Глава 15

Не слова Джейка и не его руки, жестко сжимавшие ее плечи, потрясли Меган, а его яростная ненависть к себе, которая сжигала его.

Его голос сел до хриплого шепота, словно все силы уходили на то, чтобы открыть свою страшную тайну.

– Нас было двенадцать в тот день, молодых дерзких самураев, рвущихся проявить себя… что было не так легко в мирной жизни, которой жили все во время правления сёгуната. Когда мы столкнулись с бандой китайцев, грабивших деревню, то решили, что само небо дало нам шанс. Я предупреждал, что нас слишком мало, но со мной не посчитались – куда, мол, китайцам сражаться с самураями. Синидзиро, который был нашим предводителем, дал приказ атаковать. Но за холмом, как оказалось, пряталась большая группа китайцев. Когда мы поняли, что попали в засаду, было слишком поздно. Даже героическая стойкость в бою не спасла нас от поражения. – Джейк замолчал, на шее вздулись жилы. – Кодекс чести самураев очень строг. Попасть в плен и быть казненным врагом – это бесчестье для самурая.

Он смотрел куда-то вдаль, но видел не гавань Сан-Франциско, а картины прошлого. Его глаза напоминали глубокие озера, наполненные болью, и раскаянием. Его руки дрожали, а ей казалось, что это трепещет и болит ее сердце.

– И что же произошло? – Она хотела услышать see до конца.

– Синидзиро был тяжело ранен и не мог больше сражаться. Он попросил меня исполнить роль его секунданта, кайсаку, в акте самоубийства, которое совершается по древнему японскому ритуалу сеппуку. – Джейк метнул на нее острый и сверкающий, как кинжал, взгляд и хриплым голосом закончил: – Синидзиро встал коленями в грязь, глубоко вонзил нож в живот и стал ждать последнего смертельного удара. Этот удар должен был нанести ему я, отрубив голову катаной.

Мег молча смотрела на него широко раскрытыми глазами, пораженная и смыслом слов, и тоном, каким они были сказаны.

Джейк внезапно отпустил ее, словно ожидая, что она в ужасе отшатнется от него. Глаза его потухли, тяжелое предчувствие убило в них обычное лучистое серое сияние. Он ждал холодного презрения.

Но Меган испытывала не ужас и не отвращение, чего он добивался, рассказывая свою историю без прикрас, а искреннюю жалость. Ее глаза подернулись влагой. Она оплакивала его утрату, его боль и муку, желая облегчить его душу слезами, которых он, мужчина и воин, не мог пролить.

Он, конечно, сильный и жесткий человек, воля его словно изваяна из гранита. Муки совести, которыми он терзал себя, ей хотелось сравнить с ударами молотка скульптора по камню – откалывают куски от глыбы, но не крошат ее.

– Как мог Синидзиро поступать столь бесчеловечно?! – гневно воскликнула она.

– Что? – Теперь настала очередь Джейка испытать потрясение.

– Взвалить на тебя жестокое бремя, а потом бросить одного с такой болью. Ведь ты ужасно страдал.

– Чтобы выполнить его просьбу, я сжал в кулак свою душу, она стала глухой и слепой. – Его передернуло при этих воспоминаниях.

Мег коснулась рукой его щеки, пальцем потерла уголок рта.

– Как бы тебе ни было трудно, ты выполнил волю Синидзиро. Ты сказал, что моя вера в тебя должна дать трещину. Но твоя готовность выполнить любое желание друга вызывает у меня абсолютное доверие.

Джейк вдруг обхватил своими теплыми ладонями ее лицо. Из его груди вырвался стон, и в следующее мгновение он припал к ее губам.

Мег приникла к нему, понимал, что едва не потеряла его – не сегодня, в стычке у склада на побережье, а шестнадцать лет назад, в далекой стране.

Она гладила ладонями его мускулистую спину, провела пальцами по желобку позвоночника до самой талии. Он вздрогнул, и для Мег это была самая желанная реакция, потому что это произошло помимо его воли. В ответ ее тело затрепетало.

Пальцами она провела по матерчатому поясу, охватывающему верхнюю часть его бедер.

Мег испытала странное волнение. На Джейке были те же японские штаны, хакама, – с глубокими разрезами от пояса. Что, если?.. Неужели у нее хватит смелости?

Ей безумно захотелось коснуться каждой клеточки его тела.

Руки скользнули под ткань сквозь разрезы, под ладонями она почувствовала гладкий шелк длинной полы его черной рубахи. Пальцами она обхватила упругие ягодицы.

Губы Джейка, все еще прижатые к ее губам, замерли. Он весь напрягся, ожидая ее следующего движения. Мег улыбнулась – она полностью овладела его вниманием.

Ее руки с наслаждением стискивали упругую, неподатливую плоть, ногти слегка царапали ягодицы.

Из груди Джейка вырвался стон страсти, требующей утоления. Его горячий язык вонзился в глубину ее рта, забился в панике. В теле Мег возникло сладкое всеобъемлющее тепло, оно стало мягким и податливым. И она прижалась к его отвердевшему телу, как бы обтекая его, заполняя каждую ямку и ложбинку. Трепеща, она еще крепче сжала его ягодицы и со сладким испугом вдруг почувствовала, как напрягшийся символ его мужественности коснулся ее живота.

Он оторвался от ее губ, тяжело и хрипло дыша.

– Это слишком… Я не могу… – прохрипел он. Схватив Меган за локти, он вытащил ее руки.

Настроение Мег сразу упало. Она сделала что-то не так?..

Она подняла на него глаза, со страхом ожидая увидеть на его лице холод и отторжение. Нет, она ошибалась. От него мощными волнами исходило жгучее желание. Оно заразило и Меган – искушающее, непреодолимое, – и она теперь не знала, где кончается ее страсть и начинается его.

Джейк хотел ее… не Лянь, не тот прекрасный и нежный цветок Востока с черными ласково-гладкими волосами и раскосыми, как у лани, глазами, а ее.

Она почувствовала уверенность в себе, осознала свою власть над ним. Плененная новыми ощущениями, Мег растянула губы в чувственной улыбке.

– О, Мег! – прошептал он, не в силах оторвать взгляда от ее рта.

Мир опрокинулся, когда Джейк поднял ее на руки. Через мгновение он аккуратно опустил ее на лежащую на полу циновку и прилег рядом. Ей в бедро упиралась его затвердевшая плоть, куда более откровенно напоминая о его мужской сути, чем нежный поцелуй, которым он лаская ее губы.

Затем Джейк попросил ее сесть и начал распутывать завязки на ее рубахе. Краска смущения залила лицо Меган, но руки судорожно помогали ему снять одежду, которая теперь ей только мешала. В каюте было прохладно, но не это, а жадный взгляд Джейка заставил напрячься и затвердеть соски на ее грудях.

Он вновь положил ее на циновку и наклонился над ней. Ее сердце бешено застучало, когда он языком коснулся вершины одной груди и провел им по сморщившейся нежной коже. Сладостное чувство молнией пронзило все ее существо. Потом он захватил сосок губами и погрузил в теплую, соблазнительную влагу рта, нежно посасывая его.

У Мег перехватило дыхание. Не в силах бороться с искушением коснуться его в ответ, она спрятала пальцы в густых шелковых волосах.

Оставив на коже влажный и теплый след, его губы коснулись другой груди. Языки пламени, казалось, бились между грудями Меган и низом ее живота, опаляя бедра.

– Если ты хочешь прекратить это, Меган, то скажи сейчас, – тихо попросил он.

– Но разве ты не хочешь?..

Он прижался лбом к ее лбу и едва слышно засмеялся:

– Я хочу так много, что мне самому страшно от греховных желаний, снедающих меня. Ты должна быть мудрой и оттолкнуть меняй Мег.

– Нет, я… я слишком хочу тебя. Не останавливайся, – срываясь на шепот, ответила она.

Джейк закрыл, глаза, и по его могучему телу пробежала судорога. Он резко встал и с быстротой, от которой у Мег перехватило дыхание, стал, развязывать ее пояс. Потом одним резким движением он сдернул с нее хакама. Она лежала под его взглядом нагая и боялась только одного – что он найдет ее тело недостаточно красивым.

Он нежно взял ее за плечи.

– Ты прекрасна, – низким глухим голосом проговорил он.

Счастливые слезы выкатились у Мег из-под ресниц. Он считает ее прекрасной! Его руки медленно заскользили вниз, к бедрам.

– Я обещаю, что не буду груб с тобой, Мег, – пробормотал он густым бархатным голосом, от которого по ее коже побежали мурашки.

Он слегка раздвинул ее бедра ладонями, нежно поглаживая большими пальцами бархатную белую кожу. Хотя он лишь слегка касался треугольника каштановых волос, средоточие ее женственности звало его дальше, глубже…

Вдруг она почувствовала, что тепло его рук ушло.

Мег в тревоге подняла голову. Но нет – просто Джейк лег рядом с ней, и теперь их тела касались друг друга от плеч до пяток. Вот только…

– Твоя рубаха. Сними ее, – охрипшим голосом попросила она. – Я хочу чувствовать тебя всего.

Джейк быстро стянул рубаху. В густых волосах на груди блеснуло золото. Крестик… тот, о котором он упоминал как о подарке матери. Он все еще носил его. Движением руки он забросил крестик на спину и вновь приник губами к ее груди. Его чуткие пальцы нащупали чувствительный узелок в самом сокровенном месте.

Мег забыла обо всем на свете, до краев наполненная сладкими ощущениями. Ее спина выгнулась, ей хотелось теснее прижаться животом к его телу.

– Я бы никогда не поверил, что в тебе столько страсти. Ты уже влажная, – простонал Джейк.

Звук его голоса наполнил ее роем образов – тех фантазий, которые возникли, когда его пальцы начали двигаться в скользком тепле. По телу словно пробежали язычки огня, а голос исчез, превратившись в сладострастный стон. Его палец проникал все глубже, понуждая ее бедра ритмично сокращаться, как тогда в лесу.

– Да, именно так, – хрипло пробормотал он.

Ее грудь вздымалась и опускалась – так часто билось ее сердце. Волны неземных ощущений прокатывались по телу Мег, рождая обещание еще большего счастья. Приближаясь к мигу экстаза, она вдруг догадалась: что-то главное проходит мимо нее.

Она схватила Джейка за запястье, остановив его руку.

– Смелее, – задыхаясь, попросила она. – Я не хочу дальше идти одна.

Джейк приподнял голову. Его горящие глаза смущенно искали ее взгляда, затем губы его расплылись в лукавой улыбке:

– Ничего не слышал более приятного.

Он вновь приник к ее губам долгим поцелуем и встал на колени между ее раздвинутыми ногами. Дрожащими от нетерпения руками он развязал пояс у своих хакама. Внушительные размеры его испугали Мег; у нее по спине пробежали мурашки. Джейк возлег на нее своим крепким телом, однако она почувствовала только уют и безопасность.

Джейк входил в нее медленно, постепенно. Ее притягивало к его телу, как мощным магнитом. Эти ощущения были новы и необычны, ничего подобного она и представить себе не могла.

Затем он натолкнулся на барьер ее девственности. Стало неловко, и Мег напряглась.

– Жаль, что без этого нельзя обойтись, – прошептал он и резко проник в ее тело.

Острая боль пронзила ее. Она задохнулась и впилась ногтями в его плечи.

Джейк не отступил. Он лежал неподвижно, целуя ее лоб и глаза. Боль прошла. Потом он чуть отодвинулся, освободив ее от своего веса, но не ушел из нее, заставив Мег забыть обо всех неудобствах и болезненных ощущениях.

Она обвила ногами его талию.

Джейк медленно двигался вперед, доставая, казалось, до самого сердца Мег. Затем он двигался обратно. И каждый раз крошечные мышцы начинали инстинктивно сокращаться, чтобы удержать его, не дать ему убежать. Каждый раз он благодарно вознаграждал Мег за эти попытки поцелуем и очередным порывом вперед.

Мег с восторгом отвечала на его выпады. Ее бедра ритмично задвигались, почти без участия сознания – только в ответ на порыв Джейка, его страсть, которая окутала их тела как бы единым покрывалом.

Она приникла к нему, сжимая скользкие от пота плечи Джейка и почти лишаясь чувств от страшного напряжения. Похоже, она совсем не управляла собой, истово отвечая на каждое его движение; стоны срывались с ее губ всякий раз, как его бедра встречались с ее.

Достигнув пика наслаждения, она словно бросилась с утеса в огненный океан.

– Джейк! – выкрикнула она срывающимся на рыдание голосом.

Со сдавленным стоном Джейк резко вышел из нее. Его тело застыло и напряглось. Наконец он обнял ее и прижался лицом к нежной шее.

Мег тоже прильнула к нему, несясь куда-то в потоке медленно утихающего наслаждения. Его теплое дыхание щекотало плечи, и груди. Джейк провел рукой по волосам Мег, и это доставило ей почти детскую радость:

Сила окружала его, словно прочные стены, освобождая ее даже от тени сожаления за ту безрассудную смелость, с которой она совершила то, что совершила. Ей опять вспомнилось воплощенное произведение искусства – его точеные черты, красота которых особенно ясно открылась ей, когда над ней склонилось его напряженное от страсти лицо.

Мег положила руку на его талию и медленно провела вниз, ощущая под пальцами толстые узлы мышц, уходящих на спину. Где-то в недрах его тела возникло напряжение, от которого завибрировали его ребра, – и Мег почувствовала это ладонью. Пальцы Джейка еще глубже зарылись в ее волосы, губы коснулись затылка. Мег улыбнулась. Какой он разный! Для этого человека насилие – закон, и в то же время как он ласков и нежен с ней.

Но ведь она о нем почти ничего не знает! От этой мысли радость ее померкла. Пальцы, гладя его спину, вдруг наткнулись на глубокий старый шрам. Еще одно доказательство роли насилия в его жизни, но все же что за загадка таится в его прошлом?

– То сражение, о котором ты говорил… как тебе удалось тогда выжить?

Джейк медленно откинулся на спину. Мег стало как-то неуютно, словно размотали шелковую нитку ее теплого кокона, но она не могла побороть искушения узнать правду.

– На меня налетела какая-то обезумевшая лошадь, и я от удара потерял сознание. Бандиты решили, что я мертв, и оставили меня лежать в грязи. Но они не погнушались забрать все, что смогли найти на моем теле и на телах других павших. Я понял это, когда очнулся и увидел своих мертвых товарищей.

– Значит, это они украли мечи?

– Да.

– И ты все эти годы разыскивал их?

– Шестнадцать лет.

Не добавив больше ни слова, он встал-с грацией тигра – легко и бесшумно. Сердце Мег екнуло при виде столь совершенной мужской красоты.

Но в движениях Джейка, когда он натягивал свои хакама, она почувствовала нервозность – он сердился, и настроение ее упало. Да, она допустила ошибку. Спросив о мечах, она посыпала солью его раны. Даже хуже: она напомнила ему об их сделке – он должен защитить ее отца, чтобы вернуть себе оружие.

Теперь, когда ей стал понятен тот трепет, с которым он относился к старым, японским мечам, она поняла, как была бестактна. Для него они были не только фамильной ценностью, которую надлежало вернуть их истинным владельцам, – они были еще и его искуплением.

Мег остановилась на пороге выставочной комнаты. Она нервничала, пальцы непрерывно теребили складки на юбке платья. Не отрываясь, она смотрела на спину человека в темно-сером кимоно – Акира внимательно разглядывал коллекцию рапир в освещенной витрине. Пожилой воин стоял наклонившись, сцепив руки за спиной.

– Красота безмолвна, и все же она говорит с нами, – сказал он, не оборачиваясь.

Мег поняла, что он говорит не о рапирах. И ее уже не поразило, что он почувствовал ее присутствие: она успела привыкнуть к его звериной способности узнавать о приближении постороннего человека, как бы тихо он ни подходил.

– Я… я хотела поговорить с вами, – в нерешительности произнесла она, входя в комнату.

Он повернулся и поклонился ей.

– По вашему совету я спросила Джейка о его друге, Синидзиро. Прошлой ночью. Даже, скорее, сегодня ранним утром.

– И он рассказал вам?

Мег никак не могла унять руки, которые теперь перебирали широкую белую тесьму, бантом завязанную у горла.

– Ну… отчасти. Он вел себя очень резко, словно хотел вывести меня из равновесия, заставить презирать его. Кроме того, мне показалось, он не рассказал всего, что произошло.

– И вы убежали, Мег-ан-сан? – вздохнув, спросил он.

– Не совсем так. – Мег вспыхнула от смущения, вспомнив, что произошло после.

– Ну и хорошо, – ответил он, лукаво улыбнувшись. – Такеру-сан построил в своем сердце мост через океан. Но он не понимает, что уже слишком поздно, что расстояние слишком велико.

– Он решил измучить себя воспоминаниями, да? Он не может простить себе смерть Синидзиро?

– Хорошо, что вы понимаете это, Мег-ан-сан.

– Но я хочу еще узнать о самураях, Акира-сан. И главное, о том ритуале… вы называете его сеппуку.

– Вы разрешите мне взглянуть на мечи?

– Конечно, – с готовностью отозвалась Меган. Она открыла низкий широкий сундук, где хранились японские клинки. Еще недавно она настаивала, чтобы Джейк заработал возможность получить их и вернуть истинному хозяину. Теперь ей хотелось бы отдать их ему, попросить взять эти мечи, несущие на себе следы крови и насилия, чтобы он наконец получил прощение, которого так ждал многие годы.

Но пока ее отец не будет избавлен от опасности, она не имеет права сделать ничего, что хоть в малейшей степени помешает его защите.

Акира помог ей выложить мечи в центре стола. Коснулся кончиками пальцев серебряных инкрустаций на двух бордовых ножнах.

– Эта пара принадлежала Такеру-сан, – объяснил он, показывая на длинный и короткий мечи. – Мацуда Хироси оказал ему глубокое уважение, отдав эти мечи. По традиции их получал второй по возрасту сын в семье. А у Хироси-сан было три дочери и всего один сын, тогда еще маленький мальчик.

Он вытащил катану из ножен. Мег машинально отступала, ее сердце учащенно забилось – ей представилась лужа крови, в которой лежало обезглавленное тело.

Опустив голову, Акира бросил на нее испытующий взгляд.

– Ага, понимаю. Вас тревожит, что я отсек ночью голову человеку.

Она кивнула. От одного вида трупа без головы ее словно окатило горячей смолой. Но она не могла забыть и другого: прекрасного рисунка Акиры на могиле двух маленьких колибри, его неподдельного сострадания ей, которого он не мог и не хотел тогда скрыть.

– Самурай сражается во имя добра против зла, Мег-ан-сан. Разве похититель девушки не был злом?

– Да, но это выглядело… так жестоко.

– Но это наиболее милосердный способ отнять жизнь. Быстро. Без боли. Без предсмертной агонии.

Мег прикусила нижнюю губу. Она понимала его правоту, но все равно не могла избавиться от ощущения варварства, присущего этим людям. Впрочем, кто она сама, чтобы судить их, исповедующих искусство войны с тем же пылом, с каким они преданы искусству, природе, красоте? Для самурая обезглавить врага или совершить ритуальное самоубийство – все это укладывается в естественный порядок вещей. И чем он отличается от кодекса чести средневековых рыцарей, убивавших друг друга на турнирах и поединках? Мег содрогнулась от ужаса, радуясь про себя, что ей выпало жить в более просвещенное время.

Акира вложил меч в ножны и положил его на стол.

Мег глубоко вздохнула, готовясь узнать страшные подробности. Указывая на самый маленький по размеру кинжал, она спросила:

– Вот этим ножом Синидзиро пользовался, чтобы… вспороть себе живот?

– Да, это танто, короткий меч.

Она и раньше догадывалась, что этот клинок имеет какое-то ритуальное значение. Его рукоятка украшена золотом, цветной эмалью, небольшими драгоценными камнями. Настоящее чудо оружейного искусства. Невероятно, что вещь такой красоты предназначена, чтобы самого себя бросить в агонию смерти!

– Скажите, как им действуют? – спросила она, храбро решив узнать все до конца.

Взяв рукоятку меча обеими руками, Аккра направил острие на свой живот, чуть выше талии.

– Самурай снимает кимоно, втыкает танто сюда, – бесстрастным голосом вещал он, – потом разрезает досюда, – при этом Акира провел лезвием слева направо. Закончил он свой жуткий показ, повернув лезвие к солнечному сплетению.

Меган едва держалась на ногах от ужаса; ей трудно было представить, что у человека может хватить мужества вонзить кинжал себе в живот.

– А этот меч? – спросила она, взяв в руки кагану в ножнах, украшенных глициниями. – Не им ли Джейк завершил жизнь своего друга?

– Нет. – Акира положил меч на место и вместо него взял меч в золотисто-коричневых ножнах. – Такеру-сан воспользовался мечом самого Синидзиро – так требовала его честь. Вот это и есть сеппуку.

– Но почему молодой, здоровый человек выбирает смерть? – срывающимся голосом задала она так мучивший ее вопрос. – Ведь перед Синидзиро была еще целая жизнь!

– Для самурая честь – его жизнь, его дыхание. Без чести самурай становится ничтожеством, всеми презираемым существом. И он, и его потомки на долгие поколения обречены на муки стыда. Лишаясь чести, самурай лишается души. Сеппуку – способ вернуть себе честь и очистить от позора свое имя.

– А как же Джейк? Если бы лошадь не сбила его, отчего он лишился сознания, то китайцы взяли бы его в плен…

– Нет, это было невозможно.

Коротенький ответ старого японца сказал Мег все, что она хотела узнать. Холодная волна ужаса окатила ее.

– Вы хотите сказать, что. Джейк тоже покончил бы с собой в тот же день? – произнесла она побелевшими губами. – Если бы лошадь не налетела на него, он бы сам вспорол себе живот; и… и…

– Он знал, что это его долг, долг самурая.

Чтобы не упасть, Мег схватилась за край стола. Этим утром она подарила ему свое тело, разделила ложе с человеком, который шестнадцать лет назад по воле судьбы едва избежал страшной смерти.

Но ведь дело еще не окончено. Как быть с ненавистью Джейка к себе, как быть с его нелепым следованием долгу? Как быть, если он решит, что еще не поздно исполнить свои страшные обязательства? И как быть, если он, вернув мечи по назначению, поставит перед собой цель совершить сеппуку и закончить то, чего Всевышний не допустил тогда?

– А как вы, Акира-сан? – прошептала она, надеясь на его благоразумие. – Вы говорили, что решили покинуть Японию и… посмотреть мир. Вы путешествуете уже шестнадцать лет. Разве вы могли бы из-за чувства долга совершить сеппуку?

Акира вытащил из ножен катану Синидзиро и повернул его к свету. Его взгляд проследил за бликом, пробежавшим но отполированному лезвию.

– Признаюсь, мне больше по душе западный образ жизни. Япония не меняется – я меняюсь. Я теперь недостоин своей родины. Но не испытываю при этом… пожалуйста, подскажите мне слово.

– Сожаления?

– Да, – кивнул он в знак согласия. Затем вложил меч в ножны. – Нет, Мег-ан-сан, мне слишком нравится жизнь, чтобы добровольно покончить с ней.

– А Джейк? Вы думаете, он…

– Вот ты где, Меган! – грубоватый мужской голос не дал ей закончить фразу.

Мег повернулась, почувствовав досаду, что ее прервали. Громкое приветствие Карла резануло слух.

– Здравствуй, Карл. Как хорошо, что ты пришел, – ответила она, с трудом настраиваясь на дружеский тон гостеприимной хозяйки.

– Я больше не мог ждать, – с улыбкой ответил он. – С того вечера, мне показалось, прошла целая вечность.

Мег понесла мечи спрятать в сундук, чтобы за это короткое время восстановить дыхание, успокоиться и натянуть на лицо светскую улыбку.

Карл подошел к ней и заглянул через плечо.

– Изумительно, – пробормотал он, затем своим обычным бесцеремонным тоном продолжал: – Отец, должно быть, совсем недавно приобрел эту красоту. Странно, что он не поместил их на стендах своей коллекции. Похоже, они попали сюда с Востока. Или я ошибаюсь?

– Да, они восточного происхождения, – ответила Меган, быстро закрывая сундук. Она не понимала, почему вдруг у нее возникло острое желание спрятать мечи от Карла. Обернувшись к нему, она сказала: – Ты хотел поговорить со мной?

– Конечно, дорогая. Иначе зачем же мне приходить? – Он посмотрел на Акиру и сухо произнес: – Но это разговор сугубо между нами, не для посторонних ушей.

Меган вспыхнула от стыда за бестактность Карла. Ей вдруг вспомнились другие его поступки, которые выдавали в нем самовлюбленного, не уважающего других людей человека. Неужели прежде она просто старалась этого не замечать?

– Хорошо, – ответила она, сдержавшись, – можно пойти в голубую гостиную.

Проходя мимо Акиры, она услышала, как он прошептал:

– Будьте осторожны, Мег-ан-сан. Черви, и не высовываясь, без звука точат дерево.

Еще одна поговорка. Но сейчас Мег была слишком взволнована и неважно себя чувствовала, чтобы вдуматься в ее смысл.

Как же не вовремя он пришел!

Мег начала разливать чай. Карл, встав на колено, не менял позы. Слава Богу, что Роберт, знаток этикета, не обращал внимания на Карла. Чайная церемония помогла ей отвлечься, собраться с мыслями.

Она была уверена, что Карл сейчас сделает предложение, и решила, что ответит согласием. Тогда почему его почтительная преданность оставляет ее совершенно равнодушной? Что-то с ней случилось. Ну еще бы, думала Мег, не щадя себя, ведь нельзя остаться прежней, изменив жениху с другим. Но почему-то она не чувствовала себя виноватой. Если бы перед ней снова встал выбор, она бы сделала то же – поддалась дурманящей страсти Джейка.

Она подала Карлу чашку, чтобы тот наконец встал с колена и занял место за столом.

– Я польщена, Карл.

Лоб молодого человека прорезала глубокая морщина. Он резко поставил чашку обратно на поднос. Чай выплеснулся на блюдце.

– Ты всегда так говоришь, Меган!

– Но это правда. Ты действительно льстишь мне, предлагая руку и сердце. Ты красив, остроумен, обаятелен. Любая девушка в Сан-Франциско была бы счастлива связать с тобой судьбу.

Внезапно он протянул к ней руки, словно собираясь обнять ее и не выпускать до тех пор, пока не добьется желанного ответа.

Мег, как бы защищаясь, выставила перед собой поднос.

– Печенья?

Карл вскочил на ноги и решительно произнес:

– Мне не нужна любая девушка! Мне нужна только ты! Неужели она действительно так много значит для него?

Эта мысль неприятно поразила Мег.

Сейчас она должна ответить ему согласием. Одно короткое слово отделяет ее от блестящей жизни в высшем свете Сан-Франциско, где она будет блистать рядом с красивым и богатым мужем. У нее родятся чудесные дети, ангелочки с золотистыми волосами.

Карл взял себя в руки, улыбнулся ей:

– Мне кажется, Меган, ты просто устала, Сама не своя.

Его улыбка всегда была верхом обаяния, глаза же при этом оставались холодными. Никогда их зеленую глубину не возмущали чувства, никогда в них не светилась страсть, не отражали они сомнения и муки души, не скрывали тайн.

Джейк не просто дарил ей свое тело, он делил с ней большую, искреннюю боль. Каждое его прикосновение, каждая ласка были щедрой данью и настойчивой просьбой.

Представляя себе будущих детей, она по-прежнему видела маленькую девочку с золотистыми волосами, но теперь рядом с ней появились два мальчика с черными как ночь головками – такие упрямые и независимые, что с ними просто не сладишь. По телу прокатилась теплая волна, окутывая ее негой материнства.

– Ты ведь знаешь, что я очень люблю тебя, дорогая. Мы могли бы стать прекрасной парой, – продолжал увещевать ее Карл. – Ты можешь сделать меня самым счастливым на земле человеком.

Дура, надо быть полной дурой, чтобы позволить овладеть ее чувствами и мечтами бродяге, который при первой же возможности покинет Сан-Франциско! Джейк Тальберт никогда не выражал к ней глубоких чувств. Всего несколько дней назад они вообще едва терпели друг друга! Скорее всего она пошла по дорожке, которая наверняка приведет ее к страданиям и сердечным мукам.

– Прости меня, Карл. Я… я сама не знаю, чего сейчас хочу, – прошептала девушка, удрученная противоречивостью охвативших ее чувств. Ну почему сердце зовет ее к тому, кто никогда не будет ей принадлежать?

Карл резко отпустил ее руку, словно коснулся раскаленного металла, и бросился вон из комнаты. У дверей задержался на миг и сделал в ее сторону драматический жест.

– Я не откажусь, от тебя, Меган, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Не откажусь никогда.

– Почему вы до сих пор ничего не предприняли? – раздраженно выкрикивал Карл, вышагивая взад-вперед по красному ковру.

Выражение лица Чэня Ли никак не соответствовало его смиренной позе. Одной рукой он поглаживал свирепого золотого дракона, вышитого на ноле его халата, стараясь скрыть раздражение, которое вызывал в нем надменный вид собеседника.

– Я послал моих телохранителей в ночь после нашего разговора. Но они разочаровали меня своей глупостью и неловкостью. В следующий раз ничего подобного не произойдет.

– Ну так не тяните же, Чэнь. Я тщательно разработал своя планы, а теперь они рушатся. Это невыносимо. – Карл не пытался скрыть обуревавшие его чувства-, и отсутствие у молодого человека выдержки вызвало в Чэне резкую неприязнь. – Когда Дуглас Маклаури умрет, убитая горем Меган бросится ко мне. И этого шанса я не упущу. И раз уж вы в это ввязались, убейте и этого негодяя Джейка Тальберта. Я ненавижу этого человека.

При упоминании имени капитана Чэнь вздрогнул и напрягся.

– Я убью его. Но совсем не ради вас, мистер Эдвардс. Эту радость я ни с кем не стану делить.

– Пусть так, но сделайте, чтобы он исчез.

– Мне не нравится ваш тон, мистер Эдвардс, – холодно заметил Чэнь Ли. – По-моему, вы забыли, с кем имеете дело.

Карл побледнел и открыл рот. Казалось, он потерял дар речи.

Чэнь довольно улыбнулся, сцепил за спиной руки и медленно обошел вокруг застывшего на месте молодого человека.

– Мне не составит труда сделать так, что исчезнете и вы.

Карл откашлялся и с гордым видом вскинул подбородок.

– Я не сделал ничего такого, что могло бы вызвать ваше неудовольствие. Не забывайте, что именно я помог вам раздобыть план дома Маклаури.

– Вы мне надоели. Хватит! – Чэнь демонстративно зевнул. – Этот план был хорош только для первого раза. Что еще вы можете предложить мне?

– Кажется, я узнал кое о чем, что будет вам интересно.

– В самом деле? Что-то мне не верится в это, – пробормотал Чэнь, останавливаясь перед докучливым гостем.

– Я спрашивал себя: зачем Дугласу понадобилось нести расходы и навлекать на себя неприятности, выплачивая за вас залог? – В глазах Эдвардса снова зажегся холодный расчетливый огонек. – И понял, что ему что-то от вас было очень нужно. У него не так уж много увлечений за пределами банка, и главное среди них – коллекционирование старинного оружия. Сегодня в его доме я увидел то, что все прояснило. – Карл сделал многозначительную паузу и растянул губы в самодовольной ухмылке.

Чэнь с трудом поборол искушение полоснуть Карла Эдвардса ножом по горлу, чтобы превратить эту дурацкую физиономию в маску боли – маску смерти. Ничтожный червяк!

Чтобы не выдать своих чувств, китаец слегка наклонил голову, хотя был уверен, что Эдвардс, ослепленный самомнением, ничего не заметит.

– Прошу вас, продолжайте, – вежливо попросил он.

– Я увидел набор восточных мечей. – Улыбка глупца стала еще шире. – Наверняка очень ценных. Их прячут в сундуке, что совсем не похоже на старика – Маклаури всегда тут же выставляет новые приобретения на всеобщее обозрение. С какой стати скрывать их, если он не приобрел их нечестным путем и теперь ожидает неприятностей? Эти детали и заставили меня вспомнить о вас.

– Что же это за мечи?

Эдвардс как мог описал оружие и с видом заговорщика закончил:

– Чэнь, я знаю, где хранятся клинки. Вашим людям не придется тратить время и силы на их поиски.

Хотя терпение Чэня уже почти иссякло, он не хотел себя выдавать… пока не найдет способа использовать Эдвардса для достижения своей самой желанной цели.