Глава 6
— Я хочу, чтобы ты за ним присмотрела, — сказал Уилли. Кейт только что перенесла Реджи в спальню и уложила его под одеяло. Валясь с ног от усталости, она присела на край кровати и начала расчесывать волосы. В этот момент к ней и вошел брат.
Глаза Кейт округлились.
— Я?
— Да. Мать вне себя. Боюсь, если ее подпустить к нему, она набросится на него с ножом. — Уилли нахмурился. — Ты же не хочешь, чтобы ее обвинили в убийстве?
По крайней мере, это означало, что он не собирается убивать Гаррета собственноручно. Слава Богу, потому что если Уилли и вправду верит, что Гаррет убил Уоррена, то нетрудно предположить, что он при случае попытается его задушить голыми руками.
— Ну конечно, нет. Я не хочу, чтобы матушку обвинили, в чем бы то ни было.
— Значит, тебе придется самой обслуживать его.
Она снова увидит Гаррета! Будет рядом с ним! Поговорит с ним… Сердце предательски екнуло в груди, но Кейт попыталась привести мысли в порядок.
— Но, Уилли, на рассвете мне надо быть у тебя.
— Можешь прийти позже, я предупрежу Ребекку.
— Но… — Она взглянула на него, зная, что в глазах у нее отражается мольба о правде. — Уилли, ты же видел нас вместе, видел, как мы… Что между нами произошло. Как ты можешь просить меня идти к нему? Разве не будет безопаснее для тебя — и для всех — держать меня подальше от него?
По сути дела, это не самый лучший подход, если она желает увидеть Гаррета — а она желает, и еще как! — но Кейт, как обычно, не могла держать себя в руках.
— Он манипулировал тобой, Кэтрин. Я знаю его и знаю, как все обстоит на самом деле. Разве ты не понимаешь? Он использовал тебя, чтобы добраться до меня. — Губы Уилли скривились. — Заодно и поразвлекся, пока суть, да дело. Он выбрал тебя, потому что ты моя сестра. Хотел ранить меня побольнее.
Ее затопила боль. Гаррет казался таким искренним. Если это все — спектакль, тогда она самая наивная, самая глупая женщина на планете.
Но даже сейчас, когда какая-то ее часть рыдала от стада и унижения, другая, куда более сильная, отрицала это. Эта самая сильная часть твердо знала, что теплота в глазах Гаррета и нежность в его прикосновениях были искренними.
Уилли присел на кровать рядом с Кейт.
— Джон или Хейс защитят тебя от него. Прошу, помоги мне. Больше некому, понимаешь?
Кейт бросила взгляд на дверь. Там, в другом конце коридора, — Гаррет. Она чувствовала его близость.
— Я думаю…
Уилли взял ее за руку:
— Послушай меня. Он мастер манипуляций. Он попытается растопить твое сердце. Заставить тебя поверить в чудовищную ложь. Он станет важничать и притворяться тем, кем он не является. Будет отрицать, что убил нашего брата. Он будет говорить с тобой ласково, льстить тебе, попытается соблазнить. Но ты должна быть сильной. Подумай о нас, Кэтрин. — Он крепче сжал ее руку. — Об Уоррене. О нашей семье. Я ведь завишу от тебя.
«Как твоя жена зависит от тебя», — подумала Кэтрин, но на этот раз удержала язык за зубами. Уилли только что предложил ей возможность раскрыть эту тайну. Если Гаррет невиновен, она поможет ему бежать до того, как прибудут представители властей.
Но разве он может быть виновен?
— Хорошо, — ответила Кейт. Смятение захлестывало ее и грозило перелиться через край. Уже поздно, сегодня выдался самый странный день в ее жизни, и она слишком устала.
Уилли кивнул:
— Ты всегда меня понимала, и я знал, что поймешь и на этот раз. Спасибо. — Он поцеловал ее в висок сдержанным братским поцелуем.
— Пожалуйста.
— Я приставил Джона и Хейса сторожить его по очереди днем, но он надежно закован, а дверь заперта, поэтому не думаю, что понадобится охранять его еще и ночью.
Казалось странным, даже нелогичным, что он позаботился о дневной страже, а о ночной нет, но Кейт слишком устала, чтобы спорить с ним. В любом случае ни один разумный довод не перекроет ее острой потребности снова увидеть Гаррета, убедиться, что с ним все в порядке. Вызнать у него правду — у Уилли ее точно узнать невозможно.
— Будешь приносить ему еду, воду для умывания, выносить горшок и все в таком духе. — Он вздохнул. — Но рада всего святого, прошу тебя, не делай глупостей. Никогда не заходи к нему, если Джона или Хейса нет за дверью. Поняла?
— Да.
— Спасибо, Кэтрин.
Она кивнула.
— Ты устала?
— Да, очень.
— Тогда ложись спать.
Уилли встал с постели, и Кейт забралась под одеяло и свернулась клубочком рядом с Реджи.
— Помни, — Уилли наклонился к ней так близко, что она ощущала его дыхание на лице, — Лонгмайр — убийца. Он сумасшедший, и он опасен. Он хладнокровно застрелил нашего брата. Он в ответе за страдания Уоррена и за наше горе. Не важно, что он будет делать и говорить, — всегда помни правду.
Кейт обхватила себя руками и вздрогнула, случайно коснувшись синяка на плече, который ей сегодня поставил Уилли.
— Ну все, спокойной ночи. Я скажу леди Ребекке, что ты будешь у нее к девяти утра.
Он закрыл за собой дверь, и его шаги стихли в коридоре.
Гаррет проснулся от холода. На протяжении нескольких часов он то просыпался, то проваливался в сон.
Фонарь светил тусклым светом, и его пламя мерцало, отбрасывая длинные изогнутые тени на мрачные стены.
Он надеялся, что его конь в порядке. Фиск, конечно же, нашел его, но он не настолько жесток или бездумен, чтобы оставить столь ценное животное подыхать с голоду.
Странно, что когда он спал под открытым небом, было не так холодно. Хотя тогда у него была куртка и теплое шерстяное одеяло, а сейчас — только рубашка и тонкая простыня.
Может, он замерзнет насмерть до того, как Фиск станет реальной угрозой для его близких?
Но он не собирался замерзать насмерть и подпускать Фиска к своей семье не собирался тоже. Он намерен выбраться отсюда, и точка. Позаботившись о Фиске, он вернется домой, в Колтон-Хаус, и проведет зимние праздники с дочерью.
А потом поедет в Бельгию навестить Жоэль.
Однако сбежать не удастся, если Фиск намерен держать его запертым в темноте целую вечность. И это очень уж напоминало вечность, хотя разум говорил ему, что сейчас, должно быть, утро и он провел в темнице не больше одной ночи. Всю ночь напролет его мысли вертелись вокруг одного вопроса: как он угодил в ловушку? Ответ был один: его заманила Кейт.
Она втерлась к нему в доверие точно так же, как некогда это сделал Фиск — так открыто, так невинно, так дружелюбно. Никто бы в жизни не заподозрил ее в злом умысле. Он продолжал считать Фиска лучшим другом даже тогда, когда тот подсыпал ему лекарства, от которого он чуть не сошел с ума. Он стал подозрительным и не верил никому в те мрачные дни. Никому, кроме самого близкого, самого дорогого друга — веселого, открытого и честного парня Уильяма Фиска.
Кейт излучала ту же невинность, что и Фиск, но вдобавок к этому у нее еще было женское обаяние, противостоять которому Гаррет просто не сумел. Она без труда пробила его оборону и оставила его беззащитным.
А теперь Фиск имеет возможность отомстить ему при помощи своих близких и начнет, без сомнения, с Ребекки.
Гаррет почувствовал горечь. Если с его сестрой что-то случится, это из-за него. Он будет за это отвечать. Он снова угодил в ловушку Фиска. Набитый дурак.
Снаружи послышалось царапанье и приглушенный гул голосов. Гаррет вскочил с койки.
В холоде незажившая еще рана в ноге отдалась сильной болью, и он перенес вес тела на другую, здоровую ногу.
Гаррет услышал женский голос и стиснул зубы. Это Кейт. Она снаружи, с кем-то разговаривает вполголоса.
Тяжелая деревянная дверь отворилась, и его ослепил яркий свет, льющийся снаружи. Гаррет заморгал. Человек, собиравшийся войти, замер на пороге и придержал дверь.
Когда глаза привыкли к свету, Гаррет увидел Кейт — это она заглянула к нему в темницу. К груди Кейт прижимала миску и смотрела на него с тревогой и беспокойством.
Вокруг глаз ее залегли темные круги, как будто она очень мало спала сегодня.
Понятное дело, она устала. Наверное, полночи обсуждала с братцем так удачно сработавший заговор. Ее настороженность не удивила Гаррет. Теперь он знал, что она злодейка. Ничем не лучше своего брата.
— Я… я принесла тебе завтрак.
— Уйди! — прорычал Гаррет.
Кейт дернулась, точно он ударил ее, и спряталась обратно за дверь. Но ногой придержала ее, чтобы та не закрылась. Теперь Гаррет видел только карий глаз, узкую полоску ее тела и ногу в дешевом башмаке. Вот единственная разница между нею и ее проклятым братом: на свои нечистые деньги Фиск одевался по последней моде.
— За что ты так?.. — Кейт покачала головой, очевидно, не в силах закончить вопроса.
Гаррет прищурился и сжал кулаки.
— Ты обманула меня. Ты сговорилась с ним. Вы вместе все это спланировали.
Кейт задохнулась от возмущения.
— Нет!
За долю секунды Гаррет разглядел в ее глазах истинную муку — и он поверил ей. А потом взял себя в руки. Именно так Фиску удавалось водить его за нос очень долго. Этот лжец втерся к нему в доверие настолько ловко, что он был готов отдать ему все, включая Ребекку.
Нельзя быть таким доверчивым.
— Что тебе надо?! — рявкнул Гаррет.
— Я з-завтрак тебе принесла.
— Так давай его сюда, а потом проваливай.
Он протянул к ней скованные руки. Они заметно дрожали. Холод в костях исчез, его заменил испепеляющий, убийственный гнев, который разгорался в нем все сильнее по мере того, как Кейт подходила ближе. Дверь за ней захлопнулась, и Кейт остановилась.
— Гаррет?
Он медленно поднял на нее глаза. Их застилала красная пелена.
— В какую игру ты играешь?
Она крепче вцепилась в миску.
— Я… н-не знаю. Уилли — мой брат. Он велел принести тебе завтрак. Уилли говорил о тебе ужасные вещи. Что ты… что ты убил Уоррена.
— Ты лжешь! — прорычал Гаррет.
— Нет! — Кейт покачала головой.
— Ты с ним заодно. — Он не стал сдерживать злость в голосе.
Кейт ошеломленно молчала и смотрела на него. Когда она наконец заговорила, чувства наводнили ее слова, и они сделались похожи на волны в шторм.
— Да вчерашнего вечера я не знала, что ты с ним знаком. Он говорил, что ты ужасный человек, что ты мастер манипуляций и обмана. Что ты готов на любую ложь, лишь бы достичь своей цели. Что ты безумен и опасен. Говорил, что ты хладнокровно застрелил нашего брата, а потом решил убить и его самого — Уилли. Он говорил, что ты выбрал меня потому, что я его сестра, и ты использовал меня, чтобы причинить ему боль. — Кейт сделала шаг к Гаррету. — Скажи, что он солгал, прошу тебя. Скажи, что ты не убивал Уоррена. Скажи, что ты не убийца.
Он покачал головой.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Скажи, что ты не использовал меня, чтобы…
— Я не убивал Уоррена. Я не использовал тебя. — Каждое слово он будто выплевывал.
Кажется, ее плечи расслабились. Не сводя с него глаз, она пробормотала:
— Слава тебе Господи!
— Ты веришь мне? — Гаррет скривился.
— Д-думаю, да. — Она закусила губу. — А ты мне веришь? — спросила она негромко.
— Нет.
Однако по меньшей мере часть его — часть, которую он хотел бы раздавить, как жука, — ей и вправду верила.
Кейт вздрогнула.
— Я ничего не планировала. Клянусь тебе. Я понятия не имела, что вы с Уилли знакомы. Как ты можешь мне не верить после всего, что мы говорили друг другу, всего… что делали?
— Я на редкость доверчив, это многим известно.
— Пожалуйста, — прошептала она, — верь мне.
Гаррет смотрел в глаза Кейт, и глаза ее блестели от слез.
— Я подверг опасности свою семью только потому, что поверил твоему брату. А теперь ты просишь меня поверить тебе. Как ты смеешь?
— Потому что… Мы же почти… — Она сглотнула.
Он вздохнул:
— Обычно для мужчины это повод не доверять.
— Но это не касается тебя!
Гаррет посмотрел на нее долгим взглядом и покачал головой:
— Да, не относится.
— Что… что он с тобой сделал? Что между вами произошло? И что случилось с Уорреном?
Гаррет закрыл глаза.
— Ты наверняка уже знаешь сама.
— Ничего я не знаю. — Она в отчаянии повысила голос. — И ничего не понимаю.
Что, черт возьми, происходит? Стоило ей раскрыть рот — и та часть его, которая ей верила, разрасталась и набирала силу. И теперь эта часть кричала, что Кейт ни в чем не виновата и он обращается с ней несправедливо.
— Он пытался погубить меня, — негромко ответил Гаррет.
— Зачем ему это?
— Он винит меня в смерти Уоррена. Я был там, с твоими братьями, при Ватерлоо. Но Уоррена я не убивал.
— А кто это сделал?
— Я не знаю.
— Уоррен значил для него все. Братья-близнецы — неделимое целое. Никогда я не встречала людей, которые были бы так близки. Если он действительно считает, что это ты убил Уоррена… — Кейт набрала в легкие побольше воздуха, — он не остановится, пока не убьет тебя.
— Вот именно.
Она задрожала — может быть, от холода, царившего в подземелье, может быть, от его ледяного ответа.
— Здесь так холодно. Ты, наверное, замерзаешь.
— Уже нет, — пробормотал Гаррет себе под нос.
Кейт, кажется, этого не расслышала.
— Я скоро вернусь! — В мгновение ока она испарилась.
Он тупо смотрел на дверь, и в ушах его отдавался звук задвигаемого засова.
Нужно рассуждать логически.
Гаррет с трудом поднял закованные в кандалы руки и потер пальцами лоб, стараясь сосредоточиться.
Ночью он убедил себя, что она такая же злодейка, как Фиск, но в ее присутствии… она снова пробила его оборону. Что же в ней такого особенного?
Она сестра Фиска. Он не желал ей доверять. Не хотел ей симпатизировать. Но он доверял ей и симпатизировал — опасное сочетание.
Нужно действовать осторожно и ничего не упустить.
Но он не может ей угрожать и не мог причинить вред. По крайней мере до тех пор, пока не получит доказательство ее вины.
Через несколько минут Кейт снова открыла дверь. В руках она несла ворох одеял. Она вошла в темницу уже смелее, положила на койку одеяла, а у изножья пристроила два горячих кирпича.
— Спасибо.
— Удивительно, как ты не превратился в сосульку за ночь.
— Я тоже об этом думал, и не один раз.
Кейт бросила на него быстрый взгляд:
— Я скоро вернусь.
Она снова исчезла, но появилась вновь уже через несколько мгновений — с ведром горячей воды и тазом. Поставила и то и другое на пол.
Она осторожно приблизилась к нему, присела на край койки в знак примирения и указала на миску:
— Я тебе кашу принесла. Положила туда два куска масла — я так делаю со своим завтраком, когда сильно проголодаюсь.
Гаррет молча посмотрел на нее.
Кейт робко улыбнулась:
— Шишка у тебя на лбу выглядит гораздо лучше, чем вчера. У тебя, наверное, голова раскалывается?
— Да.
— Представляю. — Кейт прерывисто вздохнула. — На секунду мне показалось, что он тебя убил. — Она посмотрела на его оковы и помрачнела.
Гаррет наклонился к миске с кашей и вдохнул сладкий аромат сливочного масла. В животе тут же заурчало.
— Скажи мне кое-что.
— Что угодно. — Она проследила взглядом за цепью, которая шла от кандалов у него на ногах к кольцу, ввинченному в стену.
— Посмотри мне в глаза.
Их взгляды встретились. Румянец залил ее лицо и шею до выреза платья. Почему она краснеет? Ее смущает его положение? Стыдится деяний брата?
Или потому, что она только что видела его голые ноги?
— Если ты ничего не знала о ненависти, которую питает ко мне твой брат, о том, что он преследовал меня, то почему ты здесь?
Она задумалась:
— Я единственный человек, который может тебя кормить.
— Значит, он разрешил тебе приходить ко мне? Одной, без всякой защиты от моих так называемых садистских наклонностей?
— Ну, он предупреждал меня, чтобы я была с тобой осторожнее. Я поговорила с мистером Хейсом, прежде чем войти. Я спросила, можно ли мне поговорить с тобой наедине, и он сказал, что можно и чтобы я кричала, если что.
Гаррет покачал головой:
— Опасный план, тебе не кажется? Учитывая, что он видел нас вместе… видел, чем мы занимались… Почему твой брат уверен, что ты останешься верной ему? Мы с тобой могли бы сговориться, спланировать мой побег, его смерть.
Кейт бросила взгляд на дверь и понизила голос:
— Тебе следует знать, что я ни при каких обстоятельствах не стала бы планировать гибель родного брата.
— Почему нет?
— Но он мой брат! — На лице ее промелькнуло выражение ужаса.
Гаррет внимательно смотрел на нее. Фиск сказал, что видел их вчера вечером. Если это правда, он наверняка догадался, что Гаррет к ней чувствует.
Она продолжала:
— От Уилли восемь лет не было вестей, он вернулся совсем недавно. Он отнесся ко мне по-доброму и с пониманием, и я тебе скажу, что в жизни мне такое отношение встречалось нечасто. — Она сжала кулаки. — Более того, он часть моей семьи. А, кроме семьи, у меня в этом мире никого нет.
Вот в чем дело. Фиск собирался использовать Кейт как козырь в своей игре, чтобы причинить ему наибольшие страдания и уничтожить его. Гаррета чуть наизнанку не вывернуло при мысли о том, что кто-то может быть бессердечным настолько, чтобы так глумиться над женщиной, подобной Кейт. А еще он понимал, что такая невинная душа, как Кейт, никогда не поверит в возможность этого, тем более, если речь идет о ее обожаемом старшем брате. У него на скулах заходили желваки.
— В любом случае, даже если бы я захотела тебя освободить, я бы не смогла, потому что ключа у меня нет.
— А ты знаешь, где он?
— Нет. Вчера вечером я видела его у Уилли, а теперь… понятия не имею.
Он не мог просить ее о помощи. Если Фиск действительно задумал использовать родную сестру, чтобы ему отомстить, то одному Богу известно, что он уготовил для нее на случай, если она поможет ему бежать. Он не удивится, если это все часть извращенной игры Фиска: подтолкнуть Кейт к тому, чтобы она помогла ему сбежать, а потом использовать это как предлог, чтобы причинить ей — и в конечном счете ему — боль.
У Гаррета в груди все сжалось. Кажется, он наконец-то начинал понимать Фиска в его безумии. И все-таки есть одна вещь, которую Фиск не учел: он, Гаррет, не собирается подвергать Кейт риску.
— И даже если бы я нашла ключ и выпустила тебя… — В ее глазах мелькнула тоска. — Я боюсь, что ты убьешь моего брата. Ведь ты за этим прибыл в Кенилуорт?
Гаррет замер. Он просто не мог ей соврать. Черт подери!
— Да.
— Зачем тебе это?
— Твой брат очень плохой человек, — ответил Гаррет после долгой паузы.
— Он то же самое говорит о тебе.
Гаррет не ответил.
Кейт смотрела на свои руки, сложенные на коленях.
— Мы уже свыклись с мыслью, что он погиб при Ватерлоо. Если ты его убьешь и весь этот кошмар, повторится снова… моя мама… она просто не вынесет. — Она сжала руки так сильно, что костяшки пальцев побелели. — В наших жилах течет одна кровь. Я не могу его предать.
— Я понимаю, Кейт. Правда.
Верность семье — это сила, более глубокая, нежели испытываемые чувства, и гораздо большая, чем инстинкты. Гаррет вспомнил всепоглощающий гнев, который охватил его, когда он в первый раз увидел Тристана после многолетней разлуки. Гаррет сперва решил, что тот оскорбляет Софи. Но даже тогда он не сумел убить кузена.
Кейт вздохнула:
— Я верю, что ты не убивал Уоррена, но ты приехал сюда, чтобы убить Уилли. Возможно, мой брат только защищает себя.
— Это не так.
— Тогда, прошу тебя, расскажи, что между вами произошло.
Гаррет выдохнул сквозь зубы:
— Он уверен, что я виновен в смерти вашего брата Уоррена. Он притворился моим лучшим другом, но единственное, чего он жаждал, — это отомстить.
— Каким образом?
Гаррет поперхнулся. Как объяснить ей, насколько страшный человек ее брат?
— Любым, каким ты только можешь себе представить.
— Но, Гаррет, Уоррен погиб так давно. Со времени битвы при Ватерлоо прошло уже восемь лет.
— Он увез меня в Бельгию и заставил семь лет жить там в нищете.
— Значит, не Олимп, — выдохнула она, — а Бельгия. Это все объясняет: и твои манеры, и акцент.
— Акцент? — удивился Гаррет.
— Ты говоришь не совсем как джентльмен из Лондона, хоть и очень похоже. — Кейт пожала плечами. — Наверное, семь лет на материке сыграли свою роль. — Она посмотрела ему в глаза. — Что ты имел в виду, говоря, что подверг свою семью опасности, доверившись Уилли?
— Когда после стольких лет я вернулся в Англию, то сделал его своим доверенным лицом. Я и не подозревал, что именно его стараниями оказался в Бельгии. — Гаррет вздохнул. — И он стрелял в мою жену.
Кейт вскочила на ноги и уставилась на него, не веря своим ушам:
— Уилли убил твою жену?
— Нет, не убил. Она едва не истекла кровью, но потом поправилась.
Она прижала руку к сердцу и прикрыла глаза.
— О, слава Богу! Я уж испугалась, что ты сейчас скажешь, что это Уилли ответственен за смерть твоей бедной жены.
— Ты веришь каждому моему слову, так, Кейт? — тихо спросил Гаррет.
Она долго молчала и смотрела ему в глаза.
— Да, — сказала она, в конце концов. — Я тебе доверяю. Вопреки всем доводам рассудка я тебе верю. Не могу объяснить, просто это так, и все. — Ее плечи поникли. — Я не знаю, что делать.
Гаррет встал, подошел к ней и осторожно провел пальцем по нежной щеке.
— Делай то, что он говорит.
Кейт слегка подалась вперед, навстречу его прикосновению.
— Уилли — мой брат, я не могу его предать. И тебя предать тоже не могу.
— Не можешь?
Она печально покачала головой:
— Ты слишком сильно мне нравишься, чтобы я осознанно причинила тебе вред.
— Я не хочу тебя в это впутывать, Кейт. Тебе лучше держаться подальше от меня.
— Не могу. Он приказал мне приходить к тебе.
— Попроси его отменить этот приказ. Скажи, что я слишком опасен. Что ты не хочешь меня больше видеть.
— Но я хочу!
— Нет, это опасно. Ты должна уйти и больше никогда не возвращаться.
— Вечно ты твердишь, что я должна тебя бросить.
— Потому что со мной тебе опасно.
Она склонила голову.
— Меня ждет хозяйка. Она… грустит. А Уилли… — она сглотнула, — сказал, что я должна быть там к девяти. — Она подняла голову, и глаза ее блеснули так же живо, как тогда, у пруда. — Но я еще вернусь сегодня.
Гаррета поразил тот факт, что Кейт, кажется, не знает, что Ребекка — его сестра. Почему Фиск не сообщил ей?
Сам Гаррет не видел причин рассказывать Кейт о том, что он герцог Колтон. Если она попытается через Ребекку вызвать Тристана на помощь… Нет. Они только подвергнутся еще большей опасности, а крови и так уже пролито достаточно.
В конечном счете, ему хотелось бы, чтобы Кейт и дальше считала его равным, ну, или почти равным. Узнав о его происхождении и титуле, она изменится. Отдалится от него. Со всеми всегда так: они кланяются, льстят и заискивают, но не открывают свой внутренний мир тем, кто выше их по происхождению. Ему потребовалось прожить среди простых людей семь лет, чтобы понять, что большинство из них, вне зависимости от положения в обществе, гораздо более человечны, чем он.
— Я не позволю им тебя забрать. — Кейт вложила свою в его.
— Что ты имеешь в виду?
— Уилли собирается вызвать власти из Лондона. Он сказал, что ты в розыске и тебя ждет виселица.
— Серьезно? — удивился Гаррет.
Кейт кивнула.
Он сжал ее руку и погладил загрубевшими пальцами ее пальчики.
— Кейт, уверяю тебя, власти меня не ищут.
— Все равно тебе грозит опасность. Этого ты не можешь знать.
— Ты всегда в первую очередь думаешь о других. Да, Кейт? Нужно, чтобы кто-то приглядел за тобой.
Как же он хотел сам стать этим человеком! Но он не мог.
Сейчас он закован в кандалы в подземелье, а потом… Потом тоже не сможет.
Гаррет отпустил ее руку.
— Теперь иди.
Кейт накрыла ладонями железные наручники на его руках.
— Как бы я хотела тебя освободить! — порывисто прошептала она. — Правда. Прямо сейчас.
Она уже его освободила. Вчера вечером и позавчера. Она подарила ему надежду. Он победит Фиска и при этом не станет играть на ее чувстве чести. Он не причинит ей боли осознанно.
И все-таки, в конце концов, это неизбежно, потому что он убьет ее брата.
Гаррет впервые в жизни пожалел, что должен это сделать.
Кейт запустила пальцы в его волосы.
— Ой, у тебя и здесь шрамы… — Она провела пальцами у него за ушами.
— Да. — Он закрыл глаза. Это — дело рук ее брата. — Эти раны… Из-за них я забыл, кто я такой.
— Но теперь ты помнишь?
— Помню.
Она притянула его голову к себе, коснулась носом носа, поцеловала в губы — сначала вопросительно, потом нежно, потом властно. Руки ее сомкнулись у него на затылке.
Ее губы двигались мягко и чувственно, и гнев и отчаяние Гаррета истаяли, испарились. Огонь, что разгорался у него в крови, под кожей, в чреслах, сжег их дотла. От внезапной и острой потребности овладеть ею, сделать своей, несмотря на кандалы и цепи, Гаррет застонал.
Кейт резко отстранилась. Он смотрел на нее. В голове метались разрозненные мысли. Она сестра Фиска. Как такое возможно?
Она снова прижала его к себе, но на этот раз не поцеловала, а просто прикоснулась щекой к его небритой щеке.
— Спасибо тебе, — прошептала она.
Он не мог ответить ничего более-менее разумного, поэтому просто молчал и наслаждался ощущением ее теплой нежной кожи. В конце концов, она повернулась и поцеловала его в щеку, а потом отстранилась.
— Тебе надо поесть. Холодная каша отвратительна.
Гаррет посмотрел на Кейт:
— Поем.
— Хорошо. — У двери она помедлила и обернулась. — Потом я принесу тебе ужин и каких-нибудь книг, чтобы ты не умер со скуки.
Он кивнул, всей душой надеясь до ужина сбежать.
Кейт все продолжала облизывать губы и не могла остановиться. Она все еще ощущала прикосновение Гаррета на них, ощущала его язык и жесткую щетину.
Что, скажите на милость, ей делать? Зачем Уилли дал ей здание заботиться о Гаррете? Он видел их с Гарретом у пруда и наверняка понимает, что они не могут противостоять притяжению друг друга. Неужели это проверка на верность?
Сейчас она понимала Уилли меньше, чем когда-либо. Но Уилли не дурак. Какую бы линию поведения он ни избрал, он делал это с определенной целью. Нужно быть осторожной, столько от нее зависит, сумеет ли она выяснить истинные намерения Уилли касательно Гаррета, ее самой и бедной леди Ребекки.
Размышляя об этом, она спешила по заросшей тропинке, которая вела от Дебюсси-Мэнора к главной дороге. Она шла прямо-таки непозволительно. Где же в последние дни пропадает Берти? Она не видела его, что довольно странно, если он не спал и не работал, то непременно отирался у очага в кухне Дебюсси-Мэнора и «грел старые косяки».
Кейт взглянула на небо. Если поспешить, то она успеет сделать крюк и заскочить к нему домой. Нужно проверить, все с ним в порядке, и напомнить постричь дорожку.
Она пошла быстрым шагом по тропинке, ведущей к дому, выстроенному в том же самом тюдоровском стиле, что Дебюсси-Мэнор: белые стены, деревянные балки. За домиком, за рядом деревьев, в ложбинке бежал крохотный ручеек, вытекал из пруда, вырытого за особняком при предыдущем маркизе. Некогда этот пруд считался жемчужиной поместья, однако после смерти леди Дебюсси за ним перестали ухаживать, и теперь поросшие мхом берега обрамляли вонючую и грязную воду.
На подходе к домику Кейт услышала негромкий звук, похожий на тихий скулеж, словно внутри было заперто раненое животное.
Кейт замедлила шаг. В груди у нее все сжалось от страха. Она сглотнула и заставила себя подойти еще ближе. Надо было бы окликнуть Берти, но не хватало сил. Что, если он заболел? Может, у него случился удар и теперь он страдает?
Тропинка вела к торцу дома, и Кейт решила сначала заглянуть в окно. С глухо бьющимся сердцем она приникла к чистому пятнышку на замызганном стекле.
Глаза не сразу привыкли к полумраку, царившему внутри. А потом она инстинктивно закусила кулак, но отвести взгляд не смогла.
Внутри она увидела Уилли с женщиной. Оба были совершенно нагие. Кейт не сразу поняла, что происходит. Уилли стоял спиной к окну, женщина — на кровати на четвереньках, и он вторгался в нее сзади, держа за бедра. Оба издавали глубокие гортанные звуки удовольствия.
И это была не леди Ребекка — пышная, с округлыми формами, совсем не похожая на стройную леди Ребекку. Светлые локоны кольцами ниспадали на спину, ничуть не напоминая темные прямые волосы леди Ребекки.
Уилли бормотал грязные, оскорбительные слова, и женщине, похоже, это нравилось, потому что она отвечала с каким-то необычным акцентом «Да!» и «Давай еще, Уильям».
Пока Кейт, застыв от ужаса, наблюдала эту сцену, Уилли намотал на кулак волосы партнерши и оттянул ее голову назад так, что Кейт увидела ее профиль. Женщина начала извиваться от похоти и кричать:
— Да, да! Еще, сильнее!
Кейт с трудом оторвалась от этого дикого зрелища, заставила себя отвернуться и пойти прочь. Первые пару миль пути единственное, что она чувствовала, — это всепоглощающее сочувствие к леди Ребекке и злость к брату.
Она никогда не знала Уилли. Никогда. После возвращения в Кенилуорт он был так добр к ней. Так спокоен и заботлив. Но неужели он внутри был злым? Возможно ли, что война и смерть Уоррена превратили его в чудовище?
Господи Боже, как может один человек — тем более такой несовершенный, как Кейт, — так строго судить другого?! Не судите, да не судимы будете…
Она не вправе этого делать. И значит, делать не будет.
Но есть еще Гаррет, прикованный к стене в подземелье, которого ее брат намерен покарать за преступление, которого тот — она уверена! — не совершал. И Гаррет тоже, в свою очередь, хочет убить Уилли за то, что тот принудил его семь лет жить в нищете в Бельгии и едва не убил его бедную жену.
И есть еще леди Ребекка, которую Уилли соблазнил и обманом заставил бежать с ним и которая чахнет без любви Уилли, в то время как он совокупляется с другой женщиной в домике Берти.
Как ей поступить, чтобы не предать свою семью? Чтобы не принести горе никому из родных? Что в такой ситуации по-настоящему правильно? И даже если она разберется, какой из путей правильный, разве сумеет она им пройти и не напортачить? Разве можно ей доверить судьбы стольких человек?
К тому времени как Кейт дошла до города, она пришла к нескольким заключениям, и решимость ее стала твердой, как мрамор.
В первую очередь надо подумать о Реджи. Он нуждается в ней, и она скорее умрет, чем причинит ему вред. Во-вторых, она не может позволить, чтобы пострадали Гаррет и леди Ребекка, потому что они оба ни в чем не виноваты. В-третьих, мать ни в коем случае не должна узнать о ее плотских отношениях с Гарретом. Это разрушит даже ту малую толику любви, которую она к ней питает, и разобьет их семью. И в-четвертых, она, Кейт, должна завоевать доверие Уилли, потому что неизвестно, на что он способен, и лучше его не гневить.
Есть способ, как разрешить сложившуюся ситуацию и не повредить никому, как уберечь ее семью от горя и бедствий и при этом спасти Гаррета и леди Ребекку.
К вечеру Кейт написала и втайне от всех отослала письмо герцогу Колтону, от имени леди Ребекки прося его содействия. Возможно, герцог сумеет помочь.
