Глава 17

Кейт сбежала, невнятно извинившись и сославшись на головную боль. Она примчалась наверх, бросилась на огромную кровать в кремовой комнате и долго-долго сидела, обхватив руками колени и раскачиваясь взад-вперед.

В конце концов, ее посетила мысль, что она могла и ошибиться.

В мире предостаточно блондинок, и блондинок с иностранным акцентом тоже немало. И то, что у этой женщины то же светлые волнистые волосы, как у любовницы Уилли, может оказаться простым совпадением. К тому же Кейт не видела лица любовницы Уилли, только ее профиль.

Что же до тела, то Кейт видела лишь ее пышный зад и одно пухлое бедро, так что, не имея возможности попросить эту мадам раздеться, утверждать наверняка она не могла. Однако то, что она беременна, да еще на таком сроке, — это, мягко говоря, большая неожиданность. Кейт и представить не могла, чтобы мужчина мог так яростно вторгаться в женщину, которой в общем-то скоро рожать.

Впрочем, тех вещей, которые Уилли сделал с Гарретом и его семьей, она тоже когда-то не могла себе представить.

Любовнице Уилли явно нравилось, что тот с ней обращался так грубо. Все, что Кейт видела, подглядывая в окошко домика Берти, никак не сочеталось с невинным личиком гостьи Гаррета.

У Кейт не было никаких доказательств, что любовница Уилли и женщина, которую она только что видела в гостиной, — это одно и то же лицо, однако она почему-то верила, абсолютно и безоговорочно верила, что это так. И хотя рассудок убеждал ее, что она могла ошибаться, сердце твердило, что она права.

А доказательств у нее все равно нет. Если она бросит в лицо этой женщине подобное обвинение, кто ей поверит? Ее история покажется всем слишком уж фантастической. И если Бекки в курсе ее влюбленности в Гаррета, то половина домочадцев тоже об этом знает.

Не спишут ли они ее обвинения на ревность?

Потому что, Бог — свидетель, ревность теперь ей знакома, да еще как.

Неужели ревность застилает ей глаза и туманит разум?

Даже Гаррет, человек, которому она доверяет больше всех на свете, вряд ли сумеет взглянуть на вещи объективно. Он спал с этой женщиной, значит, она ему небезразлична. Правда причинит ему боль — он не захочет в нее поверить.

Раздался стук в дверь, и Кейт удивленно подняла голову. Еще слишком рано, ужин не мог уже закончиться.

— Кто там?

— Бекки.

Кейт крепче обхватила колени. Будет уже чересчур, если она отправит Бекки восвояси.

— Входи.

Бекки вошла и осторожно присела на край кровати Кейт.

— Я ушла с ужина пораньше. Сказала, что меня беспокоит рука.

— Она правда болит?

— Не больше, чем обычно. — Бекки чуть помолчала. — Не ожидала, что ты вот так сбежишь, Кейт. Это на тебя не похоже.

— Знаю. — Кейт отвернулась к окну. — Прости. Не могла сдержаться.

— Понимаю, — мягко ответила Бекки. — Хочешь узнать о ней больше?

Кейт сглотнула. И да, и нет. Она хотела узнать все, чтобы понять наконец, но не хотела больше ни видеть, ни слышать, ни обсуждать эту женщину. Никогда в жизни.

— Да, — выдохнула она и в ужасе зажмурилась.

— Ее зовут Жоэль Мартин. Она из Бельгии, как Джози уже говорила. — Бекки помедлила. — Гаррет ясно дал понять, что считает этого ребенка своим.

Стоит ли рассказывать Бекки о своих подозрениях? Это причинит ей ужасную боль. Как она может намеренно сотворить такое с ближайшей подругой? А если она все же ошиблась? Тогда Бекки возненавидит ее. И все остальные тоже.

Но она не ошибалась. Кейт точно знала, что права.

— Кейт? — Бекки нежно сжала ее плечо. — Пожалуйста, не отчаивайся. Гаррет очень о тебе беспокоился, хотел даже вызвать доктора. Я так понимаю, что он предпочел бы сам тебя проведать, но я заверила его, что нужно просто подождать и к утру с тобой все будет в порядке.

— Будет. — Кейт открыла глаза.

Господи, она так глубоко погрузилась в свои невеселые мысли, что совсем забыла о Реджи.

— Сколько времени?

— Двенадцатый час.

Она вскочила с кровати.

— Боже мой, я пойду за Реджи!

— Во время ужина принесли записку от мисс Далворти. Она не решилась тебя беспокоить. Она сказала, что Реджинальд заснул наверху с Мирандой, и спрашивала, можно ли ему остаться на ночь там.

— Он должен быть со мной.

— Кейт. — Бекки стала очень серьезной. — Дай ему отдохнуть.

— У него бывают кошмары. Его легко напугать.

— Знаю. А еще я знаю, что мисс Далворти прекрасно с этим справится. В любом случае я ее предупредила, чтобы она, если Реджинальд проснется или у него случится приступ кашля, сразу несла его вниз, к тебе.

Кейт остановилась, держась за ручку двери. Нет нужды в такой час тащить Реджи вниз — разве что для ее собственного успокоения. Она опустила руку.

— Спасибо.

Бекки улыбнулась:

— А для чего еще нужны сестры?

Кейт попыталась улыбнуться в ответ, но у нее плохо получилось. Сестры нужны, чтобы заботиться друг о друге. Чтобы утешать, когда другая страдает. Чтобы поддерживать и подбадривать.

А вовсе не для того, чтобы одна обвиняла любовницу брата другой и мать его ребенка по совместительству в том, что она спала с ее мужем. Кейт потерла висок, который пронзила острая боль.

— А Гаррет… он… как твой брат?.. — Она хотела знать, как Гаррет смотрел на эту женщину, как вел себя в ее присутствии.

Бекки вздохнула:

— Он вел себя с ней очень вежливо, Кейт. Проявлял заботу. Но в его обращении с ней есть что-то, чему я не могу дать название. По правде говоря, его, по-моему, гораздо больше заботила ты и твое благополучие.

— Она тебе понравилась? — тихо спросила Кейт.

Бекки повела плечом:

— Она довольно мила. Тетя Бертрис объявила ее «очаровательной». Но я, если честно, не знаю. Я не очень-то ей верю. Возможно, после того, что случилось с Уильямом, я очень нелегко доверяю людям.

— Мне ты доверяешь.

Бекки кивнула:

— Да. Но тебя я знаю несколько месяцев.

— Всего два. Не так уж и долго.

Бекки плотнее завернулась в шаль.

— Этого достаточно, особенно учитывая все, — она отвела глаза и посмотрела на кремовые обои с золотистым узором, — что мы пережили вместе.

Кейт долго молчала. Она изменилась.

Еще месяц назад она сразу выложила бы Бекки свои предположения. Однако Бекки подобные подозрения привели бы в ужас, и одно это уже заставляло ее держать язык за зубами. И она не станет рисковать их дружбой ради того, что может оказаться плодом ее разыгравшегося от ревности воображения.

— Я тоже очень тебе доверяю, Бекки. Ты мой очень близкий друг.

Самый лучший, какой у нее был в жизни.

Бекки улыбнулась. Улыбка, как и все в ней, была от природы обворожительна, и Кейт охватило какое-то глубокое, нежное чувство. С самой первой их встречи она мечтала сблизиться с леди Ребеккой, а теперь они и вправду стали друзьями.

А друзья не сплетничают. Они не сеют друг в друге семена сомнений, прежде чем выяснят факты. И Кейт обязана найти доказательства связи Жоэль и Уилли, прежде чем что-то кому-то скажет. Она не повергнет этот дом в хаос без веских на то оснований и не поставит под угрозу хрупкие, но драгоценные узы, которые завязались у нее с обитателями Колтон-Хауса. Прежде чем обвинять Жоэль, ей нужно самой во всем убедиться.

Кейт вспомнила, как приходила в домик Берти во второй раз, после того как застала там Уилли с любовницей. Она видела разбросанное по полу женское белье. Это белье она запомнила: голубые шелковые чулки, нежно-зеленые подвязки, отделанные кружевом панталоны, зеленовато-голубые с белым. Обшарив гардероб Жоэль, она могла бы найти что-то из этих вещей…

И тогда она получила бы доказательство — по крайней мере, для самой себя.

Завтра, как только Жоэль покинет комнату, Кейт ее обыщет.

За спиной тети Бертрис закрылась дверь. Она стояла в библиотеке, скрестив руки на пышной груди. Она еще не переоделась после ужина, и на ней до сих пор было бледно-желтое вечернее платье и засушенный цветок примулы в волосах. Он как будто прорастал из ее затылка.

— Тебе надо на ней жениться.

— Что? — выпалил Гаррет.

Мало того, что она ворвалась в его убежище без стука, так еще и говорит такие вещи!

Вечер выдался мучительно долгий. Он начался с того, что Кейт сбежала, потом его сестра рано ушла наверх, а после этого потянулись многочасовые женские беседы, которые вели на французском его тетя и его… и Жоэль. В конце концов, уже за полночь, они все-таки разошлись.

Гаррет ретировался в библиотеку, чтобы подумать. Он волновался за Кейт. Кто-то уже наверняка рассказал ей о Жоэль. Будь они все прокляты! Он хотел бы сам открыть ей правду. Но, если честно, что бы он ей сказал? Ставя себя на ее место, он мог лишь отчасти вообразить тот ужас, который Кейт испытала, увидев его беременную бывшую любовницу. Возможно, теперь она его ненавидит. И поделом. Как глупо он поступил! Надо было сразу же, первым делом, пойти к ней и все объяснить. Гаррет допил остатки портвейна.

Если он не трус, то пойдет к ней прямо сейчас.

— Я совершенно серьезно, — ровным голосом сказала тетя Бертрис. — Так велит тебе честь.

Гаррет прищурился:

— Я в этом не уверен.

— Зато я уверена. — Она расположилась в одном из роскошных кожаных кресел. — Думаю, это идеальное решение. Пусть до родов она побудет здесь, а потом ты отвезешь ее в Лондон. Она леди и великолепно справится с обязанностями герцогини. Ты получишь наследника. И, — тетя Бертрис постучала пальцами по подлокотнику, — я полагаю, скандал с твоим разводом на этом будет исчерпан.

Гаррет изогнул бровь:

— Это еще каким образом?

— Все тебя поймут. Ты несколько лет прожил в Бельгии и в это время успел без памяти влюбиться в потрясающую красавицу бельгийку.

Гаррет усмехнулся, наливая себе еще вина:

— А я-то думал, все уже поняли, что за эти годы Софи влюбилась в Тристана. Не понимаю, какое отношение к этому может иметь Жоэль.

Тетя Бертрис взмахнула рукой:

— Ты же мужчина. А Софи — женщина. Свет с большим пониманием воспримет то, что это случилось с тобой. А то, что Жоэль так молода и красива, нам только на руку.

— Ага. Значит, ты предлагаешь мне официально поставить свет в известность, что я бросил Софи ради более молодой Жоэль? Может, мне еще объявление в газете напечатать?

— Ну… — Тетя Бертрис явно разглядела зарождающийся гнев в его глазах, потому что предпочла ретироваться вместо того, чтобы продолжать эту безумную линию рассуждений. — Не совсем.

Он вздохнул:

— Тетя, прежде чем мы продолжим этот абсурдный разговор я тебе скажу прямо: я еще не решил, что делать с Жоэль.

— Женись на ней, — коротко сказала тетя Бертрис.

Он повертел в руке бокал.

— Ты не знаешь ее так, как знаю я.

— Не понимаю, какое это имеет значение, — отрезала она. Он со стуком поставил бокал на стол и посмотрел на тетю злым взглядом:

— Эта женщина очень амбициозна. Не удивлюсь, если она помчалась ко мне только потому, что узнала, что я герцог.

Тетя Бертрис усмехнулась:

— А что плохого в амбициях, Гаррет? Если бы не они, мы до сих пор были бы дикарями. Амбиции создали цивилизацию.

— Амбиции эгоистичны.

— Да ну! Я вижу, как она на тебя смотрит.

Гаррет вздохнул, понимая, что она говорит правду. Он тоже это видел.

Они с Жоэль питали друг к другу некую привязанность. Но чтобы любовь? Любит ли она его? Черт, любит ли ее он сам?

Несколько месяцев назад, рассказывая Софи о Жоэль, он признался, что не уверен, что любит ее. Но это было до того, как он встретил Кейт.

— А как же ребенок? — спросила тетя.

Гаррет склонил голову набок. Ребенок имеет первостепенное значение, но приберечь его благополучие как последний аргумент — в этом вся тетя Бертрис.

— Ты же не хочешь, чтобы он рос без отца.

— Он — или она — и не будет расти без отца, — сказал Гаррет. — Что бы ни было между мной и Жоэль.

— Если ты на ней женишься, у него и вправду будет отец. Он будет законнорожденным. Ему не придется носить клеймо бастарда.

Гаррет покачал головой: перспектива стать отцом незаконнорожденного ребенка ему не нравилась. Он знал, как мир жесток к бастардам. Но человеку, который косо посмотрит на его ребенка, законного или нет, в любом случае не позавидуешь.

Однако этому ребенку намного легче жилось бы, если бы его отец и мать состояли в законном браке. Жениться на Жоэль — самый простой и очевидный способ обеспечить ребенку счастливое и безопасное будущее.

Гаррет смотрел на полированную столешницу розового дерева, зная, что тетя сверлит его взглядом и ждет, когда он придет к тому же выводу, что и она: что женитьба на Жоэль — единственный выход. Достойный выход.

А он был так осторожен с Жоэль.

Так же, как с Кейт. Конечно, он не дурак и понимал всегда, что полных гарантий нет. И каждый раз, ложась в постель, они рисковали. И таких ночей у них было гораздо больше, чем у него с Кейт.

Господи, ведь они с Кейт могли прямо сегодня зачать ребенка!

— У тебя что-то есть с этой Фиск, так?

Гаррет непонимающе посмотрел на тетку:

— «С этой Фиск»?

— Да. — Она махнула рукой. — Мальчик мой, не надо прикидываться. Ты прекрасно понимаешь, кого я имею в виду, долговязую нескладеху Кэтрин Фиск.

Кэтрин никогда не ассоциировалась у него с фамилией Фиск. «Кэтрин Джеймс» — так ее звали бы, если бы он на ней женился, — звучит гораздо лучше. Гораздо правильнее.

— Тетя, я буду тебе очень признателен, если ты не станешь подобно отзываться о Кейт, — процедил Гаррет сквозь зубы. — Не забывай, она спасла мне и Ребекке жизнь.

Тетя Бертрис усмехнулась:

— Забудешь тут, когда вы только и делаете, что твердите об этом. — В ее словах звучало едва заметное презрение. — Похоже, вы оба намерены до конца жизни раскланиваться перед ней за это. А по мне, так ею двигал не героизм, а забота о своей шкуре.

Гаррет сжал кулаки.

— Не забывайся.

Тетя Бертрис бросила взгляд на его сжатые кулаки:

— Вот, значит, как? Ты втюрился в эту девчонку.

Гаррет бросил на тетку испепеляющий взгляд. Зря он ей позволил втянуть его в спор. Ее отношение к Кейт и Жоэль понятно.

— Ты совершил ошибку с Уильямом Фиском, Гаррет. Не повторяй ее, — предупредила тетя Бертрис. — Своим необдуманным поступком ты едва не погубил семью. Мы только-только оправляемся от удара. Не надо рисковать. Не позволяй другому Фиску сбить тебя с пути истинного.

Часть его знала, что тетя может оказаться права. Господи, ведь его интуиция подсказывала, что Фиску можно доверять, почти так же явно, как с Кейт!

И все равно он ей верил. Никто и ничто не убедит его, что она такая же, как ее старший брат.

— Спасибо за заботу, тетя Бертрис. И за совет. Я обдумаю твои слова — все твои слова. — Гаррет вздохнул. Он никогда не приказывал тетке. Но он глава семьи, и если он хочет сохранить хотя бы относительно приличные отношения с ней, ей лучше уйти. Немедленно. Он посмотрел на дверь, потом на нее. — Можешь быть свободна.

Она разинула рот и уставилась на него. Потом встала, расправила плечи и склонила голову:

— Очень хорошо. Спокойной ночи, мой мальчик.

Она повернулась и направилась к двери. Желтый шелк развевался, цветок покачивался над головой. Хлопнула дверь. В библиотеке воцарилась тишина позднего часа, и сердце Гаррета наполнилось отчаянием, тяжелым и вязким. Это отчаяние приковывало его к месту.

Он налил себе еще вина и залпом выпил.

Кейт делала его счастливым. Просто находясь рядом с ней, касаясь ее, разговаривая с ней, он чувствовал себя целым. Настоящим. С Кейт он вновь становился человеком, а не пустой оболочкой. Он хотел ее.

Гаррет схватился за голову.

Ну почему это случилось не с Кейт?

Кейт стояла в коридоре в позе человека, готового обороняться, и смотрела на дверь в спальню Жоэль. Жоэль занимала желтую комнату, ту самую, где Бекки изначально предполагала поселить Кейт. Это была прелестная спальня с высокими окнами, выходившими на сад. И хотя всю последнюю неделю по ночам случались заморозки, вид сада все еще доставлял истинное удовольствие. Снег еще не выпал, хотя Кейт думала, что это может случиться со дня на день. Сегодня утром леди Миранда заходила в их комнату за Реджи и сказала, что «просто не может дождаться снега, потому что тогда можно будет кататься на салазках, и папа возьмет нас на прогулку на санях».

Кейт вздохнула, глядя на крепкую деревянную дверь. Жоэль Мартин отправилась погулять вместе с Гарретом, леди Бертрис и детьми, а ее служанка ушла вниз по какому-то поручению.

Это ее шанс. Ей нужны доказательства. Как для других, так и для самой себя.

Если в гардеробе Жоэль Мартин найдется белье, которое Кейт видела разбросанным по полу в домике Берти, этого будет достаточно. Если среди ее вещей Кейт обнаружит что-то, имеющее отношение к Уилли, будет еще лучше. В любом случае если Кейт найдет хоть что-то, она пойдет к Гаррету и Бекки и расскажет все, что знает. И, как бы болезненно это ни было, все, что видела.

Ее могут застать в процессе поисков, и это будет страшный позор, однако если в ее власти помешать Гаррету, совершить такую же огромную ошибку, какую он допустил, доверившись ее брату, этот риск того стоит.

Сегодня утром, проснувшись, Кейт вдруг подумала, что, возможно, Жоэль беременна не от Гаррета, а от Уилли. Может быть, она носит под сердцем племянника или племяннику Кейт. Если бы Гаррет узнал об этом, что бы он подумал?

Кейт оглянулась по сторонам: коридор тих и пуст. Два решительных шага — и она стоит у двери в спальню Жоэль. Кейт взяла ручку и повернула ее. Она беззвучно проскользнула вовнутрь и захлопнула за собой дверь. Прижалась спиной к прохладной крашеной древесине, прерывисто вздохнула. Окинула взглядом желтую комнату. По всему полу, на не заправленной постели и стульях валялись детали явно обширного гардероба Жоэль. У Кейт возникло желание все собрать и аккуратно сложить по местам. Интересно, чем занимается служанка Жоэль? Разве содержать в порядке одежду госпожи не ее обязанность? Неужели они отказались от услуг горничной? И как могло так случиться, что никто не застелил постель? Возможно, единственная задача этой женщины — сделать так, чтобы Жоэль всегда выглядела сногсшибательно красивой. И с ней она справляется блестяще, с горечью подумала Кейт.

Может быть, Жоэль, эталон элегантности внешне, нисколько не заботится о порядке. Рядом с ней Кейт чувствовала себя неловкой и неопрятной, как новорожденный теленок на нетвердых ногах. Ее ревность свернулась внутри в ядовитый узел, который за ночь разросся, как опухоль. Сегодня утром, повстречавшись на лестнице с Жоэль, Кейт прятала глаза — она вдруг испугалась, что взгляд ее, как стрела, поразит нежное сердце ничего не подозревающей женщины.

Сейчас ее осенило: возможно, Жоэль именно потому так же неряшлива, как и любовница Уилли, что она и есть любовница Уилли. Просто не может ею не быть. С каждой минутой Кейт все меньше в этом сомневалась.

Быстро осмотрев комнату, Кейт не заметила ничего из того, что видела в домике Берти. Ну, разве что пару похожих белых чулок, но такие могли принадлежать кому угодно. Кейт прошла среди разбросанных предметов белья, туфель и шляпок и осмотрела кровать с зеленым покрывалом в более темную полоску, расшитую желтыми нарциссами. Простыни тоже были зеленые, а зеленые с желтым подушки небрежно валялись на полу.

На прикроватных столиках красного дерева стояли ночники, расписанные такими же желтыми нарциссами, как на покрывале, а рядом с ними были свалены в кучу шпильки. Удивительно, что кому-то удалось меньше чем за день создать такой бардак.

В районе кровати, впрочем, не нашлось ничего компрометирующего, поэтому Кейт повернулась к высокому платяному шкафу.

Едва Кейт собралась его открыть, как услышала щелчок. Сердце Кейт упало. Она медленно повернулась к двери.

На пороге желтой комнаты стояла раскрасневшаяся Жоэль Мартин. Она удивленно моргала.

— Что вы делаете в моей комнате? — спросила она.