Глава 13

Несколько мгновений Дженни сидела молча, не зная, что сказать. Улыбка сошла с лица Кристиана. Он отложил снимки и встал.

– Это еще не конец света, – сказал он ей, – О'Шиа – человек по-своему надежный.

– Нельзя назвать надежным человека, чью преданность можно купить. А что, если мистер Беннингтон предложит ему больше денег?

– С какой стати? – спросил Кристиан. – Вильям не знает, что О'Шиа в своих донесениях о Рейли опускает кое-какие подробности. К примеру, он умалчивает про абонементный ящик, который забронировал твой друг, и про письма, которые он иногда там получает. Ты, видимо, не представляешь себе, как быстро припер бы Беннингтон к стенке мистера Рейли, если б располагал этими сведениями.

– Мистер Рейли не выдал бы меня.

Кристиан мрачно усмехнулся.

– Не понимаю, как тебе удалось остаться такой наивной! Ведь ты уже имела дело с Беннингтонами. Любого можно заставить заговорить, Дженни. Любого, кому дорога собственная жизнь. Если Вильям Беннингтон нашел способ накачать наркотиками совершенно здоровую женщину и упечь ее в клинику Дженнингсов, неужели ты думаешь, он не сможет вытрясти из Рейли твой адрес?

– Если так, почему же он до сих пор этого не сделал?

– Что здесь непонятного? Просто он не уверен в том, что Рейли действительно может вывести его на твой след. Он не хочет вызывать подозрения ложными обвинениями. Но если О'Шиа подтвердит, что Рейли с тобой общался, можешь не сомневаться – рано или поздно Беннингтон до тебя доберется.

Кристиан присел боком на закругленную ручку ее кресла, и Дженни чуть подвинулась.

– Мистер О'Шиа знает, где я?

– Нет. Я плачу ему за то, чтобы он не знал – и не пытался узнавать – некоторые вещи. По-моему, он думает, что я интересуюсь Беннингтоном в связи с газетной статьей. Когда я только нанимал Лайама, это было не так, но теперь, когда мне известны твои планы, его версия становится больше похожей на правду. – Кристиан обнял Дженни за плечи и привлек к себе, перебирая пальцами ее мягкие локоны. – Ну что, ты меня прощаешь?

– Наверное.

– Как великодушно с твоей стороны! – сказал он, криво усмехнувшись.

– Ох, Кристиан, ну конечно, я тебя прощаю! Просто я не ожидала, что мой план так плох. Вот уж не думала, что мне понадобится защита.

– Я не собираюсь навязываться тебе в качестве охранника.

– Знаю, – Дженни вздохнула, – но мне казалось, что я действую осторожно, понимаешь? Теперь-то я вижу, что мне не хватает не только осторожности, но и ума. Я здесь уже восемь недель, но так и не раздобыла нужной мне улики. Видимо, без защиты и совета мне не обойтись, но я так не люблю чувствовать себя зависимой!

– Сегодня я это понял, – сказал Кристиан, улыбаясь поверх ее головы. Но когда Дженни подняла глаза и взглянула на него с подозрением, он уже стер улыбку с лица. – Расскажи мне о своих фотографиях. Что ты хочешь на них показать?

– Ты имеешь в виду что-то, кроме деталей этого жуткого орнамента на особняке?

Он хмыкнул.

– Да. Мне кажется, твой интерес к «Трасту» не ограничивается одной архитектурой.

– Нет, конечно. – Дженни соскользнула с кресла и села на пол. Взяв в руки последнюю стопку фотографий, она стала просматривать каждый снимок и передавать его Кристиану. – Вот этот неплохой. Видишь? Это мой… э… это мистер Беннингтон за своим рабочим столом.

– Вот этот? Вильям или Стивен?

– Вильям, конечно!

– Ты уверена?

Дженни забрала фотографию и бросила ее в шляпную коробку.

– Если ты не различаешь, значит, снимок плохой. – Она взглянула на следующий. – Вот здесь виден сейф. Он открыт. А это газета, мистер Беннингтон разложил ее у себя на столе.

– Похоже на промокательную бумагу. А где Вильям?

– Он склонился перед сейфом.

– Да?

Дженни забрала и эту фотографию.

– А теперь посмотри сюда. Что ты видишь?

– Кто-то… кажется, Стивен… сидит на краю стола. За столом – Вильям. Что они делают? Играют в карты?

– Кристиан! – Дженни чуть не взвыла от отчаяния. – Ты что, не видишь, это же деньги! Деньги разложены по всему столу, а под ними газета. Они сложат газету, и Стивен вынесет в ней деньги. Следующие минут двадцать Вильям будет возиться с бухгалтерскими книгами – исправлять записи, заметая следы.

– На снимке кажется, что они играют в карты, Дженни, – печально сказал Кристиан, понимая ее разочарование. – Конечно, я не хотел бы, чтобы президент моего банка играл в карты в рабочее время, но, насколько мне известно, закон это не запрещает.

– Ты же знаешь, что они вовсе не в карты играют!

– Знаю, потому что ты мне сказала. Твоим снимкам не хватает четкости. Более сильные линзы, которые могли бы дать хорошее изображение с такого большого расстояния, мне неизвестны. Это палка о двух концах: если ты будешь снимать отсюда, у тебя никогда не получится четкой фотографии, а если подойдешь ближе, то пожертвуешь своей безопасностью.

Дженни знала, что он прав. Она и сама пришла к тому же мнению, но, выслушав его от Кристиана, почему-то разозлилась. Она принялась кидать фотографии в шляпную коробку.

– Мне нужна помощь, – воскликнула она, – а не перечень моих недочетов, которые я знаю и так. О черт, я опять плачу!

Она раздраженно провела кулаком по глазам и опять принялась резкими, злыми движениями швырять снимки в коробку. Кристиан хотел обнять ее за плечи, но она сбросила его руку.

– Нет! Оставь меня в покое! С-сейчас мне хочется быть ж-жалкой! М-мне это т-так нравится!

Кристиан отпустил ее.

– Конечно. И как же я сразу не догадался?

– Н-не с-смейся надо м-мной! – Дженни отпихнула от себя коробку. Она перевернулась, и фотографии расссыпались по полу. – Вот, пожалуйста! Это все из-за тебя! – Она зарыдала громче. Теперь слезы лились так быстро, что она уже не успевала их вытирать. – Что с-со м-мной? – жалобно всхлипнула она. – Ч-что с-со мной п-происходит?

Она потянулась за рассыпавшимися фотографиями, но Кристиан поймал ее за локоть:

– Оставь их!

– Н-но…

– Оставь их.

На этот раз Кристиан не дал ей увернуться. Он встал, подхватив Дженни на руки. Она удивилась, но плакать не перестала.

– Я отнесу тебя в постель, и ты будешь там лежать, пока я не приведу сюда Скотта… а потом ты будешь делать то, что он тебе скажет. – Он распахнул ногой дверь в ее спальню. – Если он скажет лежать в постели целый год, значит, будешь лежать год.

Дженни затихла под строгим взглядом Кристиана, но, как только он опустил ее на кровать, тут же переползла на другой край и побежала в ванную. Кристиан прошел за ней, подождал, пока ее вырвет, затем вытер ей лицо холодным полотенцем и подал стакан воды. Он помог Дженни встать на ноги и постоял, обнимая ее. Она тихо всхлипывала. Видя, что этому не будет конца, он повел ее обратно к кровати.

– Я пойду за Скоттом, – сказал он, – не возражаешь?

Дженни покачала головой. Она икала.

– Тебе н-надо снач-чала од-дсться.

Кристиан поцеловал ее в мокрую щеку и поправил одеяла.

– Спасибо. Я так и сделаю.

Всю дорогу к Скотту и обратно перед глазами у него стояла ее жалкая улыбка на залитом слезами лице.

– Что толку ходить взад-вперед? – спросила Сьюзен, когда Кристиан по четвертому кругу пустился обходить гостиную Дженни. – Сядь, выпей чаю! Вот увидишь, когда ты его допьешь, Скотт закончит осмотр Дженни.

Сьюзен налила в чашку чай, надеясь, что Кристиан ее послушает. Немного помявшись, он все-таки сел, и Сьюзен облегченно вздохнула. Она еще никогда не видела Кристиана таким взволнованным. Даже когда Дженни исчезла, ему удавалось держать себя в руках, потому что у него была цель. Сейчас же он злился от собственной беспомощности. Увидев его сегодня вечером, Сьюзен сразу поняла – случилось что-то серьезное. Она решила пойти к нему вместе с мужем – не только чтобы поддержать Кристиана, но и чтобы занять его чем-нибудь, пока Скотт будет осматривать Дженни.

Сьюзен подала Кристиану чашку с чаем.

– Что это? – спросила она, показывая на рассыпанные по полу фотографии.

– Это Дженни снимала.

– Можно посмотреть?

Кристиан кивнул:

– Смотри, конечно. Я все равно собирался втянуть вас со Скоттом в это дело. Думаю, вместе нам удастся помочь Дженни.

– Вот как?

Взяв шляпную коробку, она сунула туда фотографии и поставила коробку себе на колени.

– А в чем дело? – спросила она, просматривая снимки.

– Потом. Когда придет Скотт. Может быть, он не захочет тебя впутывать.

Сьюзен тихо фыркнула:

– Можно подумать, я буду его спрашивать!

На мгновение глаза Кристиана потеплели.

– Ты упряма, как Дженни.

– Принимаю это как комплимент.

Она разглядывала фотографии, пытаясь разгадать намерения Дженни. Кристиан допил свой чай и опять принялся мерить шагами комнату. Он был слишком поглощен собственными мыслями и не заметил, как застыло вдруг лицо Сьюзен. Что касается самой Сьюзен, то она ничего не сказала насчет этих снимков, промолчав о том, что наконец вспомнила, где видела раньше Дженни Холланд.

Когда Скотт вошел в гостиную, Кристиан метнулся к нему. Сьюзен отложила фотографии.

– Ну что? – спросили они в один голос.

Скотт поставил на стол свой чемоданчик и откинул со лба прядь волос.

– Я дал ей снотворное, – сказал он, – она отдыхает. Можно чаю, Сьюзен?

Он сел рядом с женой. Пока она наливала ему в чашку чай, Скотт затылком чувствовал сверлящий взгляд Кристиана. Он отпил большой глоток горячего чая и только потом продолжил:

– Дженни сильно устала, Кристиан. Она похудела фунтов на десять и стала слабой, как котенок. Даже еще слабее. Я не знаю, что она делает – она сказала, что ты объяснишь, – но эта работа совершенно ее измотала.

– И она с этим согласилась? – удивился Кристиан.

– Это совершенно не важно, Кристиан, согласилась она или нет, – рявкнул Скотт, заставив Сьюзен отпрянуть, – я ее врач, и я говорю, что работа ее измотала.

– Скотт, – ласково проговорила Сьюзен, – что случилось?

– Ничего.

Сердце у Кристиана похолодело. Он спросил срывающимся от страха голосом:

– Дженни сильно больна, Скотт? Она умрет?

Скотт поднял глаза и вгляделся в пепельно-серое лицо друга. «Черт бы побрал эту Дженни! Сколько ему приходится из-за нее страдать!» – с неприязнью подумал он.

– Нет, – резко сказал он и добавил уже более спокойно:

– Нет, она не умрет. У нее не грипп и не воспаление легких. Она довела себя до полного изнеможения, но это не смертельно: отдых и хорошее питание восстановят ее силы.

– Ты уверен?

Скотт прямо встретил подозрительный взгляд Кристиана и солгал сквозь зубы:

– Уверен. – Он допил свой чай. – А теперь расскажи мне, что Дженни здесь делает. Мне кажется, это имеет какое-то отношение к ее состоянию.

Кристиан сел в кресло-качалку напротив Сьюзен и Скотта.

– Покажи ему фотографии, Сьюзен. А я объясню.

Пока Скотт и Сьюзен смотрели фотографии, Кристиан рассказал им все, что узнал от Дженни. Он также объяснил им технические трудности, с которыми столкнулась Дженни, показал, где она не правильно выбрала время экспонирования, а где не так, как полагается, проявила снимок.

– Ее работа вполне профессиональна, – сказал Кристиан, – но эти трудности технического порядка, их не решить методом проб и ошибок. На таком расстоянии она не получит необходимую ей улику. Нам надо пронести фотоаппарат в банк.

– Ну конечно, – кивнул Скотт, – попросим Вильяма и Стивена позировать нам перед открытым сейфом, и желательно с карманами, доверху набитыми казначейскими билетами.

– Ох, Скотт, – сказала Сьюзен с упреком, – я уверена, что, если Кристиан предлагает пронести фотоаппарат в банк, значит, он знает, как это сделать, не вызвав подозрений.

Кристиан улыбнулся, польщенный доверием Сьюзен, хотя и незаслуженным.

– Должен признаться, Сьюзен, что пока у меня нет никаких идей, – взяв один снимок, он стал его рассматривать, покачиваясь в кресле, – но они будут… я знаю!

Амалия Чазэм была страшно взволнована. Она вывела мистера Тодда из голубой гостиной и потащила по коридору к себе в кабинет.

– Повтори еще раз, – сказала она, как только они остались вдвоем, – ты в самом деле нашел ее?

Джон Тодд кивнул. Сняв пальто, он бросил его на спинку кресла. В волосах его таяли снежинки.

– Ты была права, Амалия. Кристиан Маршалл вывел меня на нее. Я столько времени следил за ним впустую, что уже думал, ты ошиблась. Но сегодня, – он тихо присвистнул, восхищаясь умом Амалии, – сегодня твои подозрения подтвердились. Она записана как миссис Уоллес Смит, номер 212, отель «Святой Марк». Так ее назвал Маршалл. Он взял ключ от номера и…

– Он тебя не видел?

– Нет. Я уверен.

– А ты видел ee?

– Э… нет, – неохотно признался Тодд, – то есть не совсем.

Радостное волнение Амалии испарилось так быстро, как будто его и не было. В ее изумрудных глазах вспыхнул недобрый огонек.

– Что значит «не совсем»? Так ты видел ее или нет?

– Нет.

Амалия подлетела к буфету, плеснула себе в рюмку бренди и обернулась к Джону Тодду.

– Тогда откуда ты знаешь, к кому приходил Маршалл? – язвительно спросила она. – Это мог быть кто угодно! Боже мой, Тодд, тебе не следовало сюда являться, не выяснив все до конца! Иначе что толку в том, что Мэгги вытянула сведения из младшего Беннингтона? Наконец-то я услышала нечто заслуживающее внимания – падчерица Вильяма действительно была отправлена в клинику Дженнингсов, но сбежала оттуда благодаря очевидному попустительству Кристиана Map…

Тодд поднял руку:

– Помолчи, Амалия! Я не хочу больше слушать. Я полностью уверен в том, что сегодня вечером Маршалл виделся с падчерицей Беннингтона. Посмотри на это и реши сама. – Взяв свое пальто, Джон вытащил из кармана листок бумаги и развернул его. Он не отдал его Амалии, заставив ее приблизиться. – Маршалл обронил это, проходя по вестибюлю.

Амалия уставилась на рисунок. Рот ее раскрылся от удивления.

– Это она!

– Знаю! Более того, когда Маршалл поднялся наверх, я показал этот рисунок портье, и тот сразу ее узнал. Он сказал, что это миссис Уоллес Смит из 212-го номера.

– Мне плевать, как она теперь себя называет! Я знаю, кто она такая, Тодд, а ты знаешь, как ее найти. Вильям Беннингтон еще пожалеет о том, что пытался перевести на меня стрелки!

– Доброе утро! Как ты себя чувствуешь? – спросил Кристиан, ставя поднос с завтраком Дженни на колени.

– Так же, как вчера, и позавчера, и позапозавчера, – недовольно проворчала она. Взяв с подноса ломтик поджаренного хлеба, она откусила кусочек. Ее бурлящий желудок немного успокоился. – Послушай, Кристиан, вот уже скоро две недели, как Скотт держит меня в постели. Тебе не кажется это смешным?

– Мне никто не сочувствовал, когда точно так же он поступал со мной.

– Тогда было другое. Ты пьянствовал дольше, чем я болела.

– Это верно.

Дженни подвинулась, и Кристиан присел на край кровати. Она не могла пожаловаться на ту заботу, которой окружил ее Кристиан в последние десять дней. Он следил за тем, чтобы она вовремя ела, много спала, читал ей, развлекал историями о своем детстве в доме Маршаллов и обещал подумать над проблемами Беннингтонов и «Траста».

Она ему верила. Как только она пошла на поправку, Кристиан буквально засыпал ее вопросами о распорядке дня Вильяма Беннингтона. При этом он все скрупулезно записывал в блокнот, не полагаясь на память.

Он узнал, что Беннингтоны могли запускать руку в банковские деньги всего два раза в месяц – в те дни, когда сейф раздувался от зарплаты местным служащим. Они никогда не выписывали чеков, имея дело только с наличными, и, похоже, работали сообща. О хищениях Дженни знала в основном из подслушанных разговоров, но, переехав в отель «Святой Марк», она достаточно долго наблюдала за кабинетом Вильяма и, несмотря на плохую видимость, знала, что там происходит.

В конце концов она ответила на все вопросы Кристиана, правда, он так и не сказал ей, что у него на уме. Насколько знала Дженни, Кристиан еще не придумал, как устранить технические трудности.

– Поешь чего-нибудь, – предложил он, ласково поднося к ее губам кусок тоста. – Когда Скотт оставил тебя на моем попечении, я обещал, что не дам тебе зачахнуть.

– Это вряд ли случится. – Она откусила кусочек тоста. – Ты будешь сегодня рисовать?

– Нет, – он выглянул из окна ее спальни, – сегодня слишком облачно, и я сомневаюсь, что прояснится. Соглашайся переехать ко мне, Дженни, тогда у меня не будет проблем со светом. Вот только у меня в студии ты, наверное, будешь мерзнуть, – признал он после задумчивого молчания. – Кажется, в этом году весна никогда не наступит. Я слышал, что в Централ-парке еще катаются на коньках.

Дженни вздохнула. Как бы ей хотелось пойти туда с Кристианом!

– Можно взглянуть на портрет? – спросила она.

– Нет. Он еще не закончен.

С тех пор как Кристиан начал писать портрет, она слышала от него один и тот же ответ. Его мольберт стоял в углу спальни Дженни, накрытый простыней. На столе, безнадежно испорченном брызгами краски, лежали кисти, тюбики с красками и палитра.

– Это одна из лучших моих вещей, – заявил он, надеясь успокоить Дженни.

– Ну-ну. Будь моя воля, я не позволила бы тебе писать мой портрет сейчас. Не понимаю, какая радость рисовать человека с желтой кожей, кругами под глазами и костлявым подбородком? Подожди, пока я немного поправлюсь.

– Когда я пишу портрет, то представляю тебя уже поправившейся, – важно заверил Кристиан, борясь с улыбкой, – это право художника.

Дженни лукаво взглянула на него, потом показала на поднос с завтраком:

– Убери это, пожалуйста! Я больше не могу есть.

Кристиан с сомнением смотрел на недоеденный завтрак:

– Может, заказать повару что-нибудь другое?

– Нет, сегодня утром у меня совсем нет аппетита.

– Так и быть, – он встал и взял поднос, – пойду отнесу, заодно захвачу газету. Не уходи дальше ванной комнаты.

Дженни пообещала ему это и сдержала свое обещание. Стоило Кристиану выйти из спальни, как она откинула одеяло и побежала в ванную, к фарфоровой раковине. Когда ее перестало рвать, она почистила зубы и вернулась в постель. Позже, за ленчем, Кристиан обратил внимание на ее волчий аппетит, но Дженни не стала раскрывать причины этого.

Сьюзен Тернер заботливо укрыла дочку одеялом и отошла от кроватки, умиротворенно глядя, как чуть дрогнули и закрылись ресницы Эми. В спальню вошел Скотт и встал за ее спиной. Приложив палец к губам, Сьюзен велела ему не шуметь и подождала в коридоре, пока он поцелует Эми на ночь.

Сьюзен взяла мужа под руку, и они пошли вниз по лестнице.

– Миссис Адамс разогрела тебе обед. Жаркое в горшочках по-американски, картошка с зеленью и сладкая морковь в масле. Как хорошо, что мы с Эми поели два часа назад! Сейчас ни я, ни миссис Адамс не можем поручиться за съедобность этих блюд.

От Скотта не укрылся явный укор жены.

– Меня опять вызывал доктор Морган, – сказал он, пытаясь оправдать свое позднее возвращение, – как раз когда я уже собирался уходить. Потом я заехал в отель «Святой Марк», чтобы осмотреть Дженни.

– И как она?

– Гораздо лучше. Меня радует то, как быстро она идет на поправку. Сегодня вечером Кристиан поведет ее гулять. Пусть подышит свежим воздухом. Они собрались в Централ-парк. Наверное, сейчас последняя неделя, когда еще можно кататься на коньках.

– Дженни будет кататься?

– Нет, конечно! – Скотт удивленно взглянул на Сьюзен. – Она будет смотреть. И к тому же укутанная с ног до головы. Пора уж ей выбираться из этого гостиничного номера. Сколько можно сидеть в четырех стенах?

Сьюзен ничего не сказала, но в уголках ее губ появились хмурые складки. Как бы она хотела, чтобы Дженни согласилась вернуться в дом Маршаллов!

– Сейчас я принесу тебе обед, – сказала она, – а за едой ты мне расскажешь про доктора Моргана.

Однако, обедая, Скотт старательно избегал разговора о докторе Моргане, и Сьюзен, несмотря на свое любопытство, не настаивала. Он коснулся этой темы только за десертом.

Наколов вилкой кусок яблочного пирога, он протянул его Сьючен. Та помотала головой. Скотт пожал плечами и отправил пирог себе в рот.

– Морган хотел того же, что и всегда, – выяснить, знаю ли я что-нибудь о Джейн Дэу. Он долго расспрашивал меня про Кристиана. Как мне стало ясно, до него дошли слухи, что Кристиан живет в отеле «Святой Марк» с замужней женщиной.

– О Боже! – Сьюзен вздохнула. – Я боялась, что это случится. Кристиан никогда не учитывал своей известности. Меня не удивит, если в «Геральд» или, того хуже, в «Кроникл» появится сообщение о его любовной интрижке. Он подвергает Дженни опасности, живя у нее в номере. Если его узнали, значит, узнают и ее. Рано или поздно кто-нибудь проявит интерес к миссис Уоллес Смит, и все из-за Кристиана!

Скотт положил вилку и, потянувшись через стол, коснулся руки жены. Он видел, как она встревожена.

– К чему ты клонишь, Сьюзен? По-твоему, Дженни небезопасно ехать сегодня в парк?

– Да… нет… Я не знаю, Скотт! Думаю, раз она согласилась, значит, не видит в этом ничего страшного. В конце концов будет уже темно. – Свободной рукой она перебирала, как четки, жемчужины на шее. – И все же Дженни еще никуда не ходила с Кристианом. Она не представляет, какой переполох может вызвать одно его появление в вестибюле отеля «Святой Марк».

– Ты преувеличиваешь, – возразил Скотт, – Кристиан никогда не старался привлечь к себе внимание.

– А ему и не надо этого делать. Люди и так его замечают.

– Возможно, – нехотя признал Скотт, – но это не значит, что им известно, кто он.

– Будет достаточно, если его узнает хотя бы один человек, – напомнила Сьюзен, – всего один. И этот один спросит: «Скажите-ка, а кто вон та красотка, что идет под ручку с Кристианом Маршаллом?»

– Неужели ты в самом деле полагаешь, что кто-то сможет ответить на этот вопрос?

– Кто-нибудь да сможет. Мы не знаем, сколько на это уйдет времени, Скотт, но в конце концов кто-то увидит ее и поймет, что это никакая не миссис Уоллес Смит.

– Ну и что? Они же все равно не будут знать, что это Дженни Холланд, бывшая горничная Беннингтонов. Простая горничная! Господи, Сьюзен, кто ее теперь вспомнит?

– Я вспомнила, – тихо проговорила Сьюзен, – и Элис Вандерстелл тоже.

– Ты о чем?

Сьюзен накрыла ладонь мужа своей.

– Пойдем в отель, – предложила она, оставив вопрос Скотта без ответа, – пожалуйста! С Эми посидит миссис Адамс. Я должна поговорить с Кристианом, это очень важно. Мне надо было сказать ему сразу, как только я поняла, но…

– Поняла? Что поняла?

Но Сьюзен уже была на ногах и поднимала Скотта.

– Только скорее! Может, нам еще удастся задержать их, пока они не ушли из номера.

– Тебе не холодно? – спросил Кристиан. – Мне надо было попросить Джо, чтобы он подал закрытую карету.

Дженни сидела под меховым пледом, уютно прижавшись к Кристиану и сцепив руки в муфте. Эту необычайно мягкую горностаевую муфту он купил ей в магазине у Стюарта. Дженни поднесла ее к лицу и потерлась щекой о пушистый мех.

– Мне тепло, – сказала она, улыбаясь, мех щекотал ей губы, – очень хорошо, что ты попросил именно эту карету. Сегодня такой замечательный вечер! Даже не представляю, что может быть лучше прогулки в открытом экипаже.

– Неужели не представляешь? – спросил Кристиан, притворившись разочарованным.

– Я же не заставляла тебя проводить все ночи на матрасе в моей фотостудии, – сказала Дженни с укором, – я хотела, чтобы ты спал со мной.

– И сейчас еще хочешь?

Дженни вынула из муфты одну руку и прикоснулась к щеке Кристиана.

– Сейчас, – сказала она, – и всегда.

Он нежно поцеловал ей руку, повернул кисть тыльной стороной и поцеловал в середину ладони. Это было так неожиданно и трогательно, что Дженни затрепетала от новой вспышки любви.

Всю дорогу по Бродвею до 59-й улицы их карета проезжала мимо переполненных омнибусов и конок. Люди стремились вкусить последних радостей от неожиданно затянувшейся морозной зимы. На всех повозках красовались флажки, говорившие о том, что пруд и озеро еще во льду. Кристиан попросил Джо отвезти их к северу от Молла на озеро, где Дженни могла бы удобно сидеть в домике на набережной и смотреть на катающихся. Однако, когда они приехали, Дженни наотрез отказалась идти в помещение. Она с неожиданным упрямством заявила, что будет смотреть с берега.

– Ты всегда такая упрямая? – спросил Кристиан со вздохом.

– Всегда.

Ледяное озеро сверкало в лучах газовых фонарей. Конькобежцы обоего пола, богатые, бедные и среднего класса, чертили коньками лед. Оркестр из пяти музыкантов играл на заснеженном берегу рядом с домом на набережной. Конькобежцы, как новички, так и мастера, двигались в ритме музыки. Это было зрелище, исполненное ярких красок и блеска. Увиденное напомнило Дженни не столько катание по каналам Амстердама, сколько горный курорт, который она посетила в Швейцарии. Ее так и подмывало рассказать об этом Кристиану, но она вовремя прикусила язычок.

– Папа рассказывал, что я родилась упрямой, – заговорила она с оттенком грусти, – я хотела, чтобы люди делали только то, что мне нравится. Он говорил, что это все из-за короны.

Кристиан посмотрел на нее с интересом. Он так мало знал о прошлом Дженни, а то, что слышал, часто лишь возбуждало его недоверие.

– Из-за короны? – переспросил он.

– Хм. Ой, смотри!

Она показала на трио конькобежцев, которые стремительно неслись по льду, сжимая в руках по кружке с ледяным пивом. Никто не пролил ни капли.

– Я полон восхищения! – сухо бросил Кристиан и повел Дженни вдоль берега. Он боялся, как бы она не простудилась, стоя на одном месте. – Расскажи мне про корону.

– Вообще-то здесь нечего рассказывать. Это просто родимое пятно. Папа уверял, что оно было в форме короны. Я никогда его не видела. Оно где-то у меня на голове, под волосами. Но когда я родилась, у меня было мало волос, и папа хорошо его разглядел.

– И назвал тебя Принцессой.

Дженни кивнула.

– Глупо, правда?

Кристиан ответил что-то уклончивое. Откуда Элис Вандерстелл могла знать это семейное прозвище? Вандерстеллы – богачи, и Дженни Холланд совсем не из их круга. Это несоответствие заставило Кристиана опять задуматься над одеждой в ее гардеробе. Когда он спросил Дженни про эти вещи, она ответила только, что их прислал Рейли. Такой ответ устроил Кристиана, но сейчас в голове у него зашевелились подозрения.

Под плащом у Дженни было зеленое платье на кринолине с белыми кружевными манжетами, пятью широкими оборками на юбке и плотно облегающим лифом с воротником под горло. Когда она надела это платье в гостинице, Кристиан не задумался над качеством ткани и пошива. Тогда его больше интересовало, как она в нем выглядит. Насыщенный изумрудный цвет подчеркивал глаза, делая их темнее и в то же время ярче. Она была так великолепна, что он уже готов был остаться в номере и никуда не ездить. Наверное, так было бы лучше. Тогда он не мучился бы над всеми этими загадками.

Дженни не догадывалась о том, какие мысли вызвали в Кристиане ее слова. Она послушно пошла за ним обратно, к дому на набережной, и лишь по этому молчаливому согласию Кристиан понял, что она начала замерзать. Дженни надвинула капюшон с меховой опушкой на самое лицо. Каждый раз, когда они проходили вблизи других людей, она отводила глаза. Пожив с Кристианом в отеле, она с тревогой поняла, что он притягивает к себе слишком много любопытных взглядов. Но ей так хотелось провести с ним время где-нибудь подальше от отеля «Святой Марк» и дома Маршаллов, что в сравнении с этим желанием риск быть узнанной казался невелик. Здесь, в Централ-парке, среди сотен других гуляющих пар она могла притвориться, что он за ней ухаживает. Эта мысль приятно согревала.

– Ты ходил сюда кататься, когда был маленьким? – спросила она.

– Мы катались на реке, когда она замерзала. – Он показал на прилавок с закусками и напитками:

– Хочешь выпить чего-нибудь теплого?

Дженни покачала головой:

– Нет, мне не холодно. А кто «мы»?

– Я и мои братья.

Голос Кристиана надломился. В ушах его до сих пор стоял звонкий смех его братьев, когда они гоняли плоские камешки метлами по льду.

– Однажды под Логаном проломился лед, – заговорил он, – Господи, как же мы перепугались! Он цеплялся за кромку и кричал, чтобы мы помогли ему выбраться. Брэйден, Дэвид и я от испуга так растерялись, что только прыгали как сумасшедшие и орали: «Помогите!» Удивительно еще, как лед не провалился и под нами.

– И что было дальше?

– Мы наконец вспомнили, что надо делать, образовали цепочку из тел и вытянули Логана, а потом по очереди несли его домой на спине. Помню, мы тогда получили хорошую взбучку.

– Даже Логан?

– Нет. Он получил воспаление легких.

Дженни и Кристиан вошли в просторную гостиную дома на набережной и нашли свободные кресла рядом с каменным камином. В толпе были почтенные матроны, бдительно следившие за своими подопечными. Они хмуро грозили пальцами, если молодые люди брались за руки. А поцелуи на людях могли вызвать целый скандал. Но Дженни видела, что несколько пар все-таки разбрелись по укромным уголкам, отважно идя на риск.

– Расскажи мне о Логане, – попросила она, – как он увлекся фотографией?

Кристиан потянул сзади, и капюшон упал с головы Дженни, открыв ее волосы. Отблески пламени заиграли на темных локонах. Кристиан вспомнил про корону. Принцесса. Да, она действительно принцесса!

– Логан? Вообще-то сначала увлекся я. После случая на льду, пока он лежал в постели, я показал ему, как делается фотокамера с малым отверстием. Он думал, что она волшебная, а когда понял, что нет, то сильно увлекся этим делом.

– Ты жалеешь о том, что научил его?

– Теперь уже нет. Раньше я говорил себе, что если бы я не интересовался фотографией, то и он тоже. Логан был моей тенью. Конечно, он делал и то, что делали Брэйден с Дэвидом, но ко мне был привязан больше. Когда началась война и я ушел на фронт, Логан поступил к Брэди ассистентом. Ему было семнадцать. Потом кто-то из людей Брэди ушел работать под собственным именем, и у Логана наконец появилась возможность прорваться в самое пекло. – Нагнувшись вперед, Кристиан какое-то время задумчиво смотрел на огонь в камине, потом искоса взглянул на Дженни. – Наконец-то я начал понимать, что Логан сам сделал свой выбор, так же как и все мы. Я его не убивал.

Дженни тихо ахнула.

– Конечно, не убивал, – сказала она. – Неужели ты мог так думать?

Кристиан кивнул. Он уселся в кресле поудобнее и вытянул перед камином ноги, скрестив их в лодыжках.

– Да, меня постоянно мучили угрызения совести. То же я чувствовал и в отношении Дэвида. Его убили на моих глазах. Это был редчайший случай – я стоял с фотоаппаратом. Дэвид мне позировал, мы хотели послать этот снимок домой. Снайпер повстанцев сразил его в грудь. Потом мне рассказывали, что я бросился мстить, косил южан направо и налево. Я получил пулю в ногу и медаль за доблесть. Боже мой, меня назвали героем! Черта с два! Я просто ничего не мог с собой поделать.

Сердце Дженни разрывалось от жалости. Из парка доносились бравурные звуки музыки, которые так не вязались с горькими откровениями Кристиана.

– Я винил себя даже в смерти Брэйдена. Отец не хотел отпускать его на фронт – он был нужен в газете. Из всех Маршаллов я больше всех подходил на роль пушечного мяса.

– Как можно так думать! Ты говоришь о себе как о никчемном человеке.

– Так оно и есть, – сказал он, пожимая плечами, – во всяком случае, так я думал тогда. Все дело в том, что я сомневался в справедливости этой войны. В отличие от других членов моей семьи меня не так сильно трогало отделение Юга. И Брэйден это знал. Он ушел, несмотря на возражения отца, и погиб в первом же бою.

Дженни слегка сжала его руку. Она просто не знала, что сказать.

Кристиан покачал головой, сбрасывая с себя невеселые мысли, точно вторую кожу. По правде говоря, на протяжении всех послевоенных лет эти мысли действительно были его второй кожей. Виски не смогло избавить его от них, зато сейчас это сделала Дженни.

– Прости, я не хотел всего этого рассказывать. Ты действуешь очень успокаивающе, Дженни. Я даже забыл, где мы. В следующий раз, когда ты спросишь про Логана и фотографию, мы ограничимся обсуждением фотокамер с малым отверстием.

Дженни хотела что-то сказать и уже открыла рот, но резко его закрыла и уставилась на Кристиана. Он сидел, сдвинув брови и задумчиво глядя в одну точку у нее за плечом. Дженни обернулась – может быть, кто-то стоит сзади? Нет, никого. Озадаченная, она опять посмотрела на Кристиана. Неожиданно отсутствующее выражение исчезло из его холодных глаз, и он обратил на нее свою улыбку, от которой у Дженни перехватило дыхание.

– Ты вдохновляешь на гениальные мысли, Дженни!

Он взял ее под локоть и вытянул из кресла.

– Да? – растерянно спросила она.

Кристиан торопливо тащил ее к двери, забыв про свою хромоту. Задыхаясь от быстрой ходьбы, Дженни спросила:

– Куда мы идем?

– К карете. Поедем домой. Мне не терпится тебе показать! – Выйдя из дома на набережной, Кристиан остановился, поднял ее на руки и крепко поцеловал в губы. – Я придумал, Дженни! Я придумал, как пронести фотоаппарат в банк! Господи, это же так просто! Все это время… прямо перед нами.

Его волнение передалось и Дженни. Она радостно засмеялась. Он еще раз поцеловал ее.

– Пойдем, – прошептала она, – на нас смотрят.

Он хотел сказать: «Пусть смотрят», – но послушался здравого смысла. Нехотя отпустив Дженни, он поправил на ее голове капюшон и повел туда, где их ждал Джо с каретой.

Стивен Беннингтон резко извинился перед своей дамой и вышел из зала. Смущенная его бестактностью, юная Сильвия Эндрюс вопросительно взглянула на свою матрону. Сильвия не питала иллюзий относительно своей внешности, прекрасно понимая, что одним этим мужчину ей не увлечь. Но она надеялась, что величина ее состояния поможет ей удержать возле себя такого светского льва, как Стивен Беннингтон, хотя бы на один вечер.

Лавируя в толпе, Стивен заметил Кристиана, когда тот уже садился в карету. Потом он увидел женщину, прильнувшую к плечу Кристиана, и ускорил шаг, все еще не веря своим глазам.

Дженни увидела его на мгновение раньше Кристиана и отчаянно стиснула руки в муфте. Стивен подошел к карете прежде, чем Кристиан оправился от удивления и велел Джо трогать.

– Добрый вечер, Маршалл, – сказал Стивен и поднес руку к голове, желая приподнять шляпу, но обнаружил, что потерял ее, пока продирался сквозь толпу.

– Здравствуй, Беннингтон.

Кристиан внимательно смотрел на Стивена своими холодными глазами. Когда тот обратил на Дженни свой притворно вежливый взгляд, лицо Кристиана стало еще более суровым.

– Вот уж кого не ожидал здесь встретить, так это тебя, – обратился Стивен к Дженни, – уверен, что ты могла бы сказать то же самое и обо мне.

Дженни молчала.

– Пора возвращаться домой, Кэролайн, тебе не кажется? Ты, конечно, считаешь свою последнюю выходку веселой забавой, но сколько это может продолжаться в конце концов? Твое безумие обязательно еще проявится.

– Кэролайн? – переспросил удивленный Кристиан. – О чем он, Дженни?

Она по-прежнему молчала, и Стивен расхохотался.

– Значит, теперь она называет себя Дженни? Это имя мне незнакомо. Одно время она звалась Анной, потом Грейс. Еще, помню, была Мэри.

В глазах Дженни заблестели слезы. Она гневно смотрела на Стивена, молча обвиняя его во лжи.

– Едем домой, Кэролайн! Там мы о тебе позаботимся.

Он потянулся через край кареты и провел пальцами по плечу Дженни. Она с отвращением отшатнулась. Кристиан встал:

– Убери от нее свои лапы, Беннингтон! Клянусь, я убью тебя, если ты еще раз до нее дотронешься!

– Ты напрасно так беспокоишься, – заявил Стивен, но руку все же убрал, – Кэролайн – член нашей семьи. – Он опять взглянул на Дженни. – Ты ему этого не сказала?

У Кристиана было такое чувство, точно ему дали под дых. Он тоже перевел взгляд на Дженни.

– О чем он говорит, Дженни? Ты что, его родственница?

– Скажи ему, Кэри!

Дженни чувствовала, что от нее ждут ответа. В горле у нее першило от едва сдерживаемых слез, и говорить было трудно.

– Я Кэролайн Ван Дайк, Кристиан. Стивен – мой сводный брат.

– И? – подбодрил Стивен.

– И мой жених.

– Вот так-то, дружок! – сказал Стивен. – Кэри пойдет со мной. Наконец-то наши поиски увенчаются успехом.

– Я тебе не дружок, – холодно бросил Кристиан, мысленно содрогаясь от двойного удара Дженни, – и Дженни никуда с тобой не пойдет. Если только она сама этого не захочет.

Дженни ужаснулась. Да как он мог подумать, что она захочет уйти со Стивеном!

– Нет, – произнесла она чуть слышно, – я хочу остаться с тобой. Это не ложь, Кристиан.

Она посмотрела на него умоляющими глазами.

Кристиан сел и по-хозяйски обнял Дженни за худенькие плечи.

– Ты слышал, что сказала моя жена, Беннингтон? Она остается со мной.

На мгновение Стивен потерял дар речи. Его породистое лицо аристократа исказило удивление.

– Твоя жена? Но это… это невозможно! Она была помолвлена со мной!

– К чему вспоминать вчерашний день? – сказал Кристиан с легким сарказмом. – Была помолвлена с тобой, а вышла замуж за меня. – Он коснулся Джо, который сидел к ним спиной и делал вид, что ничего не слышит, но готов был по первому сигналу трогать лошадей. – Всего хорошего, Стивен!

– Стой! – Стивен собрался с мыслями как раз в тот момент, когда карета покатилась вперед. – Она не может быть твоей женой! – крикнул он вдогонку. – Ты даже не знал, кто она! Это незаконно! Говорю тебе, это незаконно!

Тут только Стивен понял, что своим криком привлекает внимание. Он опустил непроизвольно сжатый кулак и сделал несколько глубоких вдохов. Проведя пальцами по своим пепельно-русым волосам, Стивен понурил голову под любопытными взглядами и пошел назад, в дом на набережной. Теперь, когда он воочию убедился в том, что Кэролайн жива, наверное, стоило порвать с Сильвией. Он вернет Кэролайн – в этом у него не было сомнений.

Возвращение в отель «Святой Марк» очень напоминало возвращение из салона Амалии в новогоднюю ночь. Ни Кристиан, ни Дженни за всю дорогу не проронили ни слова. У Джо было такое чувство, как будто он везет катафалк. Подъехав к гостинице, он вздохнул с облегчением.

Скотт и Сьюзен ждали в вестибюле. Им не пришлось ничего объяснять. Увидев каменное лицо Кристиана и расстроенный вид Дженни, они сразу поняли – что-то случилось.

– Мы пойдем с вами, – твердо заявил Скотт, не дожидаясь приглашения, – Сьюзен хочет вам что-то сказать.

Кристиан пожал плечами.

– Пожалуйста! Вы втроем поднимайтесь, а я сначала схожу в бар.

Глаза Дженни стали еще печальнее.

– Крис…

– А ты молчи! – резко оборвал он. – Ни слова!

Дженни подняла подол своей юбки и помчалась наверх по широкой лестнице. Когда она подошла к двери своего номера, руки ее так сильно дрожали, что она никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Сьюзен взяла у нее ключ.

– Дай я открою, – ласково предложила она.

– Наверное, тебе лучше прилечь, Дженни, – сказал Скотт, как только они вошли в номер.

Он взял плащ у нее, потом у Сьюзен.

– Нет. Я подожду Кристиана. – Она села в кресло-качалку. – Боюсь, сегодня вечером мы с ним не составим вам хорошей компании.

«Это еще слабо сказано», – подумали Сьюзен со Скоттом и быстро переглянулись.

– Может быть, зайдете как-нибудь в другой раз? – продолжала Дженни.

– Дженни, – заговорила Сьюзен, – если бы ты не была так расстроена, то поняла бы, что это не просто светский визит. Уже одиннадцатый час!

Дженни взглянула на напольные часы с маятником.

– Да, верно. Значит, что-то случилось? Ваша дочка…

– С ней все в порядке. Мы пришли из-за тебя. Где твои фотографии?

– В спальне, – она показала на дверь справа, – в шляпной коробке.

– Можно? – спросила Сьюзен. – Я хочу тебе кое-что показать.

С разрешения Дженни Сьюзен взяла шляпную коробку. Она села к мужу на диван и принялась быстро просматривать снимки.

– Вот, нашла.

Она показала снимок Скотту. Тот внимательно вгляделся и наконец кивнул. Сьюзен передала фотографию Дженни.

Бегло взглянув, Дженни недоуменно посмотрела на Сьюзен:

– Не понимаю. Что я должна здесь увидеть?

– На стене позади рабочего стола мистера Беннингтона. Ты не знаешь, что это?

Дженни опять взглянула на снимок.

– Картина, наверное, – она пожала плечами и провела пальцем по этому месту на фотографии. – Как будто кусок рамы. Кажется, золоченой. Судя по всему, картина довольно большая, – она вернула снимок Сьюзен. – Вижу, для вас это что-то значит, но скажу честно, я просто не представляю, что это такое. Отсюда плохо видно ту стену – неудачный угол.

– Уверена, что ты никогда не видела этой картины в кабинете у Беннингтона, – сказала Сьюзен, – но портрет тебе должен быть знаком. Ты сама для него позировала.

Дженни приоткрыла рот, но ничего не сказала. Она опять взяла фотографию и еще раз в нее вгляделась.

– Здесь ты ничего не увидишь, – сказала Сьюзен, – я…

В этот момент дверь номера открылась и вошел Кристиан. За ним появился официант с подносом, на котором стояли четыре чашки, серебряный сливочник, сахарница и серебряный кофейник. Кристиан взял поднос, поставил его на стол между Сьюзен и Дженни и отпустил официанта. Придвинув к столу мягкое кресло, он начал разливать кофе по чашкам.

– Вечер будет долгим, – сказал он. – Я решил, что нам не помешает ясная голова.

– Это было жестоко с твоей стороны, – сказала Сьюзен, принимая у Кристиана чашку, – ты же знаешь, о чем мы подумали, когда ты сказал, что идешь в бар.

– Мало ли о чем вы подумали! Я-то здесь при чем? – заявил Кристиан. – Ресторан отеля уже закрыт. Бар – единственное место, где можно взять кофе в такое позднее время. Скотт, тебе налить чашечку?

Скотт кивнул.

– И все-таки, Кристиан, Сьюзен права, – сказал он, – ты нарочно ничего нам не сказал, и мы, конечно, решили, что ты собрался напиться.

– Напиться я еще успею, – Кристиан передал чашку Скотту, потом Дженни, – но, пожалуйста, продолжайте ваш разговор. Простите, что перебил.

Сьюзен начала говорить, но тут вмешалась Дженни:

– Просто Сьюзен объясняла, как она поняла, что я Кэролайн Ван Дайк. – Она протянула Кристиану фотографию, не обращая внимания на то, как дрогнули чашки в руках удивленных Тернеров. – Тот, кто никогда не был в кабинете моего отчима, не поймет по этому снимку, что на стене позади его стола висит мой портрет. Я и сама этого не знала. Но, как видно, Сьюзен была там и вспомнила. Верно, Сьюзен?

– Да. Возникли сложности с нашим счетом, и я ходила к мистеру Беннингтону, чтобы лично уладить этот вопрос. Я пробыла там совсем недолго и не рассматривала портрет, но, наверное, он все-таки остался у меня в памяти.

Кристиан посмотрел на Сьюзен, держа чашку с дымящимся кофе.

– Ты всегда говорила, что Дженни кажется тебе знакомой. Значит, ты видела ее в банке! – Он бросил снимок на стол. – И давно ты это вспомнила?

– В тот вечер, когда увидела фотографии, – смущенно призналась Сьюзен.

– Ясно. Могла бы сразу сказать.

– Я подумала, что не имею права раскрывать секрет Дженни.

Дженни со стуком поставила на стол чашку с блюдцем.

– Довольно! Послушайте! Вы говорите так, как будто меня здесь нет. Кристиан, мне очень жаль, что тебе приходится узнавать правду такими окольными путями. Наверное, было бы приятнее услышать ее от Сьюзен, чем от Стивена, но это не меняет сути. Будь у меня возможность, я вообще никогда не сказала бы тебе правды. Я вижу, как ты ее воспринял.

– Что ж, – протянул он, поднимая бровь, – прошу прощения, меня действительно несколько расстроило то, что я услышал сегодня вечером. Собственно, я не понимаю, с чего вдруг меня так взволновал разговор с человеком, который доводится тебе и сводным братом, и женихом. Наверное, мне надо радоваться, узнав, кто ты на самом деле. В конце концов, я хотел жениться на простой горничной. А она, оказывается, стоит двадцать миллионов – вот так повезло!

– Двадцать пять, – мягко уточнила Дженни.

– Ну двадцать пять. – Он невесело усмехнулся и обратился к Скотту и Сьюзен:

– Неплохое приданое, а?

– Кристиан! – перебил его Скотт. Он не понял и половины того, о чем говорили Кристиан и Дженни, но благоразумно решил не торопиться с выводами. – Может, нам лучше послушать, что скажет Дженни?

Кристиан откинулся в кресле.

– Что ж, давайте послушаем! Ну же, расскажи нам, Дженни… а может, ты предпочитаешь, чтобы мы называли тебя Кэролайн? Или Кэри?

Его сарказм уязвил Дженни, но она сохраняла внешнее спокойствие.

– Я понимаю, ты сильно обижен, – сказала она, – но надеюсь, в тебе хватит терпения выслушать меня.

Щеки Кристиана залились густым румянцем. Да, Дженни права – он вел себя как последний дурак.

– Я слушаю, – сказал он, притворившись скучающе-равнодушным, но в голосе его сквозили горькие нотки.

Дженни заговорила, обращаясь в основном к Сьюзен со Скоттом и лишь иногда поглядывая на Кристиана. Сначала она рассказала им о встрече в парке со Стивеном Беннингтоном.

– Я сказала Кристиану, что Стивен был моим женихом, потому что Стивен хотел, чтобы я это сказала. Я думала, после этого он заткнется, но не тут-то было. На самом деле все несколько сложнее, чем хотел бы представить Стивен. Да, мы с ним действительно были помолвлены, но это длилось совсем недолго и я расторгла помолвку еще до того, как о ней объявили официально. Об этом знали всего несколько директоров банка. Вряд ли Стивен поставил их в известность о том, что я передумала выходить за него. Портрет, что ты видела в банке, Сьюзен, был написан в то время, когда мы были помолвлены. Это было в конце июля… сразу после моего возвращения из Европы. – Дженни замолчала, догадавшись по растерянным лицам своих слушателей, что ее не совсем понимают. – Наверное, я не с того начала, – сказала она, – думаю, надо сначала рассказать вам о моем отце.

– Мы все наслышаны о Чарлзе Ван Дайке, – сказал Скотт, – его финансовые успехи ни для кого не были тайной.

– Верно, – откликнулась Дженни, – но еще он был очень домашним, семейным человеком. Его не так привлекали светские рауты, как мою мать. Он любил повторять, что ему гораздо уютнее в собственном доме. «Так с какой стати я буду разодеваться в пух и прах и идти к кому-то в гости?» – Дженни улыбнулась, вспомнив ворчание отца. – Папа часто смешил нас своими высказываниями. Он выпячивал грудь, готовясь к пламенной речи, а потом выдавал какую-нибудь глупость, и мы все покатывались со смеху.

Кристиан слушал, забыв про остывающий кофе. Он выпрямился в кресле, а чашку с блюдцем поставил на массивный подлокотник.

Дженни, казалось, не замечала Кристиана. Она продолжала говорить, сплетая ткань рассказа из нитей своих воспоминаний.

– Папа часто отпускал маму в театр и на вечера в сопровождении других мужчин. И Вильям Беннингтон был одним из таких мужчин, хотя в то время я об этом не знала. Вдовец, партнер моего отца по бизнесу – думаю, у папы не возникало сомнений в его порядочности. Если и был какой-то скандал, то я о нем не знала. В тс дни я вела довольно замкнутую жизнь – впрочем, как и сейчас. Правда, тогда я находилась под покровительством отца. Он вовсе не был так снисходителен, как может показаться на первый взгляд. Да, он называл меня Принцессой, когда я была упрямой и требовательной, но это еще не значит, что он во всем мне потакал. В нашем доме он был властителем. Чаще всего он звал меня Дженни – чтобы я не очень зазнавалась, как он говорил. Мама считала это глупостью – у меня же было другое имя, и очень хорошее. Вообще-то Дженни – это сокращение от моего второго имени, девичьей фамилии моей матери.

Скотт звякнул чашкой о блюдце.

– Дженнингс, – тихо произнес он, осененный догадкой, – Лилиан Дженнингс! Боже мой, кто бы мог подумать? Значит, твой дед…

– Хм. Отец моей матери. Это его именем названа клиника. Ирония судьбы, не правда ли? Меня насильно отправили в больницу, построенную на завещание моего деда! – Дженни усмехнулась. – И это еще не все, доктор Тернер. Помните ту сумасшедшую, которая иногда заходила ко мне в палату? Это моя крестная мать.