Глава 6

— Что значит «не собираюсь ложиться с вами в постель»? — кипел Бо, изумленно глядя на молодую жену. — Всего несколько минут назад мы лежали рядом. Что изменилось за то время, пока я был на палубе?

При каждом слове Серинис морщилась и невольно вздрагивала. Приняв решение, она предчувствовала, что муж будет недоволен, но и предположить не могла, какую это вызовет бурю негодования.

— Вы не могли бы говорить потише, Бо? Матросы услышат.

Не считая нужным скрывать ярость, Бо взревел и швырнул через всю каюту судовой журнал. Он задел книжную полку, и бумаги в беспорядке повалились на пол.

— Мне наплевать, даже если нас услышит целый мир, мадам! Я хочу только одного: узнать, что заставило вас передумать, пока я беседовал на палубе с этим болваном полицейским!

— Если вы согласитесь понизить голос, я объясню, — спокойно пообещала Серинис. — Но если и впредь намерены кричать на меня, я немедленно покину корабль — можете отправляться в Южную Каролину без меня.

Возмущенно фыркнув, Бо присел и начал собирать разбросанные бумаги. Покидая каюту несколько минут назад, он пылал от страсти, словно был охвачен огнем.

— Я знаю, на самом деле вы не хотели жениться, — смущенно начала Серинис и вздрогнула от взгляда, который Бо бросил на нее через плечо. Собравшись с силами, она заставила себя продолжать дрожащим голосом: — Если я позволю вам добиться своего и окажусь… в интересном положении, вам придется распрощаться со свободой. А я не хочу становиться для вас обузой только потому, что вы сочтете необходимым позаботиться о ребенке. Следовательно, если вы не отказались от намерения отвезти меня в Чарлстон, нам лучше держаться подальше друг от друга. Если бы я перебралась в другую каюту…

— Где я возьму свободную каюту на корабле, доверху набитом грузом, черт побери?

Серинис стиснула руки, понимая, что устоять против доводов Бо вряд ли удастся. Всего одного нежного поцелуя хватило бы, чтобы сломить ее волю.

— Мне нужно совсем немного места на полу, чтобы — расстелить одеяло…

Бо яростно чертыхнулся, прошагал к двери каюты, распахнул ее и рявкнул, выглянув в коридор:

— Оукс!

Вернувшись к столу, он хлопнул по нему судовым журналом. Бо терпеть не мог попадать в глупые положения. Помедлив, он начал вышагивать по каюте, стиснув кулаки и заложив руки за спину.

Серинис настороженно наблюдала за ним. Только теперь она поняла, как разительно переменился Бо Бирмингем за прошедшие несколько лет. Лишь внешне он еще слегка напоминал мальчика, в которого Серинис была когда-то влюблена. Он превратился в решительного мужчину, гневные взгляды которого приводили ее в трепет. Капитан привык повелевать и получать в ответ беспрекословное повиновение. Согласившись выйти за него замуж, Серинис оказалась в его власти, ведь он имел полное право запереть ее в своей каюте и предаваться с ней любви, когда пожелает. Ее сопротивление Бо воспринял бы как мятеж на корабле.

В коридоре послышались быстрые шаги, и оба оглянулись на открытую дверь. Спустя несколько секунд на пороге каюты возник помощник.

— Это вы кричали, капитан? — пряча усмешку, осведомился Стивен Оукс.

— Да! Прикажите матросам освободить соседнюю каюту. Оукс на миг оцепенел.

— Куда же я дену груз, сэр?

— Куда угодно! — прорычал Бо, нетерпеливо взмахнув рукой. — В другие каюты, если там есть место.

Растерянный Стивен Оукс кивнул в сторону соседней каюты:

— Зачем вам понадобилась свободная каюта?

— Для миледи.

— Для миледи? — Оукс сконфуженно перевел взгляд с капитана на Серинис. — Вы имеете в виду… вашу жену, сэр?

— А разве на борту есть другие женщины? — переспросил Бо, с вызовом подбоченившись. — Разумеется, речь идет о моей жене!

Оукс был уверен, что его подвел слух.

— Но… я думал…

— Не думайте, черт бы вас побрал, а исполняйте приказ!

— Есть, капитан. — Помощник мгновенно улепетнул из каюты, сумев, однако, бесшумно затворить за собой дверь.

Серинис пожалела бы ни в чем не повинного Оукса, если бы не опасалась за свою собственную судьбу. Она вздрогнула, когда Бо круто повернулся и отошел к окну, словно был не в силах видеть ее. Устремив взгляд на реку, он застыл, слегка расставив ноги в блестящих сапогах. Серинис принялась потихоньку укладывать вещи, готовясь перебираться в другую каюту. Внезапно тишину разорвал голос Бо.

— Ни за что не поверю, что случившееся пришлось вам не по вкусу, — произнес он не оборачиваясь. — Мы непременно предались бы любви, если бы нам не помешали.

Серинис прекрасно понимала, что он прав, но молчала: бессмысленно обсуждать сейчас свои чувства.

— Что же произошло? — ровным тоном продолжил Бо. — Вам было противно прикасаться ко мне?

Серинис открыла рот, чтобы возразить, но передумала, ведь признавшись, что наслаждалась ласками, она даст ему повод настаивать.

— Отказываетесь от объяснений? — допытывался Бо.

— Мне нечего сказать, — промямлила она, глядя в его напряженную спину. — То, что произошло между нами, не вызвало у меня недовольства. Честно говоря, это было довольно приятно, но нам обоим известно, какими могут быть последствия. Поэтому до тех пор, пока я не уверюсь в вашем желании видеть меня своей женой — не только в предстоящие месяцы, но и в дальнейшем, — я буду держаться от вас на расстоянии вплоть до развода.

— Значит, заманили меня в ловушку, как поступила бы каждая женщина, желая во что бы то ни стало выйти замуж, — язвительно обвинил ее Бо. — Вы искусно преподнесли мне лакомую приманку и впредь намерены держать ее передо мной на крючке — до тех пор, пока я, устав от пытки, не соглашусь на все ваши условия.

Безапелляционное заявление возмутило Серинис:

— Сэр, позвольте напомнить, что именно вы предложили брак как способ покинуть Лондон вместе со мной. Формальный брак был вашей идеей, а теперь вы обвиняете меня в том, что я неукоснительно соблюдаю поставленные вам: условия! Не надо оправдываться тем, что мужчине трудно сдерживаться, находясь рядом с женщиной! Вам придете, заплатить эту цену в обмен на положение холостяка, которое. я верну вам сразу после прибытия в Чарлстон. Я не просил — у вас никаких одолжений, кроме тех, что вы уже оказали мне. и требую, чтобы вы, как подобает джентльмену, последовали моему примеру.

Окинув Бо гневным взглядом, она прошла к двери, распахнула ее и решительно удалилась.

— Серинис, вернитесь, черт возьми!

Пропустив его резкий окрик мимо ушей, она подобрала юбки и стремительно взбежала по лестнице. Хриплые проклятия и шум шагов за спиной лишь придали ей силы.

Задыхаясь и пылая от смущения, она преодолела последнюю ступеньку. Ее появление привлекло жадное внимание всех, кто в это время находился на палубе, но Серинис никак не ожидала увидеть там двух молодых, щегольски одетых джентльменов, направляющихся в кают-компанию. Едва не столкнувшись с ними, она пошатнулась, и оба джентльмена с испуганными возгласами подхватили ее под руки. Но запястья спасителей мгновенно оказались в стальных тисках.

— Сию же минуту отпустите мою жену! — велел Бо, которому пришлось прыгать через три ступеньки, чтобы подоспеть вовремя.

— Прошу прощения, сэр, — извинился один из джентльменов, отпуская руку Серинис и отступая. — Мы опасались, что миледи упадет, иначе ни за что не отважились бы на подобную дерзость.

Бо сухо улыбнулся — на большее в эту минуту он был не способен, бегство Серинис по-прежнему вызывало в нем гнев. Понимая, что она вряд ли согласится расстаться со свободой, он схватил ее за руку и произнес:

— Уверен, моя жена благодарна за помощь. Спасибо вам, джентльмены. А теперь прошу нас простить — нам предстоит обсудить чрезвычайно важное дело…

— Вы капитан этого корабля? — спросил второй джентльмен, лицо которого вдруг осветилось надеждой.

Бо удивленно кивнул: — Да.

Незнакомцы переглянулись с улыбками облегчения, и второй из них продолжил:

— Ваш первый помощник сказал, что вы нездоровы. Мы прибыли издалека, чтобы поговорить с вами о деле, представляющем для вас известный интерес. Видите ли, нам принадлежат редкостные шедевры, а один торговец сообщил, что вы коллекционируете предметы искусства…

— Что же это за шедевры?

— Картины, сэр, — вмешался первый джентльмен. — Одну из них мы привезли с собой, чтобы подтвердить свои слова. Не угодно ли взглянуть?

Бо предпочел бы отказаться, поскольку Серинис пыталась незаметно высвободить руку, но, поразмыслив, согласился. Второй джентльмен поспешно спустился по трапу и вскоре вернулся с тщательно упакованной картиной.

— Посмотрим, что вы скажете, когда увидите ее, капитан, — с сияющей улыбкой заявил первый, развернул картину и широким взмахом руки указал на нее. — Вам когда-нибудь случалось видеть подобную красоту, сэр?

Серинис ахнула, узнав одно из собственных полотен. На нем была изображена женщина, несущая ребенка и корзину с едой мужу, который протягивал руки к прелестному кудрявому малышу. Вновь увидев свою работу при более чем странных обстоятельствах, Серинис чуть не расхохоталась.

Джентльмены и не подозревали, какой комплимент только что сделали ей, нахваливая картину как редкостный шедевр. Сдерживая улыбку, она придвинулась поближе к Бо и пробормотала:

— Дорогой, не могли бы мы поговорить наедине? Непривычное обращение ошеломило Бо, и, извинившись, он отвел жену в сторону. Ему пришлось выпустить ее запястье, но Серинис сама робко взяла его под руку.

— В чем дело, Серинис?

— Бо, эти люди пытаются одурачить вас. Он недоуменно нахмурился:

— С чего вы взяли? Картина превосходная. Мне редко доводилось видеть что-либо подобное… теперь таких мастеров уже не сыщешь.

От неожиданной похвалы Серинис расцвела.

— О, благодарю вас! Бо внезапно осенило:

— Так это ваша картина? Серинис кивнула:

— Да, она была продана за пять тысяч фунтов.

— Никогда бы не подумал, что вы настолько талантливы, — признался Бо, изумленно глядя на жену. Спохватившись, он взмахнул рукой, отметая собственные слова. — Когда вы упомянули о том, что обычно ваши картины охотно раскупали, я предполагал, что они незаурядны, но и помыслить не мог, что они могут соперничать с полотнами Рембрандта!

— Какой чудесный комплимент, Бо! — Мило улыбнувшись, Серинис погладила его по руке. — Никогда еще не слышала такой похвалы!

— Это правда, дорогая.

Серинис кокетливо затеребила пуговицу на его рубашке, и сердце Бо судорожно забилось.

— Вы скажете хозяевам картины, что раскусили их замыслы, и пригрозите вышвырнуть их за борт, как Алистера?

Бо кивнул в сторону каюты:

— Почему бы вам не подождать меня в нашей каюте, дорогая? Мне бы не хотелось, чтобы вы слышали наш разговор. Он не предназначен для ушей леди.

— Разумеется. — Серинис внезапно испытала сочувствие к незнакомым джентльменам.

Дождавшись, когда жена скроется из виду, Бо подошел к двум незнакомцам.

— Джентльмены, ваша картина весьма заинтересовала меня. У вас есть другие полотна этого художника?

— Боюсь, нет, сэр. Эта картина — редкость, она досталась нам от покойного дядюшки. Но у нас есть и другие, не менее ценные полотна.

— Другие мне не нужны. Сколько вы просите за эту?

— Поскольку это поистине шедевр, мы бы хотели получить по меньшей мере двадцать тысяч фунтов.

— Даю вам семь и ни фартинга больше. Первый джентльмен неуверенно отвел взгляд:

— Не знаю, что и сказать, сэр…

Бо сделал вид, что собирается уходить. Обменявшись быстрым взглядом со спутником, в разговор вступил второй джентльмен:

— Видите ли, капитан, мы находимся в весьма затруднительном положении…

— Надеюсь, эта картина не краденая? — перебил Бо, подозрительно оглядывая собеседников.

— О нет, сэр, как вы могли такое подумать! — воскликнул первый и покраснел. — Сказать по правде, сэр, нас выгнали из родительского дома, после того как портной прислал отцу счет за новые костюмы. Отец заявил, что мы не получим ни шиллинга из наследства, если не научимся тратить деньги с умом, а портной пригрозил подать в суд, если мы не расплатимся. Мы согласны уступить вам эту картину за семь тысяч — конечно, этой суммы не хватит, чтобы покрыть наши долги, но мы попробуем упросить кредиторов подождать до тех пор, пока не распродадим остальные картины.

— Где вы ее взяли?

— Недавно это полотно и еще несколько других купили моя мать, намереваясь пополнить свою коллекцию. Но когда отец запретил ей оплачивать наши счета, она подарила нам картины вместо денег.

Удовлетворенный ответом, Бо коротко кивнул:

— Я прикажу своему помощнику выдать вам деньги и расписку.

Джентльмены улыбнулись и застыли в ожидании, пока Бо беседовал с Оуксом:

— Спуститесь в мою каюту и попросите у миссис Бирмингем разрешения взять шкатулку. Если она начнет расспросы, в чем я сомневаюсь, объясните, что на борт прибыли очередные торговцы. Отсчитайте семь тысяч фунтов, напишите расписку на эту сумму и возвращайтесь сюда.

Пока капитан отдавал распоряжения, Стивен Оукс любовался картиной.

— Ваше новое приобретение, капитан? Красивая вещь..

— Как и ее создательница. Оукс в удивлении вскинул брови:

— Вы хотите сказать?..

— Моя жена, — пояснил Бо, сдержанно улыбнувшись. — Но я купил картину не для нее. Подарю полотно своим родителям на Рождество.

— Чудесный подарок, сэр!

— Несомненно. Но я бы предпочел, чтобы жена не знала об этом.

— Буду нем как могила, капитан, — пообещал Оукс, приложив ладонь к груди.

— Вот и хорошо, а теперь ступайте.

Пройдя несколько шагов, Оукс вдруг обернулся:

— Вы не передумали освобождать от груза соседнюю каюту, сэр?

Б о нахмурился:

— Нет, не передумал, Оукс. Моя жена нуждается в уединении.

Помощник тяжело вздохнул: очевидно, миссис Бирмингем не подозревала о том, сколько мук причинит ее решение мужу. Неужели она не понимает, что команда сурово осудит ее за подобный поступок?

— Какая жалость, сэр!

— Верно, Оукс.

Серинис вошла в отведенную ей каюту и невольно поникла, созерцая унылую обстановку. Голые стены обступали ее с четырех сторон. Каюта без единого окна была примерно в четыре раза меньше той, которую занимал Бо. У одной из стен стояла койка, застеленная жестким шерстяным одеялом, подоткнутым под матрас. Серинис задумчиво провела ладонью по наволочкам и простыне, вдыхая их свежий, но ничем не примечательный запах, и почувствовала, как у нее вдруг защемило сердце. Быстро сморгнув слезы, девушка глубоко вздохнула, собираясь с силами, прежде чем осмотреть остальную скудную мебель. Под небольшим зеркалом, висевшим на стене, располагался умывальник с кувшином и тазом. Возле кровати едва помещался крохотный стол и единственный стул. Последним из предметов меблировки оказался старый сундук у стены.

— Вы довольны, дорогая?

Услышав знакомый голос, Серинис вздрогнула и, обернувшись к двери, увидела, что Бо стоит на пороге, прислонившись плечом к косяку. Упрямо вскинув подбородок, она встретила ироничную улыбку Бо.

— Вполне.

Бо склонил голову набок, вглядываясь в глубины темных глаз, исполненных холодного равнодушия.

— Уверены?

Серинис кивнула:

— Мне требовалось уединение. Теперь не придется опасаться вашего вторжения. Чего же еще я могу желать?

Бо небрежно пожал плечами:

— Каюта наверняка устроила бы любого пассажира, но, насколько я знаю, вы боитесь тесных замкнутых пространств. Мне даже запомнилось, как мои одноклассники решили подшутить над вами и заперли вас в старом сундуке, стоявшем в сарае. К тому времени как я услышал крики и выпустил вас, вы так расстроились, что чуть не задушили меня, когда я смог вас успокоить.

Чутье подсказывало Серинис, что муж намеренно выбрал именно эту каюту, лишь бы досадить ей.

— Братья Бисли были злыми, драчливыми мальчишками, которым доставляло удовольствие изводить других. — Она смотрела на Бо в упор. — Видимо, это входило и в ваши намерения, сэр?

— Вы сами сказали, что вам необходимо совсем немного места, чтобы расстелить одеяло, — напомнил Бо. — Корабль перегружен, поэтому мы смогли освободить лишь самую маленькую из кают. Остальные каюты побольше, но они забиты до потолка. Ничего другого я не могу вам предложить.

— Не можете или не хотите?

Бо явно не собирался проявлять снисходительность:

— Если это помещение вас не устраивает, мадам, откажитесь от своей нелепой затеи и возвращайтесь в мою каюту. Я предупреждал, что обычно не беру на борт пассажиров. Исключение было сделано только для вас, но я не намерен выбрасывать груз за борт для того, чтобы потакать вашим прихотям.

Резкость Бо возмутила Серинис:

— Бо Бирмингем, если вы надеетесь, что я на коленях приползу к дверям вашей каюты и попрошу впустить меня обратно, вас ждет разочарование: ничего подобного я не сделаю!

— Как вам угодно, дорогая, — усмехнулся Бо, — но если передумаете, дверь моей каюты всегда открыта для вас, так что мольбы не понадобятся.

Стивен Оукс, некоторое время наблюдавший за супругами из коридора, подошел поближе, снял фуражку и улыбнулся Серинис:

— Прикажете перенести сюда ваш багаж, миссис Бирмингем?

— Можете не спешить, мистер Оукс, — сдержанно откликнулась она.

Помощник не отрываясь смотрел на нее, и Бо не выдержал:

— Хотите спросить «мою жену еще о чем-то, мистер Оукс?

— Пожалуй, да, — ответил помощник, словно не замечая хмурое выражение на лице капитана. — Поскольку эта каюта не самое подходящее место для леди, я хотел бы предложить ей мою собственную. Уверен, там ей будет гораздо удобнее.

— А где же станете спать вы? — кисло поинтересовался Бо, недовольный вмешательством помощника.

— Я с удовольствием повешу гамак там, где спят остальные матросы, — жизнерадостно отозвался Стивен. — По правде говоря, я давно соскучился по компании.

— Такова цена положения первого помощника, — отрывистым тоном напомнил ему Бо. — Вам нельзя ронять авторитет. Этого я не допущу.

— Тогда я поставлю свою койку здесь, в этой каюте, — предложил Оукс, одарив Серинис мальчишеской улыбкой.

— Я признательна вам за доброту, мистер Оукс, — сказала она, — но мне неловко выгонять вас из собственной каюты.

Помощник разочарованно вздохнул:

— Тогда моя каюта будет пустовать, а жаль. Видите ли, миссис Бирмингем, я принял решение и теперь до возвращения в Чарлстон не переступлю порога своей каюты, разве что заберу оттуда свои вещи. Независимо от того, согласитесь вы принять мое предложение или нет, каюта будет свободна.

— Черт! — пробормотал Бо.

Подняв голову, Серинис увидела на его лице мрачную гримасу, которая напугала бы и самого дьявола. Ее губы сложились в торжествующую улыбку.

— Поскольку ваша каюта все равно будет свободна, мистер Оукс, я не в силах отказаться от столь великодушного предложения. — Заметив, что муж красноречивым жестом скрестил руки на груди, Серинис не преминула польстить помощнику: — Редко встретишь столь галантного джентльмена, жертвующего своим удобством ради дамы. По-моему, ваша любезность должна служить примером для других моряков вашего ранга, ведь мало кто из них готов на жертвы ради ближнего…

Бо шумно прокашлялся, понимая, кого имеет в виду жена. Еще в детстве она отличалась острым язычком и умела больно задеть словом. Теперь оба повзрослели, но под обликом прекрасной женщины по-прежнему пряталась озорная девчонка, не желающая уступать Бо.

— Моя каюта находится вон там, миссис Бирмингем, — сообщил мистер Оукс, указывая на одну из дверей.

Серинис танцующей походкой последовала за ним с победоносной улыбкой на лице. Бо оставалось лишь шагать следом, что он и сделал, не сводя глаз с соблазнительно колышущихся юбок.

Оукс провел спутников по коридору, но прежде чем пригласить их в свою каюту, нерешительно помедлил на пороге, вдруг вспомнив, какой беспорядок царит внутри. Покраснев, он пробормотал:

— Не могли бы вы подождать несколько минут? Я только немного приберу…

— Разумеется, — отозвалась Серинис, нехотя отступая в сторону Бо.

— Если вы согласитесь на некоторое время расстаться со своим заступником, — мрачно начал он, — мы могли бы подняться на палубу и поговорить, не нарушая приличий.

Судя по всему, Серинис не собиралась возвращаться к нему в каюту.

— Мне бы не хотелось причинять вам лишние хлопоты, сэр. — Она небрежно пожала плечами.

Бо хмыкнул:

— Боюсь, вы уже причинили мне слишком много хлопот, мадам.

— Вот поэтому и не желаю беспокоить вас впредь, капитан. Я согласна остаться здесь. — И, не сумев удержаться, она добавила: — Надеюсь, мистер Оукс будет так любезен проводить меня на палубу, если мне вздумается подышать свежим воздухом.

Прислонившись плечом к стене, Бо язвительно спросил:

— Вам доставляет удовольствие злить меня, или это выходит само собой?

— Злить вас? — рассмеялась Серинис, отметая вопрос легким взмахом руки. — Я просто усвоила ваш урок, капитан.

Она решила не обращать внимания на человека, стоящего рядом, но увы, делать это оказалось труднее, чем она предполагала. С каждым вздохом она чувствовала близость Бо, невольно вспоминая, как его руки блуждали по ее обнаженному телу, вызывая ощущения, от которых даже сейчас ее бросало в дрожь. Молчание было единственным способом подавить странные, волнующие чувства, которые пробудил в ней Бо.

Капитан с трудом сдерживал себя. В нем нарастало желание обвести пальцем тонкое ушко Серинис, коснуться ее упрямого подбородка… Он придвинулся чуть ближе, вдыхая ее тонкий аромат, и прибег к совершенно иной тактике.

— Я не говорил вам, как вы были прекрасны, когда лежали в моих объятиях, сгорая от желания? — вкрадчиво зашептал он. — Ваша красота ударила мне в голову, подобно крепкому вину. Я пытаюсь отделаться от навязчивых видений, но они продолжают мучить меня. Ни к одной женщине я не испытывал такого влечения, как к вам.

Серинис прерывисто вздохнула. Прикрыв глаза, она вновь увидела перед собой Бо — обнаженного, загорелого.

— Ваша грудь нежна, — продолжил он, с трудом удерживаясь, чтобы не протянуть к ней руку, — словно розовый бутон, осыпанный росой, в золотистом сиянии утренней зари. Ее нектар сладок, как…

Дверь каюты неожиданно распахнулась, напугав обоих. Оглядев растерянные лица капитана и Серинис, Оукс озадаченно поднял бровь:

— Что-нибудь случилось?

— Нет! — хором выпалили они.

— Ничего не… — начала Серинис, едва переводя дух. Даже теперь ее грудь подрагивала при воспоминании о ласках горячих губ мужа.

— Лучше бы вы… — одновременно произнес Бо.

С виноватым видом супруги осеклись и переглянулись. Оукс прокашлялся и посторонился.

— Вы найдете здесь все необходимое, миссис Бирмингем, но если вам понадобится что-нибудь еще…

— Она обойдется, — сухо прервал его Бо. — Если не ошибаюсь, у вас есть служебные обязанности? Или я забыл сообщить вам о них?

— Вы правы, у меня действительно есть обязанности, — поспешно отозвался Стивен. — И я намерен немедленно приступить к работе. — Еще раз улыбнувшись Серинис, он заторопился на палубу.

— Мне жаль выгонять его из каюты, — пробормотала Серинис.

— Он сам себя выгнал, — возразил Бо. — Я пришлю Билли помочь вам устроиться на новом месте.

Серинис сдержанно кивнула. Похоже, они вновь превратились в противников.

— Буду вам признательна, капитан.

Быстро захлопнув за собой дверь каюты, Серинис облегченно вздохнула. Только теперь она почувствовала себя в безопасности от чар мужа.

Немного погодя в дверь каюты Серинис постучал Билли Тодд и робко сообщил, что сегодня вечером ей придется присутствовать на ужине у капитана.

— Сегодня к нему приглашено несколько джентльменов, мэм, поэтому он попросил вас одеться понаряднее: он намерен представить вас как свою жену. Вы должны прийти раньше гостей и появиться в каюте капитана в шесть часов.

Часы в капитанской каюте пробили шесть, когда Серинис осторожно постучала в дверь. Услышав ответный возглас Бо, она шагнула через порог и увидела, что ее муж стоит у туалетного столика и пытается завязать галстук. Он выглядел весьма привлекательно в темно-сером двубортном сюртуке, серебристом жилете с большими отворотами и узких светло-серых бриджах в тонкую полоску, заправленных в начищенные до блеска невысокие сапоги. Серинис успела окинуть его стройную фигуру восхищенным взглядом, прежде чем Бо резко обернулся к ней.

— Не поможете мне завязать эту чертову штуку? — раздраженно спросил он, но, едва увидев Серинис, опустил руки и уставился на нее. Волосы Серинис, собранные на макушке и уложенные затейливым узлом, невольно наводили на мысль, что сооружение столь элегантной прически потребовало уйму времени и сил. Бледно-розовое платье поблескивало в лучах свечей сотнями крохотных искорок. Квадратный вырез выставлял напоказ соблазнительную ложбинку, лиф плотно облегал упругие округлости. Широкие газовые рукава заканчивались узкими вышитыми манжетами. Юбка ниспадала глубокими складками вокруг длинных стройных ног. Внезапно Бо потерял дар речи и был не в силах высказать восхищение ее несравненной красотой.

Серинис легкой походкой приблизилась к мужу и начала завязывать галстук. Бо не знал, куда девать руки, и хотя желание обнять Серинис было ошеломляющим, он в конце концов сунул их в карманы брюк — из предосторожности, чтобы не затеять очередную ссору. Не напрасно ли он с самого начала заговорил о разводе?

— Билли сказал, что сегодня у вас будут гости, — произнесла Серинис, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поправить узел галстука.

Бо приподнял подбородок, покорно отдаваясь ее заботливым рукам.

— Да, несколько молодых джентльменов из города. Недавно мы вместе охотились на куропаток. Думаю, моим гостям понравится стряпня Филиппа. Я пригласил их, еще не подозревая, что сегодня наша первая брачная ночь.

— У вас есть знакомые в Лондоне? — удивилась Серинис. — А я думала, нелегко поддерживать дружбу, появляясь в порту лишь изредка.

— Нелегко, — согласился Бо, — но все же у меня осталось несколько друзей.

— Странно уже то, что вам не чужда светская жизнь. Мне казалось, вы слишком поглощены делами.

Бо посмотрел вниз, и его тут же заворожила обольстительная ложбинка повыше выреза, которая оказалась совсем рядом, пока Серинис поправляла галстук. Очевидно, она не надела корсета: ее грудь выглядела естественно. Бо впервые в жизни видел такую прелесть. Ему мучительно хотелось погладить эти сливочные полушария, и сдержанность потребовала от него колоссальных усилий воли. Опасаясь отпугнуть Серинис, он осторожно пожал плечами.

— Что толку в упорной работе, дорогая, если нельзя насладиться ее плодами?

Серинис рассмеялась:

— Вы совершенно правы, сэр.

— Мои гости не подозревают о том, что сегодня наша первая брачная ночь, поэтому, если вы не против, дорогая, я предпочел бы дать им понять, что мы женаты уже год или два, несмотря на ваш юный возраст.

Серинис вскинула голову, глядя на него в упор:

— А если они начнут расспросы?

— Тут уж ничего не поделаешь. Придется во всем сознаться.

— Не могли бы вы сообщить мне причину этого решения, сэр?

Желание стало невыносимым, и Бо осторожно обнял жену за талию. Она мгновенно напряглась, но вскоре улыбнулась и даже слегка расслабилась.

— Я не хочу, чтобы у них создалось впечатление, будто вы вышли замуж второпях, не насладившись ухаживаниями.

— Боитесь, что они сочтут меня ветреной особой?

— Боюсь, что они попытаются отбить вас у меня, — поправил Бо с тяжелым вздохом. — Мне доводилось слышать, как они бахвалятся своими победами, и я не желаю, чтобы вас сочли легкой добычей.

— Стало быть, и вы хвастались своими победами в их компании? — настороженно спросила Серинис. — Если так, наш брак предстанет перед ними не в лучшем свете.

— Отец давно объяснил мне, что джентльмену не пристало поддерживать подобные беседы. Обычно их заводят те, кто стремится потешить свое самолюбие, а у меня никогда не возникало такого желания.

Серинис обняла его за шею, коротко чмокнула в губы и быстро высвободилась, что вызвало у Бо возглас досады.

— Вы безжалостная кокетка, мадам, но берегитесь! — предостерег он. — Я не вынесу такой пытки, не позволю вам то манить меня, то отталкивать. Играя с огнем, вы непременно обожжетесь.

Серинис мило надула губки, игриво взмахнула длинными шелковистыми ресницами и бросила в сторону Бо лукавый взгляд. Он предупредил о том, что по прибытии в Чарлстон им придется развестись, но ведь он может и передумать. Серинис не считала, что обязана мириться со своей участью, не попытавшись вызвать у Бо желание создать прочную семью. Ведь она большую часть жизни была влюблена в этого человека и не представляла другого мужчину в роли своего мужа.

— Я не собираюсь дразнить вас, Бо, но не прочь время от времени целовать. Если же вы сочтете такие ласки непозволительными, я ограничусь малым: буду только поглаживать вашу руку.

Бо раздраженно хмыкнул, понимая, что и согласие, и отказ станут для него одинаковым мучением.

Под взглядом мужа Серинис украдкой усмехнулась. Они вновь очутились на безопасной территории, где она будет безбоязненно играть роль его жены в присутствии гостей, а затем удалится в свою каюту и проведет ночь без сна, мечтая о поцелуях Бо и его будоражащих ласках.

Возраст троих гостей находился в пределах от двадцати трех до двадцати девяти лет. Их глаза заблестели при виде Серинис, но когда Бо представил ее как свою жену, гости, забыв о вольных помыслах, по очереди вежливо поцеловали ей руку. Пренебрегая титулами, они упросили Серинис называть их по именам, и вскоре в каюте воцарилась свободная и непринужденная атмосфера.

Отведав куропатку, искусно приготовленную и поданную с изысканным соусом, гости пожелали непременно познакомиться с коком и принялись уговаривать Филиппа бросить нынешнего хозяина, предлагая ему баснословное жалованье. Филипп не поддался на уговоры, объяснив, что еще не успел посвятить капитана во все тонкости французской кухни, поскольку ученик ему попался на редкость ленивый. Его добродушное подшучивание было встречено дружным смехом, к которому присоединился даже Бо.

На протяжении вечера все четверо мужчин то и дело обменивались репликами с Серинис, наслаждаясь ее остроумными ответами. Уходя, гости запечатлели на ее руке галантные поцелуи под неусыпным наблюдением мужа и распрощались, заверив хозяина каюты, что вечер выдался восхитительным.

Вскоре после их ухода Бо погрузился в задумчивость, поэтому Серинис не выдержала и спросила:

— Вы по-прежнему сердитесь на меня? Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула.

— Я предчувствую, что Алистер завтра вновь явится сюда, и скорее всего в сопровождении члена магистрата.

Серинис обвела пальцем крышку оловянной чернильницы, стоявшей на массивном письменном столе.

— Вы говорили, что после заключения брака Алистер не сможет предъявить права опекуна, — напомнила она мужу. — Вы изменили свое мнение?

— Будь наш брак настоящим, я не сомневался бы в том, что упоминание о нем в суде пересилит все прочие доводы. К несчастью, Алистер наверняка будет оспаривать его подлинность и уверять магистрат в том, что наш брак фиктивный, поскольку мы обменялись клятвами сразу после его визита. Кроме того, мадам, по-моему, вы не умеете лгать.

Серинис насторожилась:

— Надеюсь, вы не предлагаете осуществить наш брак, лишь бы переубедить этого негодяя? Послушайте, Бо…

— Нет, этого я не предлагаю, — отрезал он. и тут же пожалел о своей вспышке. Протянув руку через стол, он успокаивающим жестом пожал ладонь Серинис. — Простите, я не хотел вас обидеть. Вечер прошел удачно, и у меня нет ни малейшего желания ссориться.

Что же нам делать? — растерянно спросила Серинис, пожалев о своих подозрениях. — Не могут же они подвергнуть меня пытке… — Она осеклась: в голову ей пришла другая, еще более ужасающая мысль, и она замолчала.

Заметив гримаску отвращения на лице жены, Бо поспешил успокоить ее:

— Вас осмелятся подвергнуть только допросу, но в случае возникновения серьезных сомнений могут просто предположить, что наш брак был фиктивным, аннулировать его и отдать вас под опеку Алистера.

— Слово «опека» здесь вряд ли уместно. — Серинис передернуло. — Будь в доме Лидии тюремная камера, у меня появились бы веские причины для опасений. Уверена, Алистер прибег бы к помощи самых изощренных орудий пытки, лишь бы добиться своего. И все-таки мне не верится, что он желает стать моим опекуном. Скорее ему что-то нужно от меня, но что — я не понимаю.

— Если согласитесь выслушать, Серинис, не принимая мои слова в штыки и не встречая их подозрениями, возможно, мы вместе найдем удачный выход.

Решив, что перед разговором требуется подкрепиться, Серинис потянулась к бокалу с вином, который недавно поставила на стол.

Бо поднял бровь, увидев, как Серинис осушила бокал одним глотком. Только теперь он понял, как она нервничает. Девочка, которая прежде восхищалась им, стала бояться его — или его предложений.

Неожиданно Серинис икнула, удивленно раскрыла глаза и зажала рот ладонью.

— О, простите!

— Больше никакого вина, — заявил Бо, запирая в шкаф графин. Он без труда понял, что Серинис не приучена к крепким напиткам.

— Значит, вы считаете, что я не умею лгать и потому мне не поверят, — начала Серинис и вновь икнула, вспыхнув от стыда.

Бо усмехнулся:

— По-моему, вы краснеете с такой же легкостью, с какой другие дышат. Серинис, поскольку вашим воспитанием занимался такой человек, как ваш отец, вы понятия не имеете о двуличии. Следовательно, вам придется воспользоваться своими преимуществами.

— Какими? — Серинис удалось подавить очередной приступ икоты, но она опасалась, что за ним последуют другие.

— Невинностью, наивностью. Ведь вам недостает житейского опыта. Если член магистрата способен с виду отличить простолюдинку от леди, он вряд ли осмелится обвинить вас во лжи. — Присев на край стола, Бо вытянул вперед ноги, скрестил руки на груди и вгляделся в разрумянившееся лицо Серинис. — Постарайтесь не слишком нервничать, когда он начнет расспросы. Если сумеете, попытайтесь представить себе, что вы уже не девственница.

Серинис обмахнулась взятым со стола листом бумаги. От слов Бо ее бросило в жар.

— Понимаете, что я имею в виду? — Бо внимательно наблюдал за ней.

Серинис пожала плечами, встала и отошла к туалетному столику. Стоя перед ним, она могла следить в зеркале за выражением лица Бо.

— Кое-что Лидия объяснила мне несколько лет назад. Бо недоверчиво покачал головой:

— Наверное, беседа была весьма поучительной.

— Мне известно, что мужчина и женщина должны соединиться, чтобы зачать ребенка, — выпалила Серинис, раздраженная тем, что Бо считает ее наивной дурочкой. — Но я не знаю, как именно это происходит.

— Вы хотели бы узнать все подробности? « Несмотря на свою любознательность, Серинис сочла подобное предложение непристойным.

— От вас?!

— Почему бы и нет? Я — ваш муж.

— Пока, — уточнила Серинис.

— Да, на какое-то время, — подтвердил Бо и добавил: — А может, вы предпочитаете наставления Алистера?

Серинис даже не попыталась скрыть дрожь. Отвращение, которое она испытала под похотливым взглядом Алистера, пробудилось в ней с поразительной быстротой.

— Что же, по-вашему, я должна знать?

Бо посвятил ее в подробности, стараясь заинтересовать, а не напугать. Рассказывая Серинис о тайнах совокупления, он испытывал такое же удовлетворение, как в те минуты, когда ласкал ее грудь, хотя, разумеется, предпочитал второе.

Серинис не сводила с него глаз, и Бо понял, что ему удалось пробудить в жене чувственность. Его чресла напряглись, но Бо не сменил позу. Узкие брюки отчетливо обрисовывали появившуюся под ними выпуклость, привлекающую мимолетные взгляды Серинис. Наконец она посмотрела в лице мужу и увидела его улыбку. Вспыхнув, она поспешно отвернулась.

— Без этого я не мог бы предаваться любви, — объяснил он, понимая, что Серинис наверняка сочла его объяснения прелюдией к действиям. — Мне хотелось бы всецело управлять своим телом, но любые мысли о близости с вами неизбежно вызывают возбуждение.

— А вы не думайте об этом, — бросила через плечо Серинис, вспомнив о недавнем разговоре Бо с Оуксом. — Так будет лучше для нас обоих.

— К вашему сожалению, мадам, мужскими инстинктами меня наделила природа с целью продолжения рода. Если бы мужчинам всегда удавалось совладать с желаниями, на свет появлялось бы гораздо меньше детей.

— Хотелось бы знать, зачем вы рассказываете мне все это? Ради собственного удовольствия? Или потому, что хотите подготовить меня к расспросам членов магистрата? Считаете, я не справлюсь с этой задачей без репетиции?

Не желая впредь возбуждать подозрения жены, Бо пред почел уклониться от ответа на первый вопрос.

— Просто я не хочу, чтобы вы случайно проболтались о том, что наш брак так и не был осуществлен.

Охваченная нелепой обидой, Серинис тщетно, подыскивала подходящий ответ. Не сумев найти его, она заявила:

— Я вовсе не бездарная актриса, которой необходима уйма репетиций только для того, чтобы зазубрить реплики!

— Тогда будьте любезны ответить на один вопрос, мадам. Если завтра вам придется поклясться, что мы провели ночь в одной постели, как муж и жена, сумеете ли вы правдоподобно сыграть свою роль после моих объяснений?

Внезапно Серинис стало трудно дышать.

— Я…

— Не смущайтесь, миссис Бирмингем, если вы и вправду миссис Бирмингем. Вы должны ответить мне, делили ли вы ложе с человеком, который называет себя вашим мужем. Если же вы не сможете подтвердить это под присягой, тогда мне не останется ничего другого, кроме как отдать вас под опеку мистера Уинтропа. — Наклонившись вперед, Бо не сводил глаз с ошеломленного лица Серинис. Помедлив, он повторил свой вопрос более мягким тоном: — Скажите правду, миссис Бирмингем, предавались ли вы с мужем любви, был ли осуществлен ваш брак?

На миг Серинис лишилась дара речи, а затем выпалила:

— Неужели мне придется отвечать на столь бесстыдные вопросы?

— По какой-то причине Алистер вознамерился завладеть вами, — объяснил Бо. — Он не остановится ни перед чем. Будем надеяться, что член магистрата окажется более деликатным. Вы должны уверенно ответить, что эту ночь мы провели вдвоем. — Он издал краткий смешок. — Заметив ваше смущение, никто не решится продолжить расспросы. Все будет ясно само собой.

Если раньше Бо считал, что Серинис слишком легко краснеет, то теперь он видел, что за последний час румянец ни на секунду не покидал ее щеки.

— Понимаю, вам будет нелегко согласиться разделить со мной ложе, но откровенно говоря, не вижу другого способа избавить вас от необходимости лгать. И хотя мне придется нелегко, обещаю: я не стану прибегать к насилию.

— Если ничего другого вы не в состоянии предложить полагаю, придется попробовать… но с одним условием: вы ляжете спать в брюках.

Бо с улыбкой кивнул:

— Хорошо, если вы настаиваете.

Его жена испустила прерывистый вздох.

— В таком случае я схожу за ночной рубашкой.

— Надеюсь, она не слишком соблазнительна? — пошутил Бо.

— Не беспокойтесь, сэр, я уже знаю, как стремительно вы умеете раздеваться.

Оба замолчали, припоминая события минувшего дня.

— Теперь вам легче? — наконец спросил Бо. Решив, что упоминать о дрожащих под платьем коленях не стоит, Серинис осторожно кивнула:

— Да, благодарю вас.

Однако ни вежливая беседа, ни то, что Бо допоздна засиделся за письменным столом, разбирая бумаги и делая записи, не принесли им обоим облегчения. Серинис не спала, когда он наконец снял всю одежду, кроме брюк, и вытянулся рядом с ней. Долгое время они смотрели в потолок, не в силах преодолеть смущение. Наконец Серинис свернулась клубочком, но под тяжестью тела Бо матрас опустился, и сохранять между ними расстояние в таком положении было нелегко. Едва начав засыпать, Серинис почувствовала, как он придвинулся к ней. Она заерзала, отодвигаясь к стене, но обнаружила, что Бо придавил подол ее ночной рубашки.

— Мне всегда казалось, что кровать достаточно широка, — заметил Бо, слегка приподнимаясь, чтобы Серинис могла высвободить подол.

— Я могла бы лечь на полу, — предложила она.

— Ни в коем случае. Уж если я решил совершить благородный поступок, то пойду до конца.

— Тогда, может быть, вы…

— Несмотря на все свое благородство, я не святой, — возразил Бо, не оставляя у Серинис сомнений в том, что он готов прибегнуть к насилию, лишь бы не пришлось спать на полу.

Серинис невольно засмеялась, заставив Бо с любопытством спросить:

— Что вас так насмешило?

— Ничего.

— Нет уж, признавайтесь, — потребовал он.

Он лежал так близко и выглядел так соблазнительно… Внутри у Серинис что-то сжалось, когда она поняла, что отмахнуться от мыслей о Бо невозможно. Перевернувшись на спину, она украдкой поглядывала на его широкую грудь, втайне желая вновь прикоснуться к нему так, чтобы вызвать блаженный стон.

— Сегодня днем я представляла вас рыцарем в сияющих доспехах. Это сравнение показалось мне забавным, вот и все.

— Рыцарем в сияющих доспехах? — недоуменно переспросил он.

— Всего на миг. Мне не удалось даже упросить вас поцеловать мне руку, а ведь вы отважились на большее…

— Что вам не удалось?

— В воображении, — поспешно пояснила Серинис и взмахнула тонкой рукой, надеясь прекратить разговор. — Впрочем, не важно. Почему бы нам не попытаться заснуть?

Как будто это было возможно!

— Ни в коем случае.

— Почему?

— Прежде я хочу поцеловать вашу руку.

Бо не ошибся: Серинис и вправду была наивна. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, к чему привел начатый ею разговор. Серинис съежилась в панике, уже успев на своем опыте убедиться, что Бо не составит труда вновь соблазнить ее.

— Бо, прошу вас…

Но было уже слишком поздно.

Повернув ее руку ладонью вверх, Бо не спеша поцеловал ее — так, что у Серинис перехватило дыхание. Когда он поднял голову, места на кровати словно стало еще меньше.

— Напрасно вы сделали это, Бо, — прошептала Серинис, ощущая нарастающий жар внутри.

Бо помрачнел.

— Вы правы. — Не добавив ни слова, он встал, вынул из шкафа одеяло и устроился в кресле за столом.

Прошло немало времени, прежде чем Серинис поняла: он не намерен прикасаться к ней. Ей бы радоваться, но вместо этого в глубине ее существа проснулось нестерпимое желание, требующее утоления.