Глава 22
Кейт смотрела на огромного широкоплечего человека, закрывавшего почти весь дверной проем. Его светлые волосы касались дорогой шерстяной накидки на плечах.
— Кейт.
Знакомая дрожь пробежала по телу. Ну как ему это удается? В его устах такое простое односложное слово — ее имя — кажется таким важным… жизненно важным.
— Что ты…
Он в два шага пересек комнату, обнял ее за талию и прижал к себе. Мокрая тряпка оказалась зажатой между ними. Не успела Кейт и слова сказать, как он уже приник губами к ее губам.
Реальность обрушилась на нее с такой силой, что выбила воздух из легких.
Этот человек — иллюзия. Он не для нее. Просто видение, о котором можно грезить сколько угодно, но удержать его не удастся. К тому же он женат.
Она прижала кулаки к его груди — в одном все еще сжимала тряпку — и изо всех сил оттолкнула его:
— Хватит!
Он отстранился, но не отступил. Тепло его пальцев она чувствовала сквозь корсаж, и оно согревало ее.
— Почему? — скорее простонал, чем проговорил Гаррет. Он смотрел на нее сверху вниз, и мощь, исходящая от его большого тела, омывала ее, и мысли безнадежно путались.
— Почему? — эхом повторила Кейт. — Почему?!
Причин столько, что даже непонятно, с какой начать. Кейт ухватилась за единственную мысль, которую смогла отыскать в затуманенном сознании.
— Потому что это дом Берти.
— Мне все равно.
Гаррет снова потянул ее к себе, но Кейт уперлась ему в грудь руками и не позволила приблизиться.
— Ты должен быть дома, в Колтон-Хаусе, со своей семьей. Не здесь.
— Моя семья — ты.
Он нависал над ней. Его рот был так близко, что она чувствовала на губах его теплое дыхание.
— Ты… герцог.
— Я знаю. Да поможет мне Бог.
Он крепче сжал ее талию и слегка коснулся губами ее губ. Кейт охватила дрожь. Есть и другие причины, очень много, но когда он так близко, когда она чувствует его тепло, мысли тают, как масло… Кейт пыталась поймать хоть одну, чтобы заставить его уйти, но они просачивались сквозь пальцы и ускользали от нее.
— Я грязная, — сказала наконец Кейт в полном отчаянии.
— Думаешь, мне есть до этого дело?
— У тебя пальто промокнет.
В принципе это уже произошло, потому, как она прижимала к нему грязную мокрую тряпку.
— Кейт.
Она вдруг вспомнила самую главную причину, по которой не могла быть с ним, и разрыдалась.
— Ты женат! — закричала она, сверля его взглядом затуманенных глаз.
Для чего он приехал сюда сразу после свадьбы с Жоэль Мартин? Как он мог?! Как он смеет снова врываться в ее жизнь и все рушить, когда она только-только начала собирать осколки?!
— Что? — Он посмотрел на нее озадаченно.
— Я помню, что ты ничего мне не обещал. — Она сердито смахнула со щеки слезу. — Я уже смирилась с тем, что ты птица не моего полета, что ты недосягаем для меня. И мне плевать, что она сделала. Мне плевать, бросил ты ее или нет. Ты женат.
— Нет, Кейт…
— Зачем ты приехал сюда? Для чего? — Она попыталась вывернуться из его объятий, но тщетно: он держал ее крепко. — Пусти меня!
— Нет!
— Ты не должен меня касаться! Это неправильно!
— Нет, правильно. — Он прижал ее еще ближе к себе. — Ты ничего…
— Отпусти меня!
— Кейт, я не женат!
— Нет, женат! Бекки мне написала и все рассказала!
— Нет. Я не женился на Жоэль Мартин.
— Бекки не стала бы мне лгать.
— Кейт, я не женат.
Она, абсолютно сбитая с толку и неспособная сдержать слезы, нахмурилась:
— Она писала, что Жоэль рожает, и пока она пишет это письмо, ты венчаешься, что у Жоэль в комнате викарий, и…
— Я тебя люблю.
— И она страшно боялась, что ты… — Течение ее мысли прервалось. — Что ты сказал?
— Я люблю тебя, Кейт. Я не люблю Жоэль и никогда не любил.
— Что? — тупо спросила она.
— Я хочу на тебе жениться.
— Что? — Кажется, в ее словаре не осталось других слов.
— Я хочу на тебе жениться. Если бы я мог, то сделал бы это прямо сейчас, сию секунду. Мне следовало повенчаться с тобой еще несколько недель назад. — Он взял ее лицо в ладони. — Послушай меня. Я вел себя как дурак. В тот день, у водопада, я понял, что хочу взять тебя в жены. На самом деле я чувствовал это давно, но только тогда сумел признаться себе. Когда приехала Жоэль, я растерялся. Я знал, что люблю тебя, но считал себя ответственным за ее положение. Я никогда не хотел на ней жениться. Я хотел только тебя. Но я как идиот ни разу тебе об этом не сказал. Я позволил тебе жить в неведении, думать, что я предпочел ее тебе. Но это не так, Кейт. С тех пор как я впервые увидел тебя у пруда в Кенилуорте, другие женщины перестали для меня существовать.
— Но ты же с ней спал!
— Нет.
— Я все видела своими глазами! — Она зажмурилась.
Зачем он врет? Зачем врет ей? Она ударила его в грудь.
На его лице отразилась злость, потом недоумение, потом снова злость.
— Боже… Ты ее видела!
— Да! — Кейт рванулась, и на этот раз он отпустил ее.
Гаррет тихо заговорил, внимательно глядя ей в глаза:
— Однажды ночью она пришла ко мне без приглашения, пока я спал. Проснувшись, я увидел ее и прогнал. С тех пор я не впускал ее к себе в спальню. Я не испытывал к ней желания.
Господи, она ему верила. Кейт покачала головой:
— Слишком многое стоит между нами. Мы слишком разные. Я дочь экономки… — Ее голос оборвался: она вновь вспомнила миллионы причин, по которым им нельзя быть вместе. Даже если Гаррет не женат, даже если он не спал с Жоэль Мартин, между ними стоит столько всего…
— Поэтому я долго колебался. Я разрушил бы твою семью. Я бы причинил тебе боль. Ты заслуживаешь лучшего, Кейт. Но я убью любого мужчину, который посмеет прикоснуться к тебе. Я не могу тебя отпустить.
— Ты должен.
— Я сглупил, позволив тебе уйти один раз. Мне следовало бы сразу поехать за тобой. — Он подошел, взял ее за руку и стал гладить тыльную сторону ладони. — Я не хочу касаться никого, кроме тебя. Я не хочу заниматься любовью ни с кем, кроме тебя. Никогда. — Продолжая держать ее маленькую замерзшую руку в своей большой теплой руке, он другой поправил выбившиеся из-под чепца пряди.
— Софи, — прошептала Кейт.
Он убрал руку от ее лба.
— Что — Софи?
— Это ее ты любишь, — ровно сказала она. — Ты сам мне говорил. Ты любишь Софи и всегда любил.
Гаррет покачал головой:
— Кейт, ты не…
Она перехватила его руку и отбросила ее.
— Нет, — резко сказала она. — Твоя сестра подтвердила это. Бекки говорила, что Софи чудесная, красивая и элегантная. Говорила, что ты ее любишь. — Она усилием воли заставила губы перестать дрожать. — Но пойми: я не желаю быть запасным вариантом. Я слишком гордая. Я знаю, что гордыня — один из семи смертных грехов, но ничего не могу с собой поделать. Я не буду второй после Софи, или после Жоэль, или после еще кого-нибудь.
— Жоэль навсегда ушла из моей жизни. И ты не запасной вариант после Софи.
— Но так и есть.
Он покачал головой:
— Я всегда буду к ней хорошо относиться. Она мать моей дочери, мы навсегда останемся друзьями. Но я больше не люблю ее.
— Ну как я могу тебе верить?
— Я разлюбил ее в тот момент, когда полюбил тебя. — Кейт не ответила, и Гаррет продолжил: — В тот, второй вечер у пруда. Когда ты просила меня довериться тебе, когда ты смотрела на меня открытыми честными глазами и отдавалась мне. — Он медленно опустился на одно колено, взял ее за руку и склонил голову. — Выходи за меня, Кейт.
Она не сводила с него глаз. Во рту у нее сделалось сухо, как в пустыне.
— А Реджи? — хрипло проговорила она. Реджи — ее последняя линия обороны. Если Гаррет отвергнет брата, тогда между ними ничего не может быть.
— Он будет жить с нами. — Гаррет вздохнул. — Миранда тоже будет частью нашей жизни. И Шарлотта. — Он посмотрел на нее. Его голубые глаза изучали ее, искали одобрения, поддержки.
— Кто такая Шарлотта?
— Дочь Жоэль. Жоэль уехала, но Шарлотта осталась со мной. Она теперь моя. И я могу лишь просить тебя… я надеюсь, что вы с Реджинальдом тоже будете моими. — Его голос дрогнул. — Пожалуйста, Кейт, сделай меня снова целым. Будь моей женой.
Она долго смотрела на него. Льдисто-голубые глаза, широкие плечи, светлые кудри — как же красив этот мужчина, как же он силен! Он герцог. И все же сейчас он стоит перед ней на коленях. Перед ней, Кэтрин Фиск, обычной девушкой, дочерью экономки.
— Это мой мир. — Она обвела рукой захламленный домик Берти: куча грязного белья, половик в пятнах, ведро мыльной воды. — Единственный мир, который мне знаком. Здесь безопасно. Твой мир совсем другой. Он опасный. Он может причинить мне боль.
— Я чувствую то же самое, — тихо сказал он. — Проведя столько времени в мире, гораздо больше похожем на твой, чем на тот, в котором я родился, я заново учусь жить. Это медленный процесс. Не буду лгать тебе: временами это больно и трудно. Но я знаю, что, если ты будешь рядом, я стану сильнее. — Он посмотрел ей в глаза. — Мы поможем друг другу.
Он выглядел таким уязвимым сейчас… Кейт вдруг поразила мысль о том, что она одним словом может уничтожить этого человека. В ее руках была огромная власть над ним — полная власть.
Однако, уничтожив его, она неизбежно уничтожила бы и себя тоже.
Она опустилась перед ним на колени, обняла его и почувствовала, как его руки сомкнулись вокруг нее.
— Да, Гаррет. Я стану твоей женой.
На этот раз, когда его губы коснулись ее губ, ничто на свете не могло помешать ей, ответить на его поцелуй.
Они взяли Реджи, который с приездом Гаррета пошел на поправку очень быстро, с собой в Шотландию. Мать даже не пыталась удержать сына в Дебюсси-Мэноре. Она не хотела растить его без Кейт, потому что боялась трудностей, но что еще важнее — не могла отказать Гаррету. В присутствии настоящего герцога мать охватывал такой благоговейный ужас, что она едва могла говорить. Когда он сообщил ей, что собирается жениться на Кейт, она даже ничего не ответила, так трудно ей было поверить в такой исход событий. А когда Гаррет пообещал ей собственный домик в Йоркшире, она побледнела и попыталась что-то сказать, но хотя ее губы шевелились, слов не было слышно вообще.
Кейт, Гаррет и Реджи вместе поехали в Гретна-Грин, туда, где несколько месяцев назад Бекки вышла за Уилли. Дрожащим голосом Кейт повторила за священником слова брачного обета, Гаррет поцеловал ее в губы — и они вдруг стали мужем и женой.
На следующий день после венчания они отправились домой, в Колтон-Хаус. Спустя несколько дней они тряслись в карете по проселочной дороге, ведущей в Колтон-Хаус. Экипаж покачивался, и Кейт глядела из-под ресниц на Гаррета.
Она любила его так сильно, что это уже пугало ее, и любовь ее с каждым днем становилась все сильнее и сильнее, хоть и казалось, что это уже невозможно.
Она обожала все в нем, начиная от вьющихся светлых волос и того, как нежно он на нее смотрел, и заканчивая большими мужскими ступнями и тем, как он раскатисто смеялся, играя с Реджи в карты.
И все равно она боялась будущего. Все узнают про Уилли, про ее заурядное происхождение и низкий статус, про ее отца и мать. Кейт знала, что люди о ней подумают: что она алчная и хитрая девка, которая воспользовалась безумием героя Ватерлоо. Ей ничего не оставалось, кроме как взять себя в руки и напомнить себе, что она выдержит что угодно, пока рядом с ней Гаррет и Бекки.
Гаррет отдал карты Реджи — перетасовать — и взял ее за руки:
— Кейт, в Колтон-Хаусе гостят Софи и Тристан.
Кейт уставилась на него. Они женаты всего три дня, а вот уже начинается.
— Понятно. — Она сглотнула.
— Мы договаривались, что они приедут за несколько недель до Рождества, чтобы провести праздники вместе с детьми.
Она кивнула и отвернулась к окну, за которым проплывал застывший зимний пейзаж. Станут ли Софи и Тристан ее презирать? Посчитают ли, что она недостойна той чести, которую оказал ей Гаррет?
Гаррет продолжал сжимать ее руки. Он ничего не обещал, не гарантировал, просто успокаивал прикосновением.
Реджи заерзал на сиденье рядом с ней. В последние часы он очень волновался и задавал Гаррету бесчисленные вопросы о домике на дереве, о Миранде, о школе, об игрушках и о Лондоне. Даже о малышке Шарлотте — Гаррет не знал, что отвечать, потому что покинул Колтон-Хаус, когда ей было всего несколько часов от роду.
В конце концов, экипаж остановился, и Кейт увидела в окно знакомые ионические колонны Колтон-Хауса. Лакей открыл дверь и помог ей выйти из кареты. День выдался на удивление теплый, почти как весной, и солнечные лучи согревали ее плечи сквозь пальто. Через мгновение Гаррет уже стоял рядом с ней и держал ее за руку. Реджи спрыгнул на дорожку сам и взял ее за другую руку.
Они давали ей сил — прямо как в первый ее приезд в Колтон-Хаус. Только теперь она приехала сюда как герцогиня, хозяйка этого дома, какой бы абсурдной и невозможной ни казалась эта мысль. На крыльце стояли Бекки и леди Бертрис. Сердце Кейт подпрыгнуло в груди от радости при виде Бекки и тревоги от предстоящей встречи с леди Бертрис.
Как и в первый раз, лестница показалась ей бесконечной. Поднимаясь на каждую очередную ступеньку, Кейт напоминала себе, что надо быть сильной.
В конце концов, они оказались наверху. Гаррет отпустил ее руку, но остался стоять рядом с ней. Он светился от гордости.
Помедлив секунду, Бекки тепло обняла ее:
— О, Кейт! Ты вернулась к нам. Я так счастлива!
Кейт заключила подругу в крепкие объятия.
— Я по тебе скучала, Бекки.
— А я по тебе, дорогая сестра.
— Как твоя рука?
— С каждым днем все лучше и лучше.
Кейт собралась с силами и посмотрела на леди Бертрис, готовая к нападению. Каково же было ее удивление, когда она увидела выражение ее лица: леди Бертрис смиренно потупила глаза, заблестевшие от слез! Она взяла Кейт за руки и присела в реверансе. У Кейт даже рот открылся от удивления.
— Вовсе незачем так удивляться, — сварливо проговорила леди Бертрис и торопливо промокнула глаза. — Я оказалась не права. Простите меня. И я рада, что мой племянник не стал слушать тетку-простофилю и выбрал верный путь. — Она посмотрела на Гаррета поверх плеча Кейт и коротко кивнула: — Молодец, мальчик.
— Тетя, — ответил Гаррет.
Больше он ничего не сказал, но Кейт уловила в его голосе легкую усмешку.
Час спустя Кейт стояла в незнакомой еще спальне Гаррета. Служанка, закончив с ее прической, сделала реверанс и ушла. Реджи еще раньше отправился вместе с Бекки знакомиться с Гарри, сыном Тристана. Когда он уходил, Кейт заметила на его щеках здоровый румянец. Вот она, магия Колтон-Хауса.
Кейт наконец-то сняла зеленое платье с чужого плеча. Теперь на ней было платье из красного шелка, которое портниха доставила во время ее отсутствия. Она медленно повернулась перед зеркалом, глядя, как подчеркивает ее фигуру изысканный фасон, слушая, как шелестит шелк вокруг щиколоток.
Пора явиться миру в роли герцогини Колтон.
Ей вспомнился кролик, которого она некогда спасла из рук Уилли и Уоррена, как его крохотное сердечко колотилось под ее пальцами… Она ощущала себя такой же перепуганной и в то же время готовой обнажить зубы, укусить сильно-сильно и со всех ног броситься наутек.
Дверь отворилась, и Кейт обернулась. На пороге стоял Гаррет, и она разжала крепко сцепленные пальцы.
Он окинул ее взглядом и одобрительно улыбнулся:
— Все как я и предполагал.
— Что именно?
Он пожал плечами:
— Меня всегда, с самого первого дня знакомства, бесило то, что ты, одета в то, что тебя недостойно.
Она смущенно опустила голову:
— Что ты имеешь в виду?
— Полагаю, ты родилась, чтобы быть герцогиней.
— Герцогиней? — Она совершенно невоспитанно хмыкнула. — Не знаю, придет ли когда-нибудь день, когда я, услышав обращение «герцогиня», не подумаю, что человек, наверное, ошибся и имеет в виду кого-то другого.
— Придет, — уверенно ответил Гаррет. — В конце концов, если уж я могу быть герцогом…
— Тут другое дело, Гаррет. Я знаю, что ты на много лет забыл о своем положении, но ты был рожден, чтобы стать герцогом, а я была рождена, чтобы стать служанкой.
— Нет, это не так.
Кейт поджала губы и кивнула.
— Ты была рождена, чтобы быть со мной. А я — чтобы быть с тобой.
Она, не поднимая головы, посмотрела на него из-под ресниц:
— Ты правда в это веришь?
— Верю. — Он сказал это спокойно, но с достаточным нажимом, чтобы слово пробилось сквозь пелену ее неуверенности в себе.
Она несколько секунд молчала, обдумывая его заявление. Он верил в то, что говорил. Верил в нее. И как, зная это, она сама может не верить в себя?
— Я тебе кое-что принес. — Он разжал пальцы. На ладони его лежала золотая цепочка с гроздью красных камней.
— Что?..
— Надеюсь, ты примешь это в качестве свадебного подарка. — Он поднял цепочку за один конец, и рубины вытянулись в линию. — Это рубины моей матери.
— Колье очень красивое, но, Гаррет, почему ты не отдал его Софи? — Странно. Ведь, как его первая жена, Софи должна была унаследовать фамильные драгоценности.
Он нахмурился, потом пожал плечами:
— Никогда об этом не задумывался. Она вряд ли знала даже об их существовании. Возможно, в глубине души я всегда знал, что они должны принадлежать тебе. Ты их примешь?
— Я? Ну конечно.
Кейт смирно стояла, пока Гаррет застегивал колье у нее на шее. Его загрубевшие пальцы приятно касались нежной кожи.
Кейт коснулась гладких граней рубинов, лежавших у нее под ключицей.
— Спасибо.
— Ты готова? — спросил он.
Кейт закрыла глаза, потом открыла и криво усмехнулась:
— Насколько это вообще возможно.
От волнения мурашки бегали по коже, и она едва удерживалась, чтобы не чесать руки.
— Расслабься. Это всего лишь Софи и Тристан. Они друзья.
— М-м… Да.
Друзья. Кейт никак не могла взять в толк, почему он так легко об этом говорит. Однако в его тоне и позе чувствовалось некое напряжение. Неужели он так же встревожен, как и она? И пытается это скрыть?
Он подошел ближе и взял ее за руку.
— У тебя такой вид, словно ты готова провалиться под землю. Если хочешь, я скажу им, чтобы они уехали, и они побудут у родителей Софи, пока ты не будешь готова.
— Нет, — она улыбнулась ему, — я должна выстоять. Я должна проявить смелость.
— Ты самая смелая женщина, которую я знаю.
— Это только начало, да?
Он мрачно кивнул:
— И мы пройдем через все это вместе.
Она расправила плечи, взяла его под руку, и они вместе прошли по длинному коридору в другой конец дома. У дверей гостиной Гаррет остановился. Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть в глаза.
— Помни, как сильно я тебя люблю. — Он коснулся ее губ легким поцелуем. Они на мгновение прильнули друг к другу, а потом он взял ее за руку и открыл дверь.
Им навстречу тут же поднялся мужчина в ладно скроенном фраке. Он подал руку женщине, которая сидела рядом на малиновой кушетке. Кейт и Гаррет вошли в комнату. Кейт бросился в глаза яркий контраст белоснежных галстука и жилета и черного фрака и брюк. Она тут же его узнала, потому что уже встречала его. Однажды. Тристан, лорд Уэстклиф, весной приезжал в Дебюсси-Мэнор и задавал вопросы об Уилли. Именно от него они с матерью узнали, что он не погиб при Ватерлоо, а счастливо проживает в Лондоне.
Женщина встала. На ней было подкупавшее своей простотой платье из белого шелка или, возможно, атласа. Сходство с Мирандой проявлялось во всем: в форме лица, цвете волос, очертаниях фигуры. До сих пор Миранда казалась Кейт точной копией отца, однако сейчас она поняла, что дочь унаследовала черты обоих родителей.
Нежданные слезы выступили на глазах у Кейт, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с собой. Когда она справилась с этой задачей, Тристан поклонился:
— Гаррет. Ваша светлость.
Софи тоже поздоровалась, и Кейт запоздало поняла, что обращение «ваша светлость» предназначалось не Гаррету, а ей.
Она сделала реверанс и, запинаясь, пробормотала приветствие. Однако она не была уверена, что обратилась к ним как подобает — слова стерлись из памяти, едва слетев с губ. Она поежилась и закрыла глаза.
— Простите меня. Наверное, я никогда не привыкну к обращению «ваша светлость». Прошу вас, зовите меня Кейт.
Софи улыбнулась, и Кейт окатила волна облегчения, потому что улыбка Софи нисколько не походила на те ужасные, фальшивые гримасы, которые она привыкла видеть на лицах благородных дам, в минувшие дни приезжавших на балы в Дебюсси-Мэнор.
— Я тоже надеюсь, что вы будете звать меня Софи, — тихо сказала она.
Кейт удивленно моргнула: неужели Софи, прекрасная Софи, само совершенство, чувствует себя так же неловко, как и она сама?
Кейт вдруг стало легко-легко.
Гаррет, стоявший рядом с ней, нежно сжал ее руку. Он набрал в грудь побольше воздуха.
— Мы рады видеть вас обоих. Не желаете ли что-нибудь выпить?
Софи перевела взгляд на Гаррета. Тристан негромко рассмеялся:
— Вижу, твои манеры за последние несколько месяцев стали гораздо лучше.
— Нет. — Гаррет нахмурился, потом пожал плечами: — Скорее, я просто не знаю, что еще сказать.
— А, понимаю. — Тристан прокашлялся. — Мне ничего не нужно, спасибо.
Они все смущались, все чувствовали себя не в своей тарелке. Эти неотразимые джентльмены и эта прекрасная леди — такие же люди, как и она сама. И ничто человеческое им не чуждо.
Значит, она справится.
Кейт посмотрела на Софи: та стояла с пылающим лицом и не смотрела ни на кого конкретно.
— А вы видели, что Гаррет сделал с домиком на дереве? — спросила Кейт. Ее голос нарушил неловкое молчание.
Тристан, Гаррет и Софи посмотрели на нее. Между бровей Софи появилась тоненькая складочка.
— С домиком на дереве?
Кейт энергично кивнула:
— Да-да. На одном из дубов за садом есть маленький домик. Гаррет говорил, в детстве вы все вместе там играли. Он был в плачевном состоянии, но Гаррет с Мирандой и моим братом Реджинальдом починили его. По-моему, он готов: нас с леди Ребеккой звали наводить лоск.
Глаза Софи стали чуть темнее.
— Ах! — Она посмотрела на мужа. — Тристан, ты помнишь его?
— Смутно. Помню, что мне жутко не нравилось там сидеть.
— Ну конечно, — фыркнула Софи. Глаза ее сияли, как полированная бронза. — Ты, помнится, заставлял нас с Гарретом завешивать простынями окна и двери и брал с нас честное слово, что мы не будем высовываться, пока ты не спрячешь клад.
— Клад! — воскликнула Кейт и ободряюще сжала ладонь мужа, который все еще стоял, напряжённый, как чересчур рьяный телохранитель. — А что за клад, лорд Уэстклиф?
— Ну конечно же, рубины. Вроде тех, что сейчас на вас.
Кейт прижала пальцы к колье.
— А еще изумруды, брильянты и горы золотых дублонов.
Гаррет покачал головой:
— Что-то я помню их иначе…
— И то правда, — подтвердила Софи. — Ржавые гвозди, украденные у экономки пуговицы и, если повезет, выпрошенная у лакея монетка.
Гаррет подвел Кейт к дивану напротив кушетки, которую ранее занимали Тристан и Софи, и все сели. Гаррет, Тристан и Софи предавались воспоминаниям о рисковых археологических экспедициях, которые Тристан организовывал на обширных землях Колтон-Хауса, а Кейт их слушала.
Софи улыбнулась чему-то, что сказал ее муж, и Кейт увидела тень той дерзкой девчонки, которой она, по словам Гаррета, некогда была. На мгновение она представила ее карабкающейся по веревочной лестнице в домик на дереве.
Внутри Кейт расцветало глубокое чувство удовлетворения. Они оказались живыми людьми, а не совершенными ледяными статуями, как она их представляла. Их не нужно было бояться и ставить на пьедестал. Кейт чувствовала, что когда-нибудь сможет полюбить их как часть своей семьи.
Тристан в конце концов передумал насчет напитков и попросил что-нибудь выпить. Когда они с Гарретом отправились к буфету, Софи и Кейт тоже встали. Кейт сложила руки за спиной и подошла к окну. Софи не отставала.
Шторы в зеленую и голубую полоску были отдернуты, и из окна виднелся огромный газон перед Колтон-Хаусом. Кейт прижала руку к стеклу — оно показалось ей странно теплым по сравнению с зимним пейзажем снаружи. Трава стояла сухая и выцветшая, деревья — голые. На всем лежала печать тишины и покоя. Солнце светило ярко, и под его лучами таяли остатки снега, притаившиеся в тенистых уголках после прошлого снегопада.
— Спасибо, что встретились с нами сегодня же, — тихо проговорила Софи. — Я знаю, что все случилось слишком быстро, но нам с Тристаном не терпелось познакомиться с вами.
Кейт не знала, как ответить и не выдать своей тревоги, поэтому промолчала. Софи нерешительно улыбнулась:
— Кроме того, мне хотелось поприветствовать вас в нашей семье.
Кейт посмотрела на нее удивленно:
— Правда?
— Да. — Лицо Софи смягчилось. — Я не хотела прятаться, не хотела, чтобы вы видели во мне какую-то угрозу. Я надеюсь, мы станем подругами.
— Серьезно? — Кейт не могла скрыть изумления. — Если честно, я готовилась к тому, что весь свет станет меня избегать, и… признаться, думала, вы будете первой среди них. — Она поморщилась и закусила губу. — Простите мою прямоту. Но это правда.
— Понимаю. Я благодарна вам за откровенность. — Щеки Софи порозовели снова, и она сложила руки на груди. — Я постараюсь отплатить вам тем же. Поймите: хоть мы с Гарретом и были женаты, мы надолго разлучились, и за это время оба изменились слишком сильно, чтобы можно было восстановить наш брак. Однако не настолько, чтобы потерять семейную привязанность друг к другу. Конечно, такие отношения редко встречаются, и люди продолжают косо смотреть на нас, где бы мы ни появились. Прошло всего несколько месяцев, а я уже так устала от этого. — Она вздохнула. — Но я чувствую, что, как его жене, вам необходимо это понять.
— Но как это возможно? — спросила озадаченная Кейт. — Как можно разлюбить человека?
Тем более Гаррета?!
Этого она не могла взять в толк. Она точно знала, что в ее сердце любовь к Гаррету останется глубокой и сильной до самого последнего дня жизни. Он единственный мужчина на земле, которого она могла любить.
— Я нашла другого. Теперь я принадлежу Тристану. И хотя все произошло так быстро, я рада, что Гаррет нашел вас.
Кейт во все глаза смотрела на нее. Софи взяла ее за руку:
— Вам нечего бояться. Обещаю, я не сделаю вам ничего дурного.
Кейт смотрела в ясные янтарные глаза Софи и видела, что та говорит от чистого сердца.
Она вздохнула, и с этим вздохом остатки страха и сомнения полностью испарились.
— Спасибо, что спасла его. Что была доброй и честной. От тети Бертрис и Бекки я узнала обо всем. Ему так повезло, что он тебя встретил.
Кейт посмотрела в окно.
— Будет ужасный скандал. Все решат, что я не гожусь на роль герцогини.
— Да, скандал будет. — Софи сжала ладонь Кейт двумя руками. — Более того, ты теперь замешана в скандале с нашим разводом — о нем будут сплетничать еще ой как долго. Нам всем нужно быть сильными. Помни, что рядом с тобой Гаррет и мы все поддерживаем тебя. Бекки, тетя Бертрис, Тристан и я. Вместе мы преодолеем все.
Софи бережно держала жесткую, с мозолями руку Кейт в своих нежных руках.
Как странно войти в такую семью. Эти люди голубых кровей, почти что королевского происхождения. Еще месяц назад это казалось немыслимым. А теперь такой же невероятной казалась мысль о том, что все эти люди сплотятся, поддерживая ее. Гаррет и Бекки уже это доказали.
— Кейт, ты теперь часть семьи Джеймс, — тихо проговорила Софи. — И ни один скандал нас не затронет. Вместе мы победим.
