Глава 13

Он принес ей надежду. Аманда чувствовала тепло и внимание, которых давно не знала. Лорд Рексфорд не должен был приносить цветы и книги. Господи, он вообще не должен был ничего делать. Он помогал ей по требованию отца и просьбе матери, Но цветы? Они, должно быть, куплены по его собственному почину. Чарльз Ашуэй, ее бывший поклонник, как-то из вежливости послал ей букет после танца, Рексфорда ни в коей мере вежливым не назовешь. Ашуэй никогда не вызывал у нее особых чувств или возбуждения, даже когда собирался сделать ей предложение.

Аманде хотелось броситься в объятия Рексфорда. В отношении Ашуэя у нее никогда такого порыва не возникало, даже когда она собиралась принять его предложение, которого так и не последовало. И сейчас она, возможно, позволила бы себе эту дерзкую выходку – репутация ее погублена, терять нечего, – если бы виконт не держал в руках оружие.

Позднее вернулся мистер Стамфилд, и Аманда действительно бросилась ему на шею, увидев портреты родителей. Великан покраснел, как мундир лорда Рексфорда. Его светлость позеленел и, хмурясь, постукивал тростью по полу. От этого улыбка Аманды стала еще шире. Значит, его это волнует!

Она поставила миниатюры на каминную полку в гостиной леди Ройс, поскольку няня наотрез отказалась пускать джентльменов в спальню Аманды.

– Вы оба доставили мне такую радость! Я увязла в болоте и не могла двигаться. Но теперь первые шаги сделаны, и мы можем найти владельца оружия.

Виконт перестал постукивать тростью.

– Что, если оно принадлежит вашему отчиму? Тогда эта улика укажет на вас. Я не хочу вас слишком обнадеживать. Пистолет ничем особенным не отличается, возможно, не удастся выяснить, кому он принадлежит.

Аманда понюхала сначала фиалки, потом розы.

– А может быть, удастся! Вчера у меня и этого не было, – не сдавалась она. – Теперь у меня есть портреты и… – Аманда опустила глаза, – и друг, мистер Стамфилд.

– Если мы друзья, то называйте меня Дэниелом.

– Тогда вы должны звать меня Амандой, я буду дорожить этой дружбой, что бы ни случилось. И вашей, лорд Рексфорд.

– Рекс, именно так называют меня друзья.

Король! Как подходяще. Если не считать распухшего носа, его светлость выглядел царственно: высокий, сильный, властный. Он повелевал увереннее, чем вздорный принц-регент при всех его орденах и регалиях.

– Рекс. – Она пробовала имя на вкус. – Я рада, что вы позволили мне называть вас по имени. – С Чарльзом Ашуэем они перешли к этому только через два месяца знакомства, и то лишь в приватной обстановке.

– Мне будет приятно, – не покривив душой сказал виконт.

О, как Рексу хотелось, чтобы его имя слетало с ее губ на его подушке. Аманда выглядела окрепшей, хотя все еще была бледна и худа. Черт, неужели только вчера он вытащил груду лохмотьев из Нью-гейтской тюрьмы? Цветы, портреты родителей и найденный пистолет вернули краски на ее лицо, которое он находил неотразимым. От ее улыбки Рекс терял дар речи. И если на то пошло, увидев ее в объятиях Дэниела, он почувствовал жажду крови.

Дэниел улыбался, и Рекс собрал здравый смысл, оставшийся после ее уверений в дружбе. Он знал, что достаточно сделать неверный шаг, и он окажется в брачной ловушке.

– Прекрасно! Мы друзья, поэтому давайте обсудим результаты. Дэниел, в Холи-Хаусе остался кто-нибудь из слуг? У меня есть адреса тех, кто ушел.

– В доме остался дворецкий Хэрзтон. Похоже, у него спина не гнется. Он открыл дверь весьма неохотно, пока я не показал ему монету и записку мисс Карвилл… Аманды. Отвратительный тип! Уверен, что убийца он. Он каждую секунду следил за мной, так что у меня не было шанса поискать сейф и или исследовать ящики письменного стола Холи.

– Сейф за картиной в кабинете сэра Фредерика, – сказала Аманда, – но я не знаю, где ключ. А может быть, сейф открывается набором цифр.

– Завтра я получу ордер на обыск, законное предписание, – объявил Рекс, – так что никто не сможет помешать нам. Как только мы его получим, сможем отправиться в Холи-Хаус и в банк. Кто был в доме кроме дворецкого?

– По словам Хэрзтона, которому пришлось дать очередную монету, камердинер Брюссо нашел себе новое место. Хэрзтон не знает, где именно, – отчитался Дэниел.

– Довольно быстро для человека без рекомендательных писем. Его имени нет в списке, который мне дали на Боу-стрит. Попытаемся узнать, кто его нанял. Поручим это Мерчисону.

– Мерчисону, вашему камердинеру, который, как говорит няня, немой? – спросила Аманда.

Рекс не обратил внимания на ее вопрос.

– Кто еще был в доме, Дэниел?

– Несколько лакеев, экономка.

– Это миссис Петкок, – объяснила Рексу Аманда. – Она спит около кухни, поэтому не могла ничего слышать.

– Так она и сказала и добавила несколько нелестных слов в адрес покойного хозяина. Она сказала, что осталась в надежде сохранить место, когда дом сдадут в аренду.

Аманда крепче сжала букет фиалок.

– Значит, она уже получила известие от Эдвина? Он не намерен приезжать в Лондон?

Аманда была разочарована. Она думала, что ее сводный брат сразу после похорон приедет в город, чтобы уладить дела отца. Эдвин мог поверить ей, помочь, дать ей кров.

– Я не думаю, что экономка знает что-то наверняка, – сказал Дэниел. – Скорее она выдает желаемое за действительное. Ей не платили с Нового года.

– Но мы получили новые платья, а в гостиной поменяли обивку.

– Чтобы произвести хорошее впечатление на гостей мисс Элейн Холи, полагаю. Похоже, все считали, что она должна удачно выйти замуж, не только за титул, но и за деньги, чтобы вытащить отца из долгов.

Аманда знала, что сэр Фредерик скуп, но думала, что у него достаточно средств.

– У него были деньги моей матери, мое приданое плюс доход от его собственных владений.

– Возможно, он держал состояние в сейфе или банке, но щедрым не был.

– Это верно.

Дэниел высказал мысль, что кто-нибудь мог шантажировать баронета.

– И я спугнула вымогателя, рано вернувшись домой, – предположила Аманда.

– Ни один вымогатель не станет убивать источник своего дохода, – разочаровал их Рекс. – Что еще ты обнаружил там, кузен?

– От дворецкого у меня ноги зудеть начали.

– Ах!

Аманда предложила поискать на туалетном столике графини тальк.

Дэниел заерзал в кресле. Дерево заскрипело, и он угомонился.

– Видите? Не гожусь я для приличного общества. Не надо было упоминать про ноги.

– Или чесотку, – прищурившись, добавил Рекс. Аманда переводила взгляд с одного на другого.

– Но я не жеманная мадемуазель. Мы должны обсуждать мое дело без излишних церемоний. Мы ведь друзья?

Дэниел улыбнулся:

– Я знал, что вы правильно поймете. Просто я почувствовал, что он говорит неправду. Вернее, говорит не всю правду. Держу пари, он знает, кто так поспешно нанял этого камердинера Брюссо. Никогда не думал, что камердинер сэра Фредерика будет пользоваться таким спросом.

Рекс сделал пометку в блокноте.

– Завтра я расспрошу дворецкого. Не знаешь, ему платили?

Дэниел покачал головой:

– Время от времени. Думаю, он достаточно отщипывал от домашнего бюджета, чтобы жить, но окажется на мели, если арендатор или новый владелец не скоро появятся.

– А как насчет конюхов и лакеев? Ты с ними разговаривал?

– За кого ты меня принимаешь? За новичка? Конечно, разговаривал. Те, которые не поехали с дамами в «Олмак», говорят, что играли в кости на конюшне. Она слишком далеко от дома, чтобы услышать пистолетный выстрел или заметить одинокого всадника. Насколько они помнят, в дом никто не заезжал. Никто не просил поставить в конюшню лошадь или карету.

– Черт побери! Ты думаешь, они лгут?

– К сожалению, нет. Они ничего не знают.

– Вы уверены? – спросила Аманда. Кузены переглянулись.

– Уверены.

– Но как? Люди все время лгут.

– Не нам, они… – начал было Дэниел, но замолчал под пристальным взглядом Рекса.

– Это… гм… новейшие научные разработки.

– Да? – хором спросили Дэниел и Аманда.

– Да, мы проводили обширные исследования во время Пиренейской кампании. Люди, которые лгут, выдают себя. Они быстрее моргают, у них бегают глаза, затруднено дыхание. Меняется тембр голоса.

Дэниел начал чесать ухо. Аманда была в восхищении.

– Так вы не мучили заключенных?

– Конечно, нет!

От негодования зуд у Дэниела прошел.

– Я вызвал бы на дуэль любого, кто осмелился бы сказать мне в лицо, что мы это делали. Но сплетни не остановишь!

– Я не верила, что эти обвинения справедливы, вы так добры. Но зачем позволять распространяться рассказам о жестокости?

Потому что они не додумались до гениальной мысли Советника о научных исследованиях, подумал Рекс. А вслух сказал:

– Потому что сплетни работали на нас. Если пленные боялись, что я им отрежу… мм… уши, а Дэниел просто сядет на них, они охотнее рассказывали нам то, что мы хотели знать. Блеск ножа, – Рекс вытащил лезвие из сапога, – и огромные кулаки Дэниела производили нужное впечатление. И пленные говорили. Дорога была каждая минута, генералы ждали информацию, чтобы развернуть наши отряды или выстроить оборону. Они должны были знать, где враг и каковы его планы. Если пленные знали это, узнавали и мы.

– Я ничему другому не верила.

Да, она почти не верила кровавым историям. Рекс мог сказать это по оранжевым вспышкам.

– И ваша матушка никогда не верила слухам.

Леди Ройс знала правду, но Рекс не желал думать об этом.

– Вы можете мне показать?

– Что показать?

– Как определить правду?

– Гм… Исследование не было опубликовано в интересах национальной безопасности, но поскольку мы друзья… Внимательно смотрите на Дэниела. Я буду задавать ему простые вопросы, он иногда солжет, иногда скажет правду.

– Я?

– Да, ты. Как зовут твою мать?

– Кора.

– Вы видели?

– Что?

– Смотрите внимательнее. Дэниел, как зовут твою мать?

– К… – Увидев, что Рекс покачал головой, он ответил: – Кэролайн, – и почесал нос.

– Ага! Видите, он чаще заморгал.

– Я, должно быть, просмотрела. Позвольте мне попробовать! Дэниел, какое ваше второе имя?

– Я его никогда никому не говорю!

Рекс рассмеялся. Аманда умоляла. Дэниел посмотрел на кузена, который одними губами сказал: «Солги».

– Ролстон.

Аманда отложила букет фиалок.

– Не могу определить.

– Верно, – сказал Дэниел и перестал чесать нос. Аманда повернулась к Рексу:

– Я вам нравлюсь?

– Боже милостивый, что это за вопрос? – Рекс заморгал. Его голос поднялся на октаву. Глаза метались от Аманды к усмехающемуся Дэниелу, потом к фарфоровым собачкам на каминной полке.

– Да, – хрипло ответил он. – А я вам нравлюсь?

Она не колебалась, не заморгала, голос у нее не дрогнул.

– Да.

Синий! Сердце запрыгало в груди Рекса.

Аманда даже не подозревала, что она такая смелая и дерзкая. Приличная молодая леди, которую она пестовала в себе двадцать два года, казалось, исчезла в тюрьме. Ни одна женщина благородного происхождения не задаст подобных вопросов джентльмену, которого знает два дня и который вдобавок должным образом ей не представлен.

Однако каково бы ни было решение суда, в глазах света она больше не леди, так что до некоторой степени может свободно говорить, что думает, и не скрывать своих чувств. Надвигающаяся смерть и жизнь в тюрьме меняют взгляды. Вежливость, условности, жеманство… у нее нет времени на эту чепуху.

Она нравится лорду Рексфорду, Рексу, и, значит, не такая уж она для него обуза. Аманда с трудом верила, что богатый, высокородный джентльмен мог бы оказать дружескую поддержку женщине без гроша, с погубленной репутацией, к тому же обвиненной в убийстве.

Он принес ей подарки. Он сказал, что она ему нравится. Мир не так жесток, когда цветут фиалки и честные синие глаза улыбаются ей.