейчас, мое сокровище, — признался он, проводя по ее щеке тыльной стороной ладони.

— Но я еще не женщина, господин мой, — обронила она.

— Мы исправим это упущение, и как можно скорее. Он одаривал поцелуями ее лицо, мраморную колонну шеи и грудь. Губы опаляли ее нежную кожу, груди словно набухли. Пальцы его нежно скользили по изгибам ее жаждущего тела. Все ощущения Индии словно обострились, жадно впитывая каждый нюанс, каждый оттенок ласк, и когда его зубы сомкнулись на воспаленном трепетном соске и легонько прикусили чувствительный кончик, девушка застонала. Он принялся сосать, обводя сосок языком, увлажняя его, покусывая, но не причиняя боли. Она словно плавилась под его поцелуями, растекаясь медом; кровь превращалась в жидкий огонь. Когда он поднял темную голову, Индия жадно притянула ее к другой груди, чтобы и она, в свою очередь, испытала такое же наслаждение.

Его рука ласкала ее живот, выписывая прихотливые узоры на коже. Внутри у нее все ныло от удовольствия и предчувствия неизбежного. Широкая ладонь накрыла заветное местечко, и Индия на миг задохнулась. Кейнан провел пальцем по влажной расщелине, разделявшей пухлые складки, чуть нажал на соблазнительную канавку, проник внутрь. Индия судорожно вцепилась в его плечи.

— Это средоточие твоего наслаждения, — прошептал он, терзая ласками крошечный, скрытый в глубине грота бугорок. — Чувствуешь, сокровище мое? Восторг пронизывает твое тело, правда?

— Да!

Боже праведный, какое упоение! Она умрет, умрет от блаженства!

Индия выгнулась, подалась вперед, налегая на его руку. Ей казалось, что она сейчас разлетится на мельчайшие осколки, и это произошло, она взлетела к звездам. И наслаждение медленно распространялось по телу, словно теплое вино, пока она не пришла в себя и не отдышалась.

— Нет… я не хочу… еще… — пожаловалась она.

— Это только начало, — пообещал дей. — Все впереди. Его палец погрузился еще глубже, в узенький проход. Он не сомневался в ее невинности, но едва не потерял голову от радости, обнаружив ее девственную преграду нетронутой. Она была очень тесной, но уже влажной в ожидании неизбежного. Молодое тело жаждало новых ласк.

Кейнан понял, что не в силах больше ждать. Отняв руку, он подмял Индию под себя и придавил к перине. Напряженное орудие стремилось попасть в шелковистые тенета. Индия за — , дрожала, когда он осторожно раскрыл ее бедра, поцеловал и чуть приподнялся. Она тревожно взглянула на него, но, как ни странно, увидела во взгляде не похоть, не сладострастие. Нежность. Безграничную нежность.

— Повелитель… — сконфуженно пролепетала девушка, внезапно растерявшись.

— Маленькая дурочка, — пробормотал он. — Неужели еще не поняла, что я люблю тебя?

И единственным резким выпадом уничтожил хрупкий барьер, отделявший девушку от женщины. Индия поморщилась от боли, но все затмило потрясение, испытанное ею при его неожиданном признании.

Немного помедлив, он стал двигаться, и Индия, теряя голову от наслаждения, тихо застонала. Он продолжал проникать в нее все дальше, и она, вначале несмело, потом все отважнее, отвечала, поймав ритм, встречным движением бедер, яростно принимая его в себя.

— Обними меня ногами, — прорычал он. Индия немедленно повиновалась и тут же громко вскрикнула. Она никогда не представляла, что так может быть! Так восхитительно! Так… так неописуемо!

Она льнула к нему, тяжело дыша, пока он неукротимо вонзался в нее. Ногти Индии впивались все сильнее в его кожу. Напряжение, требующее выхода, все нарастало и нарастало.

— О Боже! — закричала она. — Я больше этого не вынесу! О Господи, только не останавливайся!

И тут душа словно отделилась от тела и воспарила, содрогаясь в сладостных конвульсиях экстаза, посылавших по телу бурлящие волны жара.

Кейнан ощутил, как сжимаются вокруг его пульсирующей плоти стенки узких ножен. Поразительно! Индия была девственной и все же сумела в первый раз испытать истинное наслаждение и требовала от него такой же пылкой дани.

И Кейнан, громко застонав, излил любовные соки, наполнив ее тайный сад. Последней его сознательной мыслью было:

«Я хочу сыновей от этой женщины. Сильных сыновей!»

И Кейнан, не выпуская Индию из объятий, перекатился на бок, чтобы не раздавить ее своим весом. Он почти забылся и пришел в себя, только услышав тихий плач.

— Индия, что с тобой? Аллах, прости меня, если я чем-то тебя обидел! Скажи, сокровище мое!

Он наклонился над ней, поцелуями снимая слезы со щек.

— Я так счастлива! — всхлипывала она. — Так всегда будет между нами? Ты все еще желаешь меня или я потеряла свою привлекательность, лишившись невинности?

В этот момент она казалась такой беззащитной, что у него сжалось сердце.

— Я люблю тебя, — повторил дей. — Думаешь, я сказал это, чтобы облегчить твою совесть, прежде чем овладею тобой? Никогда не думал, что способен любить женщину, но ты моя единственная любовь. Я всегда стану желать тебя, глупышка. Всегда! Ты завтра же станешь моей женой. Первой женой дея.

— Первой? — охнула она, садясь.

— Мне позволено четыре, — лукаво улыбнулся он.

— И ты возьмешь столько жен? — рассердилась Индия.

— Думаю, тебя мне больше чем достаточно, сокровище мое, — заверил дей. — Аллах, я снова хочу тебя! Поверить невозможно, но это так!

— А твой гарем, повелитель? — допытывалась она.

— Все посчитают дея Эль-Синута глупцом, подпавшим под каблук жены, если я распущу гарем, — объяснил Кейнанреис. — Но не будем говорить об этом, Индия. Лучше поцелуй меня.

— А ты будешь спать со своими наложницами? Он придавил ее своим телом и впился в губы.

— Похоже, мне досталась непокорная жена, — пошутил он. — Что же, по-твоему, мне лишать себя удовольствия, когда твоя связь с луной прерывается или ты набухнешь моим ребенком?

— Значит, ты настолько похотлив? — возмутилась Индия.

— Вот именно, — хитро прищурился дей; — А теперь принеси салфетки, бесценная, ибо мое желание растет с каждой минутой.

Индия надула губки, но все-таки встала, подошла к тазику и сначала вымылась сама, с некоторой растерянностью заметив кровавые потеки на бедрах, но тут же поняла, что это доказательства ее утерянной добродетели. Потом она налила в тазик свежей воды и поставила вместе с салфетками перед деем.

— Обязанность женщины — мыть мужскую плоть, — заявил дей, чуть прищурив глаза. Индия с подозрением оглядела его мужское достоинство. Она, разумеется, часто это делала в бане, но теперь… теперь это казалось совершенно невероятным, а его орудие — поистине смертоносным.

Она намочила салфетку, выжала и нерешительно принялась за дело. Когда Индия выпрямилась и отнесла тазик на место, Кейнан снова уложил ее в постель.

— Хочу, чтобы ты ласкала мое любовное копье, — велел он. — Возьми его в руки. Это не так страшно, как тебе кажется.

Индия уселась на ложе лицом к Кейнану. Ей и самой не терпелось побольше узнать об этой части его тела, дарившей ей безумное наслаждение. Первым делом она осторожно коснулась могучего отростка. Теплый… и чуть дрогнул… Она нервно отдернула руку, но тут же вновь протянула, сомкнув пальцы на оживающей плоти.

— Он шевелится! И… и растет!

Она разжала ладонь и снова, уже увереннее, провела по всей длине его фаллоса, будто гладя любимую кошечку. К удивлению девушки, он стал на глазах набухать и подниматься; рубиновая головка показалась из бархатистого чехла. Индия тихо охнула.

— Видишь, какую власть ты приобрела надо мной, бесценная? Стоит лишь подумать о тебе, и я наливаюсь силой, а каждое касание сводит меня с ума, — простонал дей, снова принимаясь ласкать ее груди.

— Значит, и я могу пробудить в тебе желание? — сообразила она, поняв, чему он пытается ее научить. Кейнан притянул Индию к себе и поцеловал.

— Да, сокровище мое, так оно и есть.

— Тогда люби меня, повелитель, и покажи, как лучше любить тебя, — попросила она.

— Всему свое время. Сегодняшняя ночь — только твоя и для тебя, любимая. Ибо я получаю удовольствие лишь от сознания того, что тебе хорошо.

Он опять завладел ее губами, и Индия забылась в умопомрачительной страсти, твердо уверенная, что очутилась в раю. Мир сузился до этой спальни и широкого ложа…

Азура, однако, заметила, что дей сегодня не послал за одной из своих наложниц, и, когда настала полночь, поспешила в покои старшего евнуха.

— Он не велел никого приводить! — выпалила она, едва переступив порог. — О, Баба Гассан, что с ним? Такого еще никогда не случалось!

— По-видимому, наша нерешительная подопечная все-таки преодолела свою застенчивость. Иного объяснения я не нахожу, — решил евнух. — Неужели ты не заметила взгляды, которые они украдкой бросают друг на друга, когда думают, что никто ничего не замечает? Для простого смертного у господина поистине нечеловеческое терпение. Пойдем, — велел он, поднимаясь, — посмотрим, что происходит в спальне.

— Невозможно! Сам знаешь, какое наказание полагается за столь бесцеремонное вторжение!

Баба Гассан так широко заулыбался, что глаза-щелки весело заискрились.

— Азура, он никогда и ничего не узнает. Следуй за мной. Он прихватил со стола небольшой светильник и, шагнув к стене, нажал на изразцовую панель, расположенную чуть выше его головы. Потайная дверь со скрипом приоткрылась, и Азура увидела узкий коридор. Стоило им переступить порог, как дверь снова закрылась. Ошеломленная Азура молча озиралась. Проход прихотливо извивался, и она понятия не имела, где находится. Воздух хотя и спертый, но дышать вполне можно… Странно, прожив во дворце столько лет, она впервые узнает о чем-то подобном!

Потайной ход время от времени разветвлялся, но евнух уверенно сворачивал в нужном направлении. Фитиль его маленькой лампы едва тлел, грозя вот-вот погаснуть. Азуре становилось не по себе.

— Когда мы будем на месте, Баба Гассан? — не выдержала она наконец, и тот вместо ответа неожиданно остановился, поднял светильник повыше и, отыскав металлическую рукоятку, молча повернул ее, отворив крошечное окошечко в стене.

— Посмотри первая и скажи, что видишь, — шепнул он. Азура припала глазом к отверстию и едва не вскрикнула от неожиданности. Перед ней была спальня дея. На ложе сплелись в объятиях мужчина и женщина. Индия! Индия все-таки покорилась! И что всего важнее, кажется, наслаждается каждым мигом слияния!

— Все так, как ты сказал, — сообщила она, поворачиваясь к Бабе Гассану.

Евнух занял ее место, присмотрелся и удовлетворенно кивнул, после чего проводил свою спутницу обратно. Оба удобно расположились на подушках в покоях Бабы Гассана, и тот собственными руками сварил кофе.

— Теперь можно надеяться, что она не надоест ему слишком скоро и сумеет ублажить повелителя. Кроме того, ей следует родить ему дитя. Азура, ты не давала ей свой особый щербет?

— До сих пор в этом не было необходимости, поскольку она не соглашалась с ним лечь. И пока сам повелитель лично не прикажет давать ей снадобье, я и не подумаю это делать, — пояснила Азура и, улыбнувшись, добавила:

— Он так нежен с ней, Баба Гассан!

— Влюблен, — коротко обронил евнух.

— Думаешь, это не просто похоть?

— Любовь, — повторил Баба Гассан. — Он обращается с ней так, как когда-то твой господин — с тобой. Девушке выпала редкостная удача.

— Теперь нужно молиться Аллаху милостивому, милосердному, чтобы дал нам время, прежде чем взбунтуются янычары, — обеспокоенно заметила Азура. — Он так полон любви, что будет действовать мудро и осторожно. О, почему люди не могут жить в мире, Баба Гассан? Почему враждуют и плетут нити заговора друг против друга?

— Такова их природа, госпожа, — вздохнул евнух, но, тут же повеселев, объявил:

— А завтра нам придется унимать гаремные распри. Когда невольницы узнают, что Индия стала женщиной повелителя и, вероятно, любимой наложницей, разгорится настоящая война.

Однако Азура, по-видимому ничуть не обрадованная такой перспективой, озабоченно нахмурилась.

— Их свары и сплетни еще хуже янычарских мятежей, — проворчала она и поднялась. — Пожалуй, пора и в постель. Если я понадоблюсь Индии, пошли утром за мной. Придется защищать ее от этих разъяренных гарпий. Они уже знают, что дей никого не выбрал на ночь, и долго кудахтали, прежде чем я их разогнала. К утру, должно быть, разгадают, в чем дело.

— Ты легко можешь с ними справиться, — отмахнулся Баба Гассан.

— Могу, но не терплю хаоса в нашем маленьком мирке. Однако без колебаний избавлюсь от возмутительниц спокойствия, — заверила Азура и поспешила к себе.

После ее ухода евнух глубоко задумался. Стамбульские янычары пока еще не прислали в Эль-Синут ни одного гонца, но человек евнуха, живущий в столице, уже передал, что один шпион был направлен в области Берберии. Только один, чтобы избежать ненужных толков и подозрений. Весьма неглупо. И кто знает, в каком городе он начнет выполнять свою миссию? Отправится сначала в Алжир или в Эль-Синут? В каком обличье? И как подберется к дею? Какая жалость, что Арудж-ага еще не вернулся!

Баба Гассан тяжело вздохнул. Следует набраться терпения. На все воля Аллаха, но сама мысль о бунте ужасала его.

В Эль-Синуте давно царит мир. Самое маленькое из бер-берийских государств всегда находилось под угрозой захвата со стороны ближайших соседей. До сих пор этого удавалось избежать только благодаря сильным и мудрым правителям, да еще тому обстоятельству, что флот был куда больше, чем у остальных, и поэтому золото текло рекой в султанскую сокровищницу.

Но за все это время янычары ни разу не пытались свергнуть законного султана. Аллах да сохранит их всех от крови и смуты!