Эванжелина оторопела, увидев спешившую в северное крыло замка миссис Роули. Ключи на ее сверкающем кольце громко позвякивали.

– Что случилось, миссис Роули? – обратилась к ней девушка, закрывая за собой дверь спальни. – Я могу вам помочь?

– Ох, мадам! Доброе утро! – Резко остановившись, миссис Роули повернулась к Эванжелине, ее лицо раскраснелось от волнения. – Дело в том, мадам, что я сильно тревожусь за миссис Нидл. Она обычно спускается в кухню на завтрак ровно в семь утра. А сейчас уже больше восьми часов, но ее еще никто не видел. Боюсь, с ней что-то случилось, ведь она уже такая старая. Я хочу сходить в ее комнату.

– Я пойду с вами, – заявила Эванжелина, поднимаясь вслед за экономкой по ступенькам. – Уверена, что миссис Нидл просто потеряла счет времени, готовя очередное снадобье.

Женщины поднялись в башню. Эванжелина постучала в дверь и позвала:

– Миссис Нидл! К вам пришли мадам де ла Валетт и миссис Роули. С вами все в порядке?

Ответа не последовало. Эванжелина окликнула миссис Нидл еще раз. Ничего…

– Я так и знала, – вздохнула миссис Роули. – Что-то случилось, наверняка она заболела.

– А может, она пошла в лес за грибами? – предположила Эванжелина, нажимая на медную ручку. Однако она не верила собственным словам и, признаться, ей совсем не хотелось заходить в покои миссис Нидл.

Едва дверь отворилась, им в лица пахнуло розовым ароматом.

– Миссис Нидл!

Эванжелина медленно обошла комнату; миссис Роули ни на шаг не отставала от нее. И вдруг экономка вскрикнула:

– Господи Боже мой!

Проследив за взглядом миссис Роули, Эванжелина заглянула за ширму, прикрывающую маленький альков, в котором стояла кровать миссис Нидл. Старушка неподвижно лежала на полу. Эванжелина опустилась на колени рядом с ней, но, даже не дотронувшись до сморщенной руки, девушка поняла, что та мертва. Пульса не было, тело уже успело остыть. Видимо, несчастная умерла несколько часов назад.

– Она была такой старой, – проговорила миссис Роули, – но все равно от этого не легче. Наверное, стало плохо с сердцем. Надеюсь, она недолго мучилась. О Господи! Она никогда не позволяла нам подолгу оставаться с ней. Боже мой, как жаль, что никого не было рядом, когда настал ее последний час.

Сев на колени, Эванжелина закрыла глаза. Ей вдруг вспомнилось лицо умершей матери – ее бледные губы застыли в безжизненной улыбке, невидящие голубые глаза смотрели в пустоту до тех пор, пока доктор осторожно не прикрыл веки. Поначалу девушка испытала настоящий шок, похолодевшее тело матери казалось чужим. Горе пришло позднее.

– Да, – наконец промолвила Эванжелина, взглянув на миссис Роули. – Она была очень старой женщиной. Позовите Бэссика. Он наверняка знает, что надо делать.

Кивнув, экономка вышла из комнаты, ее ключи мелодично звенели в такт ее шагам, когда она спускалась по лестнице.

Эванжелина заглянула в лицо миссис Нидл. Как ни странно, морщины на нем разгладились, и мертвой она, казалось, помолодела. Протянув руку, девушка дотронулась до холодной щеки покойницы. Бедная-бедная миссис Нидл… Умерла в одиночестве, не успев попрощаться с близкими. И вдруг на шее покойницы, в вырезе поношенного шерстяного платья, Эванжелина увидела два темных синяка размером с большие пальцы мужчины. Отшатнувшись, девушка на мгновение закрыла глаза. Нет, Господи, нет! Только не это! Собравшись с силами, она заставила себя внимательнее посмотреть на шею миссис Нидл. Синяки не исчезли, они по-прежнему темнели на пожелтевшей коже. Итак, миссис Нидл умерла не своей смертью – кто-то задушил ее.

Эванжелина закрыла лицо руками. Это ее вина, это она рассказала Эджертону о миссис Нидл. Девушка точно не помнила, упоминала ли при негодяе имя старухи. Она сказала ему, что старая женщина ее в чем-то заподозрила. Эванжелина заговорила о ней лишь для того, чтобы остановить безумие Эджертона, чтобы тот не надеялся, что ей удастся долго скрывать правду. Но вместо этого он просто убрал ее, убрал как ненужного свидетеля – с такой же легкостью, с какой стряхнул бы пылинку с камзола. Эджертон приказал убить миссис Нидл, и в этом повинна она, Эванжелина. Миссис Нидл умерла, потому что она приехала в Чеслей-Касл. Ей не было прощения…

Бэссик нашел Эванжелину раскачивающейся на коленях возле трупа миссис Нидл. Лицо девушки было залито слезами, ее глаза были полны отчаяния, а тело, казалось, сковала сильная боль.

– Мадам, – тихо проговорил Бэссик, дотронувшись до плеча девушки, – вам лучше уйти отсюда. Мне жаль, что ее смерть так взволновала вас. Но признаться, вид покойника всегда угнетает.

Эванжелина подняла на него глаза.

– Она мертва, Бэссик, – прошептала она. – Разве вы не понимаете? Она мертва…

Встав рядом с ней на колени, Бэссик приложил ладонь к сердцу миссис Нидл.

– Да, я понимаю, – отозвался он. – Уходите, а я обо всем позабочусь. Видно, все дело в сердце. Она была старой, такой старой… Думаю, ее сердце просто остановилось. Она легко ушла в мир иной, мадам. Сейчас я пошлю за доктором, он быстро приедет. А вы ступайте отсюда, мадам…

– Нет, Бэссик, дело вовсе не в ее сердце. И она вовсе не легко умерла… – Эванжелина дотронулась до синяков на шее старухи. – Кто-то пришел сюда и задушил ее.

Бэссику показалось, что круглая комната, как карусель, закрутилась вокруг него. Он оторопело замотал головой.

– Нет, это невозможно! – воскликнул управляющий. – Этого не может быть! Здесь! У нас, в Чеслее!

Эванжелина молчала.

Бэссик внимательно осмотрел синяки на горле миссис Нидл. Теперь сомнений в причине смерти не оставалось, но он все еще отказывался верить собственным глазам.

– Но почему? – недоуменно повторял он. Бэссик понимал, что должен предпринять что-то, чтобы найти ключ к разгадке тайны.

Эванжелина лишь покачала головой и проговорила безжизненным, как распростертое у ее ног тело, голосом:

– Я не знаю, Бэссик. Я не знаю… Наконец управляющий взял себя в руки, встал с пола и помог подняться Эванжелине.

– Послушайте меня, мадам. Нам лучше не трогать ее. Я должен позвать мирового судью. Этот барон Линдли – старый дурак, но другого, к сожалению, нет. Пойдемте со мной. Думаю, нам с вами не помешает выпить по глоточку виски.

– Миссис Нидл никому не делала зла, – прошептала Эванжелина, позволяя Бэссику вывести себя из комнаты.

Барон Линдли, которого Господь наградил пышной, правда, уже поседевшей шевелюрой и сутулыми плечами, привыкший говорить только о своей подагре, прибыл в Чеслей-Касл через час. Молодая кузина герцога мадам де ла Валетт была невероятно опечалена. Барон выразил сожаление, что на долю такой молодой и привлекательной девушки выпало найти труп задушенной миссис Нидл. Опросив слуг, Линдли вынужден был вернуться в гостиную к мадам де ла Валетт, потому что, кроме нее, никто не мог принять его. Барон сокрушался, что герцога не было в замке. В обществе молодой женщины он чувствовал себя неловко, его правая нога болела. Он хотел было попросить служанку принести теплое полотенце, чтобы завернуть в него ногу, но, увидев опечаленное лицо мадам де ла Валетт, не решился. К его удивлению, мадам была так сильно огорчена, что, похоже, не видела и не слышала его. Линдли откашлялся, стоя у двери Эванжелина этого не заметила. Он откашлялся еще пару раз, и лишь тогда она подняла на него глаза.

– Я пришел к выводу, – заявил он, – что пожилая дама была задушена человеком, которому она дала какой-то отвар. Отвар не помог, а может, даже навредил ему или его любимой. Я решил, что ее убили из мести. Этот человек был в ярости и задушил миссис Нидл.

– Месть… – эхом отозвалась Эванжелина.

– Да, месть, – кивнул барон Линдли. – У нее не было ничего ценного, к тому же в комнате нет беспорядка. Там сильно пахнет розами – полагаю, убийца умышленно развел сильный огонь под розовым отваром. Не исключено, что это был любимый запах женщины, пострадавшей от снадобья миссис Нидл. Возможно, это даже любовный напиток. Да, именно так. Парень так сильно переживал, что решил убить знахарку. Сомневаюсь, что нам удастся разыскать убийцу. Впрочем, я прикажу опросить всех, кому миссис Нидл давала свои снадобья. А теперь, – продолжал барон, – я должен ехать домой. Нога разболелась, знаете ли. Мне надо приподнять ее и выпить бренди. Всего доброго, мадам.

Эванжелина знала, что никого не найдут. И она сильно сомневалась, что кого-то станут опрашивать. Впрочем, в любом случае это будет лишь пустой тратой времени. Когда барон вышел из комнаты, девушка заставила себя встать. Бэссик пошел проводить мирового судью. Итак, смерть бедной миссис Нидл останется загадкой, и очень быстро все забудут о ней.

Когда барон уехал, Эванжелина сказала Бэссику:

– Вы были правы насчет мирового судьи. Даже если бы он не был так глуп, ничего нельзя было бы сделать. Я должна написать герцогу о случившемся. – Она помолчала. – И прошу вас, Бэссик, проверьте, пожалуйста, все замки.

Глаза девушки были полны страха, но Бэссик не осуждал ее, он сам боялся. Подумать только, кто-то пробрался в замок и убил одного из его обитателей!

– Разумеется, мадам, – кивнул управляющий. – Также я поставлю по лакею у каждого входа. Не исключено, что убийца вернется. Да, вы должны непременно написать его светлости. Уверен, он будет огорчен, ведь герцог так любил старую миссис Нидл. Он знал ее всю жизнь! И всегда приносил ей всякие травы и побеги разных растений.

– Да, мне известно, что он любил ее, – кивнула девушка. – Но неужели герцог действительно приносил ей травы?

– О да, – важно промолвил управляющий. – Вот, к примеру, в прошлом месяце один капитан корабля привез специально для его светлости много разных трав из Индии. Герцог, разумеется, отдал их миссис Нидл. Его светлость попросил миссис Нидл приготовить снадобье, с помощью которого он станет лучшим наездником страны. Насколько я помню, миссис Нидл ответила ему на это, что он уже и так лучший любовник королевства, а если станет еще и лучшим наездником, то его характер вконец испортится. Она тогда так смеялась, и его светлость тоже…

Сев за стол герцога в библиотеке, Эванжелина положила перед собой лист бумаги и обмакнула перо в чернильницу. Теперь было не важно, как они расстались три недели назад. Ей надо было увидеть его. Вот только что она скажет герцогу? “Я убила твою старую няню? Правда, сама я не душила ее, но назвала ее имя Джону Эджертону, и этого оказалось достаточно для того, чтобы миссис Нидл убрали”. Господи, что же делать, что написать ему?! Эванжелина должна была увидеть Ричарда, иначе, казалось, она умрет от чувства вины.

"Ваша светлость, – наконец написала она, – к сожалению, вынуждена сообщить вам печальную новость. Миссис Нидл умерла, причем не своей смертью. – Ее перо замерло над бумагой, а потом она заставила себя добавить:

– Кто-то проник в замок, поднялся в башню и убил ее. Умоляю вас приехать в Чеслей. Ваша кузина…"

Подписавшись, Эванжелина сложила листок.

Ей хотелось умереть.