Глава 11
Джессика не видела Беатрис уже целую неделю. Плюс ко всему она не помнила более ужасной погоды, хоть ей и было всего восемнадцать. Ее семья переехала из Англии в Антигуа, когда ей было пять лет, и Джессика не помнила, какой бывает погода в Англии.
Но она на самом деле была отвратительной. Нельзя было носа высунуть из дома, а если кто и отваживался, то замерзал через несколько минут. На прошлой неделе Джессика совершила ошибку: пошла к Беатрис, а к вечеру вернулась домой промерзшей до костей. Ей пришлось долго отогреваться — сначала она приняла горячую ванну, потом долго сидела у камина, укутавшись во все шерстяное, пока не перестала стучать зубами и вернула способность говорить. А сестры над ней смеялись! Как будто сами не страдали от этого пронизывающего холода.
Ей нравилась Англия. Нравилась пышная зелень деревьев и трав летом, нравились люди, величественные дома, шум и суета города. Но погоду она ненавидела. Впору было возвращаться домой на Антигуа.
Про себя Джессика посмеивалась. Зачем возвращаться? Их мать все еще жила на Антигуа. Хотя Серена регулярно посылала ей деньги, никто из сестер Донован не хотел возвращаться к сварливой властной матери.
Несмотря на погоду, Англия все же была гораздо лучше.
Сегодня горничная Джессики сообщила, что со вчерашнего дня температура повысилась на целых десять градусов и погода стала вполне сносной.
Джессике надоело сидеть в четырех стенах, к тому же она скучала по Беатрис. Она спросила сестер, не хотят ли они составить ей компанию, но они были заняты Марджи, которая делала первые шаги, отчего все взрослые в доме пришли в неописуемый восторг. Серена даже всплакнула, хотя Джессика заподозрила, что это были не только слезы счастья: это были слезы по потерянному ребенку, которого она так страстно желала, а теперь опасалась, что больше не сможет иметь детей.
Феба и Оливия, кажется, тоже все поняли, окружив Серену заботой и вниманием. Джессике хотелось утешать Серену, но сестры не оставляли ей такой возможности.
Поэтому она надела теплый плащ, шляпу, перчатки и ботинки, ведь к тому времени, когда она будет возвращаться, температура наверняка снова упадет до нуля, и отважилась выйти из дома.
Мороза не было, и по сравнению с прошлой неделей воздух даже немного прогрелся. Но не так, как бывало каждый день в году на Антигуа, отметила Джессика.
Она шла быстрыми шагами по мокрой грязной тропе и уже через полчаса была у дома Беатрис. Джессика подошла к входной двери и постучала, как делала обычно.
Никто не вышел.
Минуты шли, и Джессика начала волноваться. Беатрис никогда не покидала дома. Значит, либо приехал ее муж, либо Беатрис велела слугам не открывать ей дверь.
Первое казалось более вероятным. Джессика спустилась по ступеням и посмотрела на окна первого и второго этажей. Все было тихо. Никакого движения.
Был один надежный способ узнать, дома ли этот ужасный лорд Фенвик: проверить, стоит ли его карета в конюшне.
Приподняв юбки, Джессика обошла дом и подошла к конюшне. В дверях она столкнулась с помощником конюха, который, завидев ее, в испуге отскочил. В руках у него была испачканная в навозе лопата.
— Извини! — воскликнула Джессика.
Мальчик смотрел на нее, разинув рот.
Джессика приветливо улыбнулась:
— Ты можешь мне сказать, дома ли лорд Фенвик?
— Лорд Фенвик, мисс?
— Да. Лорд Фенвик. Он здесь?
— Здесь, мисс?
— Лорд Фенвик здесь? — повторила она, теряя терпение.
— Нет, мисс. Он вернулся в Лондон сегодня утром.
Сердце Джессики сжалось.
— А когда он приехал?
Мальчик задумался.
— Он приехал в воскресенье, когда мы все были в церкви, мисс. Значит, он был здесь четыре дня.
О Господи. Джессика обернулась на дом, потом поблагодарила мальчика. Тот зарделся и что-то забормотал, но она уже повернулась и спешила к дому. На сей раз она не стала стучать, а просто попробовала повернуть ручку двери, которая вела на половину прислуги. К счастью, дверь не была заперта.
Джессика вошла на кухню, порядком напугав кухарку. Она уронила ложку в кастрюлю, в которой что-то кипело, и воскликнула:
— О! Мисс Донован, я… — Она запнулась и покраснела.
— Я пришла навестить леди Фенвик.
Вытерев руки о передник, кухарка бросила нервный взгляд на дверь. Большинство людей в этом доме боялись лорда Фенвика и ни во что не ставили Беатрис, но кухарка и ее хозяйка подружились благодаря общему увлечению кулинарией. Беатрис говорила Джессике, что кухарка в случае чего в любом случае будет на стороне хозяина: она его боится, да и он платит ей. Беатрис не винила ее за это. А Джессика не могла этого понять.
— Лорд Фенвик уехал, не так ли? — резко спросила Джессика.
— Да, он…
— Тогда я иду наверх.
— Подождите! Моей хозяйки нет дома, мисс Донован.
Джессика нетерпеливо фыркнула.
— Мы обе знаем, что это неправда.
Джессика вышла, не обращая внимания на протесты кухарки.
Сердце гулко стучало у нее в груди. В коридорах было слишком тихо и пусто.
Сначала она проверила нижнюю гостиную. Обнаружив, что там никого нет, Джессика поднялась наверх и заглянула в салон и библиотеку. Там тоже было пусто.
Подойдя к двери спальни Беатрис, Джессика тихо постучала.
Ответа не последовало.
Она постучала громче и прислонила ухо к двери. Джессика хотела позвать Беатрис, но в случае, если та была в спальне, избитая мужем, она может и не откликнуться на голос Джессики.
Беатрис снова не ответила, но Джессика услышала какое-то шуршание и чуть приоткрыла дверь.
В комнате было тихо, а серый полог над кроватью Беатрис был задернут. Джессика подошла к кровати и медленно отдернула полог.
То, что она увидела, заставило ее вскрикнуть.
Беатрис лежала в постели. Оба глаза заплыли так, что она с трудом могла их открыть. Рот тоже распух, и на нем были следы запекшейся крови, а возле виска была видна кровавая полоска.
— Кто это? — спросила Беатрис.
— О, Беатрис, — прошептала Джессика. Она не будет плакать. Она. Не. Будет. Но в груди что-то так сжалось от страха и горя, что она чувствовала, что вот-вот разрыдается.
Джессика села на край кровати.
— Моя дорогая подруга. Что он с тобой сделал?
— Джессика?
— Что я могу для тебя сделать, Беатрис? Как я могу тебе помочь?
Губы Беатрис задрожали, и она отвернулась.
— Никак.
Джессика сглотнула.
— Только твое лицо… или еще…
Беатрис долго молчала, а потом сказала:
— Он избил меня.
Она начала рыдать, и это, по-видимому, причиняло ей страшную боль, потому что она сжималась от каждого судорожного вздоха.
Джессика была в ужасе. Больше всего ей хотелось чем-то помочь, что-то сделать, но она не знала как. Она никогда не сталкивалась с такой ситуацией. Одно она точно знала — она хотела убить лорда Фенвика собственными руками. И если это не сделает кто-либо другой, она его прикончит. С удовольствием.
Джессика скинула ботинки и легла рядом с Беатрис. Она обняла ее, гладила по волосам, целовала в висок. Когда рыдания Беатрис немного утихли, Джессика встала и отправилась на поиски теплой воды. Она нашла ее на кухне, заодно высказав кухарке, все, что она думала.
Уже наверху Джессика поинтересовалась, куда подевались все слуги.
— Я думаю, что мой муж заплатил всем, чтобы они не появлялись здесь неделю.
— Значит, мало того, что тебе никто не оказал помощь, так Фенвик еще и вознаградил?
Беатрис не ответила.
— А твоя кухарка здесь, — произнесла Джессика.
— Вот как? Интересно, почему она не поехала к свой семье в Чичестер?
Джессика предположила, что у этой женщины все же сохранились остатки верности своей хозяйке, и отношение Джессики к кухарке немного смягчилось. Намочив салфетку в теплой воде, она принялась осторожно смывать кровь с лица Беатрис, стараясь причинить ей как можно меньше боли. Беатрис лежала неподвижно, лишь изредка вздрагивая, когда Джессика чуть сильнее надавливала на синяки и царапины. Ее гнев рос с каждой минутой, и Джессика наконец не выдержала.
— Ради Бога, Беатрис, этот негодяй не должен больше прикасаться к тебе. Ты должна его оставить!
Беатрис замерла, словно была так же шокирована всплеском эмоций Джессики, как сама Джессика. Но потом пробормотала:
— Я не могу.
— В следующий раз он может тебя убить.
— У него есть на это право, — вяло проговорила леди Фенвик.
— Но не убить тебя!
— Но он может бить меня… наказывать…
Джессика покачала головой:
— Нет! За что было «наказание» на этот раз, Беатрис? За то, что ты дышишь? Все это не имеет никакого отношения к наказанию или к тому, что ты что-либо сделала не так. Ты должна это знать.
С тех пор как Джессика увидела Беатрис избитой, она пыталась внушить подруге, что она милая, добрая, красивая женщина. Она не заслуживает ни одного грубого слова, не говоря уже о побоях.
По щеке Беатрис прокатилась слеза.
— Я знаю. Просто… он мой муж. Я не хочу его ненавидеть…
— Но ты его ненавидишь. И должна.
Слезы уже потекли ручьем.
— У меня болит все — и внутри, и снаружи, Джессика.
Джессика сжала руку Беатрис.
— Что бы ты ни сделала, это не может оправдать его поведение, Беатрис.
Беатрис долго лежала молча.
— Я это не заслужила, — сказала она наконец сквозь слезы. — На этот раз я не сделала ничего такого, чтобы спровоцировать его. Я всего-навсего с ним… поздоровалась.
Джессика медленно выдохнула. Это было первое признание ее подруги. Возможно, она наконец начала понимать, насколько все ужасно.
— Ты должна его оставить.
— Я не могу.
— Конечно, можешь.
— Нет, не могу, — жалобным голосом простонала Беатрис. — Он меня найдет. Если я его оставлю… он меня найдет и наверняка убьет.
Джессика решительно затрясла головой.
— У тебя есть друзья. Мы обеспечим тебе безопасность.
Беатрис слабо сжала руку Джессики.
— Ах, Джессика, ты самый лучший на свете друг. Ты единственная моя подруга. Но он могущественный лорд и однажды станет герцогом. Вы не сможете защитить меня от него.
— Не только я, Беатрис. Мои сестры. Мои зятья. И капитан Лэнгли и лорд Хэсли так полюбили тебя прошлой осенью…
— Я думаю, что они восхищались лишь тем, как я готовлю.
— Чепуха. А лорд Хэсли уже стал герцогом, а это по положению выше, чем почти герцог, как твой муж.
— Джессика, он уже не лорд Хэсли. Теперь, когда он стал герцогом, мы не должны называть его прежним титулом. Теперь он его светлость герцог Уэйкфилд.
— Верно.
Джессика нахмурила лоб. Для нее, по правде говоря, все эти выкрутасы аристократии ничего не значили. Мать сестер постоянно вбивала им в головы эту информацию, но Джессика не могла отличить маркиза от графа. Они все были для нее одинаковы.
Все, что она знала, так это то, что мать хотела, чтобы все ее дочери вышли замуж за обладателей титулов. Поэтому, когда она была в Лондоне во время сезона, она обращала особое внимание на титулованных мужчин. Честно говоря, все эти лорды были стариками, так что «мистеры» казались Джессике гораздо более привлекательными.
— Значит, с этого момента я буду называть его «лорд Уэйкфилд», так?
— Нет-нет, — вздохнула Беатрис. — Это должно быть «его светлость», а при обращении к нему — «ваша светлость».
— О Господи. Я это никогда не запомню.
— Я тебе помогу.
— А я помогу тебе, — выпалила Джессика. — Вместе с моей семьей и нашими друзьями. Мы обязаны защитить тебя.
Оливия дочитала последнее письмо Макса и сунула его в карман накидки.
Она встала со скалы, на которой сидела, и потянулась. День был теплый, по крайней мере по сравнению с последними несколькими днями, и Оливия чувствовала себя гораздо лучше. Здоровой. Утром она посмотрелась в зеркало и впервые за долгое время заметила румянец на щеках. Оливия немного прибавила в весе и чувствовала себя сильнее, чем когда-либо, заметив, что стала гораздо реже задыхаться, когда шла быстрым шагом или шла вверх по тропе.
А еще был Макс. Его отъезд не означал конец их отношениям, как она думала. Он писал ей почти каждый день и делился мыслями о своей новой роли и ежедневных занятиях. Вспоминал Макс и о времени, которое они проводили вместе, писал, что скучает по ней и надеется, что они скоро снова увидятся. Письма были удивительно теплыми и романтичными.
Родник у ее ног покрылся ледяной коркой, поэтому не было ни Генриетты, ни ее друзей. Все они улетели в теплые края в поисках водоемов, где они могли бы пережить зиму. Все же, если позволяла погода, Оливия приходила в это место, где она впервые встретила Макса, чтобы читать письма от него.
Взглянув на темнеющее небо, она решила, что пора идти домой. Не приведи Господь, если Оливия вернется домой хотя бы через минуту после захода солнца — ее семья соберется вместе и у них случится групповой апоплексический удар.
Она была уверена, что после отъезда Макса в Лондон все изменится. Он будет вспоминать об их отношениях как об обычной деревенской интрижке, а может, и вовсе забудет об Оливии. Но судя по его письмам, стало понятно, что это не так. Макс был прежним, тем, кто отнесся к своим новым обязанностям с некоторым разочарованием, даже раздражением, но, как обычно, мужественно взялся за дело.
Оливия начинала улыбаться, когда просто вспоминала его имя.
Макс. Макс. Макс.
В письме, которое она только что получила, Макс сообщил о предстоящем приезде в Лондон матери Джонатана. Он намекнул, что старой графине может понадобиться компаньонка… что Оливия, может быть, подойдет на эту роль… А если она согласится, они смогут очень скоро снова увидеться.
Графиня собиралась приехать в Лондон уже на следующей неделе. Оливия была готова предложить себя в качестве компаньонки, тем более что у них были теплые отношения.
Но… Что будет означать их встреча с Максом в Лондоне?
Между ними ничего не закончилось. Это было понятно. А теперь Оливия поняла, что она ему небезразлична, что это была не интрижка, о которой можно забыть, просто уехав из деревни. Защитные стены, которые она выстроила вокруг себя, начали рушиться.
У Оливии есть все шансы влюбиться в него.
Но нельзя слишком много думать об этом. В противном случае она начнет задумываться о причинах их чувств. Ее мысли начнут беспрестанно крутиться по кругу и сведут ее с ума. А пока Оливия заставила себя довольствоваться его письмами и надеждой на скорую встречу с Максом.
Когда она вышла из леса и вдали показался дом, Оливия увидела, что кто-то приближается к дому с противоположной стороны. Возможно, это была Джессика, возвращавшаяся от Беатрис. Но почему-то она шла не своим обычным размеренным шагом, а бежала, подхватив юбки.
Оливия ускорила шаг, надеясь перехватить Джессику до того, как она доберется до дома. Джессика так торопилась и так высоко подняла юбки, что были видны подвязки.
— Оливия! — крикнула Джессика, заметив сестру.
— Что случилось, Джесс?
Когда они были уже почти рядом, Джессика остановилась, опустила юбки и, прижав к груди руку, согнулась пополам, пытаясь отдышаться.
— Боже мой! — воскликнула Оливия. — Ты в порядке? Что случилось? Почему ты бежала?
Джессика подняла голову и рукой вытерла пот с лица.
— Беатрис… — тяжело дыша, сказала она.
Оливию охватил ужас.
— Что с ней?
— Ах, Оливия… — Джессика разрыдалась.
Оливия обняла сестру.
— Ну-ну, дорогая. Обопрись на меня. Я доведу тебя до дома. Успокойся, Джесс. Все хорошо. Мы сейчас придем, ты выпьешь чаю и…
Оливия продолжала что-то говорить, пока они, спотыкаясь, шли к дому. Джессика так рыдала, что привлекла внимание сначала слуг, а потом всех членов семьи. К тому времени как Джессика и Оливия были на полпути в гостиную, появилась взволнованная Серена, а слуга был послан за Себастьяном и Фебой. Подоспевший Джонатан подхватил Джессику на руки и донес до гостиной. Там он бережно опустил ее на софу. Серена села с одной стороны, Оливия — с другой. Через минуту прибежали Феба и Себастьян, чтобы узнать, что случилось.
Вскоре рыдания Джессики перешли во всхлипывания. Она взяла у Оливии носовой платок и попыталась успокоиться.
— Джессика, — мягко спросила Серена, — что могло тебя так расстроить?
Джессика сделала глубокий вдох.
— Мне нужна ваша помощь. — Она переводила взгляд с одного члена семьи на другого. — Пожалуйста. Помогите мне. Помогите нам.
— Нам? — спросил Джонатан. — Кому?
— Беатрис и мне.
— Ты имеешь в виду леди Фенвик? — спросил Себастьян, не так хорошо знакомый с Беатрис, потому что был слишком занят обустройством дома.
— Да.
— А как мы можем помочь? — поинтересовалась Феба.
— Помогите мне спасти ее жизнь: спрятать от ее мужа.
Все смотрели на Джессику в полном недоумении.
— Ради Бога, о чем ты говоришь?
— Если мы не поможем ей сбежать, — сказала Джессика, — лорд Фенвик убьет ее.
