Военные действия закончились, и теперь Гриффин стоял со своим войском у стен «Гнезда».

Несмотря на восемнадцать лет анархии, Господь сохранил его дом.

Он мрачно усмехнулся. Не таким представлял он свое возвращение домой.

Взмывающие высоко в небо темные башни и зубчатые стены были точно такими же, какими он их помнил. Полог леса в двух лье отсюда манил так же в двадцать шесть лет, как и в восемь. Гриффин оперся плечом о дуб с раскидистыми ветвями и смотрел, как сгущается ночная темнота.

Когда полностью стемнело, по склону холма к нему приблизился Александр и остановился рядом. На этой теплой земле бодрствовали только они двое, две темные высокие фигуры.

Деревня у подножия холма выглядела рядом темных пригорков на равнине. Там и тут в лагере горели небольшие костры, но как только пища была приготовлена, люди уходили от них подальше и теперь лежали в темноте, отдыхая. Слышались стоны раненых, крики ночных птиц.

Внезапно Гриффин выпрямился. На стене появилась неподвижная фигура. Со стороны леса подул прохладный ветер, и одежда человека на стене замка взвилась в воздух широкой волной.

Женщина.

Она постояла еще с минуту, потом сделала шаг и споткнулась о камень крепостного вала. Выпрямилась и исчезла за стеной.

– Она ушла, – тихо сказал Александр.

Гриффин бросил на него взгляд. Да, ушла. Спустилась по ступенькам, а возможно, в приступе отчаяния бросилась вниз с башни. Но эта мысль не успокоила его. Он собирался сам, лично, наказать ее.

Он не был уверен в том, что она его видела, но надеялся на это. Надеялся, что она его увидела и хотя бы на мгновение испытала отчаяние. Надеялся, что она ощутила себя раздавленной, как почувствовал себя он восемнадцать лет назад, узнав о том, что его дом потерян для него навсегда и теперь принадлежит его когда-то любимому приемному отцу Жонессу де л’Ами, и как он почувствовал себя год назад, узнав, что дочь Жонесса предала его.

Он повернулся к Александру, с трудом отведя взгляд от стен замка.

– Когда ты вернулся?

– Только что. Я совершил поездку на юг длиной в день. Слухи о том, что королевская армия приближается с целью отрезать наш арьергард, не подтвердились.

Гриффин снова обратил взгляд к замку.

– Хорошо.

Несколько минут они стояли молча, потом Александр сказал:

– Наносить удар надо с запада. Я знаю, что у тебя другой план, но…

– Нет.

– Язычник, стена там некрепкая и падет как соломенная.

– Это мой дом, – пробормотал Гриффин.

Александр промолчал.

Так они стояли до тех пор, пока края кеба на горизонте не посерели перед рассветом.

Лагерь оживал. Завтрак всухомятку – и люди заняли свои позиции. Гриффин сел на Нуара. Как только на небе появились первые проблески розового, прорезав темноту ночи, он надел шлем и опустил забрало.

– Пора с этим покончить.

Гвин знала, что замок не выдержит долгую осаду, поэтому, посоветовавшись с Фальком и собственным сердцем, согласилась выслать к стенам замка боеспособных людей.

Принц, сын короля Стефана, лежал при смерти в ее подвале. У нее не оставалось выбора. Приходилось принимать бой.

Ворота замка распахнулись, и ее рыцари и все те, кто был вооружен, вышли вперед – навстречу появившимся на дальнем холме врагам.

Гвиневра, стоявшая рядом с Фальком на самой высокой башне, прищурилась, пытаясь их разглядеть.

Они остановились, и их предводитель рысью выехал вперед. Огромный вороной конь с волнистой гривой приближался, гарцуя и выгибая шею. Ее глаза медленно открылись и расширились. Чей это был мосластый черный боевой конь?

Человек в шлеме, ехавший впереди, поднял, руку, потом резко опустил. Его кавалерия покатилась вниз с холма, разбрасывая копытами коней комья земли и порыжевшую траву.

Горло Гвин сдавило, сердце сильно забилось; от солнца, отражавшегося в металлических щитах наступающих, в глазах рябило. Вниз с холма катились воины – лица прикрыты шлемами, тела закованы в броню, копья нацелены на ее замок. Это приближалась смерть.

Потом без предупреждения они сомкнули ряды и приостановились, осадив лошадей. Их храпящие боевые кони поднимались на дыбы, опираясь на мощные задние ноги. Ряды наступающих остановились внезапно и мгновенно, и в этом была сила, способная сокрушить скалы.

Было ли это военной хитростью?

Ее пешая армия, построенная в неровные ряды, тоже остановилась.

По долине пронесся непривычно прохладный ветерок. Все замерли, погрузившись в молчание.

– Он дает нам шанс капитулировать, – заметил Фальк мрачно, – до того как начнется бой.

– Кто он? – спросила она, щурясь на залитую солнцем долину. – Кто смеет…

Ее горло сдавило так, что она не смогла продолжать. Боже милосердный!

Язычник!

В ужасе она прикрыла рот ладонью.

Кто еще мог появиться на огромном вороном боевом коне на гребне холма, сняв с головы шлем, будто давая ей последний шанс? Последний шанс сдаться… на его милость. Кому же еще она могла сдаться? Гриффину Соважу, призраку ее страсти.

Он смотрел прямо на нее.

«Спаси меня, Господи!» Сердце ее погнало кровь от мочек ушей к щиколоткам, и голова закружилась. Дрожащей рукой она разгладила юбки.

– Отзови их.

Фальк в недоумении повернулся к ней:

– Миледи?

– Отзови наших людей. – Она указала вниз, под стены замка: – Ты знаешь, кто это?

Он кивнул:

– Да, Соваж.

Ее рука непроизвольно опустилась.

– Ты знаешь Гриффина Соважа?

Фальк пожал плечами:

– Я служил вашему отцу много лет, леди Гвин. Еще до вашего рождения.

– Значит, тебе известна вся история отношений между нашими семьями?

Он отвел взгляд:

– Немного.

– Тогда расскажи мне, Фальк, каковы, по твоему мнению, наши шансы, когда у стен замка стоит Гриффита Соваж со своей армией?

Фальк снова бросил взгляд поверх зубцов стены, и в его взгляде она прочла ответ. Они могли начать сражение, но выиграть им было не суждено.

Гвин подумала о том, что яростная битва только даст Язычнику повод пронестись через замок подобно огненному смерчу, круша все на своем пути. К тому же нельзя было допустить, чтобы он обнаружил принца. Поэтому ей придется открыть ворота и капитулировать.

– Тогда наши люди не погибнут зря, – сказала она Фальку. – Не вижу смысла в том, чтобы сердить Соважа еще больше…

Ее голос сорвался. Больше, чем что? Могли он возненавидеть ее больше, чем теперь?

– Отзови их. Открой ворота. Сдай замок.

Фальк кивнул с мрачным видом:

– Да, миледи.

Он удалился, подзывая на ходу своих командиров.

Гвин смотрела ему вслед. Сердце ее стучало и трепыхалось, кровь неслась по жилам, а тело охватил холод. Внутри же какой-то голос кричал: «Ведь он должен был умереть».

Но сердце в ответ пело: «Он жив, жив, жив!»