Глава 2

Раймон не был знаком с покойной Изабеллой Мирбо, но испытывал к ней жалость. Глядя в узкие мрачные бойницы, он представлял себе, как должна была скучать эта леди из Пуатье по своей теплой солнечной родине.

По пути в Морстон шильштонский священник рассказал Раймону то немногое, что знал о семье леди Алисы. Леди Изабеллу Мирбо сделали вдовой солдаты короля Генриха, с маленькой дочкой на руках она отправилась за своей королевой в заточение, в Солсбери, и с тех пор уже не видела родины. Уильям Морстонский, приехавший в Солсбери за небольшим наследством дяди-купца, вернулся в свое поместье с молодой женой и падчерицей, странной сероглазой девчушкой, которая всю первую зиму в Морстоне проболела лихорадкой и едва осталась жива. В конце концов малышка поправилась и выросла здоровой, но матери ее не повезло на чужбине. Леди Изабелла не оставила своему новому мужу наследника.

А ее дочь ничего не знала о мире, который лежал за пределами этой суровой земли на берегу холодного моря.

Через ставни на восточной стене комнаты для охраны Раймон видел беспорядочное скопление хижин, сараев и церквушку, притулившуюся возле старого замка. Крепостная стена, дуга грубой каменной кладки, брала начало от естественной возвышенности — черной прибрежной скалы — и резко обрывалась, недостроенная, неподалеку от церкви, делая покосившееся здание храма легкой добычей для любых мародеров, которые сочтут Морстон достойным своего внимания. Деревянные ворота — слишком низкие, чтобы остановить осадное орудие, и так плохо установленные, что стриженая овца легко проходила между ними и церковной стеной, — провисли на железных петлях, довершая собой удручающе запущенные оборонительные сооружения крепости.

Давний морстонский оползень снес в море край утеса, прихватив западную крепостную стену, и теперь замок оказался у самой кромки прибрежной скалы. Ни один человек не смог бы пройти по узкой полоске между грубым бревенчатым сооружением и головокружительной пропастью. Западные бойницы в стене башни были бесполезны: из них можно было стрелять только по морским птицам.

Раймон переходил от одной бойницы к другой, озабоченно разглядывая каменную стену, оставшуюся с трех сторон башни. Видимо, когда-то давно морстонские управляющие пытались укрепить грубую кладку, которая отделяла замок от маленьких возделываемых полей, но она неумолимо разрушалась от ветра и соленой морской воды.

Он вернулся к западной стене и встал на холодном ветру, который врывался в комнату через бойницу. Как же плохо чувствовала себя здесь вдова из благодатной Аквитании, где крепкие замки смотрят на широкие реки и плодородные поля. И все-таки Изабелла Мирбо была верна своему второму мужу. Она жила в этой сырой деревянной башне и слушала неумолчный рокот унылого серого моря.

Изабелла, должно быть, сильно страдала, видя, как проходит детство ее дочери — вдали от тепла и просвещенного аквитанского общества. При всей своей холодной надменности Алиса выглядела и пахла как дочь пастуха. Ее речь была лишена утонченного очарования ее французских предков. Резкая прямолинейность девушки была уместнее в этой комнате для охраны, чем в дамской гостиной ее матери. Раймон задумчиво взглянул на крутую лестницу, ведущую в спальни. Он еще не был на втором этаже и не видел, что там, наверху. Есть ли вообще в этом доме дамская гостиная? Ни одна мать, какой бы прилежной и заботливой она ни была, не способна в таких условиях выучить свою дочку светским манерам. И леди Алиса служила тому подтверждением.

Раймон вновь подошел к камину, чтобы согреть руки. Он и не ожидал встретить в этом захолустье утонченную светскую даму с изящными манерами. По правде говоря, леди Алиса оказалась лучше, чем он смел надеяться. При всей своей резкости она будет ему подходящей женой. Вряд ли ей пришлись бы по вкусу хитроумные лабиринты слов, которыми бледные льстецы соблазняют знатных дам в Пуатье, Руане и Виндзоре. Придворные кокетки, ложась к нему в постель, не требовали от него затейливых стихов, восхваляющих их прелести. Они находили его любовные ласки гораздо приятнее его речей. Даст Бог, и леди Алиса тоже останется довольна.

Стемнело. По стенам замка опять забарабанил дождь, и пламя в камине начало дымить. В вечернем воздухе протянулась бледно-серая дымка, влекомая резким морским ветром, который по-прежнему свистел в западных бойницах. Раймон провел сапогом по грубо высеченным камням, уложенным перед камином. Что, если именно здесь Уильям Морстонский помог своей жене спрятать драгоценности Элеаноры? Или он положил их под камин спальни, куда заходили только его жена и служанки? А может, Изабелла принесла драгоценности в замок, ни слова не сказав своему новому мужу, и спрятала их сама? Знал ли Уильям Морстонский, что это бедное жилище хранит в себе королевские сокровища?

На стопке дров возле ноги Раймона лежал корявый обрубок корня. Он взял эту искривленную палку и ткнул ею в стык между двумя самыми маленькими камнями. Если Изабелла действовала в одиночку, насколько хорошо она спрятала шкатулку? И сказала ли дочери о том, что сделала?

Раймон тихо выругался. Королева Элеанора должна была послать за своими дурацкими цацками сразу, как только получила свободу, пока еще была жива Изабелла Мирбо. Она избавила бы семью Изабеллы от последних четырех лет горя и нищеты. Уильям Морстонский и леди Изабелла не заболели бы лихорадкой, которая унесла их жизни, если бы имели возможность уехать из этой Богом забытой дыры.

Он разломал палку о колено и бросил обломки в огонь.

Жербре и остальные воины отдыхали после трудной дороги. Они сушили свои мокрые плащи перед шипящим пламенем и счищали ржавчину со своего оружия. На узких столах, посреди топоров, копий и тряпок, стояли кубки с элем. Голоса, оживленные от тепла и выпивки, отдавались от голых стен комнаты. Хьюго Жербре затянул грудным басом строевую песню крестоносцев, непристойные слова которой заставляли многих сицилийцев, в чьих семьях имелись незамужние девушки, поспешно закрывать ставни, когда под их окнами проходила армия короля Ричарда.

Раймон видел, как на верхней площадке лестницы мелькнул и быстро исчез край бледно-голубой мантильи. Он встал и оглядел горланящих мужчин. Бесполезно затыкать им рты. Они уже так накачались морстонский элем, что напрочь забыли про приличия в этом мрачном доме. Если леди Алиса не желает сойти в комнату для охраны и присоединиться к мужской компании гостей, значит, ему придется самому подняться к ней в спальню.

Раймон быстро взбежал по ступенькам и обнаружил свою леди в маленьком пустом коридоре, ведущем в две спальни. Она стояла перед ближайшей дверью, суровая и прямая, как солдат-пехотинец, который впервые вышел на боевое задание и столкнулся лицом к лицу с неприятелем. Только когда Раймон подошел достаточно близко, чтобы до нее дотронуться, Алиса слегка отступила назад. На лице ее мелькнуло раздражение, словно она не желала выказывать свой испуг.

Сейчас она выглядела лучше. Когда в ее волосах не торчала солома, а лицо было умыто от грязи, Алиса Мирбо казалась уже не просто хорошенькой, а по-настоящему красивой. Блестящие черные волосы, похожие на темные локоны сарацинки, маленький прямой нос и волевой подбородок были весьма миловидны, но серые глаза — холодные и строгие — неприветливо встречали взгляд Раймона.

Внизу Жербре снова повысил голос, вслед за чем последовал дружный взрыв смеха. Раймон увидел, как досадливо вспыхнули бледные щеки Алисы Мирбо.

— Не сердитесь, миледи. Мужчины устали с дороги. Они совершенно безобидны. Здесь есть какое-нибудь укромное место, где мы с вами могли бы поговорить?

Ее лицо тревожно застыло.

— Я сказала, что мы будем говорить в комнате для охраны, — отрезала она.

— А я прошу вас найти укромное место. Проклятие! Она еще не стала его женой, а уже проявляет упрямство! Или это просто страх?

Он протянул руку и погладил ее локоть — медленно и осторожно, как будто усмирял норовистую лошадь.

Она посмотрела на его ладонь, лежавшую на ее рукаве, потом на дверь спальни. Раймон почувствовал, как напряглась ее рука, когда она вновь обратила к нему свой холодный взгляд.

— Не здесь, — наконец проговорила она.

Раймон улыбнулся. Эта селянка боится пускать его в свою спальню. Разве она не знает, что мужская страсть распаляется так же сильно, если не сильнее, когда подворачивается случай поиграть в любовные игры в других, не столь традиционных местах? Его улыбка стала шире. Если леди Алиса думает, что плотское желание ее мужа ограничится темнотой спальни, то это лето принесет ей много приятных открытий.

— Ладно, не здесь, — согласился он. — Тогда где? Наверху, на сторожевой вышке?

— Нет. Это небезопасно. — Она нахмурилась. — Почему вы смеетесь, милорд?

Он заставил себя сдержать ухмылку.

— Небезопасно, говорите? Леди Алиса, в этом замке нет ни одного безопасного места. Вы когда-нибудь поднимались на высокий холм к югу от Морстона, смотрели оттуда на крепостные стены? Этот замок насквозь прогнил, миледи. Я хочу разрушить его до основания, пока он сам не развалился.

В ее взгляде мелькнуло торжество, которое тут же сменилось прежним строгим выражением.

— Вы сами видите, милорд, что вашим людям — и вам самим — нельзя здесь оставаться. Такая большая толпа может сломать пол. Если вы в ближайший час сядете на лошадей, то доберетесь…

— Мы рискнем остаться здесь на ночь.

— Как вам будет угодно.

В спальне послышался легкий шорох и медленное шуршание шелка по шелку. Из темноты вышла пожилая женщина, одетая в пышный, но обветшалый наряд карминного цвета. Ее лицо над яркой мантильей было таким бледным, что Фортебрас увидел голубые жилки под тонкой морщинистой кожей на висках. Алиса слабо повела рукой.

— Познакомьтесь, милорд, это Эмма де Роше.

— Здравствуйте, милорд Раймон, — пробормотала старуха.

Она говорила с чисто анжуйским акцентом, без той легкой запинки, какую Раймон уловил в речи Алисы. Судя по ее рукам, одряхлевшим от старости, но тонким ибелым, Эмма не выполняла в этом захолустье работу горничной-простолюдинки.

Раймон приветливо кивнул старухе.

— Вы родственница госпожи? — спросил он.

— Эмма была моей няней, — объяснила Алиса, — а еще раньше — няней моей мамы.

— Вы были в Солсбери вместе с леди Изабеллой и королевой Элеанорой?

Старуха взглянула на Алису, потом опять на него:

— Да, милорд.

Раймон видел, как женщины снова быстро переглянулись.

— Вдовствующая королева даровала мне землю Уильяма Морстонского, — сказал он, — и поместье Харольда де Рансона в Кернстоу.

— Вы ее видели? Видели королеву Элеанору?

— Да.

— Она, наверное, очень стара? — спросила Эмма, и Раймону показалось, что в ее вопросе промелькнула нотка надежды.

Он кивнул:

— Конечно, королева очень стара. Но она в добром здравии и, пока король Ричард в плену, посвящает всю себя заботам о его землях.

Эмма закрыла глаза. Было ли это мысленной хвалой Богу или знаком покорности судьбе? Раймон протянул руку.

— Пойдемте, леди Алиса. Мы поговорим в церкви.

Не обращая внимания на протянутую руку, она прошагала мимо него к лестнице.

Они спустились вниз, не замеченные воинами в комнате для охраны, которые теперь собрались вокруг Хьюго и слушали, как он горланит «Прекрасную Розамунду».

Услышав песню Жербре, Алиса нахмурилась.

— Это клеветническая баллада. Королева Элеанора не причастна к отравлению Розамунды Клиффорд , — сказала она. — Моя покойная матушка никому не позволяла петь эту песню в ее доме.

— Хьюго никому не желает зла. Но если эта песня вас оскорбляет, я попрошу его не петь ее в вашем присутствии.

— Да. — Она отвела глаза. — Вы попросите его, когда мы вернемся. А сейчас пойдемте в церковь и поговорим там, пока не зашло солнце. — С этими словами она продолжила спускаться по лестнице.

Раймон пожал плечами и последовал за ней.

— Хьюго вовсе не питает неуважения к вдовствующей королеве. Он поет эту песню, потому что она кажется ему забавной. Поверьте мне, миледи, никто из моих людей не думает всерьез, что эта леди способна на убийство.

Алиса резко остановилась на ступеньке и обратила к Фортебрасу округлившиеся глаза.

— Простите?

Раймон медленно повторил сказанное:

— Королева Элеанора — не убийца. Ни один из моих воинов, слушая эту песню, не верит, что вдовствующая королева действительно погубила свою соперницу.

Алиса на секунду закрыла глаза, словно пытаясь отогнать страшное видение, потом отвернулась и опять пошла вниз по ступенькам.

Раймон шел за ней, озадаченно покачивая головой. Его будущая жена не только своенравна, но и раздражительна. Да еще, кажется, и глуха в придачу. С каждой минутой она все больше его настораживала. Он вздохнул. У него были годы свободы, чтобы найти себе жену с поместьем, но ни он, ни его отец ни разу не задумались об этом всерьез. А теперь поздно. Самому выбрать себе невесту — такая роскошь ему уже недоступна.

Однако эта стройная девушка, спускавшаяся по лестнице впереди него, была недурна собой. Мягкие складки голубой накидки не скрывали соблазнительного покачивания ее бедер. Можно легко простить ей и хмурый нрав, и резкие речи, если в постели она хотя бы наполовину оправдает то, что обещает ее тело.

В кухне было так же людно, как и в комнате для охраны. Молодые служанки, хихикая и постреливая глазками, выносили к столу морстонские запасы копченого мяса и топили печи для выпечки хлеба. Увидев это, Алиса Мирбо тихо выругалась.

Раймон откашлялся.

— Хьюго велел им накормить моих воинов. Они с утра ничего не ели.

Похоже, эту леди ничуть не смутило напоминание о том, что она пренебрегла своими обязанностями хозяйки в отношении голодных путников.

— Им придется спать на полу в комнате для охраны.

— Придется.

Алиса посмотрела на худенького мальчика, носившего к печам охапки дров. Раймон перехватил ее взгляд.

— В Кернстоу должны быть припасы. Я возмещу все то, что мы здесь израсходуем.

— Если вам не трудно, пришлите продуктов. Нынешняя зима была тяжелой.

Алиса сняла со стены темный плащ, вывела Раймона во двор и зашагала по дорожке из плоских камней, проложенной между замком и маленькой каменной церквушкой.

— Отец Ансельм? — позвала она, толкнув дверь. Раймон заглянул внутрь.

— Вашего священника здесь нет. Еще раньше его искал отец Грегори.

— Они, наверное, в хижине у отца Ансельма. — Она шагнула назад. — Пойдемте к ним…

— Нет. Не уходите, Алиса. — Он взял ее за руку и увлек за собой в церковь. — Давайте поговорим… если, конечно, вы не возражаете.

Раймон быстро кивнул в сторону скромного, неукрашенного алтаря и прошел вперед.

Кутаясь в плащ, Алиса смотрела, как Раймон де Базен без устали расхаживает вдоль сырых церковных стен. Он был крупным мужчиной, намного крупнее любого из морстонцев и на добрых полголовы выше ее покойного отчима. Ее поразили его необычно яркие волосы. Даже в тускло освещенной церкви они отливали серебром и золотом.

Алиса узнала этот цвет, хоть в Морстоне не было ни одной живой души с волосами смешанного оттенка двух благородных металлов. Но в маминой книжке, маленьком молитвослове, подаренном Изабелле монахами из аббатства Святой Радегунды по случаю ее бракосочетания, Алиса видела святого воителя с точно такими же волосами. На первой красочной странице праведный витязь в лазурных одеждах заносил свой меч над малиновым драконом, и его светлая шевелюра сияла так же ярко, как светящийся нимб, окружавший его благородный профиль.

Раймон остановился и кинул на девушку быстрый проницательный взгляд.

— Вы больны? Алиса отвела глаза.

— Нет.

— У вас нездоровый вид.

Его голос, низкий и хриплый, не подходил человеку с лицом святого воителя. Алиса слышала, что знойное солнце Палестины выжигает гортани тех, кто ходит по пустыням.

Он опять принялся мерить шагами ширину маленькой церквушки. Однажды Алиса видела раненого волка, он точно так же метался по клетке, а несколько мгновений спустя бросился на деревянные прутья и вырвался на свободу. Это было на летней ярмарке в Данхевете. Управляющий Кернстоу, который выставил волка для потехи своего господина, беспомощно смотрел, как дикий зверь растерзал крепостного и убежал от кричащей толпы.

Раймон остановился и посмотрел на складки голубой мантильи, закрывавшие высокую грудь Алисы. Она вспыхнула под внимательным взглядом его лазурных глаз. Он опаснее волка! Волк не вызывал в ней желания подойти ближе и дотронуться до белого золота его волос. Алиса стиснула руку в кулак под маминой мантильей. Эти мысли про ангелов и волков отвлекали ее от цели.

Он отвернулся и потер плечо.

— Вам больно? — спросила Алиса.

— Нет. Просто старая рана, немеет на холоде.

Алиса снова вспомнила раненого волка и слегка отступила назад.

— Может, вернемся в замок?

— Нет. Мы останемся здесь. Алиса, отец Грегори говорил с вами. Вы знаете, что королева Элеанора пожаловала в мое владение земли Морстона и Кернстоу.

Она молча кивнула.

— А также благословила меня на брак с вами.

— Я не собираюсь замуж.

— И тем не менее королева даровала мне вашу руку. Пока мы с вами разговариваем, отец Грегори и ваш священник готовятся к свадебной церемонии. — Раймон снова начал вышагивать от стены до стены.

Когда он направился к ней, Алиса заставила себя не отпрянуть.

— Этому не бывать, — проговорила она. Он продолжал ходить, как будто и не слышал. — Мы не поженимся.

Он остановился перед ней. В его глазах не было злости, а в голосе слышалось лишь легкое удивление:

— Но почему? Вы не можете здесь оставаться. Вы не наследница Уильяма Морстонского. После его смерти поместье отошло государству, а теперь оно мое.

— Я понимаю. Морстон стал вашим. И земля, и все остальное. Но я не намерена выходить замуж и буду просить места в монастыре Святой Урсулы в Эксетере.

Он покачал головой:

— К чему этот разговор про монастырь? Если бы вы хотели посвятить свою жизнь религии, то давно бы уже ушли в монахини. У вас нет своих земель, о которых надо заботиться. Почему, дожив до девятнадцати лет, вы не попросили родителей отправить вас в монастырь?

— Я не обязана перед вами оправдываться.

— Но именно это вы и делаете, леди Алиса. Королева Элеанора нашла вам мужа, а вы вдруг решили, что ваше призвание — монастырь. Что это, как не отговорка? Вы нашли предлог, чтобы уклониться от брака со мной, не так ли?

Он говорил низким бесстрастным тоном, как будто ее ответ ничего не менял в его планах.

Алисе вдруг отчаянно захотелось его ударить.

— Почему вы допрашиваете меня как преступницу? Королева дала вам два поместья, лорд Раймон, а у меня, как вы любезно напомнили, ничего нет. Так возьмите свои земли и будьте прокляты. Оставьте меня в покое! Я уйду в монастырь.

На миг у Раймона появилось искушение внять ее просьбе. В самом деле, пусть катится на все четыре стороны. Зачем ему сварливая жена, пусть и красавица? Но королева Элеанора включила эту женщину в дарственную на поместья Морстон и Кернстоу. Надо быть последним дураком, чтобы отказаться от какой-либо части королевского подношения. Или он возьмет земли вместе с этой леди, или потеряет и то и другое, когда принц Иоанн узнает, что его мать облагодетельствовала еще одного сторонника Ричарда. Брат короля пойдет на любые ухищрения, чтобы оспорить этот дар.

Алиса подняла дрожащую руку и отвела с лица прядь волос.

Раймон сделал глубокий вдох и смягчил тон:

— Я понимаю ваше волнение, леди Алиса. Час назад вы узнали, что выйдете замуж. За меня. Со временем вы поймете, что это не так уж страшно, миледи. Будьте честны со мной, и вам не придется жалеть об этом браке.

— Я уже жалею об этом разговоре, Фортебрас. Скажите королеве Элеаноре, что это невозможно.

— Леди, королева изложила свою волю на бумаге, подписала документ и скрепила печатью от имени короля Ричарда. Она хочет, чтобы я взял во владение эти земли и женился на вас. Именно это я и сделаю.

Серые глаза на секунду закрылись, потом посмотрели мимо него, на тени за простым алтарем.

— Хорошо, де Базен. Я согласна. Как вы сказали, у вас есть королевский документ, дающий вам это право. — Алиса судорожно вздохнула и продолжала: — Поезжайте в Кернстоу, объявите, что вы новый владелец. Наша свадьба состоится в этом месяце. Здесь или в Кернстоу, как пожелаете, — выпалила она на одном дыхании.

Раймон внимательно вглядывался в холодные серые глаза девушки. Столь быстрая капитуляция наводила на подозрения. Алиса выпроваживает его в Кернстоу. Интересно, что она сделает в его отсутствие? Убежит в монастырь, как и хотела, или…

Или у нее есть другая причина остаться одной в Морстоне? Что, если она знает про драгоценности Элеаноры и собирается с ними удрать?

А может… может, это просто девичьи страхи и она боится лечь с ним в постель?

— Вы хотите, чтобы я оставил вас здесь одну до нашей свадьбы?

— Да. Мне надо достричь овец.

Эта женщина не умеет лгать. Испуг был написан у нее на лице.

Раймон опять принялся расхаживать по церкви. Старой королеве надо было прислать сюда не его, а какого-нибудь придворного льстеца — пусть бы он терпеливо пробивался сквозь пелену недомолвок, которой окутала себя эта леди.

Алиса вновь обернулась к нему.

— Вы видели королеву Элеанору?

— Да, — Раймон кивнул, — в Виндзоре.

— Вы отвезете меня в Виндзор?

— После того как мы поженимся.

— Сразу после свадьбы?

— Через несколько недель, в конце лета. Она просила меня привезти вас к ней, леди Алиса. У вас есть кое-что, в чем она нуждается.

Она отпрянула, точно от удара.

— Что вы имеете в виду?

Раймон улыбнулся. Она знает! Его слова застали ее врасплох, и она не успела скрыть свой испуг. В этот краткий миг он понял, что леди Алиса знает про сокровища.

— Королева помнит вашу мать, леди Алиса, и хочет, чтобы вы привезли ей драгоценности, которые она дала на хранение вашей матери, пока та жила здесь.

— У моей мамы не было никаких драгоценностей, — сказала Алиса.

Раймон положил руки на плечи своей невесте и ощутил под пальцами грубую ткань. Она носит плащ крестьянки!

Жить в нищете, охраняя королевские сокровища, — как же это должно быть безрадостно!

— Полно, Алиса, не отпирайтесь, — заговорил он, — вы уже выполнили свой долг. Скажите мне, где спрятана королевская шкатулка?

Она застыла на месте, не смея даже вздохнуть, потом вскинула подбородок и посмотрела на него в упор.

— Здесь нет никаких вещей королевы, — спокойно солгала она.

Раймон уронил руки. О святой Петр, это не женщина, а кремень! Ее упорство было забавным. Он с трудом сдержал улыбку.

— А что касается свадьбы, — тихо продолжала она, — то я приеду к вам в Кернстоу через две недели, если хотите.

Раймона начало утомлять упорство этой леди.

— Нет, не хочу. Я хочу жениться на вас здесь и увезти вас с собой в Кернстоу, леди Алиса. Вы пойдете под венец, как только священники закончат свои приготовления. Такова моя воля.

В ее глазах вспыхнула холодная ярость.

— Прекрасно, — проговорила она. — Вы отбросили ваши любезные манеры и высказались напрямик. Что ж, последую вашему примеру. У вас есть письмо от королевы, в котором она приказывает вам жениться на мне. У вас есть отец Грегори, который готовится отслужить свадебную церемонию. Вы вообразили, будто здесь спрятаны какие-то сокровища, и хотите, чтобы я их нашла. У вас есть отряд из десятка громил, которые заняли Морстон и в любой момент встанут на защиту ваших интересов. Но на мне вы не женитесь, Раймон де Базен!

Он подавил желание дотронуться до нее.

— Вы говорите так, будто я хочу вас изнасиловать. Я привел сюда этих людей не для того, чтобы вас напугать. Я приехал с честным намерением — жениться на вас с благословения королевы. Леди, ваши обвинения кажутся мне странными.

— Странными? Что же странного в том, что я даю отказ незнакомцу, который всего час назад увидел эти края и уже требует, чтобы я вышла за него замуж?

— Прошу вас, леди Алиса…

— Мне даже не нужно вас выпроваживать. Вы сами скоро сбежите отсюда в Виндзор, чтобы отказаться от этой свадьбы.

Она замолчала, прерывисто дыша. Раймон нахмурился. Эта женщина городит какую-то чушь. Уж не сумасшедшая ли она? Если так, тогда понятно, почему она просидела в девках до девятнадцати лет.

Он опять положил руки ей на плечи и почувствовал, как она съежилась.

— Успокойтесь, леди Алиса. Я не желаю вам зла. — Раймон опустил ладони с ее плеч и погладил ее руки. — Никто не сбежит в Виндзор. Давайте поговорим завтра, когда вы придете в себя.

— Нет, мы поговорим сейчас. Выслушайте меня, милорд. Я не… не гожусь в жены. Вам нельзя на мне жениться.

Ах вот оно что! Его невеста знает, что ей недостает манер благородной дамы.

— Вас беспокоит, что вы не обучены светскому этикету? Не волнуйтесь, миледи. Мне это безразлично. Когда мы приедем в Виндзор, среди придворных женщин найдется много желающих научить вас, как надо одеваться, и прочим вещам.

— Вы дадите мне сказать? Я говорю не про манеры. Я говорю про… невинность. — Она быстрым движением поправила на плечах свой грубый шерстяной плащ. — Я не девственна.

Ее слова повисли в воздухе. Воцарилась долгая тишина. Раймон переводил взгляд с неподвижного лица девушки вниз, на ее красные потрескавшиеся руки, и обратно — туда, где мелкие зубы держали закушенной нижнюю губу.

— И кто же ваш любовник, леди Алиса? Старый отец Грегори? Или этот тощий мальчуган Уот? И где вы с ним встречаетесь? В сарае для шерсти? Или здесь, в церкви? Леди Алиса, ваши отговорки раз от раза делаются слабее. Сначала вы говорите, что хотите уйти в монастырь, потом заявляете, что у вас есть любовник. Я немало постранствовал по свету, леди Алиса, и еще не видел места, менее подходящего для того, чтобы дама лишилась невинности, чем это убогое, кишащее людьми поместье. И еще не встречал леди, которая была бы меньше, чем вы, похожа на беспечную ветреницу, отдавшую свою девственность тайному любовнику. Я вижу, вы готовы сказать что угодно, лишь бы сорвать нашу свадьбу! — сердито прорычал Раймон и увидел, как она вздрогнула. Тихо выругавшись, он попытался смягчить свои слова: — Ну хватит городить вздор, миледи. Пойдемте искать отца Грегори.

— Нет, милорд. Выслушайте меня. Вы не хотите меня слушать! Я не целомудренна. — Алиса Мирбо вырвалась из рук Раймона и прошагала к алтарю. — Клянусь перед святым распятием, Раймон де Базен. Я не девушка. Я… не… де-вуш-ка.

Эти слова, похожие на стук деревянной колотушки, до глубины души поразили Раймона. В висках у него возникла пульсирующая боль.

— Это правда? — прошептал он. — Вы не девственны?

— Да, не девственна. Я нечистая женщина. Понимаете? Мы не можем пожениться.

О Господи, как же он устал! Раймон провел рукой по волосам. Лжет она или говорит правду? Несмотря на свой резкий язычок, она не производила впечатления опытной женщины. Он взглянул на ее руки. Они дрожали.

Алиса встала ближе к алтарю. Подол ее мантильи слегка качнулся над кожаными туфлями, заношенными чуть не до дыр. Эта женщина не могла быть любовницей рыцаря. Может, над ней надругались?

— Кто это сделал? — взревел Раймон.

Поддавшись внезапному гневу, она перешла из обороны в наступление:

— Вы мне не исповедник!

Она прикрывает своего любовника. Человека, который бросил ее одну в этом захолустье.

— Кто он? — повторил Раймон.

Ее взгляд метнулся к подсвечнику. Уж не хочет ли она напасть на него в храме Господнем? Нет, он не возьмет в жены сумасшедшую, и плевать ему на королевский указ! Если ее совратили, он напишет в Виндзор, что отказывается от этого брака. Пусть разыщут ее любовника и заставят его жениться.

— Повторяю свой вопрос, леди Алиса. Кто он?

— Вы не имеете права меня допрашивать.

— Еще как имею, миледи! Так кто этот человек?

— Я вам не скажу. — Она с такой силой вцепилась в подсвечник, что побелели костяшки пальцев.

— Вы защищаете своего совратителя? Зачем вам выгораживать человека, который лишил вас невинности и бросил, не женившись? Это же… просто глупо.

— Вас это не касается, лорд Раймон. Владейте своими землями, а я уйду в монастырь. Сегодня ваши люди могут переночевать в комнате для охраны. Они слишком пьяны, чтобы ехать в Кернстоу. А отец Грегори пусть возвращается в Шильштон. Я… уеду на этой неделе.

— Поставьте подсвечник, Алиса.

Его рука легла на ее запястье, прежде чем она успела поднять тяжелую железяку. Алиса зажмурилась, ожидая удара. Но его не последовало. Твердая ладонь Раймона сжала ее руку — сильно, но не больно. Ощутив тепло его пальцев, она невольно содрогнулась от странного приятного волнения.

Алиса опустила подсвечник и отдернула руку.

— Мы находимся в храме Господнем. Вы что же, хотите совершить здесь насилие?

— Нет, леди, — проговорил он хриплым, низким шепотом, — я хочу на вас жениться.