Глава 21
Рив арендовал небольшой лодочный сарай возле моста Блэкфрайарз на южной стороне Темзы, но большую часть времени он вместе с женой и сыном проводил либо на реке, либо на лодке у самого берега.
Рив исследовал в поисках чего-нибудь ценного канализационные коллекторы, реку, железнодорожные и водопроводные тоннели, а также участки под мостами. Все, что находилось в окрестностях загнанного под землю Флита, он считал своим, хотя соперники порой с ним не соглашались. Но для решения споров у него всегда имелся при себе нож.
А миссис Рив ежедневно обеспечивала семью свежей водой из публичной колонки — одной из новых скважин вдали от реки. Она приносила достаточно воды для них всех, и даже Харту хватало, чтобы умыться и почистить зубы. Он раньше не представлял, какую радость может доставить обычный зубной порошок — его Льюис купил для него у аптекаря.
И конечно же, Ривы не догадывались, кто такой их гость. Впрочем, их это, казалось, и не интересовало. Харт охотно помогал им; вместе с Ривом он спускал лодку на воду, а потом затаскивал на берег. Кроме того, забрасывал сети и каждую ночь помогал Льюису с «уловом».
Единственное, чего Рив не разрешал ему делать, так это спускаться с ним в тоннели. Для этого, по его словам, требовался специальный навык. И Харт, разумеется, не возражал; ему ужасно не хотелось снова оказаться в этих проклятых тоннелях.
Харт знал: Рив боялся, что он внезапно исчезнет, оставив своего спасителя без вознаграждения. Однако герцог пока что не собирался уходить, хотя больше всего на свете ему хотелось вернуться к Элинор — она снилась ему каждую ночь. Узнав из газет — Рив подбирал их на улице и приносил в лодку, — что Элинор и Йен живы, Харт переборол желание броситься к ней немедленно.
Кроме того, герцог знал, что Скотленд-Ярд все еще охотился на людей, пытавшихся его убить. Так что наилучший способ обезопасить Элинор и всех остальных — не подавать признаков жизни. Но с другой стороны, требовалось как-то сообщить жене, что жив и здоров — чтобы не беспокоилась. И для этого ему нужна была помощь.
Харт наблюдал за Ривами, помогал им, чтобы заслужить их доверие, и в то же время стремился определить, может ли он сам им довериться.
Герцог никогда не пытался командовать на лодке Рива, никогда не указывал хозяину, что делать, но порой обращался с просьбами, впрочем — достаточно разумными. Например, он попросил ботинки, чтобы легче было таскать лодку по гальке, а также рыбацкий свитер, чтобы надеть поверх своей тонкой нижней сорочки. Кроме того, Харт обратился к миссис Рив с просьбой, чтобы раздобыла ему штаны, так как из килта он сделал себе подстилку.
Харт отрастил бороду — рыжую и колючую, — так что теперь ничем не отличался от обычного рыбака. Он довольно быстро освоился на лодке и начал проявлять инициативу, предлагая лучшие, на его взгляд, места для забрасывания сетей. И еще он начал нести караул по ночам, чтобы мальчик с Ривом могли лучше выспаться.
Вскоре Рив стал советоваться со своим гостем, и если его советы приносили более ценный «улов», чем обычно, то он уже ждал указаний относительно дальнейших действий. Харт от природы обладал качествами лидера, и Рив, хотя и не был безропотным исполнителем, начал прислушиваться к его советам.
Тем не менее Харт решил не использовать Рива в качестве посредника для общения с Элинор. Рив мог пойти ради денег на все, например, подумать, что выручит крупную сумму, продав информацию о богатом незнакомце, пожелавшем оставить секретное сообщение в условленном месте. А миссис Рив была всецело предана своему мужу, хотя не стеснялась громко высказывать свое мнение, когда не соглашалась с ним.
Что же касается Льюиса… Харт довольно быстро завоевал его уважение, помогая с сетями и дружески общаясь с ним. Мальчишка, конечно же, был верен своему отцу; но в то же время — сам по себе. Самостоятельный молодой человек. На реке мальчики быстро взрослели.
— Послушай, Льюис, — обратился Харт к парню, когда решил, что время пришло. — Мне нужно, чтобы ты выполнил для меня одно поручение.
Льюис взглянул на него, не выразив ни интереса, ни безразличия. Харт провел ладонью по подбородку и с удивлением обнаружил, что его борода из жесткой щетины превратилась в мягкую вьющуюся поросль.
— Мне нужно, чтобы ты сходил для меня в Мейфэр, — продолжал Харт. — Только не говори отцу. Задание простое и совсем для тебя не опасное. И даю слово, что не собираюсь надуть твоего отца и не рассчитаться за свой долг.
— Сколько? — спросил Льюис; он был достойным сыном своего отца.
— А сколько ты хочешь?
Мальчик задумался.
— Двадцать шиллингов. Десять — за работу, а десять — за молчание.
Мальчишка был настоящей акулой.
— Идет. — Харт протянул ему руку, и Льюис крепко пожал ее. — А теперь скажи, ты умеешь лазить по заборам?
Элинор открыла собственным ключом ворота садика на Гросвенор-сквер и вошла в парк. По понятиям обитателей Мейфэра было еще рано — около одиннадцати утра. Няньки в серых платьях и белых накрахмаленных фартуках толкали перед собой коляски с детьми или же вели их за ручку, а некоторые сидели на скамеечках, пока их подопечные играли в траве. Эти мисс уже привыкли к тому, что жена герцога по утрам совершала прогулки. «Такая мужественная женщина… Даже сейчас старается сохранять самообладание», — думали они.
Элинор, как обычно, прошла мимо них неторопливой походкой. Какой смысл нестись сломя голову к центру парка и привлекать к себе внимание?
Она шла прогулочным шагом, держа в руке зонтик от солнца. Вчера она гуляла с зонтиком от дождя. Она приходила сюда каждый день — и в дождь, и в солнце.
Элинор считала свои шаги. Сорок два, сорок три, сорок четыре…
Дойдя до середины парка, она продолжала идти, но уже не по дорожке, а по траве. Еще семнадцать шагов. У большого дерева…
Элинор наконец остановилась. Под деревом лежала маленькая фиалка — такие мужчины обычно покупают у уличных цветочниц, чтобы вставить в лацкан пиджака. Увы, не оранжерейная роза, а фиалка — такой цветок мог оставить ей только человек… скрывающийся от убийц.
Элинор закрыла глаза. Нет-нет, наверное, кто-то просто обронил этот цветок. Конечно, ей очень хотелось, чтобы Харт подал ей условленный сигнал, — но такой сигнал… Ох, похоже, у нее разыгралось воображение.
Элинор открыла глаза. Цветок лежал на том самом месте, где Харт оставлял ей цветы в прошлые годы.
«Цветок будет означать, что я не смогу прийти к тебе сейчас, но приду, когда смогу», — сказал он ей, когда у него возникла эта идея.
Элинор подобрала цветок. «Значит, Харт все-таки жив», — подумала она, прижав цветок к груди, к сердцу. Ее душили слезы, но она сдерживала их.
К дереву подошла Мейгдлин.
— С вами все в порядке, ваша светлость?
Элинор утерла глаза и сунула фиалку в карман.
— Да-да, все хорошо. Иди, Мейгдлин. Я хочу немного побыть одна.
Горничная внимательно посмотрела на хозяйку, потом кивнула:
— Да, ваша светлость.
Девушка поспешно удалилась.
«Ты в моих мыслях» — вот что еще означал этот цветок.
— Но где же ты, Харт Маккензи? — прошептала Элинор.
Никто не знал об их условном знаке, кроме них двоих. Но почему Харт выбрал именно этот способ сообщить о себе? Почему не пришел домой, почему не написал записку? Может, полагал, что опасность все еще существует? Или что-то опять замыслил?
Элинор сомневалась, что цветок оставил сам Харт. Но кого же тогда он послал вместо себя? Раньше она подозревала, что это делал Уилфред, но Уилфред сейчас носил на рукаве черную повязку и все эти дни не выходил из дома. Но если Харт хотел сохранить секретность, то мог послать кого-то, кого нельзя было заподозрить в связи с ним. И этот человек должен был каким-то образом проникнуть в парк. Элинор сомневалась, что у Харта при себе имелся ключ.
Но опять же… она могла заблуждаться насчет цветка. Возможно, цветок вовсе не от Харта. Ведь сначала она решила, что кто-то случайно обронил его здесь. И это могло быть правдой. Что ж, она больше не будет стоять здесь, глядя в пространство.
Элинор оправила юбку и начала осторожно расспрашивать людей — мол, не замечал ли кто-нибудь странного человека в этом парке?
Вечером того дня, когда Харт отправил Льюиса оставить для Элинор условленный сигнал, Рив стоял у своей лодки на галечном берегу и покуривал трубку. Харт же сидел у каюты и ел хлеб, обмакивая его в суп, который оставила ему миссис Рив. Сама же миссис Рив и Льюис, устав после тяжелого дня, отправились уже спать. Льюис заработал похвалу Харта и обещание денег за хорошо выполненную работу.
Рив сегодня весь день провел в тоннелях, и миссис Рив воспользовалась этим, чтобы навестить сестру. Так что у Льюиса было достаточно времени для того, чтобы оставить под деревом цветок, а потом дождаться появления Элинор.
Харт с жадностью слушал рассказ мальчика о том, как Элинор, просияв, прижала фиалку к сердцу. Однако он встревожился, узнав, что Элинор потом ходила по парку, задавая людям вопросы. А впрочем… Трудно было ожидать, что она просто подберет цветок и спокойно вернется домой.
Харт так скучал по ней, что у него щемило сердце. Каждую ночь ему снились ее огненно-рыжие волосы, ее голубые глаза, сладостные звуки, которые она издавала, когда они занимались любовью. Вернулись его самые смелые фантазии, и теперь в его снах Элинор не отказывала ему ни в одной из них. Харт просыпался в поту и долго не мог прийти в себя.
Герцог думал о своих эротических снах, когда вдруг услышал голос Рива.
— Знаете, люди в пабе говорили, что якобы тот герцог, которого прочили в премьер-министры, уже им не станет, — сказал Рив. — Говорят, его никак не могут найти. — Он произнес эти слова с каким-то слишком уж невозмутимым видом.
Продолжая жевать хлеб, Харт пожал плечами.
— И что выдумаете об этом? — поинтересовался Рив.
Харт снова пожал плечами.
— Я не англичанин. Мне все равно.
— Но этот герцог, говорят, был шотландец, — заметил Рив. — Причем ходил всегда в этих ваших шотландских юбках. В таких, как была на вас, когда я вас нашел.
— Это килты, — подсказал Харт.
— Так вот, он пропал, когда на вокзале Юстон взорвали бомбу. Думают, что он провалился в один из тоннелей и его смыло в Темзу. — Рив замолчал, чтобы снова набить табаком трубку. — Но я должен был его найти, если бы он застрял где-нибудь в коллекторе.
Харт промолчал и также принялся набивать трубку. Раскурив ее, проговорил:
— Люди то и дело исчезают. И зачастую их никогда не находят.
Рив криво усмехнулся и спросил:
— Это когда они исчезают по своим личным причинам?
— Бывает и такое, — согласился Харт. — Их находят, когда они хотят, чтобы их нашли.
— Говорят, этот герцог был очень богат, — продолжал Рив. — Наверное, он был бы счастлив вернуться в свой дворец, спать в мягкой постели и есть из серебряной посуды.
Харт в задумчивости почесывал подбородок, вернее — бороду. Он увидел себя сегодня утром в осколке мутного зеркала в каюте и чуть не отшатнулся в ужасе, решив, что увидел призрак своего отца. Из зеркала на него смотрел бородач с горящими глазами — запальчивый, заносчивый, излишне самоуверенный.
А может, его отец ненавидел себя так же, как порою ненавидел себя Харт? Возможно, отец отыгрывался на других вместо того, чтобы обратить свой гнев на самого себя. Но старого герцога давно уже не было на свете, так что никто не сможет узнать, что с ним происходило.
Попыхивая трубкой, Рив проговорил:
— Наверное, у этого герцога есть причины скрываться, да?
Харт кивнул:
— Да, наверное. Но если он такой богатый, то может делать все, что ему нравится. Как и тот, кто зарабатывает на пропитание тем, что роется в чужих отбросах вместо того, чтобы поискать работу на фабрике.
Рив презрительно фыркнул.
— Фабрика?.. Торчать день и ночь в четырех стенах, не имея возможности видеть, как растет твой мальчик? Свобода — вот что дороже всех их серебряных тарелок и прекрасных дворцов.
Харт снова кивнул:
— Согласен.
Они обменялись взглядами, и Рив спросил:
— Значит, мы похожи, верно?
— Выходит, что похожи.
Откинувшись на борт лодки, Рив энергично запыхтел трубкой. Помолчав немного, сказал:
— Надеюсь, они найдут беднягу. Хотя трубы под Лондоном могут быть смертельно опасны…
— Я это уже понял.
Рив снова запыхтел трубкой, а Харт устремил взгляд на другой берег Темзы.
Спустя какое-то время Рив вдруг встрепенулся и спросил:
— Может, в паб?
Харт молча кивнул, и они с Ривом быстро зашагали по галечному берегу, потом стали подниматься по ступенькам, ведущим на улицу.
Завсегдатаи паба привыкли видеть Харта в обществе Рива. Рассказанная в пабе история о том, что Харт — странствующий рабочий, переживавший не самое лучшее время в своей жизни, ни у кого не вызвала недоверия. Болтая с Ривом, мужчины не обращали на его спутника никакого внимания. Харт же, приняв от хозяина пинту пива, углубился в чтение газеты.
Оказалось, что их коалицию возглавил Дэвид Флеминг. Что ж, очень хорошо. Дэвид знал, что делать. Коалиция стала весьма популярной, потому что и Гладстон, и тори у большинства людей вызывали недоверие. Флеминг же являлся фигурой, отчасти удовлетворявшей почти всех.
Выборы, как писали газеты, отдадут победу коалиции, и Флеминг, как ее новый лидер, возглавит правительство. Королева не была в восторге от Флеминга или Харта, но Гладстона она любила еще меньше.
Кроме того, газеты очень беспокоились о Хартуме и Гордоне, а также опасались немцев, постепенно занимающих Южную Африку. А об исчезновении герцога Килморгана уже стали забывать. Лишь в небольшой заметке в одной из газет сообщалось, что тело герцога так и не обнаружили. Печальный конец для столь гордого человека, как Харт Маккензи. Шотландия, конечно, скорбела по нему — но не Англия. «Чертовски счастливое избавление», — могли бы написать английские газеты, но почему-то не написали.
И в той же заметке сообщалось, что семейство Маккензи решило вернуться в Шотландию.
«Вот хорошо, — подумал Харт. — Об Эл там позаботятся». Элинор была подобна дикому шотландскому вереску — счастливая и свободная на просторах шотландских холмов, но несчастная и грустная взаперти, в четырех стенах.
И еще Харт прочел о том, что лорд Камерон Маккензи примет титул герцога, когда его старший брат будет официально объявлен мертвым.
Прочитав об этом, Харт едва не рассмеялся. Камерон, должно быть, кипел от негодования. Больше всего на свете его брат боялся, что он, Харт, слишком рано отдаст Богу душу, оставив ему титул. Харт представил, как проклинал его сейчас братец Кам. Но знал он и другое: Камерон прекрасно будет обо всех заботиться — он всегда умел оберегать тех, кого любил.
Харт перевернул страницу — и замер. На глаза ему попалась статья, из которой следовало, что обнаружили логово фениев, подложивших бомбу на вокзале, и полиция во главе с инспектором Феллоузом совершила налет на их дом. Были произведены многочисленные аресты, и лондонцы теперь уверены, что на улицах опять станет спокойно.
Об этом написали утренние газеты, а событие произошло накануне вечером. Чрезвычайно важное событие, о котором Харт только сейчас узнал.
А что было бы, если бы он не отправился сегодня в паб? Так и жил бы у реки? Да, наверное… А весь остальной мир жил бы без него.
Харт снова и снова проверял себя. Он всегда стремился управлять миром, управлять людьми. Однако ценой ошибок — особенно с Элинор — он узнал, что не может переделать всех людей под себя. Но слишком многие позволяли ему это делать, и у него создавалась иллюзия, что он всесилен. И в конце концов он преуспел. Увы, слишком уж преуспел. В результате он стал очень похож на отца, на человека, которого всегда ненавидел. И при этом он был в высшей степени доволен собой, так как не применял по отношению к людям физического насилия. Но его слова и поступки не уступали в жестокости словам и поступкам его отца.
Элинор была права, упрекая его за жестокость по отношению к миссис Палмер. И не зря она боялась, что и с ней он будет таким же. А он мог бы, если бы она не выплеснула на него ушат холодной воды, тем самым образумив.
И теперь мир, которым он стремился управлять, продолжал свою веселую круговерть, решив, что его труп плавает где-то в Темзе.
Но ведь он, Харт, все-таки нашел свое счастье. С Элинор. Однако он решил продолжать служение своим безумным амбициям и забыл об Эл, полагая, что потом у него еще найдется для нее время.
О, какой же он дурак! Рив был прав. Глупо торчать день и ночь в четырех стенах, не имея возможности видеть, как растет твой мальчик. Свобода — вот что дороже всех серебряных тарелок и прекрасных дворцов.
А фабрика или парламент — какая разница? Все равно — в четырех стенах!
Ему нужно побыстрее увидеть Элинор. Надо забыться в ее объятиях и молить о прощении. Он ведь знал, почему послал ей цветок. Потому что боялся, что если она поверит в его смерть, то может обратиться за утешением к другому, к Дэвиду Флемингу, например. Ведь Элинор — красивая, молодая и теперь исключительно богатая вдова. И вскоре из чащи начнут выходить хищники…
Что ж, настало время вернуться домой!
Харт оторвал взгляд от газеты. А завсегдатаи паба продолжали беседовать и смеяться. И для них он, герцог Килморган, просто незнакомец, не более того. Впервые в жизни Харт Маккензи не имел совершенно никакой власти над людьми.
Да, не имел — и слава Богу!
Харт оставался в пабе с Ривом до самого закрытия; сидел он молча и спокойно, но чувства его бушевали. И он уже строил планы на будущее, на новую жизнь. И Килморган, конечно же, был наилучшим местом для такой жизни, для его, Харта, воскресения.
Рив распрощался со своими дружками, и они с Хартом направились в темноте к мосту Блэкфрайарз. Рив нетвердо держался на ногах.
В темном проходе Харту на плечо легла чья-то ладонь. Он резко развернулся и занес кулак для удара. Но его удар был искусно отбит сильной и ловкой рукой. И тут же глаза цвета односолодового виски пристально уставились на Харта.
А потом Йен Маккензи снова положил руку на плечо брата и тихо сказал:
— Я нашел тебя, нашел. — Он сдавил Харта в объятиях и прошептал: — Я всегда могу тебя найти.
— Идем со мной.
Элинор оторвала взгляд от стола в кабинете особняка на Гросвенор-сквер. В доме царила тишина, потому что вся семья, за исключением Йена и Бет, отбыла в Шотландию. И было очень поздно, так что Бет и дети уже спали.
— Боже правый… — пробормотала Элинор. — Ты еще не ложился?
Йен не удосужился ответить. И, протянув ей руку, повторил:
— Идем со мной.
Он тяжело дышал, и его глаза пылали. Йен не улыбался, но Элинор чувствовала, что он безумно рад.
— Нашел? — спросила она, поднимаясь.
— Идем со мной.
Молча кивнув и взяв шаль, Элинор последовала за Йеном.
Харт ждал в зловонной темноте у лодочного сарая. Ждал, слушая плеск Темзы, протекавшей неподалеку. Слишком много людей толпилось вблизи лодки Рива, пришвартованной ниже по Стрэнду. Даже несколько дружков Рива из паба наведались сегодня в гости, хотя было уже довольно поздно. Но у лодочного сарая было, как всегда, пустынно. Ночью тут можно было найти лишь крыс… и герцога Килморгана.
Харт видел, как они шли. Торопливо и безмолвно. Огромная фигура его брата пересекала Стрэнд, а рядом с ним — женщина в темной шали.
— Пожалуйста, чуть-чуть помедленнее, — донесся до него голос Элинор. — Камни такие скользкие, и я наступила… на какую-то гадость. Понимаю, что нельзя зажечь фонарь, — но Господи, неужели нельзя ступать, выбирая дорогу?
Йен не ответил. И шел так же быстро, держа Элинор за руку.
Тут Харт наконец вышел из тени лодочного сарая.
Элинор тотчас же выпустила руку Йена и замерла. Но уже в следующее мгновение она сорвалась с места и бросилась к мужу. Харт понимал, что должен оставаться в тени, но не мог не пойти навстречу — четыре шага, пять, шесть, семь…
И вот она перед ним. Он подхватил ее, оторвал от земли и закружил, прижавшись лицом к ее шее, вдыхая ее знакомый запах, ее тепло… Спасен! Он спасен! Сердце Харта радостно подпрыгнуло в груди.
Элинор зарыдала, и ее руки взлетели к его лицу. Она гладила его бороду, глядя на него с удивлением.
— Что случилось, Харт? Что с тобой случилось? Боже, ты выглядишь ужасно.
Сердце Элинор переполнилось счастьем. Харт был с ней, целый и невредимый. Цветок сказал ей, что с ним все в порядке, но ей нужно было к нему прикоснуться, чтобы в этом убедиться.
Она гладила его лицо и незнакомую бороду. Харт выглядел совсем иначе — и в то же время был прежним. Его глаза горели золотым огнем, одежда была грубой, и от него пахло рекой. Она обняла его и крепко к нему прижалась.
— Эл, — прошептал Харт, — моя Эл…
Он поцеловал ее в губы, и она ответила на его поцелуй со страстью и нежностью. А потом вдруг вырвалась из его объятий и ударила его в грудь кулачком.
— Харт, какого дьявола? Почему ты не давал о себе знать? Я не находила себе места от беспокойства и все ждала и ждала…
Он имел наглость удивиться. Что в общем-то было для него типично…
— Эл, я послал тебе сообщение. И я знаю, что ты видела его.
— Значит, ты наблюдал за мной?
— Нет, попросил кое-кого.
— Да, конечно… А как же иначе? Но тогда почему ты не устроил так, чтобы я могла написать тебе ответ? Я обошла весь парк в поисках человека, оставившего цветок, но тщетно. Никто ничего не видел.
— Я и об этом слышал. Но я не хотел, чтобы ты нашла его или меня, потому что это было бы опасно.
— Да, я понимаю, почему ты не хотел, чтобы узнали, где ты скрываешься. Но мне-то ты мог довериться… Я бы тебя не выдала.
— Но это было бы опасно именно для тебя! — прорычал Харт, срываясь на крик. — Представляешь, что могло бы произойти, если бы враги узнали, что я жив и что ты со мной общаешься? Они могли бы похитить тебя, чтобы заставить меня покинуть укрытие. Могли бы подвергнуть тебя пыткам, чтобы сказала, где я прячусь.
— Я бы никогда тебя не выдала, Харт. Даже под пытками.
— Черт подери, я не хотел, чтобы тебя пытали!
Элинор взяла его лицо в ладони.
— О, как это мило!..
К ним приблизился Йен.
— Вы слишком шумите, — сказал он.
Харт тут же кивнул:
— Да, ты прав, Йен. Как обычно. Идем со мной, Эл. Я хочу показать тебе кое-что.
— А ты не можешь показать мне это дома? Здесь ужасно холодно. Теперь все спокойно, ты же знаешь. Инспектор Феллоуз нашел всех заговорщиков. Наконец-то! Знаешь, мне кажется, он увлекся сестрой Изабеллы. Нужно будет устроить, чтобы они оба приехали на лето в Килморган…
Элинор ощутила на губах пальцы Харта; его ладони стали за это время шершавыми и мозолистыми.
— Эл, пожалуйста, перестань болтать хоть на секунду. Идем со мной. Там будет тепло, обещаю.
Элинор поцеловала пальцы мужа.
— А что ты хочешь мне показать?
Он нахмурился и проворчал:
— Ты не можешь просто пойти, не задавая вопросов?
— Хм… вижу, простая жизнь не избавила тебя от высокомерия. Ладно, показывай. А потом мы отправимся домой.
Выражение его лица изменилось — теперь он ликовал. О Боже!..
Харт зашагал по гальке, обнимая жену за талию. Ей нравилось чувствовать его тепло и его сильную руку. И она болтала без умолку, потому что, избавившись от болезненного страха, просто не могла молчать.
Герцог на ходу проговорил:
— Йен, пойди к лодке и скажи Риву, что свои деньги он получит завтра утром. Владелец паба у моста сдает комнаты, и мы с Эл останемся там на ночь. И сообщи в Килморган, что я скоро туда приеду. Только сообщи так, чтобы никто посторонний не узнал.
Йен кивнул, сжал плечо брата. Потом быстро зашагал к лодке Рива и исчез в темноте.
Хозяин паба и его жена уже ложились спать, но Элинор вручила им несколько крон, и супруги охотно открыли одну из комнат, развели, в печи огонь, а затем сменили постельное белье.
Харт попросил, чтобы ему приготовили ванну. Жена хозяина смерила его суровым взглядом, но, получив еще одну крону, тотчас же все устроила.
Супруги не задавали вопросов, но перед уходом взглянули на Харта и Элинор с явным любопытством.
— Они приняли меня за куртизанку, — сказала Элинор. — Как забавно…
Харт стал снимать с себя грязную одежду.
— А тебе не все равно, что они думают?
— В сущности, все равно. Знаешь, я хоть и рада оказаться в тепле, но должна заметить, что у нас дома теплее. И ванна там больше. И есть водопровод.
Харт вынул из кармана сложенную газету и бросил на кровать.
— Вот, видишь?
Но Элинор даже не взглянула на газету. Она смотрела на мужа. А тот снял штаны и фланелевое белье, а затем забрался в ванну.
Погрузившись в горячую воду, Харт издал вздох удовлетворения. Элинор же пожирала его взглядом. Ее огромный и красивый муж отмокал в ванне, и его кожа поблескивала.
— Почитай газету, Эл, — сказал Харт и, взяв кусок мыла, намылился.
Элинор взглянула на кровать.
— Я ее читала. Там новости о выборах.
— Знаю. — Герцог со вздохом откинулся на спинку ванны — слишком маленькой для него, так что ему, чтобы поместиться в ней, пришлось согнуть ноги в коленях. — Это то, что я хочу показать тебе, Эл. Вернее — сказать. Коалиция, выборы, правительство… Все движется своим чередом, а я… — Он развел руками. — А я все еще здесь.
— Да, верно, — подтвердила Элинор, не сводя с мужа глаз. — А кое-кто из твоих друзей даже не нашел время, чтобы тебя оплакать. Что довольно мерзко.
— Я не об этом. Пока я жил на лодке, Эл, мир продолжал существовать без меня. Я всегда думал, что без меня все рухнет, остановится, что люди не смогут без меня обойтись. Но я ошибался.
Элинор теперь смотрела на мужа в тревоге.
— И тебя это радует?..
— Да! — Харт рассмеялся и принялся энергично намыливать голову, разбрызгивая мыльную пену. — Потому что, любовь моя, наблюдая за миром издали, я понял, что не должен управлять им. Я запустил машину и подтолкнул Флеминга, а теперь должен остановиться.
Герцог вздохнул и сполз в воду, а клочья пены накрыли его как одеяло.
Элинор с удивлением уставилась на мужа. Она никогда не видела его таким. В этой до нелепости маленькой ванне Харт был совершенно беззаботным и улыбался, как самый счастливый человек на свете. Он даже смеялся над собой. Раньше, когда ухаживал за ней в те далекие годы, он тоже шутил и смеялся, но тогда Харт шел к намеченной цели, и именно эта цель составляла смысл его жизни, а все остальное было поверхностным, наигранным. Теперь же он был вполне искренним, был… самим собой.
— А ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Элинор. — Йен говорил, что во время взрыва ты ударился головой.
Харт громко рассмеялся. Он был такой милый в этой крохотной ванне, с мокрыми волосами… и с бородой. Она испугалась поначалу, когда Харт только вышел на свет. Но мягкое прикосновение бороды к ее губам вовсе не показалось ей неприятным.
— Я всю свою жизнь был ненормальным, — заявил Харт. — Был одержим заботой о братьях и заботой обо всей стране. Полагал, что без меня все рухнет, все развалится, погибнет. Но ничего такого не случилось, правда? И это чудесно. А я чертовски устал…
— А как же выборы? Ведь твоя партия одержит победу. Все так считают.
— Флеминг может взять руководство на себя. У него получится. Он не надменный аристократ, которого никто не станет слушать. Он доставит Гладстону удовольствие за его же деньги.
— Но если ты вернешься, ты и сам можешь одержать победу. Я знаю.
— Нет, со мной все кончено. — Харт с облегчением вздохнул.
И тут Элинор вдруг заметила, что тот безумный блеск, который она всегда видела в глазах Харта, теперь померк. Сейчас перед ней был простой смертный, наслаждавшийся горячей ванной.
— А как же Шотландия? — спросила она. — Как же возвращение Камня Судьбы?..
— Глупая мечта. Королева обожает Шотландию и никогда ее не отпустит. Дни могущества Шотландского нагорья и Красавчика принца Чарли прошли, слава Богу. Сила Шотландии когда-нибудь возродится, но на это уйдут годы. Я хотел ускорить процесс, но сейчас понял, что лишь сделал бы хуже. Посмотри на беспорядки в Ирландии. — Харт плеснул на себя воды и выпрямился. — Камень Судьбы вернется в Шотландию. В один прекрасный день. Я нутром это чувствую. — Он улыбнулся. — Но не сегодня.
