Глава 23

Он видел восхитительный чувственный сон. Ему снилось, что он лежит в постели и жена его раздевает. Ее окружал розовый ореол — этот свет излучала ее кожа. Квил не сразу понял, что на ней нет одежды. Когда Габби расстегивала пуговицы его рубашки, ему хотелось потрогать ее грудь, но пока что он довольствовался лишь ее созерцанием.

— М-м-м… Габби… — Невнятные звуки с трудом сорвались с губ, подобно загустевшей патоке.

— Да? — взглянула на него «жена из сна», принимаясь за манжеты.

— Почему ты такая розовая?

— Что ты сказал?

«Жена из сна» казалась слегка недовольной.

— Ты похожа на средневековую святую. — Квил хихикнул. Бодрствующая частица его сознания отметила, что последний раз он хихикал, кажется, в детстве. — Я женился на святой… средневековой святой. Мне это нравится. Правда, святые носят одежду, по крайней мере такими я видел их на картинах.

Теплая рука погладила его щеку, и в ухо врезался знакомый голос жены. Ее прекрасные глаза выражали озабоченность.

— Квил, как ты себя чувствуешь? Ты как будто не в себе.

— Конечно, — дернул он плечом, — Это лучший сон в моей жизни. Ты не уйдешь, Габби, дорогая? Или мне называть тебя «Габби из сна»? Или, может, сонной грезой?

Он снова захихикал.

Лицо его жены исчезло, и он услышал какой-то хлопок. Габби ухитрилась сдернуть один рукав и теперь мучилась над другим. Квил уже созрел для того, чтобы прикоснуться к ее груди. Он медленно протянул свободную руку и положил ее поверх прелестной округлости.

«Какой сладостный сон!» — отметила бодрствующая частица сознания. Хотелось надеяться, что он продлится достаточно долго, чтобы «Габби из сна» успела сделать все, что собиралась. Квил скользнул рукой по ее гладкой коже, наблюдая за тем, как в розовом свете тонут его пальцы.

Габби стянула второй рукав и наконец освободила Квила от рубашки.

— Девушка из сна… — позвал он.

— Что? — Лицо Габби качнулось к нему.

— Я совсем сонный и не могу даже двигаться. — Габби внимательно вгляделась в лицо мужа.

— Почему бы нам не расстегнуть твои панталоны? — предложила она. — Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя без них.

— Отличное предложение, — пробормотал пересохшими губами Квил. Слава Богу, хоть какая-то часть организма функционирует нормально, подумал он. Вот будет кошмар, если все тело сделается таким же ленивым, как руки!

Через несколько минут он был полностью раздет. И «Габби из сна» тоже сидела перед ним нагая.

— Несказанно приятно, — невнятно произнес он. «Габби из сна» заглянула ему в глаза.

— Сейчас я тебя поцелую, Квил.

— Хорошо, — вяло согласился он.

И она доставила ему это удовольствие. Он ухитрился положить руку ей на плечо и погладить по спине и восхитительным ягодицам.

— Так как я сплю, — еле слышно прошептал Квил, — надо бы взбодрить меня немного. Попробуй это сделать.

— Я не знаю, чем тебе помочь, — развела руками «Габби из сна». В ее глазах появилась тревога. — Если бы ты был сверху… это прибавило бы тебе сил?

Квил задумался.

— Мне нравится твое предложение. — Он лукаво взглянул на нее. — Я бы, пожалуй, воспользовался им, если бы не был так влюблен в настоящую Габби.

«Габби из сна» захихикала.

— Я рада это слышать.

У нее были такие же теплые золотистые глаза, как у настоящей Габби. И она отлично целовалась. Этого было достаточно, чтобы он почувствовал себя виноватым перед своей женой.

— Сначала я не был в нее влюблен, — признался он. «Габби из сна» округлила глаза.

— Не был?

— Не был, — качнул головой Квил. Почему-то это движение вызвало у него легкое головокружение. — Ты не хочешь потереться о меня грудью?

«Габби из сна» нахмурилась.

— Расскажи мне подробнее, — приказала она. — Если ты не был влюблен, тогда что же ты испытывал к ней?

— Не скажу, если ты не сделаешь, как я прошу. В конце концов, это мой сон, — закапризничал Квил.

Похоже, эти слова ее рассердили, и она плюхнулась на него сверху.

— Не так, — запротестовал Квил. — О, вот так! Теперь хорошо. Ты знаешь, что твои глаза становятся похожи на бренди, когда ты возбуждаешься? Забавно. У тебя такой же хмурый вид, как у моей настоящей жены. Но ты ведешь себя не так, как она. Например, если бы я посреди разговора попросил ее… — Он на мгновение замолчал и провел пальцами у нее между ног. — Так вот, — мечтательно продолжил он, — если бы я попросил ее в это время прислониться ко мне грудью, знаешь, что бы она сделала? Ни за что не догадаешься! — Квил снова качнул головой. — Она швырнула бы в меня ночным горшком.

Глаза «Габби из сна» подернулись поволокой — в точности как у его жены, когда та совершала определенные действия.

— Я хочу, чтобы ты рассказал о своем отношении к ней, — настаивала она, тяжело дыша и слегка вздрагивая.

— А, об этом… — Квил продолжал ласкать свою жену, то есть «Габби из сна», чувствуя, как к ногам возвращается сила. — Понимаешь, я должен был на ней жениться, — выпалил, он не подумав.

Его признание кануло в тишину.

— Должен? Что ты имеешь в виду? — наконец изумленно проговорила Габби.

Квил уловил в ее голосе сердитые нотки. Он приподнял голову и попытался сфокусировать на ней взгляд. В розовом венце вокруг ее лица обозначились желтые прожилки.

— Ты знаешь, я не видел у средневековых святых таких нимбов, — заметил он добродушно. — У тебя самый большой и самый красивый нимб. Может, ты мой ангел? Я, случайно, не умер?

— Я не ангел, — буркнула она. — И ты не умер, Квил.

— Ну, такому нимбу позавидовал бы любой уважающий себя ангел, — заверил ее Квил. Он чуть было не забыл про то, что только что делал. Определенно, к нему возвращались силы. Он даже ухитрился положить вторую руку ей на бедро.

— Квил, — сурово напомнил его ангел, — я хочу, чтобы ты рассказал о своей женитьбе.

— Да, конечно, — согласился он, продолжая ее ласкать. Каждый раз, когда он до нее дотрагивался, из нимба выскакивали яркие золотистые искорки. Он испугался, что ослепнет, и закрыл глаза. — Ну, это было не слишком романтично. Мы поженились после смерти моего отца…

— Что ты имел в виду, говоря, что должен был жениться? — Она была очень напориста, его «Габби из сна», и Квил чувствовал, что обязан честно признаться во всем. Лгать своей жене, пусть даже она ему снится, — все равно что лгать самому себе, мудро рассудил он.

— Я имел в виду, что не собирался на ней жениться. — В это время его руки пытались обхватить ее за ягодицы. Он сделал пробный рывок вперед. Да, его ноги обрели силу. — Я должен был жениться на ней, потому что Питер не мог этого сделать. Питер — мой брат, — пояснил он. — Как ты думаешь, теперь я могу попытаться лечь сверху? — спросил он.

«Габби из сна» не возражала, поэтому он медленно уложил ее под себя. На это у него ушло так много сил, что с минуту он просто лежал на ней. К счастью, ему не нужно было беспокоиться, что он сдавит ей легкие и ей будет нечем дышать. Ведь она ему только снилась.

Квил чувствовал себя необыкновенно хорошо — если бы не ее докучливые вопросы.

— Питер находил ее толстой и неуклюжей, — продолжал он, уткнувшись ей в шею. — Я ему говорил, что он должен жениться на ней в любом случае. Потому что она богатая наследница, понимаешь? Я не нуждался в ее деньгах, но Питеру они были просто необходимы. — Квил не мог видеть выражения ее лица. Но когда она начала извиваться под ним, он подумал, что пригрезившаяся ему женщина удивительно похожа на ту, о которой так непочтительно отзывался его брат. — Я с ним не соглашался. Она с первой встречи пленила меня.

Квил с большим усилием поднял голову. Он не хотел гневить своего ангела — не сейчас, когда все складывалось так хорошо.

«Габби из сна» немного смягчилась и открыла ему губы. От поцелуев ее нимб делался все более золотистым. Квил снова закрыл глаза и уронил голову ей на плечо.

— Я не могу делать все сразу, — посетовал он. — Я ужасно устал. Не думай, что я несу чепуху. Это самый замечательный сон, какой я когда-либо видел.

— Так, значит, ты не был в нее влюблен?

Одна часть его тела проснулась полностью и настойчиво требовала внимания.

— Габби, девочка моя, сейчас я хочу быть внутри тебя. Ты можешь мне помочь?

Но «Габби из сна», похоже, в этих делах была такой же неопытной, как и его жена. Она долго елозила маленькими ручками, пока наконец не подвела его к нужному месту. Квил собрал все силы и погрузился в нее. На спине у него проступила испарина.

— Проклятие, — пробормотал он. — Сон или нет, но мне с тобой так хорошо, как ни с одной из тех женщин, каких я когда-либо знал. За исключением, конечно, настоящей Габби. Ты очень похожа на нее, — проговорил он задумчиво, — но лучше ее никого нет!

«Габби из сна» повеселела.

— Квил, ты хочешь, чтобы я двигалась? — спросила она и осеклась, будто вспомнила что-то. — Вообще-то я не могу это делать — ведь я твой сон, — промурлыкала она, лаская пальцами его по спине.

— Давай полежим так минуту, — попросил Квил и снова смежил веки.

Наиболее активная часть его тела посылала ему сердитые сигналы. И он все же ухитрился сделать несколько движений. Их хватило для того, чтобы нимб Габби из сна стал почти золотым. На этом силы его иссякли. Тогда она погладила его по спине и поцеловала в плечо.

— Скажи, ты действительно не был в нее влюблен? — не отставала она, проводя рукой между их телами.

— Когда ты так делаешь, — восхищенно прошептал он, — я теряю рассудок.

То, что она делала, сообщало телу такой заряд, что он не заметил, как оказался на коленях. Он возобновил броски в этом неестественном положении. Ее ореол стал таким ярким, что слепил глаза. Она откинула голову назад и опустила веки. С каждым новым вторжением изо рта у нее вырывались тихие утробные звуки.

Не будь его сознание сковано паутиной сна, он бы уже давно потерял над собой контроль. Но в теперешнем состоянии, когда его мозг лениво следил за происходящим, он просунул руки ей под бедра и прижал ее к себе. Она пронзительно вскрикивала, и от нее во все стороны разлетались золотые искры. Он врывался в ее теплую глубину снова и снова, ощущая, как восхитительно она сжимает его внутри себя и как ее пальцы впиваются ему в плечи. Постепенно она превращалась в сгусток золотистого света.

— Проклятие, — прошептал он потрясенно. — Неужели можно заниматься этим с ангелом?

«Габби из сна» открыла свои прекрасные глаза. Ее влажные волосы прилипли ко лбу.

— Я не ангел, — хихикнула она.

— Но очень похожа. Во всяком случае, у тебя есть нимб. — Квил все еще оставался внутри ее. Теперь, когда силы постепенно возвращались к нему, можно было придумать что-нибудь еще. Ловко поставив ее на колени, он вдвинулся вглубь. В ее протестах слышалась нервозность — как у настоящей Габби.

— Это мой сон, — напомнил он. — Многие женщины любят эту позицию. Тебе тоже понравится. Если, конечно, все это мне только грезится, — добавил он чуть виновато. Ему не хотелось, чтобы сон был слишком приятным. Это было бы предательством по отношению к настоящей Габби.

Почему-то ему стало труднее управлять собой. Он уже был на пределе, а золотой ореол Габби теперь сиял нестерпимым блеском. — Сначала я не был влюблен, — заговорил он, еле переводя дух, но пытаясь сохранить ясность ума. — Хотя, конечно, я пытался убедить ее в обратном.

— Ты лгал ей? Но зачем?

— Я должен был это сделать, иначе бы ее надежды рассыпались в прах. Ведь Габби — романтик. Я знал, она поверит, если я скажу, что влюбился в нее с первого взгляда. Дорогая, знаешь, я не уверен, что совладаю с собой. В полном смысле слова. — Квил испугался, услышав, что снова хихикает. — Видно, я здорово напился, прежде чем лег в постель, — пробормотал он. — Может, я умер, пока был пьян? Слишком много шампанского…

«Габби из сна» оставалась напряженной, а яркий ореол вокруг нее из золотистого превратился в огненно-красный.

— Я думаю, нам нужно еще поговорить о твоей лжи, — сварливо проговорила Габби.

— Лучше не надо, — попросил Квил с великим смирением. — Это ведь мой сон.

В конце концов, она — плод воображения, убеждал он себя, лаская ее грудь. «Габби из сна» тяжело дышала. Как и все женщины, подумал он. Ему было трудно говорить, но он хотел продлить мгновения этих грез.

— До чего же ты удивительная, — прошептал он, — хотя такая же неловкая, как моя жена. Подожди… — Внезапно Квил схватил ее за бедра так сильно, что на них остались белые отметины от пальцев. Он жестко продвинулся вглубь и забыл обо всем на свете. Габби, которая говорила, что она «не ангел», слабо вскрикнула, и он увидел, как из ее тела вырвались языки желтого пламени. Он закрыл глаза, чтобы не ослепнуть.