Глава 18
Чтобы вернуться от аббатства к лондонской дороге, Раймону пришлось провести свой отряд по узкой тропинке через болото. Кобыла Алисы осторожно ступала рядом с Шайтаном, пробираясь по топкой равнине, граничившей с полями аббатства. Проехав заросли высокого камыша, колыхавшегося длинными волнами на легком ветерке, они наконец выбрались на твердую, хорошо утоптанную грунтовую дорогу.
Теперь здесь было гораздо оживленнее. Когда они въехали на высокий отлогий холм к востоку от аббатства, Уот оглянулся назад и схватил Алису за рукав.
— Смотрите! — сказал он. — Это злые монахи с болота — те, у которых плохая еда.
Вдали, за нестройной вереницей паломников, крестьянских фургонов и всадников, скакали четыре храмовника — по двое в ряд, их ярко-красные кресты располагались в строгой симметрии. Лошади рыцарей, поджарые гнедые с черными отметинами, были так же похожи, как плащи их седоков. За ними на коротком поводу ехали два черных вьючных мула.
— Раймон, они нас преследуют?
— Мольона и его спутников среди них нет, — отозвался Раймон, не оглядываясь. — Эти рыцари стояли лагерем на полях аббатства. Сегодня утром, когда мы уезжали, я видел, как они сворачивали палатки.
Алиса посмотрела назад. Даже издали холодные, бесстрастные лица тамплиеров вызывали в ней тревожное чувство.
— Вчера вечером их не было в столовой аббатства, — проговорила она.
Раймон язвительно усмехнулся:
— Они предпочитают свой холодный лагерь. На глазах у посторонних они ведут аскетическую жизнь и насаждают презрение к удобствам в других рыцарских орденах. Если бы вчера вечером храмовники явились в столовую аббатства Макелни, настоятель приказал бы своим слугам немедленно унести со столов вкусные блюда и лангедокское вино. — Он улыбнулся. — Вот попировали бы те бедняги в зале для нищих!
— Настоятель так их боится? Раймон пожал плечами:
— Его аббатство процветает, и он дорожит своей репутацией. А эти высокомерные храмовники — разносчики слухов. Если им что-то не понравится, они шепнут на ушко кому следует, и настоятель распрощается со своей сытой жизнью. — Раймон обернулся в седле и долго смотрел назад. — Видите того монаха на буром муле, что едет прямо перед ними? По-моему, это один из слуг настоятеля. Бедняга так дрожит, что мне отсюда видно, как трясется его кадык. Парню не терпится съехать на обочину и дать дорогу страшным рыцарям.
Алиса оглянулась. Широкоплечий монах в самом деле был сильно испуган. Он ехал, низко опустив голову, и пытался повернуть своего мула в грязные придорожные камыши. Храмовники проскакали мимо, даже не взглянув на него.
— Однако я слышал про несметные богатства, которые рыцари-храмовники хранят в своих монастырях. Приехав в Лондон, эти четверо хорошенько пообедают в компании своих приятелей — тайно, как они делают все свои дела. — Раймон посмотрел на ровную сухую дорогу, уходившую далеко вперед, дал знак своим людям и поднял поводья Шайтана. — Вы можете заставить эту кобылу ехать быстрее, Алиса? Давайте немного оторвемся от них.
Уот, который сидел нахмурившись и испуганно округлив глаза, поерзал на ее коленях и вцепился в седельную луку.
— Да, леди Алиса, поедем быстрей.
К концу дня их отряд сильно обогнал других путников, проведших ночь в аббатстве Макелни. Торговец тканями и его дочери отправились на запад, в Эксетер, оставив Алена в рассеянной задумчивости (Эрик потешался над своим примолкшим двоюродным братом, тщетно пытаясь его разговорить). Храмовники и робкий монах из аббатства ехали далеко позади фургонов местных крестьян и всадников, которые заполонили дорогу за Раймоном и Алисой.
Потянулись беспорядочные поля, пастбища, изгороди, над которыми высились замки. По обочинам лондонской дороги стояли маленькие бревенчатые лачуги, тесно лепившиеся друг к другу и обнесенные плетнями, чтобы проходящий мимо скот не вытоптал огороды. Однако среди жилых домов уже попадались большие крепкие строения, где путники побогаче могли получить ужин и ночлег на сеновале. Раймон обернулся в седле и взглянул на колонну путников, ехавших сзади.
— Мы оторвались от храмовников, Алиса. Как вы смотрите на то, чтобы провести еще одну ночь в палатке? — Он указал на отлогий склон над дорогой. — Там на лугу есть неплохой ручей, и нас не потревожит никто крупнее овцы. Если хозяин согласится, я куплю у него еду и право пользоваться этим полем.
Разбивая лагерь, воины Раймона следили за дорогой, но, пока было светло, ни один из них так и не увидел проезжающих рыцарей-храмовников. Однако в темноте, до восхода луны, на востоке зажегся костер — меньше чем в миле от них по дороге. Он ярко полыхал на соседнем отлогом холме, похожий на далекое отражение их костра.
— Это, наверное, паломники, — предположила Алиса.
Раймон, который только что поговорил с тремя часовыми, выставленными на вечерний дозор, вошел в палатку и положил свой обнаженный меч на землю рядом с походной постелью.
— Когда садилось солнце, там не было никакого лагеря, — пробормотал он, — и дорога была пустынна. Если это храмовники, то я положу конец их играм.
Раймон сел и вытянул ноги.
— Эти люди — не кровожадные убийцы, во всяком случае, здесь, в стране короля Ричарда. В Палестине я был знаком со многими из них. И хотя мне не нравится их странное тщеславие, я умею находить с ними общий язык. Драки не будет — по крайней мере завтра, — но я скажу им, чтобы они перестали нас преследовать.
— Мольон и еще двое, которые приезжали в Кернстоу, действовали по поручению королевы Элеаноры.
Раймон натянул одеяло на плечи Алисы.
— Если эта группа тоже действует по ее поручению и сможет это доказать, то я попрошу их поехать с нами и помочь в охране нашего лагеря.
Алиса засмеялась:
— Вы сказали, что они предпочитают держать свои планы в тайне, Раймон.
— На сей раз им это не удастся.
Раймон ушел до рассвета, оставив Алена охранять вход в палатку, в которой спала Алиса. Факела он не взял и в темноте спустился с холма верхом на Шайтане, а потом поскакал по пустынной дороге, озаренной тусклым светом луны, к лагерю тамплиеров.
Как он и ожидал, костер полыхал вовсю: рыцари побросали в него остатки хвороста, чтобы при свете огня убрать свои палатки. Они снимались с лагеря до первых лучей солнца.
Ему не пришлось их окликать. Они заметили его приближение и без особого интереса наблюдали, как он въехал на их территорию и привязал Шайтана к кусту на безопасном удалении от костра.
— Раймон де Базен! — послышался угрюмый голос. — Я вижу, ты оправился от ран.
Он обернулся и увидел широкоплечий силуэт, появившийся из ночной тьмы.
— Пайен?
— Он самый.
— После всех своих грехов подался в храмовники? Пайен замялся.
— Я езжу с ними, когда мне удобно.
— И носишь их плащ, как будто принял их обеты?
— Когда мне удобно.
Шайтан дернул головой и попятился от этого человека. Раймон натянул поводья, удерживая коня на месте.
— Вчера на дороге я тебя не узнал. Ты что, маскируешься под вьючный мешок? Или под самого мула?
— Ты бросил свою жену одну ночью, чтобы порассуждать о вьючных мулах?
— Моя жена в безопасности, ее хорошо охраняют. И я позабочусь о том, чтобы с ее головы не упал ни один волос.
Запомни, Пайен: я убью любого, кто будет ей угрожать. Или напугает ее.
— Ну еще бы!
— Я не шучу.
На мгновение пламя костра взметнулось кверху, и прищуренные глаза Пайена коротко блеснули.
— Если ты думаешь, что я замышляю что-то в отношении твоей жены, то ошибаешься, — сказал он.
— А остальные? Они настоящие храмовники или тоже незаконно носят их крест?
— Гнев не развяжет мне язык, де Базен, так что не пытайся меня разозлить.
— Мне нет дела до твоего гнева и до твоих тайн. Можешь идти на Лондон с целой армией шпионов, чтобы похитить стены самого Вестминстера, — мне на это плевать. Но если ты или твои спутники обидят мою жену, вы поплатитесь за это жизнью.
Две фигуры, сидевшие у костра, поднялись и обернулись в сторону гневного разговора. Где-то за пределами светового круга за ними следил четвертый.
Пайен поднял руку и махнул на запад — туда, где виднелись слабые отблески догорающего костра спутников де Базена.
— Уезжай, пока мои товарищи не услышали твоих оскорблений.
— Предупреди их, Пайен. Передай им мои слова.
Раймон повернулся спиной к костру храмовников и отвязал поводья Шайтана от утесника. Выводя коня на дорогу, он услышал сзади окрик:
— Угрожай кому-нибудь другому, де Базен, если хочешь уберечь свою жену!
У ее ног лежали спящие воины Раймона, окружавшие догорающий костер. Перед лагерем и поддеревом, где вдоль дозорной линии были привязаны лошади, сидели, сгорбившись, два часовых в тяжелых плащах.
— Миледи? — окликнул сонный голос с одной походной постели.
— Спите. Часовые на местах.
Алиса взяла полуобгоревшую палку и принялась ворошить угли. Костер на соседнем холме казался ярче.
По лугу неугомонно бродили овцы. Небо уже слегка посветлело, и было видно, как на фоне дальнего леса передвигаются фигуры в белом.
А по склону медленным шагом поднимается Шайтан.
Раймон вернулся! Алиса бросила палку и пошла мимо спящих воинов. Они встретились посреди луга.
Раймон спрыгнул с седла и набросил свой плащ жене на плечи.
— Зачем вы ушли из палатки? Здесь холодно.
— Я не могла уснуть. Что вы делали?
— Разговаривал.
Он взял поводья своего коня и обнял Алису за плечи. Они молча зашагали к дозорной линии. Перемолвившись с часовым, Раймон привязал Шайтана между других лошадей.
— Я не буду его расседлывать. Скоро рассветет. Алиса тронула его за руку.
— Расскажите мне, Раймон. Он вздохнул:
— Если они едут по делам королевы, то скрывают это. Нам они не опасны. — Губы его скривились в усмешке. — Во всяком случае, так они говорят.
— Раймон…
Он привлек жену к себе и отвел с ее лица волосы, влажные от утренней росы.
— Не сердитесь. Я сказал вам все, что узнал. — Он поцеловал ее в лоб. — Один из них — мой знакомый. В последний раз я видел его в Палестине.
— Друг?
— Нет… не друг. Но я ему верю.
— Вы попросили их ехать с нами?
— Нет. — Он повел ее к палатке. — Ложитесь спать. А я сменю часовых, пусть немного поспят. — Он ласково провел пальцами по ее лицу. — Идите же. Я встану в дозор.
Алиса отдала мужу его плащ и, перешагнув через спящего Алена, скрылась в палатке. Уот не пошевелился, когда она прошла мимо него и легла в свою холодную постель. Шкатулка с драгоценностями давила в щеку.
Алиса отодвинула подушку и опустила голову на плоский шерстяной матрас. По слова Раймона, им осталось ехать два дня. Скоро они будут в Виндзоре и наконец-то избавятся от долга, который омрачал ей жизнь. И который заставлял ее мужа уезжать одному в ночь и вести переговоры с другими пешками королевы Элеаноры.
Алиса закрыла глаза. О Господи, только бы в Виндзоре они разрешили все свои проблемы!
Она проснулась в палатке одна, когда уже давно рассвело. От заново разожженного огня доносились смех Уота и запахи пищи.
Выйдя из палатки, Алиса увидела, что рыцари ее мужа сидят вокруг большого деревянного блюда с копченым мясом, а жена арендатора поднимается на холм с корзиной горячего хлеба и белого сыра.
Лошади — все расседланные, кроме Шайтана, — лениво паслись среди блеющих овец.
Уот сунул ей в руку горсть сушеного мяса.
— Мы сегодня долго спали, — сказал мальчик, — лорд Раймон разрешил.
— А где он?
Уот показал на вершину холма.
— Осматривает дорогу.
— Зачем?
— Не знаю. Я помогал ему, а потом эта женщина принесла к костру еду, и он отправил меня завтракать.
Алиса взяла из корзины маленькую булку.
— Я отнесу ему чего-нибудь поесть. Уот опять сел в круг солдат.
— Милорд сказал, что потом спустится и позавтракает. Сегодня утром можно не торопиться.
Все предыдущие дни они вставали спозаранку и спешно трогались в путь, и сегодняшнее неожиданное послабление показалось Алисе праздником. Она прошла по холодной росе и поднялась на каменистую вершину, на которой стоял Раймон.
Увидев ее, он улыбнулся:
— Это была одинокая ночь, жена. Когда мы приедем в Виндзор, то первую неделю будем вставать с постели не раньше полудня.
Он расстелил на земле свой плащ, чтобы она села рядом с ним.
— Мы что, сегодня не едем? — спросила Алиса. Он опять взглянул на дорогу.
— Едем, но позже. Тронемся в путь перед полуднем.
— Вчера вы нас подгоняли.
— А сегодня пропустим вперед тех, кто ехал за нами следом. Иногда проще держаться у врага в хвосте, чем быть впереди него.
— У нас есть враг?
— Скоро узнаем. Если сегодня на дороге мы увидим знакомые лица — может, кто-то остановится подковать лошадь или починить фургон, — держитесь рядом со мной.
Алиса вздрогнула.
— Вы ожидаете неприятностей?
— Так близко от Лондона на дороге полно грабителей. Здесь им хватает поживы. У нас хорошая охрана и нет видимых богатств, если не считать лошадей и доспехов, которые могут привлечь внимание разбойников. И все же будет разумнее ехать с теми путниками, которые не видели нас раньше и не знают наших привычек.
— А храмовники… они уже уехали?
— Еще до рассвета. — Он прижал жену к себе и укутал ее плащом. — Ваше холодное лето идет к концу. Это утро такое же студеное, как зимняя ночь в Нормандии. Если сегодня вечером мы опять ляжем спать в полях, то Уот заползет прямо в нашу походную постель.
— У вас доброе сердце, Раймон.
— А у вас? Вы могли бы оставить этого маленького шалопая спать под открытым небом?
Она вздохнула:
— Временами у меня возникает такое желание. Он улыбнулся:
— Уот — это еще полбеды в сравнении с шумными толпами Виндзора. Но не волнуйтесь, я знаю одну гостиницу на краю королевского леса, за крепостными стенами, где любовники могут найти спокойное пристанище на ночь.
Алиса отодвинулась и заглянула мужу в глаза.
— Вы хорошо знаете эту гостиницу? Он поцеловал кончик ее носа.
— Очень хорошо. У нас будет отличная постель, отличная еда и…
Она отодвинулась еще дальше.
— А мы не столкнемся там с женщиной… или с двумя, которые вас дожидаются?
Раймон засмеялся:
— У придворных дам короткая память. Вряд ли хотя бы одна из них меня помнит.
— Значит, ваши любовницы были дурами, милорд.
Он улыбнулся шире и обернулся, чтобы обнять жену, но обнаружил, что плащ рядом с ним пуст.
Алиса шагала назад к лагерю, не оборачиваясь.
