Глава 2
Ну хорошо, он решил прятать ребенка у себя в комнатах до тех пор, пока не вернется Джек, но клуб «Браунс» не случайно славился своим превосходным обслуживанием. Старший слуга, Уилберфорс — управляющий и вообще капитан корабля, — был не из тех, кто позволяет мышке поселиться в бельевой, и уж тем более он не допустил бы женщину любого размера в такой бастион мужчин, как клуб «Браунс». Ни жен ни матерей — ни даже поломойку для отдраивания ступенек.
Уилберфорс был высокий мужчина с орлиным носом и черными глазами, зоркость которых тоже была орлиной. Добавьте к этому копну антрацитово-черных волос и элегантную сине-золотую ливрею — и перед вами предстанет генерал, который прекрасно командует своим войском. Всевозможные лакеи и уборщики выполняли его распоряжения неукоснительно, не болтая и не медля. Это было одним из важных плюсов клуба: никаких нахальных комментариев, никаких проволочек, никаких обид из-за того, что ты забыл обратить внимание на чью-то новую прическу.
Только безупречное внимание — и ни единого пронзительного возгласа, который нарушил бы спокойствие.
Мелоди в кармане не поместится. И как жаль, что погода настолько хорошая, что он без плаща.
— Ты иди первым, — сказал Эйдан Колину. — Отвлеки Уилберфорса, пока я буду проводить малышку через холл.
Колин покачал головой:
— Ты до него даже не доберешься. Разве ты не заметил швейцара?
Честно говоря, Эйдан совершенно забыл об этом типе. Он с привычным равнодушием входил в клуб через открывшуюся дверь, не видя, кто распахивает ее перед ним.
— Точно. Его не обойдешь.
Колин задумался, постукивая пальцами по скрещенным рукам.
— Кухня!
— А разве там не полно поваров и прочих? Уже почти время ужина.
— Вот именно. Они будут слишком заняты, чтобы что-нибудь заметить. Я ее понесу, а ты пойдешь рядом со мной, чтобы нас заслонить. Если кто-то проявит любопытство, просто одаришь их чарующим взором. У тебя это получается.
Эйдан покачал головой:
— Нет, так умеет только моя мать.
Колин бросил на него странный взгляд:
— Ты так думаешь? — Тут он пожал плечами. — Ну, все решено. Идем.
Как это ни странно, начало операции прошло именно так, как предсказал Колин. Работавшие на кухне не обратили на них никакого внимания, снуя по кухне с кастрюлями, сковородами и большими кусками жареного мяса.
Однако удача длительной не бывает. Впереди, в кафельном коридоре, ведущем от кухни, послышались знакомые шаги, по-военному четкие.
— Черт! — прошептал Колин. — Уилберфорс на марше!
Движимый непонятным жертвенным порывом, Эйдан оставил малышку у Колина:
— Уноси ее, пока я буду его отвлекать.
Привычная насмешка во взгляде приятеля сменилась уважением, но ничего ответить он не успел: Уилберфорс вышел из-за угла, так что он едва успел отпрыгнуть назад, в тень.
— А, вот вы где, Уилберфорс! — Эйдан зашагал к нему, подняв руку и размахивая ею — энергично и, как он запоздало понял, нелепо, ибо управляющий никак не мог бы не заметить его присутствия.
Этот человек дураком не был. Как бы возмутительно ни вели себя его «подопечные», никто ни разу не видел, чтобы он терял свое безмятежное спокойствие. Даже в тот раз, когда престарелые члены клуба, лорд Бартлз и сэр Джеймс, чуть не подрались из-за какого-то шахматного хода… Ну, наверное, это все-таки было преувеличением. Как рассказывали, Бартлз оторвал свои подслеповатые глаза от доски, чтобы гневно посмотреть на Джеймса и объявить его последний ход «бессмыслицей». Джеймс более или менее сразу же отреагировал ударом своей палки об пол и даже иронически хмыкнул. Конечно это произошло много лет назад, когда оба джентльмена были намного моложе и были полны сил и энергии.
— Да, милорд? Чем я могу вам служить?
Эйдан беспомощно воззрился на управляющего. Надо срочно что-то придумать! Он открыл рот.
— Джек… То есть я хотел сказать, лорд Джон Редгрейв… должен приехать уже через несколько дней.
Уилберфорс даже глазом но моргнул.
— Да, милорд. Его комнаты ожидают его, они полностью готовы. Ясно. Конечно. Э… видите ли…
— Проклятие!
— Дело… дело в… в обезьяне, — Уилберфорс не пошевелил ни пальцем, даже не двинулся, но Эйдану показалось, что желтоватое лицо управляющего чуть побледнело.
— Обезьяна, милорд?
Эйдан кивнул с несколько чрезмерной радостью:
— Да. Обезьяна. Она тоже едет.
— В клуб, милорд?
На секунду на шее Уилберфорса напряглись жилы. Для этого слуги такая реакция была равнозначна воплю возмущения и отчаяния.
Эйдан подтвердил:
— Да, совершенно верно. В клуб «Браунс». — Разумеется, он попадет в ад, тут сомнений нет. Бедняга Уилберфорс. — Так что есть необходимость в… э-э… бананах.
Уилберфорс кивнул:
— Понимаю, милорд.
Его бледность стала менее заметной. Похоже, мысль о бананах оказала успокаивающее действие. Они стоят дорого, но их всегда можно купить. Клуб сохранит свою репутацию заведения идеального обслуживания. Эйдан рассеянно кивнул, слыша у себя за спиной какие-то подозрительные звуки.
… — И еще нужны фланелевые пеленки.
А это еще откуда? У него в голове одни младенцы!
— Пеленки, милорд? Для… — Неужели Уилберфорс содрогнулся? — Обезьяне нужны пеленки?
Взяв обескураженного управляющего за локоть, Эйдан сумел развернуть его обратно в сторону коридора.
— Обязательно. Много-много пеленок. Просто гора. Прачечная прежней уже не будет.
Шатающийся и понурый управляющий двинулся по коридору. Эйдан уже начал надеяться, что тот повернет за угол и исчезнет, но он тут же снова повернулся — и на его застывшем лице промелькнула тень уныния.
— Милорд, а вы не знаете…
Эйдан задергался от нетерпения. Позади него были ясно слышны звуки детского голоса.
— В чем дело, Уилберфорс?
Управляющий неуверенно пробормотал:
— Милорд, а это… это очень большая обезьяна, как выдумаете?
У Эйдана чуть дернулись губы, но он без труда спрятал улыбку. Позади него Колин невольно фыркнул.
— Боюсь, что она огромная. Самая крупная из всех. Гиббон по сравнению с ней малютка.
Уилберфорс понимающе кивнул, повернулся и слепо побрел обратно по коридору. Его обычно решительные шаги стали гораздо неувереннее.
— Приятного вам вечера, милорд.
Казалось, он никак не может прийти в себя.
Эйдан проводил его взглядом, а потом поспешно вернулся к приятелю и девочке. Она разрумянилась, и глазенки у нее радостно блестели, а в рот малышка засунула золотые карманные часы Колина. И весело помахала ему рукой. Эйдан растерянно заморгал:
— А это гигиенично?
— Наверное, нет, зато подействовало. — Колин встревоженно посмотрел на него. — А ты его чуть до родимчика не довел? Бедняга может и не оправиться.
Эйдан хмыкнул:
— Зная Уилберфорса, можно предположить, что к тому моменту, когда будет объявлен ужин, он уже приготовит лучшее в мире помещение для обезьяны.
Колин ухмыльнулся:
— Не сомневаюсь.
После этого они со своей собственной маленькой обезьянкой хладнокровно поднялись по черной лестнице на пятый этаж.
Колин, конечно, начал ворчать:
— Проклятущие длинные лестницы! Как на Монблан поднимаешься.
— Не переигрывай, — хмыкнул Эйдан. — Ты и несешь-то всего ничего.
Ему нравилось то, что его комнаты расположены высоко и вдали от остальных. Большинство членов клуба спустились ниже из-за возраста. Их предпочтения определили выбор Эйдана.
— А почему именно твои комнаты? Почему не мои? Они ближе!
— На моем этаже живет только старый Олдрич. Он глух как пень. И кроме того, комнаты Джека находятся как раз под моими, и пока его нет, мы можем шуметь сколько угодно.
Колин шумно вздохнул, но спорить перестал.
Клуб «Браунс» когда-то был одним из лучших заведений, служа великолепным убежищем для отцов и сыновей самых знатных семейств Англии: изысканным, с аристократическим укладом, неспешными карточными играми и прекрасным табаком.
Табак по-прежнему остался очень недурным, но само заведение с годами утратило свои прежние достоинства. Респектабельность стала скучной, а изысканность — аскетической. Хотя обеденные и карточные комнаты оставались величественными в духе прошедшего века — с высокими потолками и стенами, обшитыми темным деревом, — в них было тихо и пустынно.
В целом в клубе царил чисто мужской комфорт, а если что-то и устарело, это никого не волновало — тут не было женщин, которые были бы этим недовольны.
Члены клуба дряхлели вместе с самим заведением, так что большинство уже остались только в виде портретов на стенах. Немногие оставшиеся с трудом передвигались и предпочитали сидеть у каминов, а почти такие же престарелые слуги неспешно перемещались по дому.
Эйдан стал членом этого заведения из-за Джека. Тому не хватало знатности для того, чтобы его приняли туда, но он жизнерадостно предложил ему и Колину вместе с ним вступить в клуб «Браунс».
— Мы там сможем делать все, что пожелаем, — заверил он друзей. — Эти древние ископаемые нам нисколько не помешают.
В этом Джек не ошибся. Трое молодых людей могли сюда приезжать и уезжать в любое время, не вызывая никаких комментариев.
Тут было тихо, достаточно близко от Вестминстера, а главное — слава Богу, совершенно не было женщин.
До этого дня.
Поднявшись на этаж Эйдана, который тут царствовал практически один — если не считать старого лорда Олдрича, который занимал комнаты в дальней части коридора выходившие на улицу, был глух как тетеря и к тому же подслеповат как крот, — троица остановилась в полутемном коридоре у первой же двери. Поворот ключа — и они благополучно достигли цели.
К сожалению, Эйдан плохо представлял себе, что делать дальше.
— Теперь, когда мы протащили малышку в дом, о, главный заговорщик, что ты предлагаешь с ней делать?
Колин непринужденно дал девочке съехать с его бедра на пол по выставленной вперед ноге. Вскоре весело смеющаяся Мелоди уже стояла на собственных ножках.
— Еще раз! — потребовала она, поднимая руки.
Он рассеянно потрепал ее по голове.
— Позже, кроха. Иди поиграй в спальне у дяди Эйдана. У него в столе где-то должны лежать леденцы.
Тот потрясенно смотрел, Как крошечная женщина энергично бросилась завоевывать его спальню.
— У меня в столе нет конфет.
Колин пожал плечами:
— Увы! Но полчаса она все-таки будет занята их поиском, а мы сможем обсудить ее судьбу так, чтобы малышка нас не слышала.
Эйдана не слишком радовала мысль о том, что в его воротничках и шейных платках идет охота на сладости, Но идея о том, чтобы уделить время на размышление и планы, что делать дальше, была, по существу, хорошей — несмотря на то что ее предложил Колин Ламберт.
— В ее сумке нет никаких подсказок? — спросил он у приятеля.
Но там оказалось до смешного мало крошечных поношенных вещичек. Пара залатанных сорочек, штопанные-перештопанные чулки, потрепанные ленточки и еще одно вылинявшее платьице. Колин поднял кусочек муслина:
— Первый раз вижу настолько маленький передник!
Разочаровавшись, они снова сложили вещи в сумку. Похоже, никто не знал, чья дочь Мелоди, — и сама девочка в первую очередь.
— Ну и что дальше?
Колин развел руками:
— Я ведь доставил ее в эти освященные традициями стены, верно? Теперь твоя очередь проявить гениальность.
Эйдан хмуро повернулся к двери в спальню. Оттуда доносился громкий стук и удары.
— Может, заглянуть к ней?
Колин покачал головой:
— Беспокоиться надо, не когда дети шумят, а когда все тихо.
Значит, никакой опасности нет. Теперь стук сопровождался напевным монологом, который ему не удавалось разобрать.
— А я считал, что ты единственный ребенок в семье.
Колин прислонился плечом к стене.
— У меня была масса младших кузин и кузенов. Они много лет по мне ползали.
Эта картина вызвала у Эйдана вспышку отвращения… и зависти. У него были дальние родственники, но леди Бланкеншип держала их на расстоянии. Когда-то он мечтал о компании, но теперь скорее был рад, что все сложилось именно так.
Колин щелкнул пальцами, привлекая его внимание.
— С твоими манишками ничего не случится. Вернемся к делу. Что ты намерен с ней делать, пока Джек не вернется?
Эйдан протестующе вскинул руку:
— С каких пор это стало моей проблемой?
— С той минуты, когда мне запретили взять ее в мои комнаты на третьем этаже из-за того, что у меня со всех сторон живут ворчливые старые джентльмены. И кроме того, здесь у тебя вдвое больше места.
Его одурачили — тут никаких сомнений не было. Проклятие.
— Мы напишем Джеку. Пусть возвращается домой как можно быстрее.
Колин кивнул:
— Прекрасно, но все равно он получит это письмо, только когда его корабль причалит в Лондоне. Единственное, что это даст, — сойдя на берег, он приедет прямо в клуб «Браунс».
Господи! До этого пройдет несколько дней — может быть, даже целая неделя. Или и того больше.
Колин смотрел прямо на него:
— Чем ты собираешься ее кормить?
Эйдан отшатнулся.
— Нужна какая-то особая еда?
Колин укоризненно покачал головой.
— Почти такая же, как нам с тобой, только чуть попроще. Мясо без соусов, овощи, каши, хлеб с маслом и так далее. — Тут он поднял вверх указательный палец. — И обязательно молоко.
Эйдан скрестил руки на груди.
— Уилберфорс должен поверить, что я вдруг полюбил молоко?
Колин хлопнул его по плечу.
— Ну, я вижу, ты все понял! — Он широко, ухмыльнулся. — Желаю приятно провести вечер с твоей новой подружкой, старина.
И он направился к двери.
Эйдан перепугался.
— Ты же не бросишь меня, надеюсь? Я абсолютно не знаю, что делать с этим ребенком.
Уже взявшийся за дверную ручку, Колин на секунду задержался.
— Это просто человек, Бланкеншип. Поменьше и поактивнее нас, но все равно человек.
— Но я и о людях ничего не знаю!
Колин моргнул.
— Не могу поверить, что ты сейчас в этом признался. Как можно говорить подобное?
От дальнейшего подтрунивания приятеля Эйдана спас громкий звон чего-то разбившегося — и испуганный плач. Не теряя ни секунды, мужчины бросились в спальню.
