Глава 12

Ее разбудил стук в дверь. Дарси встала и, спотыкаясь, пошла открывать, чувствуя себя так, словно ее поколотили большой палкой. Ей понадобилось немало времени, чтобы сообразить, как отпереть замок, а потом вспомнить, как зовут стоявшего на пороге человека.

– Симус?! – наконец удивленно воскликнула она. – Который час?

– Начало десятого, – отозвался Симус. – Вилл Махони только что принес это для Террела.

Дарси протянула руку и только тут заметила, что в руках Симус держит прямоугольную коробочку, завернутую в коричневую бумагу и перевязанную шнурком. Она почувствовала приступ дурноты, когда Симус вложил коробочку ей в руки.

– Спа... Спасибо вам, – запинаясь, пролепетала Дарси, чувствуя, что комната завертелась у нее перед глазами.

– Поспи еще, Дарс, – посоветовал Симус, берясь за ручку двери. – Ты чертовски плохо выглядишь, – добавил он.

Дарси качнулась, думая о том, чтобы закинуть коробочку как можно дальше, но, не в силах сделать и шага, лишь испуганно смотрела на страшную посылку.

– Дай это мне, Дарси, – ласково попросил Эйдсн, оказавшийся у нее за спиной.

Она не двинулась с места, и тогда он сам забрал у нее сверток.

– Это ведь от Джулса, да? – хриплым шепотом спросила она. – Это Селия... – Головокружение стало таким сильным, что она не могла удержаться на ногах и обязательно упала бы на пол, если бы сильные руки Эйдена не подхватили ее.

Террел усадил Дарси на кровать, и ее голова тут же склонилась к коленям.

– Сиди так и не двигайся! – резко проговорил Террел.

Дарси глубоко вздохнула, и предметы, только что плывшие у нее перед глазами, вроде бы остановились на своих местах.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – пробормотала она. Эйден отошел к умывальнику и через секунду вернулся с тазом в руках.

– Если это случится, ради Бога, не промахнись мимо таза, – попросил он. Приподняв Дарси за плечо, он поставил таз между ее ног, а потом опустил ее голову, так что она почти касалась дна таза. – Чендлер убьет нас обоих, если мы испачкаем пол.

А затем, словно удовлетворенный тем, что устроил ее как можно неудобнее, Эйден ушел за перегородку из одеял, не сказав больше ни слова. Дарси вздохнула и стала медленно поднимать голову, стараясь не лишиться при этом сознания и не поддаться приступу тошноты.

Сжав зубы, Террел положил сверток на умывальник и развязал шнурок. Бумага развернулась. Как обычно, сложенная записка с именем Эйдена, написанная рукой Джулса, лежала на крышке коробочки. Молодой человек несколько секунд смотрел на нее. В записке будет название очередного города. И у него не останется выбора – он будет вынужден отправиться туда. «И расстаться с Дарси», – промелькнуло у него в голове. Сказав себе, что это, пожалуй, наилучший вариант для них обоих, Эйден взял записку и развернул ее.

«Она была не так хороша, как та, которую ты нашел».

Террел оцепенел. Его рука, державшая записку, задрожала с такой силой, что Эйдену пришлось глубоко вздохнуть, чтобы справиться со страхом и гневом, вмиг охватившими его. Записка была написана на дешевой бумаге – не то что дорогой пергамент, который Джулс использовал для своих гнусных целей в Ирландии и Шотландии. Бумага помялась, ее края загнулись. Эйден перевернул листок и увидел едва приметные колонки цифр и окончание подписи – должно быть, чьего-то имени: «...гарти».

Это уже что-то. Сунув записку в карман, Эйден собрал бумагу, коробку и шнурок и забросил все это в щель между умывальником и стеной. Что делать с Дарси? Показать ей записку Джулса и позволить сделать собственные выводы? Или просто сказать ей? Заверить ее в том, что все будет хорошо и что он сумеет защитить ее? Террел тихо выругался. Чего ему больше всего хотелось, так это отправить девушку как можно дальше отсюда – туда, где Джулсу не найти ее. Например, в Париж. Он мог бы купить ей кисти и краски и отправить во Францию учиться.

«Не думаю, что она поедет». Дело было не только в том, что Эйдену до боли не хотелось увидеть очередной труп. Если бы можно было сравнивать степени отвращения, то ему легче было бы смотреть на мертвого незнакомца, чем на труп человека, которого он знал.

Вздохнув, Эйден покачал головой. Господи, подумать только, до чего он докатился: Джулс вынуждает его думать о том, чьи изуродованные трупы ему больше или меньше хотелось бы увидеть. Его собственный разум становится таким же извращенным, как разум Джулса. Повернувшись, Эйден направился к двери, и по пути его взгляд упал на нож Дарси. Он валялся на полу в том самом месте, где она уронила его ночью. Подобрав нож, Террел зашел на ее половину комнаты. Дарси стояла у кровати. Она все еще была бледна, но уже довольно уверенно держалась на ногах.

– Твой нож, Дарси, – проговорил он, бросая оружие на кровать. – Положи его назад в ножны и запри за мной дверь. Оставайся здесь и никого к себе не пускай.

– Куда ты идешь?

– Надо разыскать посыльного, который принес пакет, – возможно, он приведет меня к Джулсу.

– Я пойду с тобой, – заявила она, подбирая нож. – Ты не узнаешь Вилла Махони, даже если он будет стоять перед тобой.

– Симус был прав. Ты чертовски плохо выглядишь, 0'Киф. Тебе надо поспать.

Усмехнувшись, Дарси ответила Террелу, проходя мимо него к лестнице:

– Если ты думаешь, что выглядишь хоть немного лучше, то глубоко заблуждаешься.

Эйдену, как обычно, оставалось только пойти следом за ней.

...Ухмыляясь, Дарси слушала рассказ Вилла, в котором полученная им сумма постепенно выросла с полупенса до пенни. Саре удалось выудить правду из мальчика. Точнее, она сделала это с помощью Эйдена. Выходило, что Джулс оставил коробочку в коридоре напротив дверей Махони глубокой ночью. В листке, заткнутом за шнурок, было завернуто немного денег, и на нем было написано, чтобы этот сверток доставили Эйдену Террелу в «Льва и скрипку». Вилл первым нашел посылку и поспешил выполнить указание, не сообщив матери о внезапно свалившемся на его голову подарке. Он отрицал все, пока Сара не нашла в его кармане полпенса. Вместе со второй монеткой из паренька вытрясли и остальную часть правды. Еще не досказав все до конца, Вилл передал записку Джулса Эйдену.

В тот момент, когда Дарси с Эйденом выходили из их квартиры, Сара Махони все еще крепко держала за ухо своего девятилетнего сынишку и слушала продолжение его сбивчивой истории о том, как вышло, что он оказался замешанным в дело, которое так взволновало взрослых.

Дарси с Эйденом медленно побрели по улице.

– Что ж, – задумчиво промолвила девушка, – мы ведь знали, что это будет непросто.

Сердито посмотрев наверх и увидев при этом лишь коньки крыш, Эйден мрачно добавил:

– Джулс знал, что отнести посылку надо во «Льва и скрипку».

– Об этом я уже подумала, – кивнула Дарси. – Выходит, он следит за нами, не так ли?

– Если бы только я мог отослать тебя отсюда, Дарс... Но ведь ты едва ли согласишься.

Она посмотрела на него и увидела неуверенность в глазах Эйдена.

– Ты прав, Террел, я никуда не поеду. У меня тут есть обязанности, и я за многое в ответе. Я не могу оставить маму.

– Я бы отправил тебя куда-нибудь вместе с матерью, – тихо промолвил он, поворачиваясь к ней лицом. – Я оплачу все издержки.

Как было бы хорошо, если бы она согласилась на его предложение! Дарси хотелось бы сделать это для него, но она не могла. Дарси покачала головой.

– Я в ответе не только за маму, – сказала она. – Но мне все равно приятно, что ты предложил помощь, Эйден. – Дарси улыбнулась, подняв левую руку. – Теперь у меня есть большой нож, и я в состоянии позаботиться о себе.

Ее бравада не помогла – лицо Террела оставалось таким же хмурым.

– Все, что ты говоришь, очень мило, но ведь ты даже не умеешь толком пользоваться ножом, – заметил он.

– Но откуда ты... – Дарси осеклась, вспомнив, с какой легкостью он обезоружил ее ночью. На нее тут же нахлынули воспоминания о том, что случилось позже. – Ох!

– Вот именно, ох! – кивнул Эйден с тяжелым вздохом. – Поэтому не отходи от меня ни на шаг.

– Дарси, детка!

Она подскочила, а потом, проклиная себя за то, что опять потеряла бдительность, повернулась и увидела направлявшегося к ним Мика.

– Что заставило вас выйти так рано, Мик? – спросила она, сложив на груди руки.

– Ты пойдешь на отпевание Селии? Ее мать просила тебя прийти, а Морин сказала утром, чтобы я напомнил тебе о необходимости отдать последние почести убитой.

Дарси думала об этом еще вчера, и, признаться, ей не хотелось идти, к тому же она надеялась, что необходимость помогать Эйдену избавит ее от тяжкой обязанности.

– Я приду, Мик, – кивнула Дарси, – только вечером, когда у меня не будет шанса встретить маму. Она думает, что я уехала с Синклерами, а потому не годится мне попадаться ей на глаза в доме Макдоноу.

– Хорошо, – согласился Мик. – Ты должна исполнить свой долг. – Он повернулся к Эйдену. – Могу я перемолвиться с вами парой слов наедине, Террел?

– Разумеется, – кивнул Эйден, отходя в сторону от Дарси.

Мик присоединился к нему через несколько секунд. Ирландец начал без лишних предисловий:

– У меня такое ощущение, что моего племянника Расти Риордана вчера принесли домой без нескольких зубов, хотя когда он утром выходил из дома, все зубы были на месте. Вы, случайно, не знаете, где он мог потерять их?

– Вашему племяннику надо бы научиться держать язык за зубами, а то меня едва не стошнило от его болтовни, – развязно произнес в ответ Эйден.

– Но мне кажется, у него был повод сострить, – заметил Мик. – Говорят, вы с Дарси поселились в одной комнате у Симуса?

Эйден хмуро встретил вопросительный взгляд Мика.

– Вообще-то это не ваше дело, О'Шонесси, но мы спим в разных углах комнаты, а поселились там по необходимости.

Рыжая бровь Мика поползла вверх.

– Надеюсь, ты помнишь, сынок, что я предупреждал тебя, чтобы ты держал руки подальше от Дарси?

«Временами я это вспоминаю», – мелькнула мысль у Террела.

– Может, вы забыли, – заговорил он, – а потому я рискну напомнить вам, что у Дарси есть своя голова на плечах и она сама в состоянии принимать решения. Эта девушка вполне может защитить свою добродетель, если ей того захочется.

Взор Мика помрачнел.

– Дарси – женщина, и опытный мужчина способен задурить ей голову. Дело в том, что я давным-давно пообещал отцу Дарси присмотреть за девочкой, если он не сможет это сделать сам. Вы скомпрометировали ее, Террел, и я буду в ответе перед ним за то, как вы к ней относитесь.

Эйден едва сдерживал гнев.

– Из того, что я видел, вы не очень-то разумно обращаетесь с Дарси, – процедил он. – А если бы вы сами руководствовались здравым смыслом, то не отправили бы ее обчищать чужие карманы семь лет назад и не вынудили бы ее помогать мне в опасном деле.

Мик уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и лишь после долгой паузы недовольно проворчал:

– Повторяю, держи свои руки подальше от нее, Террел.

– Я буду делать то, что считаю нужным, черт побери! Эйден был в ярости, а на лице Мика, зашагавшего прочь от него, сияла широкая, довольная улыбка. Дарси быстро отвернулась, решив, что не будет спрашивать, о чем они толковали.

– Тебе, пожалуй, поможет завтрак, – сказала она, подходя к Террелу. – Хочешь узнать, какими порогами сегодня торгует Джек Трегун?

– Не нужны мне никакие мясные пироги, черт возьми!

– Так чего же ты хочешь? Еще раз поскандалить? Эйден сердито взглянул на нее.

– Ни одна женщина не раздражала меня так своей независимостью, как ты! – вскричал он. – Но скажи, отчего же ты позволяешь такому типу, как Мик, командовать тобой?

– Я никогда не задумывалась над этим, – солгала девушка, догадавшись, что Мик говорил с Эйденом о ней.

– Да нет, задумывалась, Дарси, – возразил Террел. – Ты шагу не сделаешь, не подумав, выгодно ли тебе это. Так ответь мне: почему Мик контролирует тебя?

– Он вовсе не контролирует меня! – огрызнулась Дарси, надеясь, что Эйден поверит этой ерунде. – Я сама себе хозяйка. А теперь поговорим о Джеке и о...

– Черта с два! – рявкнул Террел, наклоняясь к ней так, что их глаза оказались на одном уровне. – Может, ты, конечно, и сама этому веришь, Дарси, но это нелепо, и твое желание убедить меня в том, что черное – это белое, просто смешно.

Дарси попятилась назад. Ее сердце билось с такой силой, что готово было выскочить из груди, и она злилась на него, на себя, да и вообще на весь мир.

– Хорошо, черт возьми! Если ты хочешь, Эйден, я все расскажу тебе. Все просто. Если ты не согнешься перед Миком, он уничтожит тебя. Мик владеет всем Чарлстауном. Нет ни единого человека в нашем городе, который не отстегивал бы ему проценты от своего заработка. Я должна выжить, а потому терплю выходки Мика и выполняю его приказания. Правда, я делаю это не так уж часто и не раболепствую перед ним. Но когда выхода не бывает, у меня хватает ума покоряться. Мне это не нравится, но я так делаю. Мой ответ удовлетворяет тебя?

Террел прищурился.

– Когда ты ходила к Мику... Он угрожал тебе? Грозил, что сделает что-нибудь с тобой, если ты не станешь помогать мне?

– Скажем, он предложил мне выбор, но такой, что я предпочла помогать тебе. Однако я без принуждения сделала этот выбор. И давай закончим разговор о Мике. Я голодна и хочу перекусить. Можешь идти со мной, можешь остаться тут – мне безразлично. – С этими словами она повернулась и пошла вниз по улице.

Догнав Дарси, Эйден схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

– Почему, по-твоему, Мик свел нас? Только не надо болтать, что лучше тебя никого для моей охоты не найти, ладно? Нам обоим известно, что дело не только в этом.

– Ты прав, но я не знаю причины. – Вырвав у него руку, девушка подбоченилась и посмотрела Эйдену прямо в глаза. – Зато я уверена: Мик сказал тебе что-то задевшее тебя. Что же?

– Он еще раз предупредил меня, чтобы я не распускал с тобой руки.

– А-а... Что ж, если тебе от этого будет легче, знай, что я ничего не рассказывала ему о наших отношениях. И не спрашивай меня почему – ответа я не знаю.

Террел удивленно заморгал, и Дарси поняла: ему кажется, что она обманывает его. Мерзавец.

– Может, потому что ты вообще-то не против этого, а? – предположил Эйден.

Дарси вздернула вверх подбородок:

– Не хотела бы говорить этого, но скажу, потому что вынуждена. Наши отношения не имеют будущего, а мне не нужны лишние шрамы в душе.

«Они у тебя и так будут», – подумал Эйден и хотел уже было высказать это вслух, но тут врожденное благородство подсказало ему, что не стоит сейчас ее трогать. Так он поступит по чести, ведь жизнь у Дарси нелегкая, не стоит ему усложнять ее. А поскольку самому Террелу была невыносима даже мысль о том, что он не получит чего-то желанного, то он решил пока оставить этот разговор, пообещав себе непременно вернуться к нему в дальнейшем.»

– Хорошо, давай разыщем Джека и перекусим. Дарси кивнула, огонь в ее глазах сменился усталостью. Не говоря больше ни слова, они отправились на поиски Джека, заглядывая во все улицы, на которых тот торговал своими пирогами. Лишь когда, свернув за какой-то угол, они заметили его, Дарси наконец нарушила молчание:

– Я покажу Джеку портрет Джулса. Может, нам повезет и выяснится, что Джек недавно продал твоему брату пирог.

– Причем сначала мы спросим об этом, а уж затем о пирогах, – заметил Эйден. «Она ничего не делает просто так», – мелькнуло у него в голове.

– Всегда лучше убить двух зайцев, чем одного, – пожала плечами Дарси.

При упоминании этой пословицы, Эйден почувствовал, как по его спине поползли мурашки. Чертов Джулс! Нервно сжав в кармане сложенные листки, он подумал, что ему не остается ничего другого, как рассказать обо всем своей компаньонке.

Они провели еще один бесполезный день, показывая портрет Джулса всем прохожим: торговцам и прачкам, матросам, докерам и детям, играющим на улице; они даже умудрились подсунуть рисунок Дарси какому-то слепому, правда, не догадавшись сразу, что он слеп. Эйден с интересом и любопытством наблюдал за Дарси, которая буквально со всеми находила общий язык и, задавая вопросы встречным чужеземцам, с легкостью переходила с одного иностранного языка на другой. Она была так настойчива и столь рьяно вела расспросы, что Террел вдруг поймал себя на мысли, что ее методы заинтересовали его даже больше, чем ответы на вопросы.

Такое усердие не могло не сказаться на ее внешности. Уже к концу утра у нее был измученный вид, а уж к вечеру даже ночные тени не смогли скрыть темные круги под ее глазами. Когда они подошли к магазину Макдоноу, Террел спросил, положив руку на ее плечо:

– Ты уверена, что хочешь сделать это одна, Дарси? Я бы хотел пойти с тобой.

Кивнув, Дарси решительно вздохнула:

– Я не задержусь надолго. Просто подожди меня, а потом отправимся выяснять, действительно ли Джордж Фогарти подписал тот самый листок бумаги, на котором Джулс написал записку.

– Не спеши, побудь там столько, сколько считаешь нужным, – тихо сказал Террел Дарси, которая замерла у дверей магазина. – Если Фогарти действительно заядлый игрок, то он лишь часа через два-три войдет в раж.

Она снова кивнула, но, как заметил Эйден, мысли ее уже были заняты тем, что она увидит, оказавшись в доме убитой Селии. Ей и так-то будет нелегко говорить слова соболезнования родителям несчастной, а уж если обращаться к ним, думая о том, что Селия погибла, потому что они не сумели вовремя остановить преступника... Господи! Этот груз Террел носил на себе целых полтора года, и вот теперь он взвалил часть его на хрупкие плечи Дарси. Ах, как хотелось ему освободить ее от этой тяжести!

Сжав кулаки, он стал ходить взад-вперед по улице, вспоминая, как храбро улыбалась Дарси, когда он показал ей записку Джулса. Уж лучше бы она испугалась. Вдруг какой-то шорох в кустах у дома привлек его внимание. Эйден насторожился. Из кустов навстречу ему с улыбкой вышел мужчина.

– Чендлер? – изумился Террел.

– Добрый вечер, сэр.

– Могу я спросить, что ты здесь делаешь?

– Думаю, то же самое, что и вы, сэр. Жду, – объяснил слуга.

Эйден посмотрел на дом Макдоноу, а потом перевел взор на камердинера.

– Полагаю, ты ждешь Мейзи?

– Да, с вашего позволения, сэр, – ответил Чендлер. – Представьте себе, что меня в жизни занимают не только ваши семейные дела и состояние вашего гардероба.

– Похоже, тебя заинтересовала Мейзи, не так ли? – Усмехнувшись, Террел сел на деревянные ступеньки и кивнул Чендлеру, приглашая его присоединиться к нему. – Садись.

– Это невозможно, сэр.

Упершись локтями в верхнюю ступеньку, Эйден вытянул вперед ноги.

– Да будет тебе, садись, Натан. Надоело мне, что ты кличешь меня «сэром», и, черт возьми, я даже не помню, кому взбрела в голову идея сделать тебя моим слугой.

– Да никому особенно, – пожал плечами Чендлер. – Просто мой отец был камердинером вашего отца, и по традиции я продолжил его дело.

Эйден задумчиво посмотрел на него:

– А я бы предпочел, чтобы у нас были те отношения, которые связывали нас, когда мы были еще мальчишками.

Чендлер печально улыбнулся:

– Мы больше не мальчишки, сэр, и меня теперь не надо защищать от хулиганов.

– Может, ты все-таки присядешь, Натан?

– Ну что ж, если так... – Чендлер опустился рядом с Эйденом на ступеньку. – Вот что, – добавил он, – я уже давно не видел тебя таким и считал, что эта часть твоей натуры утеряна навсегда.

– Честно говоря, я сильно изменился за последние дни, – кивнул Эйден.

– Думаю, за это надо благодарить мисс О'Киф?

– Возможно, – бросил Террел, внимательно изучая носок своего сапога. – Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось, Натан.

– Полагаю, что ты то же самое можешь сказать обо всех людях на свете, Эйден. Но может, к мисс О'Киф ты испытываешь какие-то особые чувства? Не имеющие отношения к признанию ее некоторой эксцентричности?

Господи, сколъко же лет прошло с тех пор, как Натан называл его по имени?! Это было здорово. Эйден широко улыбнулся:

– Разумеется, у меня есть чувства к Дарси, но мне казалось, что я должен быть сдержанным по отношению к ней. Жизнь у Дарси и так несладкая.

– Потрясающе, Эйден! – вскричал Натан. – Уж и не помню, когда ты думал о душе женщины. Будь осторожен, а то как бы тебе не запутаться в этой истории.

Усмехнувшись, Эйден провел пятерней по волосам.

– Черт возьми, Натан! – воскликнул он. – А я-то надеялся, что ты вскочишь и поблагодаришь меня за то, что я был честен с тобой. Представь себе, я даже предполагал, что ты, возможно, постараешься убедить меня в необходимости как-то упорядочить свою жизнь.

– Ты хочешь получить ответ друга детства или слуги?

– Продолжай! – ободрил Чендлера Террел. Глубоко вздохнув, Натан промолвил:

– При нормальных обстоятельствах я бы приветствовал твою сдержанность по отношению к мисс О'Киф. Но, как мне кажется, ты испытываешь к ней не только физическое влечение, и ты решил продемонстрировать благородство, для того чтобы скрыть свое истинное чувство к ней.

– Ясное дело!

– Разочарованный человек часто не понимает, что именно вызвало его разочарование. Чем больше ты будешь говорить себе, что не хочешь уложить Дарси в постель, тем труднее будет убедить себя в том, что она интересует тебя в другом отношении.

Закинув голову вверх, Эйден посмотрел на звезды.

– Мне вовсе не трудно признаться в том, что я нахожу Дарси интересной личностью. Она – талантливая художница, и у нее острый ум. И ты даже не представляешь себе, сколько раз мне говорили, что Дарси – лучшая карманная воровка в Чарлстауне.

– А мне так нравится смех Мейзи!.. Когда она смотрит на меня, мне начинает казаться, что я даже выше становлюсь, представляешь? А уж когда она вкладывает свои пальчики в мою руку, у меня появляется ощущение того, что я завоевал весь мир.

Эйден с удивлением посмотрел на своего камердинера:

– Господи, Натан! Да ты рассуждаешь, как влюбленный щенок!

– Вообще-то я в жизни себя лучше не чувствовал. А у тебя какие ощущения?

– Я устал, – сухо ответил Террел, – но думаю, что сумею выжить.

– Может, тебе стоит пересмотреть свои взгляды на жизнь, Эйден?

Настроение Террела мгновенно переменилось.

– Мое существование и жизнью-то назвать нельзя, пока Джулс жив! – с горечью произнес он. – Вот когда я покончу с ним, то и в душе своей смогу покопаться, а до тех пор это будет пустой тратой времени.

– Уж ты меня извини, Эйден, но я не могу сказать, что твое существование было исполнено глубокого смысла до того, как Джулс убил твоего отца. И никогда не было. Прикрываясь Джулсом, ты просто избегаешь правды, словно не желаешь проглотить горькую пилюлю.

Натан всегда умел зрить в корень, однако Эйдену никогда не нравилось находиться под прицелом его проницательности.

– Пожалуй, тебе лучше опять превратиться в моего слугу, – проворчал он.

– Я могу еще кое-что сказать про мисс О'Киф.

– Оставь это на следующий раз.

– Очень хорошо, сэр. – Натан начал приподниматься со ступенек.

При мысли о том, что, встав на позицию хозяина, он потеряет старого друга, Эйден встревожился. Он схватил Натана за рукав и усадил назад на ступени.

– Нет, не уходи. Подумав, я вынужден сказать, что мне бы не хотелось еще раз вести об этом разговор, так что уж давай покончим с ним сейчас.

– Я хотел бы преподнести тебе все это как-нибудь более утонченно, но поскольку твоему терпению, кажется, приходит конец, я скажу прямо, только умоляю тебя не разбить мне при этом нос. Если мисс О'Киф захочет стать твоей любовницей, Эйден, то я бы предложил тебе забыть о твоем наигранном благородстве. Думаю, с Дарси у тебя есть неплохой шанс узнать, что же такое на самом деле настоящая любовь.

Террел рассмеялся.

– Боже мой, Натан! – воскликнул он. – Можно подумать, я узнаю любовь, если она треснет меня по заду.

– Думаю, именно так.

– И что же, я должен с умилением наблюдать за тем, как последствия моей нерешительности действуют на Дарси? – Эйден усмехнулся. – Довольно эгоистичный подход, тебе не кажется?

– Знаешь, Эйден, временами мне кажется, что ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Дарси совсем не похожа на Вильгельмину, ее не будут волновать последствия.

У Эйдена засосало под ложечкой, кровь его забурлила – это всегда происходило с ним, когда он вспоминал последнюю ночь с Вильгельминой.

– Дарси и не подумает что-то доказывать, – с горечью произнес он. – Скорее в аду похолодает, чем я дам еще одной женщине такой же шанс, какой давал Вилли.

– Надо ли понимать, что свой опыт с Вильгельминой ты собираешься перенести на всех женщин?

– Нет, я не пойду больше по этой тропе. Взглянув на Эйдена, Натан встал.

– Кажется, мисс Мейзи уже исполнила свой долг и готова отправиться домой. С вашего позволения, сэр, я пойду.

– Разумеется, – бросил Эйден, махнув рукой и заставив себя улыбнуться. – И не забудь пригнуться, когда будешь проходить под дверями.

Любовь? Эйден фыркнул. Он понятия не имел о том, что это такое, и уж, черт возьми, ему было совсем ни к чему забивать голову поэтическими бреднями. Насколько он знал, самая большая страсть – это не более чем обычная сказка. Опыт подсказывал ему, что любовь была не чем иным, как сделкой между двумя людьми, в которой роль мужчины сводилась к обольщению, а женщины – сначала к сопротивлению, а потом к сдаче завоеванных позиций, причем оба в идеальном, с его точки зрения, случае не должны были требовать чего-то друг от друга, как только выбирались из постели.

А Натан полагает, что Дарси О'Киф может показать ему, что такое настоящая любовь! Господи, да если только Натан верит в это, то он еще более неискушен в плотских делах, чем сама Дарси, которая никого и ничему не в состоянии научить, потому что она совершенно неопытна. Более того, она и не желает, чтобы горизонты ее познаний хоть немного расширились.

Эйден почувствовал некоторую неловкость. Дарси была хорошей ученицей, когда он давал ей возможность ощутить какие-то новые чувства. Она начинала сопротивляться лишь тогда, когда он слишком сильно и настойчиво давил на нее, а это случалось, когда он забывал о ее чувствах и думал лишь о собственных.

Ее чувства... Стиснув зубы, Террел заставил себя отогнать печальные воспоминания. С Вильгельминой он получил хороший урок. Он вышел из этих дверей, поклявшись себе, что никогда больше не подойдет к ним и не будет чувствовать к женщине ничего, кроме страсти. Лишь такой подход можно было считать разумным. Женщины в лучшем случае непостоянны, в худшем – эгоистичны и самонадеянны. Если дело все-таки кончится тем, что он уложит Дарси к себе в постель, то нипочем не потеряет над собой контроль.

Через минутутдругую Дарси вышла из магазина одежды. Нет, вынужден был признаться себе Эйден, она совсем не такая, как Вильгельмина. Во всяком случае, та часть Дарси, которая была ему знакома, очень отличалась от нее. Но осторожный внутренний голос подсказывал ему, что не стоит слишком углубляться в изучение ее сути. А если это произойдет, дело может кончиться лишь горьким разочарованием.

Увидев Террела, Дарси помахала ему рукой. Взглянув на нее, Эйден обратил внимание, что походка ее стала легче и она улыбалась. Отогнав от себя мрачные мысли, Эйден остановился.

– Ну как... – Он замолчал, не желая, чтобы она вспоминала неприятные минуты прощания с Селией.

– Я не хотела бы снова пройти через это, но никто не указал на меня пальцем и не обвинил меня в ее смерти.

Спокойная сила в ее голосе так странно контрастировала с усталым выражением лица, что Эйдену захотелось обнять девушку и прижать к себе. Просто прижать...

– Извини, что я так долго, – промолвила она. – Захотелось помолиться о том, чтобы ее душа как можно скорее ушла из чистилища.

Эйден уж и не помнил, когда в последний раз думал о рае, аде и о том, что лежит между ними.

– А с чего ты взяла, что душа Селии находится в чистилище? Подглядывание за полуодетыми мужчинами в примерочной не может считаться слишком уж большим грехом.

– Знаешь, – приподняв брови, медленно проговорила Дарси, – сдается мне, что подглядывание за мужчинами стало лишь началом длинной цепочки ее многочисленных, причем более существенных грехов. Отец О'Хейган слышал множество признаний от мужчин, которые не хотели отправляться на встречу с Создателем, не покаявшись в связи с Селией. Он считает, что ей придется расплачиваться за то, что она стремилась к земным удовольствиям.

– Мне кажется, что она за все сполна заплатила мучительной смертью.

Дарси серьезно кивнула:

– Мы с тобой так относимся к этому, но множество людей не разделяют подобной точки зрения. Еще несколько лет история Селии будет служить примером для девушек, подумывающих о том, чтобы ступить на скользкую тропу порока.

Внезапно Эйден увидел в Дарси много такого, чего не видел раньше: ее волю настаивать на своем, силу, которая заставляла ее улыбаться, когда ей приходилось противостоять людям, считавшим, что она должна быть не такой, какой была. Ей все время приходилось бороться с чем-то.

– Не слишком-то милостив наш мир, не правда ли, Дарси? Так тяжело быть просто человеком.

– Я никогда не думала об этом. – Дарси озорно улыбнулась. – Когда мне было восемь лет, отец О'Хейган сказал мне, что моя душа падка на соблазны, моя вера слаба и что я обречена быть с теми, кто потерян для Бога. А когда мне было девять лет, нас с Джозефом поймали на том, что мы пробовали вино для причастия, и отец О'Хейган объявил нас черными овечками в святом стаде Господнем. Он сказал, что лишает нас причастия до тех пор, пока мы не начнем каяться в содеянном грехе. Эйден улыбнулся:

– И на сколько же хватило Джозефа?

– Он держался неделю, а потом все-таки раскаялся и стал служкой при церкви.

– Зато ты и не подумала раскаяться, да? Глаза Дарси блеснули.

– Дарси О'Киф так и осталась нераскаявшейся грешницей, – улыбнувшись, прошептала она. – А ты, Эйден? Станет ли священнику не по себе, если ты войдешь в церковь?

– Думаю, да, – кивнул Террел. – Дело в том, что я с детства не испытывал никакого стремления к духовному образованию. Припоминаю, что когда-то я считал Десять Заповедей своеобразным вызовом лично мне. Единственная цитата из Библии, которая мне запомнилась, – это «Господь помогает тому, кто помогает себе сам».

– А моя – «Ищите и обрящете». – Сунув руку в карман, Дарси вытащила оттуда шерстяное кепи. Нацепив его на голову и спрятав под ним копну кудрей, она усмехнулась и произнесла: – Итак, настала пора отправиться к Джорджу Фогарти и спросить у него, что ему известно о Джулсе.