Эпилог

Леа тихо сидела на своем обычном месте по правую руку от мужа и влюбленными глазами смотрела на него. «Наверное, я никогда не устану им любоваться», — думала она. Одетый в свой лучший темный костюм и белую хрустящую от крахмала рубашку, оттенявшую загорелую кожу лица и рук, он казался ей самым прекрасным из всех мужчин, которых ей доводилось встречать. И еще он был честен, умен и заботлив, и она любила его день ото дня все сильнее и сильнее.

Вдруг он посмотрел прямо в лицо жене. Губы его слегка — растянулись в улыбке, и он заговорщически подмигнул. Леа залилась отчаянным румянцем. Она-то поняла, что это значит, и потому сразу же вспыхнула, вспомнив несколько последних ночей. О да, в супружеском внимании и страстности Тревору Прескотту не откажешь.

Смех на другом конце стола отвлек Леа от ее раздумий. Начиналась рождественская ночь, и дом трещал по швам от обилия гостей. Приехали дядя Эдвард со своей женой, бабушка Стэнтон с грудой древних, как она сама, чемоданов. Младший брат Тревора Стивен тоже неожиданно для всех привез родителей к их старшему сыну. А прямо напротив Леа и Тревора сидели Рэйчел и капитан Трент, постоянно обменивавшиеся влюбленными взглядами.

Хозяйка дома улыбнулась гостям. В соседней комнате мирно спала новорожденная дочка Трентов Леа Элиза. Потихоньку проведя рукой по собственному высокому животу, Леа помолилась, чтобы и их с Тревором дитя родилось столь же красивым и милым. «Дочь Рэйчел и Джастина унаследовала темные волосы и серые глаза своего отца. Мои же дети будут похожи только на меня», — думала она. Полковой лекарь, недавно осмотревший беременную, отметил, что, судя по огромному животу, у нее будет двойня.

Тревор очень обрадовался при этом известии. Он оказался просто сумасшедшим отцом: старался не оставлять жену без присмотра, а в последнее время дошел до того, что неотступно следовал за нею, если ему казалось, что она может ускользнуть из дома и отправиться куда-нибудь далеко. Леа и сама удивлялась, но постоянное присутствие Тревора радовало ее. Хотя она до сих пор и не привыкла к чисто домашним хлопотам, предпочитая объезжать угодья, но ей уже нравилось исполнять роль хозяйки всего имения. «В конце концов, какая разница: владеть «Ривервинд» или делить плантацию с Тревором?» — думала она. Он до сих пор то и дело обращался к ней за советом или помощью, что несказанно ее радовало. Но ведь это был редкий мужчина, ее мужчина.

Вдруг Джон Прескотт, встав со своего места и поднимая бокал, привлек внимание присутствующих:

— Послушайте меня! Я предлагаю тост за моего сына, хозяина этой огромной плантации, и за его очаровательную супругу, которая совершила то, чего не мог добиться я сам.

Тревор хмыкнул и неохотно улыбнулся:

— И что же это такое, сэр?

Стивен громко хохотнул, чем и заслужил недобрый взгляд хозяина, зато Джон, ни капли не смутившись, завершил свою речь:

— А как же, ведь ей удалось приручить нашего неприкаянного бродягу.

Леа искренне рассмеялась, как и мать Тревора, а Стивен так и покатился от хохота. Тревор бросил взгляд на брата и сказал отцу:

— Этот юный хулиган рядом с тобой куда больше, чем я, заслуживает подобного прозвища. А я, между прочим, успел получить уважаемый чин в войсках.

— И никогда не остепенился бы, если бы Эдвард не помог в моем блестящем плане.

Леа поглядела на дядю и заметила, как он побледнел. Тревор лишь покорно вздохнул:

— Да тебя-то я сразу же раскусил, но мистер Стэнтон был ко мне очень добр.

— А здорово все получилось, как ты думаешь, старина? — обратился Джон к другу.

Эдвард махнул рукой:

— Только меня не втягивай в свои интриги. К счастью, природа просто взяла свое, и я вполне удовлетворен этим. — Взгляд его смягчился, он обнял жену за плечи и добавил: — Вполне удовлетворен, именно так. Так мы скажем им сегодня?

Элиза вспыхнула замечательным румянцем, поцеловала мужа в щеку и что-то шепнула ему на ухо, и дядя, к удивлению Леа, снова приобрел нормальный цвет лица.

— Что такое? — воскликнула бабушка Стэнтон. — Эдвард, этой манерой по капельке сообщать важные новости ты способен вывести из себя даже святого.

Одарив всех присутствующих лучезарной улыбкой, Эдвард признался:

— Будущей весной моя обожаемая супруга собирается преподнести мне самый драгоценный подарок.

— О дядя Эдвард! — воскликнула Рэйчел. — Наконец-то ты станешь настоящим папой!

Леа даже не могла ничего сказать — от волнения у нее пересохло в горле, и она лишь улыбалась. Перехватив дядюшкин счастливый взгляд, она так же молча подняла бокал за него.

В столовую вошла Нелли, неся Леа Элизу. Бабушка Стэнтон протянула руки и перехватила крошку прежде, чем Рэйчел успела шевельнуться. Леа отметила, с какой нежностью взирает на ребенка Нелли. Что замечательно, мулатка никому больше не казалась грозной и неприступной. На нее, несомненно, повлияли существенные перемены в личной жизни. Они с Джорджем Энтони поженятся, как только будет построен новый дом.

Леа снова посмотрела на мужа и подумала о том, как изменило жизнь многих его появление в «Ривервинд». Благодаря его тактичному вмешательству к Джорджу Энтони вернулось чувство собственного достоинства и теперь, будучи свободным, он зарабатывает себе на жизнь, трудясь здесь же, на плантации. Тревор даже продал ему под закладную участок на границе своих владений.

Капитан Трент тоже преуспевал. На другом берегу реки он воздвиг для своего семейства замечательный дом, уплатив теми деньгами, которые заработал вместе с Тревором на поставках леса. А чудесная шхуна, которую они построили совместными усилиями, использовалась еще и для перевозки сахара. После Нового года капитан собирался взять с собой в плавание Рэйчел, чему та ужасно радовалась. Правда, Леа не находила в этой идее ничего привлекательного, но в конце концов смирилась — они с сестрой такие разные.

— За Эдварда и Элизу! — провозгласил хозяин, встав из-за стола.

Дружный звон бокалов свидетельствовал о том, что тост был должным образом воспринят. Когда все выпили, Тревор обратился к отцу:

— Помнишь, ты сказал мне в тот самый момент, когда благодаря твоей ловкости мой отъезд во Флориду был предрешен, что я в конце концов скажу тебе спасибо?

Джон Прескотт настороженно поглядел на сына.

— Так вот, я благодарю тебя от всего сердца, отец. На сей раз твое вмешательство в мои дела принесло мне счастье, мир и… — он поглядел на жену, — любовь.

Прежде чем Джон успел ответить, Тревор вышел из-за стола и помог встать Леа:

— А теперь, если гости меня извинят, я хотел бы провести несколько минут наедине с моей милой супругой.

— С твоей толстенной и страшно неуклюжей супругой, — поправила его Леа, когда Тревор вывел ее на балкон.

— Нет, не так, моя дорогая. Я нахожу ее чувственной и очень, очень красивой. Такой красивой, что если честно, то мне даже немного досадно, что на нас обрушилась вся эта огромная компания!

Леа встала к перилам и поглядела в сторону реки:

— Все-таки здорово, что наши семьи так близки.

— А мне хотелось бы оставаться с тобой наедине весь день напролет, — проворчал Тревор, вставая за спиной у жены и соединяя руки у нее над животом. — Ты уверена, что тут не слишком прохладно? А то я сбегаю за шалью.

Поудобнее устроившись в его руках, Леа положила голову на грудь мужа.

— Мне не бывает холодно, когда ты меня обнимаешь.

Он ласково погладил ее живот, и Леа, удовлетворенно вздохнув, закрыла глаза.

— Мои дочки играют. Чувствуешь?

— Один из твоих сыновей только что пнул меня ногой, — сказала Леа и уже приготовилась вступить с ним в вечный спор.

— Я буду любить и тех и других, но мне бы очень хотелось дочку с каштановыми волосами и глазами цвета фиалки.

— А мне — темноволосого и кареглазого сына.

— Ну тогда пусть пополам, сын и дочь. А если не получится, то я с радостью попытаюсь еще раз.

Леа рассмеялась и плотнее прильнула к нему. Тревор зарычал, и этот звук отозвался в ней эхом. Он склонил голову и запечатлел на стройной шее восхитительный поцелуй, от которого кровь вскипела в ее сосудах.

— О, перестань меня мучить. Ты же знаешь, что это невозможно, когда на каждом углу гости.

— Это уж точно. Знаешь ли, я всерьез подумываю о том, чтобы привести в божеский вид незабвенную сторожку надсмотрщика.

— Похоже, твои чада не намерены ждать положенные девять месяцев. — Леа положила ладонь на его руки, сомкнутые над ее животом. — Мне кажется, они уже достаточно выросли. Так что, наверное, со сторожкой стоит поторопиться.

— Ты помнишь первый вечер, когда мы стояли с тобой вон там, внизу, на веранде? — спросил Тревор.

— Помню все, что связано с тобой.

— Я видел, как тебя поцеловал Батлер, и готов был задушить его.

— Тревор Прескотт, — повернувшись в кольце его рук, проворчала Леа, — вы же уверяли, что никогда не подслушиваете!

— Лгал.

— Кстати, Джесс добился, чего хотел. Он теперь в Калифорнии и даже отыскал золотую жилу. Я тебе не говорила?

Тревор слегка склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то:

— Ты слышишь это?

Леа обняла его и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать в шею:

— Угу.

— Река. Послушай.

— Нет, я лучше послушаю своего мужа.

Не нуждаясь в дальнейших приглашениях, Тревор взял ее лицо в ладони. Губы его обхватили ее рот, и казалось, что от этого поцелуя задрожала земля. Дыхание Леа остановилось, а мысли унеслись в неведомые дали. Где-то за пределами «Ривервинд» река пела свою чарующую песню так, что даже Леа до сих пор не доводилось слышать ничего подобного.