Глава 8
— Это не Уиндем там?
Амелия моргнула и, прикрыв глаза от солнца ладонью — похоже, от ее шляпки сегодня нет никакого проку, — посмотрела на противоположную сторону улицы.
— Что-то он не похож на себя, тебе не кажется?
Милли, младшая сестра Амелии, сопровождавшая ее на прогулке по Стэмфорду, наклонилась к ней, чтобы лучше видеть.
— По-моему, это именно Уиндем. Мама не обрадуется.
Амелия нервно оглянулась через плечо. Их мать, находившаяся в ближайшем магазине, сегодня утром, как никогда, походила на дятла. «Тук, тук, сделай это Амелия, тук, тук, тук, не делай того. Тук, тук, надень шляпку, тук, тук, у тебя появятся веснушки, тук, тук, не сиди сгорбившись, тук, тук, герцог никогда не женится на тебе».
Амелия не понимала связи между ее осанкой, когда она сидит у себя дома за завтраком, и оттягиванием ее женихом назначения дня свадьбы. Но с другой стороны, она никогда не понимала, откуда ее мать знает, которая из дочерей отщипнула кусочек ее печенья, или случайно выпустила собак, или — Амелия вздрогнула, поскольку это было на ее совести, — кто опрокинул ночной горшок на любимый халат ее матери.
Она прищурилась, чтобы лучше разглядеть мужчину, на которого указала Милли.
Это не может быть Уиндем. Конечно, мужчина, о котором шла речь, был поразительно похож на ее нареченного, но явно был… как это сказать? Растрепанным. И это еще мягко сказано.
— Он не пьяный ли, случайно?
— Это не Уиндем, — решительно сказала Амелия. Потому что у Уиндема ни когда не было такой нетвердой походки.
— Мне все же кажется…
— Это не он. — Но она не была так уж уверена.
Милли придержала язык на целые пять секунд.
— Мы должны сказать маме.
— Ничего мы не должны, — прошипела Амелия, круто повернувшись к ней лицом.
— О, Эми, ты делаешь мне больно.
Амелия неохотно отпустила локоть сестры.
— Послушай, Милли. Ты ничего не скажешь маме, ни слова. Понятно?
Глаза Милли округлились.
— Значит, ты тоже считаешь, что это Уиндем.
Амелия судорожно сглотнула, не зная, как поступить.
Мужчина определенно был похож на герцога, и, если это он, она обязана прийти к нему на помощь или спрятать его. Она чувствовала, что он предпочел бы последнее.
— Амелия? — шепнула Милли.
Амелия попуталась не обращать на нее внимания. Ей надо подумать.
— Что ты собираешься делать?
— Помолчи, — яростно прошептала Амелия. У нее нет времени на размышления. В любой момент из магазина может выйти их мать, и тогда…
Милостивый Боже, она не хотела даже думать о сцене, которую та устроит.
Мужчина на противоположной стороне улице повернул голову и посмотрел на нее. Затем моргнул несколько раз, словно пытаясь вспомнить, где он ее видел, и покачнулся. Сделав еще пару нетвердых шагов, он прислонился к каменной стене, зевая и потирая глаз ладонью.
— Милли, — медленно произнесла Амелия, оторвав взгляд от Уиндема. — Ты можешь лгать?
Глаза Милли загорелись.
— Еще как!
— Скажи маме, что я встретила Грейс Эверсли.
— Подругу Элизабет?
— Она и моя подруга.
— Да, но с Элизабет они больше…
— Не важно, кто чья подруга, — оборвала ее Амелия. — Просто скажи ей, что я увидела Грейс и она пригласила меня в Белгрейв.
Милли озадаченно моргнула, напомнив Амелии сову.
— В это время утра?
— Милли!
— Я всего лишь хочу убедиться, что это звучит правдоподобно.
— Да. В это время утра. — Было слишком рано для визита, но Амелия не могла придумать ничего лучше. — Тебе не придется ничего объяснять. Мама покудахчет немного, скажет, что это любопытно, и все на этом кончится.
— Я должна оставить тебя здесь, на улице?
— Со мной все будет в порядке.
— Я знаю, — фыркнула Милли, — но мама спросит.
Проклятие, но Милли права. Они вышли купить конфет, а значит, должны вернуться вместе. Милли было семнадцать, и она могла пройти мимо трех витрин самостоятельно, но мать всегда считала, что приличные девушки не должны гулять в одиночестве.
Амелия быстро оглянулась через плечо. Солнце отражалось от стеклянной витрины магазина одежды, и было трудно разглядеть что-либо внутри.
— Думаю, она все еще в задней части, — сказала Милли. — Она собиралась примерить три платья.
Это означало, что она почти наверняка примерит восемь, но все же они не могли рассчитывать на это.
Амелия на секунду задумалась.
— Скажи ей, что Грейс очень торопилась уехать, и у меня не было времени предупредить маму об изменении планов. Скажи, что у Грейс не было выбора, что она была нужна леди Августе.
— Леди Августе, — повторила Милли, кивнув. Они все знали вдовствующую герцогиню с ее причудами.
— Мама не станет возражать, — заверила ее Амелия. — Уверена, она будет в восторге. Она постоянно пытается отправить меня в Белгрейв под любым предлогом. А теперь иди. — Она слегка подтолкнула сестру, но передумала, удержав ее за локоть. — Нет, подожди. Еще немного.
Молли посмотрела на нее с терпеливым неодобрением.
— Дай мне пару минут, чтобы увести его отсюда.
— И самой убраться отсюда, — поддела ее Милли.
Амелия сдержала порыв вытрясти из сестры всю душу.
— Ты можешь это сделать? — спросила она.
Милли надулась.
— Конечно.
— Отлично. — Амелия деловито кивнула. — Спасибо. — Она шагнула прочь, добавив: — Не следи за мной.
— О, теперь ты просишь слишком много, — возразила Милли.
Амелия смирилась. Если бы они поменялись местами, она бы никогда не пропустила такого зрелища.
— Ладно. Просто никому не говори об этом.
— Даже Элизабет?
— Никому.
Милли кивнула, и Амелия поняла, что может рассчитывать на нее. Элизабет не всегда удавалось держать свой рот на замке, но Милли — при правильной мотивации — умела молчать. И поскольку Амелия была единственным человеком, который знал, кто опрокинул чайник на коллекцию импортных сигар лорда Кроуленда (их мать терпеть не могла сигары и не стала искать виновника)…
В общем, Милли имела веские основания держать язык за зубами.
Бросив последний взгляд на сестру, Амелия перебежала на другую сторону улицы, стараясь не ступать в лужи, оставленные ночным дождем. Она приблизилась к Уиндему — все еще питая смутную надежду, что это не он, — и с некоторой опаской произнесла:
— Э-э, ваша светлость?
Он вскинул глаза, моргнул, затем склонил голову набок, поморщившись, словно пожалел об этом движении, и сказал:
— Моя невеста.
Амелия чуть не задохнулась от винных паров в его дыхании.
Быстро оправившись, она крепко схватила его за локоть.
— Что вы здесь делаете? — поинтересовалась она шепотом, озираясь по сторонам. На улице было не слишком людно, но в любой момент мог появиться кто-нибудь из знакомых. — И, святые небеса, что случилось с вашим глазом?
Под его левым глазом, от переносицы до виска, расплылся синяк поразительного фиолетового оттенка. Амелия никогда не видела ничего подобного. Это было намного хуже, чем когда она случайно ударила Элизабет битой для крикета.
Он коснулся синяка, пожал плечами и поморщился, затем снова посмотрел на нее, склонив голову набок.
— Так вы моя невеста?
— Пока еще нет, — пробормотала Амелия.
Он устремил на нее пристальный взгляд, словно усиленно размышляя над ее словами.
— А я думаю, что пока еще — да.
— Уиндем, — сказала она, пытаясь завладеть его вниманием.
— Томас, — поправил он.
Амелия чуть не рассмеялась. Воистину подходящий момент, чтобы отказаться от формальностей.
— Томас, — повторила она, главным образом, чтобы он перестал перебивать ее. — Что вы здесь делаете? — И, не дождавшись ответа, добавила: — В таком виде?
Он непонимающе уставился на нее.
— Вы пьяны, — яростно прошептала она.
— Нет, — сказал он, подумав. — Я был пьян прошлой ночью. Теперь у меня похмелье.
— Почему?
— По-вашему, нельзя напиться без причины?
— Вы…
— Конечно, у меня есть причина. Не вижу смысла посвящать вас в свои дела, но я никогда ничего не делаю без причины.
— Нужно доставить вас домой, — решила она.
— Домой. — Он кивнул, склонив голову набок с философским видом. — Теперь это интересное слово.
Пока он нес вздор, Амелия оглядела улицу в поисках чего-нибудь, что указывало бы, как он добрался сюда прошлым вечером.
— Ваша светлость…
— Томас, — поправил он с довольно игривой ухмылкой.
Амелия подняла ладонь, скорее в попытке взять себя в руки, чем призвать его к порядку.
— Как вы добрались сюда? — произнесла она, медленно и раздельно. — Где ваша карета?
Он на мгновение задумался.
— Вообще-то я не знаю.
— Милостивый Боже, — пробормотала она.
— Вы уверены? — задумчиво произнес он. — Что он милостивый?
Она издала стон.
— Вы пьяны.
Он устремил на нее долгий взгляд, а затем, когда она открыла рог, чтобы сказать ему, что им нужно срочно найти экипаж, сказал:
— Пожалуй, я действительно не совсем трезв. — Он прочистил горло и добавил: — Все еще.
— Уиндем, — сказала она своим самым суровым тоном, — наверняка вы…
— Томас.
— Томас. — Она стиснула зубы. — Наверняка вы помните, как оказались здесь.
Снова последовало тупое молчание.
— Приехал на лошади, — сообщил он наконец. Чудесно! Как раз то, что им нужно, если была еще и карета, а не верхом.
— В карете! — радостно закончил он и расхохотался над собственной шуткой.
Она недоверчиво уставилась на него. Кто этот мужчина? И где она? Карета? — процедила она сквозь зубы.
— О, вон там, — сообщил он, махнув рукой назад. Амелия повернулась в указанном направлении. «Вон там», видимо, означало улицу за углом. Впрочем, учитывая его нынешнее состояние, он мог иметь в виду весь Линкольншир, отсюда до Северного моря.
— Вы не могли бы выразиться точнее? — осведомилась она, добавив все так же медленно и раздельно: — Можете проводить меня туда?
Он склонился к ней с игривым видом.
— Я мог бы…
— Тогда идем, — отрезала она.
— Вы совеем как моя бабка.
Амелия схватила его за подбородок, заставив посмотреть на нее.
— Никогда больше не говорите этого.
Герцог несколько раз моргнул и сказал:
— Мне нравится, как вы командуете.
Она отпустила его, словно обжегшись.
— Жаль. — Он потер челюсть там, где она касалась его, и, оттолкнувшись от стены, выпрямился, слегка покачнувшись, прежде чем обрести равновесие. — Идем?
Амелия кивнула, намереваясь следовать за ним, но он одарил ее бледной улыбкой.
— Вы не возьмете меня под руку?
— О, ради Бога, — пробормотала она, обхватив рукой его локоть, и они двинулись по улице.
Он указывал направление, но Амелии приходилось поддерживать равновесие, поэтому их продвижение было медленном. Он то и дело спотыкался, старательно глядя себе под ноги и замедляя шаг перед каждым бугорком на булыжной мостовой. Наконец, миновав две боковые улицы и свернув в третью, они оказались на небольшой площади, преимущественно пустой.
— Мне казалось, что она здесь, — сказал Уиндем, вертя шеей.
— Вон там. — Амелия весьма неизящно ткнула пальцем. — В углу. Это ваша?
Он прищурился.
— Похоже на то.
Она сделала глубокий вздох, собираясь с силами, и повела его через площадь к ожидавшему экипажу.
— Как вы думаете, — промолвила она, — вы способны действовать, как если бы вы были трезвым?
Он улыбнулся, глядя на нее с выражением, слишком снисходительным для того, кто нуждается в помощи, чтобы держаться прямо.
— Джек! — позвал он властным голосом.
Кучер, дремавший на облучке, встрепенулся и спрыгнул на землю.
— В Белгрейв, — величественно распорядился Уиндем, предложив руку Амелии, чтобы помочь ей забраться внутрь. Ему неплохо удавалось производить впечатление человека, который не выпил бутылки три джина, но она сомневалась, что может опереться на его руку.
— Смелее, Амелия, — произнес он теплым тоном и улыбнулся, лукаво сверкнув глазами. На мгновение он стал похож на самого себя, всегда владеющего ситуацией и задающего тон разговору.
Она вложила свою руку в его ладонь и почувствовала…
Пожатие. Едва заметное, ничего обольстительного или порочного. Но оно показалось ей обжигающе интимным, говорящим об общих воспоминаниях и будущих свиданиях.
А затем все кончилось. Она обнаружила, что сидит в карете. Он уселся рядом, развалившись, как и можно было ожидать от подвыпившего джентльмена. Амелия уставилась на противоположное сиденье, стараясь не смотреть на Уиндема. Может, они помолвлены, но это определенно не дает ему права сидеть рядом с ней, когда они одни в закрытой карете.
— Даже не просите меня ехать спиной к движению, — заявил он, содрогнувшись. — После вчерашнего…
— И не собираюсь. — Она поспешно отодвинулась как можно дальше от него.
— Никто вас не просил ехать. — Его лицо приняло совершенно нетипичное для него выражение: почти как у обиженного щенка, но с проблесками лукавства.
— Я отодвинулась из чувства самосохранения. — Амелия бросила на него подозрительный взгляд. Ей уже приходилось видеть такой цвет лица. У ее младшей сестры был очень чувствительный желудок. Уиндем выглядел в точности как Лидия перед тем, как ее выворачивало наизнанку. — Сколько вы выпили?
Он пожал плечами, явно решив, что нет смысла отрицать очевидное и дальше.
— Гораздо меньше, чем мне требовалось.
— И часто… у вас возникают подобные потребности? — осторожно поинтересовалась она.
Он не сразу ответил.
— Нет.
Она медленно кивнула.
— Мне так не кажется.
— Чрезвычайные обстоятельства, — сказал он, закрыв глаза. — Эпохальные.
Несколько секунд она наблюдала за ним, позволив себе роскошь изучать его лицо, не беспокоясь о том, что он подумает. Он казался усталым, точнее — измученным и… обремененным чем-то.
— Я не сплю, — сообщил он, не открывая глаз.
— Весьма похвально.
— Вы всегда настроены так саркастично?
Она выдержала паузу, прежде чем ответить:
— Да.
Он открыл один глаз.
— Правда?
— Нет.
— Что, совсем никогда? Может быть, иногда?
Она почувствовала, что улыбается.
— Иногда. И чуть чаще, когда бываю с сестрами.
— Хорошо. — Он снова закрыл глаза. — Не выношу женщин без чувства юмора.
Амелия на секунду задумалась, пытаясь понять, почему она с этим не согласна.
— Вы считаете, что юмор и сарказм одно и то же?
Он не ответил, заставив ее пожалеть о вопросе. Ей следовало подумать, прежде чем задавать сложные вопросы мужчине, от которого разит перегаром. Она отвернулась, уставившись в окно. Карета выехала из Стэмфорда и катила теперь на север по линкольнширской дороге. Это была та самая дорога, сообразила Амелия, где Грейс с вдовствующей герцогиней подверглись нападению разбойника прошлым вечером. Впрочем, это, наверное, случилось дальше от города. Если бы она собиралась ограбить карету, то определенно выбрала бы более удаленное место. К тому же, подумала она, высунувшись в окошко, чтобы обозреть окрестности, здесь негде спрятаться. Ведь разбойнику нужно место, где он мог бы залечь в ожидании жертвы, не так ли?
— Нет.
Амелия вздрогнула, в ужасе уставившись на Уиндема. Неужели она размышляла вслух?
— Я не считаю, что юмор и сарказм одно и то же, — заявил он, по-прежнему сидя с закрытыми глазами.
— И вам потребовалось столько времени, чтобы ответить на мой вопрос?
Он пожал плечами.
— Мне надо было обдумать его.
— О. — Она снова повернулась к окну, собираясь вернуться к своим грезам наяву.
— Это был сложный вопрос, — продолжил он.
Амелия повернула голову. Его глаза были открыты и смотрели на нее. Они казались более ясными, чем несколько минут, назад. Может, он не выглядел как оксфордский профессор, но казался более способным на осмысленный разговор.
— Полагаю, это зависит, — сказал он, — от предмета, на который направлен сарказм, и от гона.
— Конечно, — согласилась она, хотя все еще сомневалась, что он полностью пришел в себя.
— Большинство моих знакомых прибегает к сарказму, когда хотят оскорбить кого-то. Поэтому нет, я не считаю, что сарказм и юмор одно и то же. — Он устремил на нее выжидающий взгляд, и Амелия поняла, что он хочет узнать ее мнение. Это было бы поразительно. Уиндем никогда ни по какому поводу не интересовался ее мнением.
— Я согласна, — сказала она.
Он улыбнулся, едва заметно, как будто более сильное выражение эмоций могло вызвать у него головокружение.
— Так я и думал. — Он выдержал короткую паузу и добавил: — Кстати, спасибо.
Амелия смутилась, стараясь не показывать, как ей приятно слышать эти слова.
— Не за что.
Его полуулыбка стала чуточку кривой.
— Давно меня никто не спасал.
— Полагаю, вы давно не нуждаетесь в спасении. — Амелия откинулась на спинку сиденья, внезапно почувствовав странное спокойствие. Она поверила, когда он сказал, что не имеет привычки напиваться, и была рада этому. У нее было мало опыта общения с подвыпившими мужчинами, но то, что она видела — чаще всего на балах, когда родители позволяли ей оставаться дольше, чем обычно, — не производило на нее впечатления.
Тем не менее она не могла не радоваться, что видела его в таком состоянии. Он всегда владел ситуацией, всегда сдержанный и уверенный в себе, и не только потому, что был герцогом Уиндемом, уступая по положению лишь горстке людей в Британии. Это было его сущностью, как и властные манеры и холодный ум. Стоило ему появиться в толпе, и люди сами изъявили желание, чтобы он распоряжался ими. Они хотели, чтобы он принимал за них решения, говорил им, что делать.
Джон Донн ошибался. Некоторые люди являлись островами сами по себе. Как герцог Уиндем. Он всегда был таким, с самых ранних ее воспоминаний.
Не считая того, что на этот раз он нуждался в ней.
Как волнующе!
И самое замечательное, что он осознает это. Конечно, он не просил ее о помощи. Она увидела его в беде, оценила ситуацию и действовала.
Она приняла решение и взяла дело в свои руки.
И ему это понравилось. Он сказал, что ему нравится, как она командует. Это было так приятно, что ей захотелось сжать себя в коротком объятии.
— Почему вы улыбаетесь? — поинтересовался он. — У вас такой довольный вид.
— Вы этого никогда не поймете, — ответила Амелия — без тени горечи. Она не ставила ему в вину его самообладание. Скорее завидовала.
— Это нечестно с вашей стороны, — заметил он с мягким упреком.
— Я сказала это как комплимент, — отозвалась она, зная, что это он тоже не поймет.
Одна из его бровей приподнялась.
— Придется поверить вам на Слово.
— О, я не стала бы лгать насчет комплимента, поскольку не раздаю их направо и налево. Мне кажется, они должны что-то значить.
— Даже когда объект не понимает, что значит комплимент?
Амелия улыбнулась.
— Даже тогда.
Он улыбнулся в ответ, приподнят уголок рта. Но эта улыбка, кривая и едва заметная, была полна юмора и симпатии, и впервые в жизни Амелия Уиллоуби подумала, что брак с герцогом Уиндемом может быть чем-то большим, чем исполнение долга или повышение общественного статуса.
Наверное, это может оказаться весьма приятным делом.
