Глава 12
Дамы вернулись из Лондона за три дня до свадьбы.
В их отсутствие Эллиот уже встретил дорогих гостей.
И графства Кент приехали дед и бабушка. Прибыли тетушки и дядюшки, а также кузены со стороны отца со своими семьями. По просьбе Хакстеблов Константин тоже получил приглашение, однако присутствовать на свадьбе отказался. Ну и, разумеется, приехали замужние сестры с мужьями, а Джессика еще и с детьми. Финчли-Парк сразу стал похож на переполненную кибитку.
Родственники пребывали в приподнятом настроении. Общее мнение высказала бабушка после того, как вернулась из Уоррен-Холла, куда вместе с дедом ездила знакомиться с невестой и новыми родственниками.
– Она не красавица, Эллиот, – заключила герцогиня в присутствии всех взрослых родственников. – И это даже радует, ведь ты выбрал ее за душевные качества. Она на редкость приятна в общении. Рада, что ты поступил так разумно.
– А может быть, бабушка, Эллиот просто влюбился? – предположила Эверил. – Должна признаться, мне будущая невестка очень нравится, хотя поначалу я удивилась. Не ожидала, что именно такая леди привлечет внимание брата. Но когда она начала описывать свои злоключения со шлейфом от придворного платья, я чуть не умерла со смеху. Хорошо, когда человек умеет пошутить над собой.
– Надеюсь, мальчик влюблен, – заключила герцогиня, сурово взглянув на внука. – Правда, Эллиот?
Под перекрестным огнем взглядов всех присутствующих родственников виконт почувствовал себя не слишком уютно.
– Я испытываю к невесте несомненную симпатию, бабушка, – осторожно ответил он. – Дай мне время; думаю, любовь тоже придет.
– О мужчины! – Джессика театрально вздохнула и закатила глаза. – Будь осторожен, Эллиот: постарайся не убить избранницу своим пылом.
Итак, бабушка заключила, что его будущая жена не красавица. С этим трудно было поспорить. Но все же, увидев Ванессу вновь, Эллиот не смог справиться с изумлением.
Она отказалась от траура и даже от омерзительного лавандового цвета. С левой руки исчезло обручальное кольцо. Ванесса была одета в простое, но весьма стильное светло-желтое, почти лимонное, платье с высокой талией. Свежий цвет и оригинальный фасон очень ей шли.
Но поистине неузнаваемой Ванессу сделала новая прическа. Она украсила лицо, придав ему округлость и яркость. Глаза теперь казались больше, скулы – выше и четче. И даже губы выглядели полнее, а чуть приподнятые уголки говорили о постоянной готовности рассмеяться.
Увидев будущую супругу, Эллиот почувствовал уже знакомый, но все равно странный прилив желания. Странный, потому что даже при всех изменениях к лучшему назвать ее красавицей было трудно.
Возможности остаться наедине до свадьбы не предвиделось. Виконт был занят в кругу своей большой семьи, Ванесса тоже принимала гостей.
Сэр Хамфри и леди Дью приехали вместе с дочерьми и привезли с собой миссис Траш, бывшую экономку и кухарку Хакстеблов. Других гостей в Уоррен-Холле не было, но баронет немедленно заполнил своей темпераментной персоной весь огромный дом. Эллиот предпочел держаться подальше от его бесконечных разговоров.
Честно говоря, появление семейства Дью немало удивило виконта. Неужели им не больно присутствовать на свадьбе вдовы младшего сына?
В последние дни свободы лорд Лингейт держался мужественно и изо всех сил старался не утратить жизнерадостность.
В день свадьбы жених оделся со всей возможной тщательностью и как можно дольше не выходил из своих комнат. Впрочем, ухищрение оказалось тщетным. Если он не спустился, чтобы поприветствовать любящее семейство, то семейство шумной гурьбой само поднялось наверх.
В итоге пришлось терпеть бесчисленные объятия и слезы в ограниченном пространстве гардеробной.
Внезапно стало ясно, что действительно настал решающий день. Отныне жизнь уже никогда не вернется в прежнее русло. Поняв это, Эллиот принялся и сам горячо обнимать всех по очереди, а потом долго тряс узловатую руку деда-герцога.
И вот наконец он сидел рядом с Джорджем Боуэном в экипаже и направлялся в Уоррен-парк, к маленькой семейной часовне.
– Ни слова, – сурово остановил он друга, услышав, что тот вздохнул, явно собираясь заговорить. – И без тебя будет целый месяц тошнить от всей этой сентиментальной чепухи. Ни единого слова!
– А несколько слов по делу можно? – улыбнулся Джордж. – Кольцо у тебя? Ты должен был отдать мне его за завтраком, но так и не спустился. Видимо, потерял аппетит. Говорят, что перед свадьбой – собственной, разумеется, – всегда так бывает.
Эллиот сунул руку в карман и достал купленное в Лондоне кольцо.
– А сегодня к столу подавали восхитительные почки. Такие жирные, сочные: приготовлены так, как мне нравится, – словно между прочим поведал Джордж.
– А если тебе нравится служить моим секретарем, – безжалостно предупредил Эллиот, – то потрудись оставить подобные мысли при себе. Да и все другие тоже. Короче, помолчи.
Друг усмехнулся и принялся смотреть в окно.
Почти целый день накануне свадьбы Ванесса провела в обществе леди Дью и сэра Хамфри. Мысль, что она больше не будет носить их фамилию, доставляла Ванессе боль. Ведь она всей душой любила этих стариков.
Поздно вечером, желая спокойной ночи, Ванесса поцеловала леди Дью в щеку и обняла, как привыкла делать это в Рандл-Парке, а сэру Хамфри, как всегда, улыбнулась. Но потом не удержалась и очень крепко обняла свекра за шею, спрятав лицо у него на плече. Слезы сами брызнули из глаз.
– Ну-ну, – ласково успокоил сэр Хамфри, тихонько похлопав невестку по спине. – Нашему мальчику было хорошо с тобой, Несси. Он умер счастливым человеком. Да, несправедливо молодым, но все же счастливым. А счастье ему принесла ты. Увы, его уже нет, а мы обязаны жить дальше. Ты должна найти новое счастье, а мы должны этому радоваться. Виконт Лингейт – хороший человек. Я сам выбрал его для тебя.
– Папа! – Ванесса сквозь слезы рассмеялась: настолько нелепой показалась претензия. – Можно, я все время буду вас так называть? И мама?
– Мы смертельно обидимся, если когда-нибудь услышим другое обращение, – ответил баронет.
Леди Дью встала и присоединилась к объятию.
– А когда у тебя появятся дети, пусть называют нас дедушкой и бабушкой. Они будут нашими внуками, как если бы ты родила их от нашего Хедли.
Это было уже почти невыносимо.
К счастью, утром в гардеробную они не пришли. Зато миссис Траш взволнованно суетилась вокруг Ванессы и постоянно мешала горничной, которая приехала из Лондона, чтобы прислуживать Мег и Кейт. Все остальные тоже явились на церемонию облачения.
– Бог мой, Несси! – воскликнул Стивен, разглядывая по-весеннему жизнерадостное светло-зеленое платье, накидку в тон и наивно-праздничную, украшенную цветами соломенную шляпку. Сесил нашла ее в салоне одной из многочисленных модисток, которых они успели посетить в Лондоне. Волнистые каштановые волосы кокетливо спускались из-под широких полей. – Ты выглядишь просто чудесно. И гораздо свежее, чем перед поездкой в Лондон.
Сам молодой граф выглядел чрезвычайно импозантно, невозможно было узнать в нем паренька из Трокбриджа. Ванесса сказала об этом, но брат лишь небрежно махнул рукой.
Кейт стояла, прикусив губу.
– Подумать только, – вставила она, – что всего лишь несколько недель назад Мег штопала носки, Стивен переводил латинские тексты, я возилась с малышами в школе, а ты, Несси, жила в Рандл-Парке. А теперь мы здесь, и сегодня произойдет величайшее событие в нашей жизни.
На глазах у нее выступили слезы.
– Сегодня, – твердо постановила Маргарет, – для нашей Несси начинается счастливое будущее. И выглядит она просто потрясающе.
Глаза старшей сестры оставались сухими, а на лице застыло напряженное выражение. Но смотрела она с такой невероятной нежностью и любовью, что Ванесса отвела взгляд, чтобы не разрыдаться.
Вчера они засиделись до поздней ночи на кровати Ванессы. Сама Ванесса откинулась на подушки, а Маргарет устроилась в ногах, подтянув коленки к подбородку и крепко обхватив их руками.
– Обещай не потерять способность радоваться жизни и озарять всех вокруг счастьем, – потребовала она. – Несмотря ни на что. Ты не должна потерять себя. Обещай.
Маргарет всерьез опасалась, что жизнь с виконтом Лингейтом отрицательно отразится на характере Ванессы. Как же она ошибалась! Напротив, это она, Ванесса, научит мужа улыбаться и даже смеяться. И сделает его счастливым.
Она обещала ему принести с собой счастье. То же самое обещала и его матери. А главное, обещала самой себе.
– Даю честное слово, – ответила Ванесса с улыбкой. – Глупышка же ты, Мег! Завтра меня ждет не гильотина, а собственная свадьба. Я тебе раньше не говорила, но в тот день, когда виконт сделал мне предложение – мы гуляли по берегу озера, – он меня поцеловал.
Маргарет смотрела молча, с напряженным ожиданием.
– И мне понравилось, – призналась Ванесса. – Правда понравилось. И ему, кажется, тоже.
Второе утверждение, возможно, было преувеличением, но никак не ложью, потому что Ванесса не спрашивала и не знала наверняка. Во всяком случае, он определенно ее хотел.
Маргарет продолжала сидеть молча, обняв колени и слегка раскачиваясь.
– Мне нужны поцелуи, Мег, – продолжала Ванесса. – И нужно все, что больше поцелуев. Необходимо снова выйти замуж. Кажется, иногда мужчины считают, что только они нуждаются в… поцелуях. Но это не так. Женщины тоже этого хотят. Я рада, что снова стану женой.
Наутро, когда Стивен подал руку, чтобы проводить сестру к подъезду, помочь подняться в экипаж и отвезти в часовню, Ванесса почему-то уже не чувствовала вчерашней уверенности.
Она выходила замуж за незнакомца. Красивого, мужественного, хмурого, нетерпеливого, мрачного, насмешливого…
Очень глупо, конечно, но ей не хватало Хедли.
На свадьбу собралось не больше тридцати гостей. Но они все равно до отказа заполнили небольшую домашнюю часовню.
Брачная церемония длилась недолго. Этот факт неизменно удивлял Ванессу во время всех венчаний.
Как могло столь важное событие в жизни двух людей происходить так быстро и просто? Единственный по-настоящему драматический момент настал тогда, когда священник спросил, не знает ли кто-нибудь из присутствующих препятствий к предстоящему браку.
Как и во всех остальных известных Ванессе случаях, пауза так и осталась незаполненной, и служба покатилась дальше, к неизбежному завершению.
Едва Стивен вложил ее руку в руку лорда Лингейта, Ванесса почувствовала, как холодна ее ладонь и как уверенна, крепка и тепла ладонь жениха. На Эллиоте был безупречный костюм – как и на балу в День святого Валентина, выдержанный в черно-белых тонах, без намека на украшения. От тонкого аромата его одеколона у Ванессы слегка кружилась голова.
Сердце билось торопливо и неровно.
А потом она оказалась на противоположном краю пропасти и стала Ванессой Уоллес, виконтессой Лингейт.
Хедли ушел в прошлое, и пришлось его отпустить.
Отныне и впредь она принадлежала этому человеку.
Этому чужому человеку.
Ванесса наблюдала, как виконт надевает ей на палец новое обручальное кольцо. Словно во сне, услышала, как их торжественно объявляют мужем и женой.
То, что соединил Господь, человеку разъединить не дано – ни мужчине, ни тем более женщине.
Они расписались в церковной книге и вдвоем пошли по короткому проходу между рядами. Ванесса улыбалась гостям направо и налево. Мег стояла с сухими глазами. В глазах Кейт блестели слезы. Стивен улыбался. Мистер Боуэн тоже. Виконтесса – теперь уже вдовствующая виконтесса – вытирала глаза кружевным платочком. Герцог смотрел на молодоженов из-под густых бровей и свирепо хмурился. Герцогиня ласково кивала.
Сэр Хамфри сморкался.
Все остальное расплылось в тумане.
Первое, что Ванесса заметила, выйдя из часовни – по пути к алтарю она не видела ничего вокруг, – это цветы. Да, трава в церковном дворе и под деревьями пестрела крокусами, примулами и похожими на букеты куртинами нарциссов.
Весна в этом году не спешила и подкралась как-то незаметно. Как же она пропустила? Сейчас уже подходил к концу март, а весна всегда была ее любимым временем года.
– О! – воскликнула Ванесса и со светлой улыбкой взглянула на того, кого держала под руку. – Посмотри на весенние цветы! Разве они не чудесны?
Солнце светило изо всех сил, а небо выглядело безмятежно голубым.
– Те, которые выросли на твоей шляпке? Да, действительно очень мило.
На краткий миг, пока гости не высыпали из часовни вслед за ними, Ванессе показалось, что синие глаза Эллиота вот-вот улыбнутся.
Она рассмеялась неожиданной шутке и вдруг почувствовала, как слабеют ноги и сбивается дыхание. Этот человек стал ее мужем. Она только что пообещала его любить, чтить и повиноваться всю жизнь.
Даже возвращаясь в Финчли-Парк на свадебный завтрак, молодожены не смогли остаться в карете вдвоем. По пути в часовню тетушка Роберта устала от нытья сестры по поводу сквозняков и дорожной дурноты, а потому обратно предпочла ехать вместе с племянником и его молодой женой. А поскольку ей внезапно потребовалось именно сейчас предупредить графа Мертона относительно неприятностей, поджидавших новичка в развращенном Лондоне, она настояла, чтобы Стивен сел рядом.
Процессию провожал радостный перезвон церковных колоколов.
Но Ванесса слушала эту божественную музыку с грустью.
За пару недель до свадьбы, как только стало ясно, что событие привлечет всю большую семью, Эллиот решил, что брачную ночь проведет не в Финчли-Парке. Хотя места в доме хватало всем, а сам он к тому же располагал личными апартаментами, все равно не хотелось желать всем спокойной ночи, прежде чем удалиться с супругой в спальню, а утром приветствовать многочисленных родственников за завтраком.
Поэтому виконт заранее приказал привести в порядок и подготовить дом на берегу озера. Туда отправились несколько слуг, в том числе его камердинер и новая горничная жены. Всем гостям он объявил, что после свадебного завтрака и в течение трех дней садовый дом и озеро будут недоступны для прогулок.
Поздно вечером молодожены покинули большой дом и общество. Гости продолжали веселиться, а они вдвоем пошли по дорожке, которая причудливо вилась между газонов и клумб, постепенно спускаясь к озеру. Луна и звезды не поленились украсить ночной пейзаж: темную зеркальную гладь озера опоясывала широкая серебряная лента. Прохладный воздух напоминал о недавней зиме, но ветра не было. Весна наконец-то вступала в свои права.
Романтическая картина волновала. Ванесса держала мужа под руку, но оба молчали – после пылких прощаний и многозначительных пожеланий доброй ночи ни он, ни она еще не произнесли ни слова. Виконт начал ощущать некоторую неловкость. Надо было срочно что-то сказать.
Однако Ванесса первой нарушила молчание.
– Правда, удивительно красиво? – спросила она. – Словно попали в волшебную страну. Разве не романтично, милорд?
– Милорд? – раздраженно повторил он. – Я твой муж, Ванесса. Меня зовут Эллиот. Будь добра, называй меня впредь по имени.
– Эллиот. – Ванесса посмотрела снизу вверх.
На ней все еще было то самое светло-зеленое платье, в котором она венчалась, а на голове – забавная соломенная шляпа с цветочками. Ничего не скажешь, очень милая шляпка, да и весьма к лицу.
Дорожка привела на берег озера. Здесь она поворачивала к входу в садовый дом. Почему-то оба остановились.
– А ты умеешь ценить красоту? – поинтересовалась Ванесса, слегка склонив голову.
– Разумеется, умею, – ответил виконт. – Сегодня ты выглядела совершенно очаровательной.
Эллиот не лукавил. Он то и дело ловил себя на том, что смотрит на жену гораздо чаще, чем требовалось даже в такой важный день. Ванесса естественно и оживленно общалась с гостями. Постоянно улыбалась, то и дело звонко смеялась.
И выглядела вполне счастливой.
Даже сейчас, в лунном свете, серые глаза искрились смехом.
– Я имела в виду красоту природы, – пояснила Ванесса. – Вовсе не напрашивалась на комплимент; отлично знаю, что вовсе не хороша собой.
– Зато не знаешь, как с достоинством принять любезные слова, – укоризненно заметил виконт.
Смешинки в глазах погасли.
– О, прости, – раскаялась она. – Спасибо за доброту. Цвет платья и фасон выбрала твоя мама, а шляпу нашла Сесил.
Эллиот внезапно осознал, что, должно быть, еще никто и никогда не называл его жену очаровательной. Каково было расти в семье, где и сестры, и брат на редкость красивы и только ей красоты не досталось? И все же Ванесса сохранила и жизнерадостность, и способность замечать смешное.
Он приподнял ее лицо за подбородок и легко поцеловал в губы.
– Вот теперь, когда ты сказала, смотрю и вижу, что и они тоже очень симпатичные.
Имелись в виду платье и шляпа.
– О, браво! – Ванесса рассмеялась, однако не смогла скрыть волнения.
Виконт грустно подумал, что слишком долго сохранял обет безбрачия. Зато сейчас не терпелось добраться до спальни.
– Пойдем в дом, – позвал он. – Если не захочешь перекусить, сразу провожу тебя в твою комнату. Горничная будет ждать.
– В мою комнату? – удивленно переспросила Ванесса.
– Я потом к тебе приду, – пообещал Эллиот.
– О! – Она, несомненно, покраснела, хотя в лунном свете румянец казался не слишком ярким. Нетрудно было догадаться, что перед ним стояла почти девственница – если не телом, то душой.
Супруги молча направились к дому. Эллиот открыл дверь и пропустил Ванессу вперед. Смотритель и его жена стояли в холле в ожидании господ, однако виконт тут же их отпустил.
Он вел Ванессу по лестнице, ярко освещенной вставленными в канделябры свечами, и думал, что рядом идет его жена. Сегодня ночью они встретятся в постели – собственно, уже меньше чем через час, – и с этой минуты она останется единственной женщиной в его жизни.
Эту клятву лорд Эллиот дал себе совсем недавно, хотя решение зрело долго. Накануне возвращения из Лондона он твердо сказал самому себе, что после свадьбы будет неуклонно сохранять верность супруге, независимо от того, насколько удовлетворительным окажется брак. Альтернатива слишком болезненна.
Чтобы понять это, достаточно было посмотреть на мать и бабушку и немного послушать их разговоры. Отец и дед нанесли своим женам глубокие, незаживающие раны, и обе леди отчаянно боялись, что он пойдет по стопам предков.
Но он ни за что не последует обычаю – просто потому, что так решил.
Возможно, проявить твердость характера в данном случае окажется нелегко, особенно если учесть своеобразие невесты, но он непременно справится.
Виконт остановился перед дверью в гардеробную виконтессы. Поднес к губам ее руку, а потом открыл дверь. В комнате суетилась горничная.
Эллиот повернулся и пошел к себе.
