Единственным человеком, помимо Гарри Глэддиша, кто хорошо знал Томаса, был его камердинер Гримсби, который служил у герцога с того дня, как тот закончил университет. В отличие от многих камердинеров Гримсби обладал исключительно крепким телосложением. Не то чтобы это было заметно при взгляде на него — он был довольно стройным, с бледной кожей, что всегда беспокоило экономку, не оставлявшую попыток заставить его есть больше говядины.
Когда Томас возвращался после бешеной скачки под дождем, в насквозь промокшей и заляпанной грязью одежде, Гримсби всего лишь осведомлялся о его лошади.
Когда Томас проводил целый день в поле, работая наравне со своими арендаторами и возвращаясь с грязным лицом, волосами и ногтями, Гримсби всего лишь спрашивал его, какую ванну приготовить: теплую или горячую.
Но когда Томас ввалился в свою спальню, надо полагать, все еще источая запах перегара — сам он давно перестал ощущать его, — без галстука, с подбитым глазом, Гримсби выронил обувную щетку.
Возможно, это было единственное проявление тревоги, которое он когда-либо себе позволил.
— Ваш глаз, — сказал он.
Ах да. Он не видел Гримсби после вчерашней драки со своим новоявленным кузеном, Томас криво улыбнулся.
— Может, нам удастся подобрать жилет в тон.
— Не уверен, что у нас найдется подходящий.
— Вот как? — Томас подошел к умывальнику. Как обычно, Гримсби позаботился о том, чтобы наполнить его водой. К этому времени она успела остыть, но он был не в том положении, чтобы жаловаться. Плеснув в лицо воды, он вытерся ручным полотенцем, затем, бросив быстрый взгляд в зеркало и обнаружив, что едва ли стал выглядеть лучше, повторил процедуру, но более тщательно.
— Придется нам исправить это, Гримсби, — сказал он, оглянувшись на своего камердинера с сардонической усмешкой. — Как по-твоему, ты сможешь запомнить оттенок для следующего раза, когда мы будем в Лондоне?
— Могу я предложить, ваша светлость, чтобы вы подумали о том, чтобы впредь не подвергать свое лицо подобным испытаниям? — отозвался Гримсби, вручив Томасу второе полотенце, хотя он не просил его. — Это избавило бы нас от необходимости учитывать цвет синяков при выборе вашего гардероба на предстоящий год. — Он протянул кусок мыла. — Хотя, конечно, вы можете купить новый жилет такого оттенка если пожелаете. Думаю, ткань будет прекрасно смотреться — по контрасту с цветом кожи.
— Элегантно сказано, — заметил Томас. — Даже не поймешь, что это нагоняй.
Гримсби скромно улыбнулся.
— Стараюсь, ваша светлость. — И протянул еще одно полотенце.
Господи, подумал Томас, наверное, он выглядит еще хуже, чем ему казалось.
— Позвонить, чтобы приготовили ванну, ваша светлость?
Вопрос был чисто риторический, поскольку Гримсби уже сделал это, прежде чем произнести «ваша светлость». Томас скинул одежду, облачился в халат и плюхнулся на постель, подумывая о том, чтобы отложить ванну и хорошенько вздремнуть, когда раздался стук в дверь.
— Быстро, — заметил Гримсби, направившись к двери.
— К его светлости посетитель, — раздался голос Пенрита, дворецкого, прослужившего в Белгрейве много лет.
Томас даже не потрудился открыть глаза. Никто не стоил того, чтобы он встал сейчас с постели.
— Герцог не принимает в это время, — отозвался Гримсби, и Томас решил срочно повысить ему зарплату.
— Это его невеста, — сказал дворецкий.
Томас резко сел на постели. Что за черт? Амелия должна быть с Грейс, как и планировалось. Они поболтают часок, а потом он появится, как обычно, и никто не заподозрит, что Амелия провела в Белгрейве все утро.
Что могло пойти не так?
— Ваша светлость, — сказал Гримсби, когда Томас спустил ноги с постели, — вы не можете принять леди Амелию в таком виде.
— Я собираюсь одеться, Гримсби, — сухо сказал Томас.
— Да, конечно, но… — Гримсби запнулся, видимо, не в состоянии произнести это вслух, но его ноздри раздулись, а затем он сморщил нос, что Томас понял как «вы воняете, сэр».
Тем хуже для него. Он не может бросить Амелию на произвол судьбы, если все пошло не по плану. И право, Гримсби способен сотворить чудо за считанные минуты.
К тому времени, когда Томас вышел из своей комнаты, он снова выглядел самим собой. Его волосы больше не торчали, как у взъерошенной птицы, и хотя синяк под глазом по-прежнему выглядел впечатляюще, глаза больше не казались налитыми кровью, а лицо — осунувшимся.
Он спустился вниз, собираясь направиться прямиком в гостиную, но, войдя в холл, увидел Грейс.
— Грейс, — сказал он, подойдя ближе, — что все это значит? Пенрит сказал, что Амелия здесь и хочет видеть меня.
Он даже не замедлил шаг, полагая, что она присоединится к нему. Но она схватила его за локоть.
— Томас, постойте.
Он повернулся, вопросительно выгнув бровь.
— Там мистер Одли, — сказала она, оттащив его подальше от двери. — В гостиной.
Томас бросил взгляд в сторону гостиной, затем снова посмотрел на Грейс, гадая, почему ему сказали, что Амелия там.
— С Амелией, — почти прошипела Грейс.
Он выругался, не в силах сдержаться, несмотря на присутствие дамы.
— Как это вышло?
— Не знаю, — отозвалась она довольно резким тоном. — Когда я пришла, он уже был там. Амелия сказала, что видела, как он проходил мимо, и подумала, что это вы.
Как мило. Спасибо семейному сходству.
— Что он сказал? — спросил Томас после короткого молчания.
— Не знаю. Меня там не было. А потом я не могла расспросить ее в его присутствии.
— Нет, конечно, нет. — Томас сжал пальцами переносицу, переваривая случившееся. Это катастрофа.
— Я вполне уверена, что он не сказал ей, кто он такой.
Томас одарил ее скептическим взглядом.
— Это не моя вина, Томас, — сердито сказала Г рейс.
— Я этого не говорил. — Он издал раздраженный возглас и двинулся дальше, по направлению к гостиной. Мистер Одли — настоящая язва в их среде. За все годы, что Грейс работала здесь, они ни разу не повздорили. И только Бог знает, что этот тип наговорил Амелии.
С того момента как Грейс выскочила из комнаты, ни Амелия, ни мистер Одли не проронили ни слова. Они словно заключили молчаливое соглашение не нарушать тишину, пока оба прислушивались к тому, что происходит в коридоре.
Но если только мистер Одли не обладал более острым слухом, чем она, они оба не преуспели. Амелия не смогла разобрать ни звука. Должно быть, Грейс перехватила Томаса в дальнем конце коридора.
Этим утром Грейс казалась чрезвычайно возбужденной, что Амелия находила странным. Она понимала, что просит от нее слишком много, особенно если учесть, что Грейс скорее подруга сестры, чем ее, но едва ли это могло объяснить столь странное поведение.
Амелия подалась вперед, словно это могло улучшить слышимость. В Белгрейве что-то происходило, и ее начал раздражать тот факт, что, похоже, она единственная, кто пребывает в неведении.
— Все равно не услышите, — сказал мистер Одли.
Она одарила его оскорбленным взглядом.
— О, не надо притворяться, что вы не пытались подслушать. Я пытался.
— Ладно. — Амелия решила, что нет смысла протестовать. — Как вы думаете, о чем они говорят?
Мистер Одли пожал плечами:
— Трудно сказать. Я бы не взялся судить, что творится в голове у женщин или у нашего почтенного хозяина.
— Вы не любите герцога? — спросила Амелия, удивленная его тоном.
— Я этого не говорил, — возразил он с мягким укором. Она сжала губы, подавив желание сказать, что в этом не было надобности. Но вряд ли она чего-нибудь добьется, провоцируя его и дальше, по крайней мере сейчас. Поэтому она сменила тему:
— Как долго вы собираетесь оставаться в Белгрейве?
— Не терпится избавиться от меня, леди Амелия?
— Конечно, нет. — Что было более или менее правдой. В принципе она не возражала против него, хотя он был не слишком удобным собеседником сегодня утром. — Я видела, как слуги переносят вещи, и подумала, что они, возможно, ваши.
— Полагаю, они принадлежат герцогине, — сказал он. — Она куда-то уезжает? — взволнованно спросила Амелия, несмотря на все старания скрыть свою заинтересованность.
— В Ирландию, — сообщил он.
Прежде чем она успела ответить, в дверях появился Томас, определенно более похожий на себя, чем когда она в последний раз видела его.
— Амелия, — сказал он, направившись к ней.
— Ваша светлость, — отозвалась она.
— Как приятно вас видеть. Вижу, вы уже познакомились с нашим гостем.
— Да, — сказала она. — Мистер Одли умеет быть занимательным.
Томас посмотрел на упомянутого джентльмена, как отметила Амелия, без особой симпатии.
— О да.
Последовало зловещее молчание, пока Амелия не сообщила:
— Я приехала к Грейс.
— Да, конечно, — промолвил Томас. В конце концов, это была их общая выдумка.
— Увы, — сказал мистер Одли. — Я первым нашел ее.
Томас одарил его взглядом, который осадил бы любого мужчину из числа знакомых Амелии, но мистер Одли только ухмыльнулся.
— Скорее я нашла его, — вставила она. — Я увидела, как он идет по коридору, и приняла его за вас.
— Поразительно, не правда ли? — промолвил Одли. — Мы совершенно не похожи.
Амелия посмотрела на Томаса.
— Ничего общего, — буркнул тот.
— А вы как считаете, мисс Эверсли? — поинтересовался Одли.
Амелия повернулась к двери. Она не заметила, что Грейс вернулась.
Мистер Одли встал, не отрывая взгляда от Грейс.
— Как по-вашему, у нас с герцогом есть общие черты?
Грейс явно растерялась.
— Боюсь, я недостаточно хорошо вас знаю, чтобы судить, — сказала она после короткой паузы.
Мистер Одли улыбнулся, и у Амелии возникло ощущение, что они сказали друг другу больше, чем она могла понять.
— Отлично сказано, мисс Эверсли, — сказал он. — Могу я предположить в таком случае, что вы хорошо знаете герцога?
— Я пять лет служу у его бабушки, — натянуто отозвалась Грейс. — И за это время имела счастливую возможность кое-что узнать о его характере.
— Леди Амелия, — вмешался Томас, — могу я проводить вас домой?
— Конечно, — согласилась Амелия, обрадовавшись. Она не рассчитывала на его компанию. Это было весьма приятное изменение плана.
— Уже уезжаете? — вкрадчиво осведомился мистер Одли.
— Меня ждут дома, — отозвалась Амелия.
— В таком случае не будем терять время, — сказал Томас, предложив ей руку.
Амелия встала.
— Э-э… ваша светлость!
Все повернулись к Грейс, которая так и стояла в дверях и выглядела довольно взволнованной.
— Не могли бы вы уделить мне пару минут, — сказала она, запинаясь. — Прежде чем уедете.
Извинившись, Томас последовал за Грейс в коридор.
Их было видно из гостиной, но разговор практически невозможно было расслышать.
— Интересно, что они обсуждают? — произнес мистер Одли, хотя по его тону было ясно, что он точно знает, что они обсуждают, и ему прекрасно известно, как ее раздражает этот вопрос.
— Не представляю, — отрезала она.
— Я тоже, — радостно отозвался он.
И тут они услышали:
— В Ирландию!
Этот громкий возглас принадлежал Томасу, что было ему несвойственно. Амелия дорого бы дала, чтобы узнать, что последовало за этим, но Томас взял Грейс под руку и они скрылись из виду, проследовав дальше по коридору.
— Вот и ответ, — промолвил мистер Одли.
— Вряд ли он расстроится из-за того, что его бабушка уезжает из страны, — заметила Амелия. — По-моему, он скорее устроит праздник.
— Полагаю, мисс Эверсли сообщила ему, что его бабушка рассчитывает, что он будет сопровождать ее.
— В Ирландию? — Амелия удивленно отпрянула. — О, вы наверное, ошибаетесь.
Он пожал плечами:
— Возможно. Я всего лишь гость здесь.
— Не говоря уже о том, что я не представляю, зачем вдовствующей герцогине ехать в Ирландию. Не то чтобы я, — поспешно добавила она, вспомнив, что это его родина, — не хотела посетить эту красивую страну, но это совсем не в характере вдовствующей герцогини. Я слышала, как она пренебрежительно отзывалась о Нортумберленде, Озерном Крае и, собственно, обо всей Шотландии. — Она помедлила, пытаясь вообразить леди Августу наслаждающейся таким путешествием. — Мне кажется, путь до Ирландии немного далековат для нее.
Он учтиво кивнул.
— И зачем ей нужно, чтобы Уиндем сопровождал ее? В этом нет никакого смысла. Они не нуждаются в компании друг друга.
— Деликатно сказано, леди Амелия. А разве кто-нибудь нуждается в их компании?
Глаза Амелии удивленно расширились. Это была предельно ясная декларация того, что он не любит Томаса, причем сделанная в его собственном доме! Как невежливо.
И как любопытно.
Тут в гостиную вошел Томас.
— Амелия, — деловито сказал он. — К сожалению, я не смогу проводить вас домой. Надеюсь, вы извините меня.
— Конечно, — отозвалась она, бросив взгляд на мистера Одли.
— Я позабочусь обо всех возможных удобствах для вас. Может, вы пожелаете взять книгу в библиотеке?
— Вы можете читать в карете? — поинтересовался мистер Одли.
— А вы нет? — парировала Амелия.
— Я могу. Я могу делать практически все в карсте или с каретой, — добавил он со странной улыбкой.
Томас взял ее за руку с довольно неожиданной твердостью и поднял на ноги.
— Приятно было познакомиться, мистер Одли, — сказала Амелия.
— Жаль, — промолвил он, — что вы нас покидаете.
— Амелия, — коротко произнес Томас, уводя ее прочь.
— Что-нибудь случилось? — спросила она, как только они оказались в коридоре. Она огляделась в поисках Грейс, но та исчезла.
— Нет, конечно, — сказал он. — Просто дела, которыми нужно заняться.
Амелия хотела спросить его о предстоящей поездке в Ирландию, но по какой-то причине не стала. Она не знала почему. Это не было осознанное решение, скорее ощущение, чем еще что-либо. Томас казался таким расстроенным. И она не хотела еще больше огорчать его.
К тому же она сомневалась, что получит честный ответ, если она все-таки спросит. Он не стал бы лгать, это было совсем не в его характере. Но он отмахнулся бы от вопроса, отделавшись какой-нибудь снисходительной репликой, а она лишилась бы всех прекрасных ощущений, которые приобрела этим утром.
— Можно, я возьму один из атласов? — спросила она. Дорога домой занимала меньше часа, но она с удовольствием просматривала бы карты, вспоминая, как они делали это вместе, склонив головы над атласом так, что их лбы почти соприкасались.
Контуры континентов, бледно-голубая штриховка океанов — все это всегда будет наводить ее на мысли о нем.
Сидя в карете, мягко покачивающейся на ухабах, она перелистывала страницы, пока не нашла Ирландию. Ей понравился ее рельеф, плоский на востоке и, казалось, протягивающий руки к Атлантическому океану на западе.
В следующий раз, когда она увидит Томаса, она спросит его о поездке в Ирландию. Не может же он уехать из страны, не сказав ей.
Закрыв глаза, она представила себе его лицо, предусмотрительно подретушировав мысленно подбитый глаз, Они начали новую главу в их отношениях. В этом она была уверена.
Она по-прежнему не знала, почему Томас пил прошлым вечером и ночью, но ей нет до этого дела. Главное, что это привело его к ней и, возможно, ее к себе.
Она словно пробудилась после долгих лет сна наяву.
