Глава 13

Из окна своей спальни Ванесса с восхищением смотрела на озеро. Серебряная лунная дорожка приветливо тянулась прямо к окну, словно приглашала прогуляться по безмятежно гладкой поверхности. Сказочная ночь, волшебный пейзаж!

Однако мысли были заняты не лунным светом. Отныне и навсегда она законная жена лорда Лингейта. И с минуты на минуту новый муж появится в ее спальне. Ванесса взволнованно закусила губу.

По дороге виконт назвал ее очаровательной. А если точнее, то совершенно очаровательной. И даже пошутил: сказал, что платье и шляпка тоже симпатичные. А это означало, что она все равно лучше, что ее он заметил первой.

Льстивая ложь! Ванесса вздохнула, но уже спустя мгновение не смогла сдержать улыбку.

Оказывается, лорд Лингейт все-таки способен шутить, пусть даже и очень сухо. Значит, он человек.

Да, конечно, человек.

Она прислонилась лбом к прохладному оконному стеклу и закрыла глаза.

Постель за спиной была разобрана в предвкушении предстоящей ночи. Ванесса остро ощущала ее присутствие. Может быть, надо лечь? Но месяц назад Эллиот обвинил ее в том, что она готова принести себя на заклание, и сравнил с жертвенным агнцем. А если ждать появления мужа лежа в постели, то поневоле будешь и выглядеть, и чувствовать себя жертвой.

Ванесса с отвращением подумала, что ожидает встречи с супругом так же напряженно, как девственница перед неизбежной потерей невинности. Но ведь она опытная женщина.

Ну, во всяком случае, не девственница.

И если в мозгу не прекратится эта нелепая сумятица, она скоро сойдет с ума.

Неожиданно раздался короткий стук, и дверь тут же открылась. Ванесса не успела ни подойти, ни даже произнести обычного «войдите».

Эллиот предстал в бархатном халате вишневого цвета, скрывавшем фигуру от шеи до щиколоток. Выглядел он внушительно и великолепно.

Ванесса не часто мечтала о несбыточном, но сейчас ей нестерпимо захотелось стать красавицей. Безупречной красавицей, достойной его. Ванесса была одета в нежно-голубую ночную сорочку из шелка и кружева, выбранную специально для этой ночи. Выбирала, правда, не она сама, а свекровь. Ей же казался нескромным слишком открытый вырез. А еще существовало опасение, что если встать рядом со свечей, то кружева будут просвечивать насквозь.

Собственно, если бы было что показать, то никаких опасений не возникло бы.

Ванесса ненавидела свою фигуру – вернее, ее полное отсутствие. А еще больше ненавидела собственное смущение.

Эллиот закрыл за собой дверь и подошел ближе.

– Ты же не нервничаешь, правда? Опытная женщина, разве не так? Умеешь доставить мужчине удовольствие в постели.

Если это и была шутка, то смеяться почему-то не хотелось.

– Ты знаешь, что это было пустое бахвальство, – возразила Ванесса. – Я сама призналась. Было бы немилосердно иронизировать на каждом шагу.

Странно, но в халате и домашних туфлях супруг выглядел еще больше и сильнее, чем в пальто и сапогах. А может быть, так казалось всего лишь потому, что он стоял в ее спальне в первую брачную ночь.

– Что ж, Ванесса, – Эллиот поднял руку и бережно положил ладонь на нежную шею, – пришла пора проверить, действительно ли ты хвасталась.

Лорд Лингейт успел побриться. Ванесса ощущала свежий запах – то ли мыла, то ли одеколона. Мужественный аромат не отпускал: хотелось вдыхать снова и снова.

Ванесса судорожно сглотнула.

Эллиот коснулся губами ее губ. Хотя нет, это были даже не сами губы, а мягкая влажная плоть с их внутренней стороны. Язык требовательно прижался к ее рту, немедленно проник вглубь, завладев и пространством, и воздухом.

Ванесса порывисто вдохнула носом. Ощущение, словно стрела, пронзило горло и устремилось вниз: через грудь и живот к горячему пульсирующему очагу между ног.

Она сознавала, что это и есть сексуальное желание в чистом и откровенном виде. Нечто подобное она испытала на берегу озера в Уоррен-Холле в тот самый день, когда просила виконта жениться. Тогда казалось невозможно признаться себе самой. Теперь же невозможно было не признаться.

Эллиот слегка отстранился, и Ванесса изумленно поняла, что пока он всего лишь погладил ее по шее. Можно сказать, еще и не дотронулся.

– Хочется надеяться, – бархатистым голосом проговорил Эллиот, – что ты знаешь, как меня порадовать; ведь отныне и на всю жизнь ты моя супруга и любовница.

У Ванессы учащенно забилось сердце.

– Мудрые слова, – пробормотала она. – Хочется надеяться, что и ты знаешь, как порадовать меня; ведь отныне и на всю жизнь ты мой супруг и любовник.

Несколько мгновений Эллиот смотрел неподвижно, с непроницаемым выражением. А потом ладонь скользнула с шеи под сорочку и ниже, по руке. Сорочка покорно последовала за ладонью – плечо и грудь обнажились.

Свободная рука сдернула невесомые кружева со второго плеча, а поскольку символический наряд не встретил иных препятствий, то скользнул на пол, к ногам.

Теперь прикрытыми остались лишь ноги. Слабое утешение.

Он сжал ее руки чуть выше локтей и отстранился на шаг.

Чтобы начать внимательно разглядывать.

Что ж, наверное, сама напросилась. Бросила вызов, и он ответил без слов, действием.

Ответил по-мужски.

Не отводя глаз от смуглого лица, Ванесса подняла руку и дернула за кисть на шелковом витом поясе. Халат распахнулся.

И оказался единственным одеянием.

Эллиот посмотрел прямо в глаза и опустил руки вдоль тела, словно приглашая к дальнейшим действиям. Ванесса стянула халат с плеч. Красный бархат упал на пол тяжелой массой.

О небеса!

Эллиот выглядел классическим образцом мужественности, доведенной до идеала древними греками. Разница заключалась лишь в том, что перед ней возвышалось не мраморное изваяние, а живой человек. Смуглая, словно бронзовая, кожа. Широкая мускулистая грудь покрыта легким пухом темных волос. Тепло, ощутимое даже на расстоянии нескольких дюймов. Мерное, уверенное дыхание.

Без одежды он выглядел идеально стройным: узкие бедра, длинные сильные ноги.

А еще он вожделел. И эта часть его тела тоже говорила о необычайной энергии.

Ванесса осторожно дотронулась кончиками пальцев до его груди, а потом осмелела и провела ладонями по плечам.

Никогда в жизни она не испытывала подобного ужаса.

– Кажется, – тихо проговорил Эллиот, – мне предстоит кое-что доказать.

Ванесса испытывала безумное желание, но почему-то воспринималось оно как жгучая боль.

– Да, – так же тихо подтвердила она.

Эллиот легко подхватил жену на руки, отнес и бережно опустил в самую середину широкой перины. Сдернул сложенное в ногах покрывало и лег рядом.

Обнаженные тела коснулись друг друга. Ванессе казалось, что она пылает.

Он не задул свечи.

Значит, на защиту одеяла и темноты надеяться не приходилось – все должно было произойти в открытую.

Эллиот повернулся на бок, приподнялся на локте и склонился для поцелуя. На этот раз Ванесса приоткрыла рот, и когда язык проник внутрь, жадно втянула его, слегка прижав зубами.

Эллиот ответил низким гортанным звуком.

Он гладил ее крепкой ладонью, как будто старался запомнить каждую линию, каждый уголок тела. Нащупал соски и принялся дразнить их большим и указательным пальцами – так же как на берегу озера, только настойчивее; до тех пор, пока горячее томление не поднялось и не захлестнуло ее целиком.

Эллиот начал целовать ее соски, ласкать языком, нежно покусывать и щекотать. Не в силах вынести напряжения, Ванесса обеими руками крепко вцепилась в густые темные волосы.

Нет, она не лежала праздно, а тоже слегка повернулась на бок и несколько раз провела ногой по его ноге. Потом придвинулась как можно ближе, прижалась бедрами к его бедрам и начала тереться, пытаясь избавиться от неумолимо нарастающего желания.

А когда он поднял голову от груди и доверчиво уткнулся носом в изгиб плеча, положила руку на горячую эрекцию и принялась ласкать, гладить, легко сжимать пальцами. В ответ раздался глубокий стон, больше похожий на звериный рык.

Спустя мгновение супруг проник в заповедный источник. Длинные пальцы развели ноги, раздвинули складки и смело исследовали глубину ее лона.

Ванесса почувствовала, что истекает соком. Да, горячая влага обжигала, хотя и не приносила облегчения.

Вожделение превратилось в неукротимую агонию.

Словно почувствовав наступление единственно верного момента, Эллиот легко перевернул ее на спину и накрыл своим телом. Он оказался большим и тяжелым.

Восхитительно большим.

Восхитительно тяжелым.

Коленями он раздвинул ее бедра. Ванесса подняла ноги и переплела с его ногами, а он завел ладони под ягодицы, приподнял и одним мощным толчком ворвался в пылающую нетерпением глубину.

Ванесса набрала в легкие воздуха, но выдохнуть не смогла.

Ей не было больно, однако внезапно возникло ощущение излишней тяжести, агрессии, даже насилия. Она и не подозревала, что внутри ее тела столько пустого пространства.

Глупая мысль!

Эллиот на мгновение замер, чтобы освободить руки, а она еще крепче обвила ногами его бедра, слегка прогнулась, стараясь оказаться как можно ближе, изо всех сил сжала его внутри себя. Он оказался тверд, словно камень.

Настала его очередь судорожно, резко вдохнуть.

Эллиот начал мерно двигаться, доставляя чистейшее, безыскусное плотское наслаждение. Каждый толчок, каждое отступление одновременно и обостряли, и сглаживали боль желания. Он раскачивался упрямо, неумолимо и постепенно проникал все глубже – или это просто казалось? Вскоре Ванесса почувствовала мощный ритм движения и постаралась приспособиться, напрягая и расслабляя внутренние мышцы, чтобы доставить как можно больше наслаждения и ему, и себе.

Нет, ее слова не были пустым бахвальством.

Ванесса знала, как подарить мужчине удовольствие.

Хотелось, чтобы чувственный восторг, о существовании которого до этой минуты она даже не подозревала, продолжался вечно. Но конечно, ничего вечного не бывает. Да и хорошо, что не бывает. Она испугалась, что сойдет с ума. К счастью, в этот миг внутри ее существа мышцы конвульсивно сократились и не расслабились до тех пор, пока нечто не поддающееся названию не потекло из глубины, не прорвалось и не заполнило ее целиком, заставив трепетать от изумления и таять от несказанного блаженства.

Эллиот замер.

Но уже спустя мгновение он снова приподнял ее ладонями и начал напряженно двигаться. Снова замер глубоко внутри, и Ванесса ощутила, как почти у сердца хлынул горячий поток.

Она обняла мужа и прижалась всем телом. Он оказался жарким и потным.

Ванесса тоже чувствовала себя жаркой и потной.

Как же сладок, оказывается, запах пота!

Эллиот выпустил ее из объятий, отстранился и лег рядом. Сразу стало холодно и одиноко. Ванесса вздрогнула. Он тут же поднял с пола одеяло и укрыл ее и себя. Одну руку положил ей под голову вместо подушки, а второй властно, по-хозяйски обнял. Снова стало тепло.

Неумолимо потянуло в сон.

И Ванесса уснула.

Эллиот долго лежал без сна.

Все свершилось.

«Он женился до наступления тридцатилетия, как планировал сам и как хотел дед. Из соображений удобства женился на одной из сестер Хакстебл – на средней. Старшая и младшая теперь могли беспрепятственно дебютировать в высшем свете под патронатом его супруги. Он больше за них не отвечал.

Вскоре, как хотелось бы надеяться, супруга порадует беременностью и, если повезет, родит мальчика. В этом случае будет исполнен еще один важный долг.

Долг! Вот уже больше года чувство долга не отступало ни на шаг. Как же манила порою прежняя беззаботная жизнь! Но пути назад не было, и только что он исполнил самое важное, самое насущное обязательство перед семьей и аристократическим титулом.

Эллиот повернулся и посмотрел на лежащую рядом Ванессу.

Даже сегодня, в спальне, она осмелилась спорить и претендовать на равенство. Видите ли, если она обязана дарить ему наслаждение как супруга и любовница, то и он должен ублажать ее на том же основании.

Да, девочка не прошла школу вежливости и такта, иначе сочла бы необходимым смолчать и принять неравенство со спокойным достоинством.

«Мудрые слова. Хочется надеяться, что ты знаешь, как порадовать меня; ведь отныне и на всю жизнь ты мой супруг и любовник».

Эллиот и не заметил, как губы изогнулись в полуулыбке.

Ванесса пошевелилась в его объятиях, пробормотала что-то невнятное и прижалась еще крепче.

Странно, но ей действительно удалось доставить ему наслаждение.

Он и сам не понимал, как это случилось. Столь щуплого, неаппетитного тела он, пожалуй, и не видел, а уж тем более не сжимал в жарких объятиях. Да и выдающегося мастерства любовницы она не проявила.

Скорее всего секрет заключался в привлекательности новизны.

Что ж, пока новизна нова, надо пользоваться и наслаждаться.

Эллиот приподнял лицо Ванессы за подбородок и жадно поцеловал в чуть приоткрытые губы.

Почувствовал вкус сладкого сна и аромат женского тела. Ванесса слегка приподнялась из глубины забытья, но не проснулась окончательно. Она казалась податливой, мягкой и теплой.

Эллиот перевернул ее на спину, накрыл собственным телом, широко раздвинул коленями ноги и погрузился в горячую влажную глубину.

Теперь уже она казалась жаркой и бездонной.

– Мм… – пробормотала она, обвивая ногами его бедра и выгибаясь, чтобы прильнуть как можно теснее. – Снова?

Вопрос прозвучал с очевидным удивлением. Эллиот улыбнулся в темноту.

– Да, снова, – прошептал он ей на ухо. – А для чего же еще придумана брачная ночь?

Ванесса тихо рассмеялась. Всего лишь несколько дней назад, когда она еще не вернулась из Лондона, он с раздражением вспоминал ее смех. А сегодня он звучал совсем по-иному: нежно, ласково и искренне.

Ее смех звучал чувственно.

Эллиот ритмично двигался, стараясь, насколько возможно, продлить близость, прислушиваясь к влажному, откровенному звуку совокупления. До боли напряженная плоть, истосковавшаяся в долгом воздержании, искала облегчения в глубине женского тела.

Ванесса крепко обняла его ногами за ягодицы и, расслабившись, раскрылась навстречу. Сама она не двигалась – то ли из верного расчета, то ли по невинности. Спокойствие позволяло ему полнее ощутить удовлетворение.

Однако спустя несколько долгих минут Эллиот почувствовал, что Ванесса, которую он сжимал в объятиях, больше не пассивна. Напряжением мышц она удерживала его внутри собственного тела, а руками изо всех сил прижимала к себе, словно боялась отпустить.

Он ускорил темп, стремясь проникнуть как можно глубже, и наконец почувствовал, как она вздрогнула, освобождаясь. А в следующее мгновение освободился и он.

Погружаясь в глубокий сон, Эллиот подумал, что утром надо будет непременно напомнить: свою долю обязательств он выполнил. Доставил ей наслаждение.

Проснулся Эллиот, не понимая, сколько времени прошло, все еще на ней и внутри ее. Освободился и лег рядом.

– Прости, – прошептал он. – Наверное, задавил. Вешу целую тонну.

– Нет, всего лишь полтонны, – сонно возразила Ванесса. – Не стоит извиняться. Никогда не извиняйся.

– Никогда? – удивился он. – Ни по какому поводу?

Ванесса устало вздохнула.

– Потом об этом подумаю, – пообещала она. – Может быть, нам удастся так устроить жизнь, чтобы извинений и не потребовалось?

Неожиданно для себя он вновь улыбнулся в темноту – свеча давным-давно догорела.

– Безмятежное и безоблачное будущее? – уточнил он. – Неужели веришь в сказки?

– Нет, – ответила Ванесса после недолгого раздумья. – Больше того, даже не уверена, что вообще хотела бы такого будущего, даже если оно и возможно. На что же тогда надеяться в жизни? Ради чего трудиться? Безмятежному будущему я предпочла бы счастье.

– А что же такое счастье? – уточнил Эллиот.

– Мгновение радости, – ответила Ванесса без тени сомнения.

– Всего лишь мгновение? Ради этого не стоит напрягаться, – убежденно заявил он.

– О, ошибаешься! – возразила Ванесса. – Вся жизнь и есть мгновение. Ведь не существует ничего, кроме одного-единственного настоящего момента. Каждую секунду, каждый миг мы живем в настоящем.

А ему всегда казалось, что мгновения проходят мимо и бесследно исчезают.

– И что же, вся жизнь состоит из радости? – усомнился Эллиот. – И все существование – одно непрерывное счастье?

Неужели она настолько наивна?

– Нет, конечно, нет, – ответила Ванесса. – Но один-единственный момент счастья способен наполнить смыслом всю жизнь, так же как дрожжи придают хлебу его сущность. Миг способен показать, какой может быть жизнь и какой она задумана. Он приносит надежду в темные времена, позволяет верить в будущее. Ты никогда не был счастлив, Эллиот?

Виконт внезапно ощутил острый приступ тоски по той жизни, которую вел давным-давно, может быть, сто лет назад.

– Всего лишь несколько минут назад я ощущал себя вполне счастливым человеком, – ответил он.

– Хочешь показаться легкомысленным, – не поддалась на провокацию Ванесса. – Ждешь, что сейчас начну отчитывать за то, что считаешь секс… – Она замялась, но тут же набралась мужества и продолжила: – За то, что считаешь секс способным принести счастье. Но так оно и есть на самом деле. Секс – это праздник жизни, соединения и любви.

– А я думал, что ты меня не любишь, – тут же уколол Эллиот.

Ванесса немного помолчала.

– Но ведь не я откровенно призналась, что несколько минут назад была счастлива, – наконец парировала она.

– Так, значит, это я праздновал любовь? – продолжал допытываться Эллиот.

– О, до чего же глупы мужчины, – шутливо рассердилась Ванесса. – Конечно, праздновал. Существует немало разновидностей любви. Ты не влюблен в меня и не любишь меня. Но без сомнения, любишь… эту ночь.

– Сегодня наша брачная ночь, – уточнил Эллиот. – Секс.

– Да.

– Секс – это любовь?

– Хочешь спровоцировать ссору? – Ванесса приподнялась на локте и заглянула в лицо мужа. – Признайся.

Хотел ли он спровоцировать ссору? Возможно, она и права. Возможно, в глубине души он действительно хотел убедить себя, что не произошло ничего значительного. Он женился на женщине, которую едва знал. На женщине, которая постоянно раздражала его и даже не отличалась красотой. В постели с ней оказался по необходимости, по случаю брачной ночи, а наслаждение испытал лишь потому, что не был близок с женщиной с самого Рождества.

И даже сегодня, даже сейчас она раздражала его романтичностью натуры, верой в счастье и любовь. Даже секс казался ей любовью. А радость, по ее мнению, можно было найти почти в каждой жизненной ситуации.

И все это несмотря на потерю молодого и, судя по всему, любимого мужа, который умер от туберкулеза – неторопливого, методичного и жестокого убийцы.

– Лучше спи, а не философствуй, – распорядился Эллиот. Слова прозвучали резче, чем хотелось бы. – До утра можешь еще понадобиться.

– И ты лучше спи, – не смолчала Ванесса. – Сам можешь понадобиться.

Он едва не рассмеялся вслух. Вернулись к тому, с чего начали.

– Так, может быть, – предложил он, – понадобимся друг другу прямо сейчас, пока не уснули? А поспим потом.

Он положил руку ей на затылок и привлек к себе, чтобы поцеловать.

Ванесса закинула ногу ему на спину, а вскоре уже сидела верхом, наклонившись и продолжая поцелуй.

Оказывается, новизна пока что не иссякла.

А ночь еще не добралась даже до середины.