Глава 4
Реймонд давно заметил ее приближение, но все равно был ошеломлен красотой этой женщины, увидев Фиону вблизи.
Господь свидетель, она держалась в седле с королевским достоинством. Серебристая кобыла шла под ней ровным шагом, слегка играя роскошным черным хвостом. Однако достаточно было посмотреть в холодные голубые глаза, чтобы понять, что Фиона явилась сюда отнюдь не с визитом вежливости. Судя по всему, нервно перебиравшая копытами кобыла вполне разделяла настроение своей строгой хозяйки.
— Прекрати это!
Реймонд надменно поднял бровь и окинул взглядом женщину, дерзнувшую разговаривать с ним в таком тоне. До сих пор никто не мог похвастаться тем, что нагрубил сэру Реймонду и остался безнаказанным.
— У тебя нет ни повода, ни права мешать мне, женщина!
Голубые глаза стали еще светлее, и Реймонд повел плечами: ему показалось, что в его кожу вонзились тысячи ледяных иголок.
— Да, де Клер, у меня нет такого права. Но ты еще раз доказал, что за все эти годы не нажил и капли ума!
Его солдаты угрожающе загомонили, однако Реймонд заметил, в какое замешательство привели ее слова рабочих-ирландцев. Они действительно верили в то, что перед ними настоящая ведьма! Это только подлило масла в огонь.
— Следи за своим языком!
— Ты должен срубить эти деревья, чтобы оставить без дома десятки семей?
— Я сам позабочусь об этих людях, Фиона! За кого ты меня принимаешь?
— За жестокого и бессердечного англичанина. Совершенно не похожего на того человека, которым ты был прежде.
Реймонд не ожидал, что будет так уязвлен ее разочарованным тоном.
— Ты не знала меня ни тогда, ни сейчас!
— И не желаю знать — после того, что ты успел натворить всего за одну неделю!
Он улыбнулся так свирепо, что даже видавшие виды солдаты попятились от испуга.
— Не надейся испугать меня, де Клер! Не на такую напал!
— И что же в тебе особенного? Отчего все эти люди шарахаются от тебя как от прокаженной? — Реймонд обвел рукой толпу перепуганных ирландцев.
— Тебе надо — вот и спрашивай у них сам! — с достоинством отвечала она. — Да только вряд ли их ответы дойдут до тебя, де Клер! Ты же не веришь в то, что мы существуем!
«Мы» — то есть такие, как она, которые убили его мать! Де Клеру пришлось ухватиться за эту мысль, чтобы подавить в себе чувства, разбуженные этой шарлатанкой.
— Смотри, женщина, мое терпение на исходе! Что тебе от меня надо?
— Зачем ты делаешь все это? — Она кивнула на вырубленную в лесу прогалину. — Ты оторвал от своих дел всех этих добрых людей, ты вложил им в руки топоры — ради чего? Ради той жалкой платы, без которой они прекрасно обходились до тех пор, пока ты не явился в наши края?
Реймонду стало интересно, каким чудом ей удалось так быстро узнать о строительстве бастиона. Впрочем, что тут чудесного? Слухи всегда летают по воздуху быстрее ветра.
— Это нужно для их защиты.
— Это нужно для твоего короля, де Клер, и его алчного желания поработить всю Ирландию! — с отвращением заявила она. — На протяжении двадцати лет никому и в голову не приходило воевать. Но теперь нам придется позабыть о мире, потому что здесь появился ты и разжег в соседях точно такую же злобу и алчность!
— Девчонка не так уж глупа.
Реймонд медленно обернулся к сэру Алеку.
— А может, и нет. — Алек как ни в чем не бывало пожал плечами.
Тем временем Фиона соскочила со спины Ассаны и встала перед де Клером, проклиная упрямое сердце, готовое выскочить из груди от близости этого человека. Сегодня он был без лат, в одной рубашке, под которой так легко было угадать игру мощных мускулов на широкой груди. Фиона запросто могла представить, что видит перед собой не английского рыцаря, а простого дровосека, и ей пришлось напомнить себе о ели своего визита. Ради своего бастиона он не побоится вырубить целый лес, а это значит, что ее дочь лишится даже того жалкого убежища, что было у нее до сих пор.
— Почему бы тебе не вырубить деревья на восточной опушке? Там они все равно стоят сухие.
— Восточная опушка слишком далеко. Потребуется очень много людей, чтобы перетащить сюда деревья.
С какой стати он вообще пустился в объяснения? Тем более что у него уже темнеет в глазах от желания поцеловать эти губы, когда они перестанут изливать попреки и обвинения. Реймонд сердито нахмурился: так дело не пойдет! Он и сам не заметит, как его заговорит до смерти эта шарлатанка, готовая на любую подлость, чтобы добиться своего и сорвать его планы.
— Ага, стало быть, вас одолела лень, сэр рыцарь? Ну вот, опять она за свое!
— Фиона! Черт побери, еще одно слово поперек — и я тебя…
— Что? — ехидно перебила она. — Бросишь в свою темницу? Прикажешь высечь кнутом? Или уморишь голодом?
Реймонд замер, не в силах отвести от нее взгляд, разрываясь между желанием свернуть ей шею и заключить в объятия.
— Все это в моей власти.
— И через все это я уже прошла, де Клер! — с горечью бросила она.
Ему стало тошно от того, с каким видом она произнесла его имя. Как будто выплюнула что-то ядовитое.
— И где ты намерен поставить этот твой бастион?
— У входа в твою лощину.
— Нет! — От ужаса она даже подалась назад. Ведь это совсем рядом с Кругом Камней! — Это заповедное место!
— Да, я тоже это слышал.
— Неужели у вас в Англии стоят бастионы на месте церквей?
— Вряд ли эта горная лужайка похожа на церковь! — Он скрестил руки на груди.
— Для тебя — пожалуй. — Столь откровенное равнодушие ранило ее гораздо сильнее, чем она ожидала. Стараясь не дать волю обиде и гневу, Фиона перевела дыхание и поймала его взгляд. — Ирландия — это не Англия. Разве Пендрагон тебя этому не научил?
Реймонд не мог не вспомнить, как удивила его та готовность, с которой Гэлан принял местные обычаи и даже суеверия. Но он не Гэлан, у него есть своя голова на плечах.
— Это всего лишь незначительные различия двух. Q соседних культур.
— Ну тогда, сэр рыцарь, даже и не надейся завоевать преданность этих людей, — отчеканила Фиона, не желая больше тратить слова на такого тупицу. — Так ты ничего не добьешься.
Ну все, с него довольно! Как она смеет его учить?! Это его земля, и он на ней хозяин!
— Мне нет нужды что-то завоевывать! Я и так все получу по праву лорда!
— О да, ты получишь — страх и недоверие! А вот верность и преданность надо заслужить. — И заплатить за них самую высокую цену. Как когда-то заплатила Фиона, обратив свою преданность на недостойного ее человека.
Реймонду пришлось подавить острое желание схватиться за меч. Но не угрожать же ей оружием на глазах у целой толпы! Он шагнул к ней вплотную и с угрозой процедил:
— Убирайся туда, откуда пришла, женщина! И не смей крутиться возле моего замка!
Лицо Фионы так исказилось от горя, что Реймонду стало стыдно. Конечно, она вела себя вызывающе и совала нос не в свое дело, но он все равно оставался рыцарем! Но пока де Клер собирался с мыслями и придумывал подходящее извинение, Фиона уже вернулась к своей лошадке. Она легко ступала по траве, и там, где ее нога касалась лужайки, оставался четкий алый след. Неужели это были цветы? Да, кажется, цветы. Они закрывались слишком быстро — как только Фиона делала следующий шаг.
— Я ведь предупреждал вас, сэр.
Реймонд даже не пожелал обернуться на ирландца, возникшего рядом.
— Да, Дуган, предупреждал. — Молодой виллан загодя рассказал хозяину о предстоящем визите Фионы. Похоже, это был единственный человек в деревне, не впадавший в ступор при ее появлении и даже разбиравшийся в ее настроении. Впрочем, это было не так уж трудно — насколько Реймонд мог судить, эта шарлатанка была способна лишь на то, чтобы полыхать праведным гневом. Его губы скривились в презрительной ухмылке. Ну и взбалмошная особа! Хорошо, что она живет на отшибе. С ее способностями сеять смуту она наверняка перевернула бы весь замок вверх дном. А этого он не потерпит как лорд и хозяин.
Реймонд смотрел, как ловко она вскочила на спину лошади, машинально отметив про себя, что Фиона не пользуется седлом и уздечкой и сидит верхом по-мужски. Медленно поднимаясь вверх по холму, всадница задержалась, чтобы поговорить со сгорбленной старухой и женщиной средних лет, державшей за руку маленькую девочку. По дороге ирландцы торопливо расступались перед Фионой, не скрывая своего испуга, но ее это как будто не касалось. Наконец она скрылась в лесу, предоставив Реймонду проклинать себя за необдуманную грубость и за то, что позволяет себе чувствовать ее боль и обиду как свою собственную.
— Она всегда так бросается на людей? — сердито спросил он у стоявшего рядом ирландца.
— Она в своем праве, сэр.
— Черт побери! — Реймонд встряхнулся, словно старался избавиться от морока. — Теперь и ты туда же!
— Такие, как она, наделены великой мудростью, — задумчиво произнес Дуган, уставившись вдаль с таким видом, словно мог рассмотреть там Фиону. — Миледи всегда ставила чувства и нужды других людей выше собственных.
Реймонд тут же припомнил, что на протяжении их разговора Фиона ни разу не упомянула о том, что имеет во всем этом какой-то особенный интерес. Но с другой стороны, ни один из находившихся поблизости ирландцев и рта не раскрыл, чтобы поддержать ее попытку отстоять их дома. Стало быть, все это затеяла она одна и исключительно ради собственных целей. Каждый в этом мире преследует свою цель. Даже этот проклятый бастион нужен королю Генриху для того, чтобы поставить свое клеймо на ирландских землях.
Фиона вернулась домой, сняла накидку и стала готовить себе чай.
— Они остановились? Ты спасла нас? — раздался тоненький голосок у нее за спиной.
— Нет, не спасла, — отвечала она не оборачиваясь. — Он не пожелал меня слушать. Честно говоря, я боюсь, что сделала только хуже. — Фиона все еще не понимала, почему присутствие этого человека полностью лишает ее самообладания.
— Но что же теперь с нами будет?
Фиона аккуратно пристроила котелок над огнем и лишь после этого повернулась к пяти феям, рядком сидевшим на краю стола. Их легкие крылышки в форме древесных листьев и лепестков цветов нервно вздрагивали и задевали друг за друга, роняя на грубые доски столешницы волшебную пыль, исчезавшую через несколько мгновений. Галвин, единственный эльф, прилетевший с ними, сидел на корешке книги, с озабоченным видом постукивая по рукояти своего маленького меча.
— Он собрался возвести бастион в лощине, как раз в том самом месте, о котором я не решаюсь говорить.
— Это же заповедная земля! — в ужасе прошептала Рейчел и оглянулась на свою старшую сестру Кайру. — А что теперь будет с домом Изольды, Коллин и… ох, как я могла забыть… с домом Шинид?
Перед мысленным взором Фионы моментально возникла дочь. Девочка без конца плакала, стоя на вершине холма рядом с Изольдой и Коллин. В отличие от Изольды Шинид не желала мириться с новой несправедливостью и покидать свой дом. Ведь если де Клер продолжит стройку, их хижина пойдет на дрова или — хуже не придумаешь — станет частью проклятого бастиона.
— Я найду для них новый дом. — Ради своей дочери Фиона могла бы даже нарушить запрет и прибегнуть к силе стихий.
Кайра вспорхнула со стола и зависла в воздухе перед ее лицом.
— Ты должна пойти туда снова и объяснить ему еще раз!
— Я не могу. — Фиона отвернулась, делая вид, что роется на полках.
— Почему? — не унималась Кайра.
— Ты все равно этого не поймешь. — По-прежнему пряча лицо, Фиона насыпала в каменную ступку душистые травы. — Он пропускает мои слова мимо ушей. Он мне не верит, и я точно знаю, что он не верит в фей.
— Не верит! — Рейчел схватилась ручками за грудь и повалилась навзничь, безжизненно свесив со стола тоненькие ножки.
Остальные сестры, кроме Кайры, разразились горестными стонами, качая головками и картинно возводя глаза к потолку. Несмотря на плохое настроение, Фиона не удержалась от улыбки.
— Хватит кривляться, Рейчел! — строго воскликнула Кайра. — Мы говорим о серьезных вещах! — С этими словами она спланировала на стол и рывком усадила свою сестру прямо. Краснея от смущения, Рейчел откинула с лица рыжие волосы и сдавленно хихикнула.
— Женщины! — презрительно процедил Галвин с недовольной гримасой.
Кайра пихнула сестру локтем в бок, и все снова замолчали и сделались серьезными.
— Послушайте, что я скажу, — начала Фиона, растирая травы в ступке. — Лорд Антрим считает меня своим врагом, но до поры до времени предпочитает не связываться.
— Но ведь ты же хозяйка…
— Я никто! — резко перебила она, с яростью орудуя пестиком.
— Может быть, Коннал его уговорит? — предположила Кайра, потирая подбородок и задумчиво устремляя взгляд к потолку.
— Коннал! — от неожиданности Фиона даже выронила пестик. — Разве он здесь? Вы его видели?
— Конечно! Он такой бравый парень! Ты будешь им гордиться! — заявила Кайра с улыбкой, но тут же погрустнела. — Только другие мальчишки не дают ему проходу…
— Но почему? — удивился Галвин. — Ведь он настоящий ирландский принц!
— Потому что англичане перевернули здесь все с ног на голову и Ирландия никогда не станет прежней! — сурово отчеканила Фиона.
— Но твой долг как раз и состоит в том, чтобы этому помешать! — дружно пропели все пятеро.
— Это не в моих силах! — воскликнула Фиона, в отчаянии воздев руки. — Или вы хотите полюбоваться на то, как меня поджарят на костре? Де Клер наверняка не упустит такую возможность, если найдет, в чем меня обвинить! Звезды и ветер, он начинает беситься всякий раз, стоит мне с ним заговорить! — «И я веду себя не лучше!» — подумала она. Этак недолго окончательно утратить над собой контроль и стать такой же бешеной собакой, как ее отец. Ну что ж, тем больше у нее причин держаться подальше от Реймонда де Клера. — Но я не хочу, чтобы из-за меня пострадали вилланы из деревни. Они и так шарахаются от меня как от прокаженной.
— Но зачем же ты вернулась сюда из Донегола? — спросила Кайра.
— Здесь мой дом, — пробормотала Фиона, утомленная этими бесконечными спорами и объяснениями.
— Дом — это такое место, где тебя любят! — категорически заявила Кайра, скрестив ручки на груди.
У Фионы тоскливо заныло сердце. Она не могла не вернуться в эти места, потому что Гленн-Тейз был у нее в крови и вдали от него она чувствовала себя неполноценной, ущербной. Как ее мать, как Шинид, Фиона увидела свет под кронами этого самого леса и сделала здесь свои первые шаги. Ее сердце принадлежало этой земле, ее кровь струилась по жилам в унисон с ударами волн на морском берегу. И она все еще не утратила надежды, что с окончанием срока изгнания ее судьба изменится к лучшему. Это было нужно не столько Фионе, сколько ее дочери.
— Меня любит Шинид, а до остальных мне нет дела.
— Твое одиночество слишком затянулось! Ты забыла, что, значит, быть любимой мужчиной.
— Это о каких мужчинах ты хочешь мне напомнить? — презрительно усмехнулась Фиона. — Об отце, который публично высек меня и выгнал из дому? Или о Йене, доблестно предоставившем мне одной расплачиваться за наши общие грехи? Слава Богу, хоть от отца Шинид я не видела ничего дурного — и то потому, что мы сразу расстались! — Она тряпкой прихватила котелок и залила кипятком приготовленные в ступке травы. — Я слишком стара, чтобы идти под венец, а рубцы у меня на спине отпугнут даже самых отважных Женихов!
— Но ведь они не отпугнули отца Шин…
Фиона так посмотрела на Кайру, что та мигом прикусила язык.
— Не смей об этом говорить!
— Боюсь, эти шрамы лежат не столько у вас на спине, миледи, сколько на сердце, — заметила фея с сокрушенным вздохом.
— Ты слишком романтична. В моей душе давно не осталось места для любви, а все, что было, досталось Шинид. И я не жалею об этом.
Фиона прислонилась спиной к буфету, поднесла к губам кружку с травяным настоем и пригубила горячий напиток. С первого же глотка ей стало легче. Она не желала ударяться в воспоминания. И уж меньше всего ей хотелось думать о человеке, случайно забредшем когда-то в эти леса и подарившем ей недолгие минуты радости в те дни, когда от нее отвернулся весь свет. Фиона посмотрела на фей, все еще сидевших на краю стола. Их лица выражали преданность и надежду, но не в ее силах было эту надежду оправдать.
— А ну-ка кыш отсюда! Присмотрите лучше за моей дочкой. Я ничем не могу вам помочь, и мне еще нужно успеть приготовить лекарство для Изольды. У нее опять ломит кости. — Она отвернулась к буфету и снова занялась своими травами. Судя по едва различимому шелесту легких крылышек, феи оставили ее в покое.
Отлетев подальше от хижины, Кайра ободряюще подмигнула своим сестрам и пропищала:
— Фиона по рукам и ногам скована своими дурацкими правилами, а мы — нет! — Малышки захихикали и дружной стайкой понеслись в глубину леса, оставляя за собой прозрачный радужный след, заметный только для посвященных.
Николай, князь Киевский, лишенный отцовского трона и наследства, спокойно стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за тем, как два человека мутузят друг друга, катаясь в грязи.
— Николай, — устало произнес Реймонд, вставая рядом, — ты что, до сих пор не додумался их разнять?
— Я поставил деньги вот на этого, — сообщил киевлянин, показав на ирландца.
Реймонд с глухим стоном шагнул вперед и ухватил за шиворот обоих драчунов. Одного он сразу отшвырнул в сторону, а второго, продолжавшего яростно вырываться, грубо встряхнул, как котенка.
— Угомонись! — рявкнул он так, что забияка моментально притих, так же как и толпа, глазевшая на драку. — Что тут случилось? Черт побери, вы хуже детей!
— Он не желает делать свою работу, милорд!
— Я все делаю как надо, англичанин! — Ирландец в бессильной ярости плюнул под ноги своему противнику. — Это ты хотел построить стену из палок и грязи! А здесь нужен хороший строительный раствор!
Реймонд запрокинул голову к небесам, моля их о Божественном вмешательстве, но так и не дождался помощи свыше. Ему самому предстояло разбираться с тем, что творилось в замке Гленн-Тейз.
— Стэнфорт, а ведь парень прав! — заметил кто-то из его солдат.
Англичанин напыжился и надменно вздернул бровь.
— Я воин! Мое дело — воевать, сэр! А не пачкать нос в извести!
— А я, по-твоему, хуже? — угрожающе зарычал Элрой, хватаясь за меч.
— На две недели я лишаю вас обоих оружия! — объявил Реймонд, желая в корне пресечь эту свару. — А будете плохо работать — останетесь на стройке до самого конца! — Он смерил взглядом обоих забияк и лишь после этого оглянулся на Николая. Киевлянин не изменил позы и наблюдал за ними со снисходительной иронией. Тогда де Клер снова повернулся к драчунам. — И прежде чем что-нибудь делать, спросите совета у каменщиков! Понятно? — Оба кивнули, пряча глаза. — Стэнфорт! — окликнул он лучника, на две недели лишенного своего лука. — Если ты хочешь остаться у меня на службе, тебе придется научиться работать руками, а не махать ими в драке! Иначе я навсегда разжалую тебя в конюхи! — Вот теперь лучника действительно задело за живое. Он даже побледнел от испуга. — И тебя это тоже касается! — взглянул де Клер на ирландца. Кажется, этот человек служил когда-то в охране замка. — Недаром говорят, что терпение — это золото! Объясни им все толком, так, чтобы было понятно! А теперь за работу!
Пристыженные забияки отправились искать каменщика, а Реймонд снова посмотрел на Николая, все так же стоявшего с гордым отрешенным видом.
— Ну а вы, сэр Николай, отныне будете отвечать за то, чтобы эти двое больше не устраивали драк!
— Милорд?.. — Густые пшеничные брови медленно поползли вверх.
— У меня и так по горло забот! Не хватало еще устраивать междоусобицу в самом замке! Если снова увидишь, что кто-то дерется, разними их, а не то… — Он умолк на полуслове, не желая оскорблять киевлянина под горячую руку. — Словом, пусти в ход свои хваленые мышцы, вместо того чтобы играть ими напоказ перед хорошенькими барышнями! — Реймонд направился к конюшне, но на полпути остановился и глянул на Николая через плечо: — Только не пришиби кого-нибудь ненароком, понятно?
— Да, — коротко кивнул тот.
С облегчением переведя дух, де Клер вошел в конюшню. Похоже, здесь уже не так воняло навозом, а Коннал выводил из денника заседланного Самсона.
— Как ты узнал?
Мальчик пожал плечами, подавая хозяину уздечку.
— Это правда, что сегодня к вам приходила Фиона?
— Ну да, а в чем дело?
— Она близкая родственница моей матери. Я хотел бы с ней повидаться.
Реймонд понимал, что не стоит лишать мальчика возможности навестить родню, однако отпускать Коннала в одиночку шататься по окрестностям было бы безумием — особенно в такие тревожные времена. Угроза голода, нависшая над этой землей, снова разожгла пламя вражды между кланами, и любой неосторожный путник мог стать ее жертвой.
— Может быть, я отпущу тебя позже, когда вернусь. — Он легко вскочил в седло. — Только не вздумай убежать из замка тайком!
— Могу я спросить, почему вы не отпускаете меня сейчас, милорд? — мрачно поинтересовался Коннал.
— Могу я не отвечать? — Реймонду было неловко оттого, что он обошелся с мальчишкой слишком строго из-за неприязни к Фионе. А еще он злился на себя за излишнюю снисходительность и мягкость. — С тобой может случиться что угодно.
— Только не из-за Фионы.
— Это ты так считаешь! — сурово возразил де Клер.
Он развернул коня и поскакал к воротам; люди едва успевали расступаться перед ним. Следом за хозяином ехали сэр Алек и Нолан. Их сопровождал отряд из двадцати конных рыцарей и оруженосцев.
Реймонд не собирался возвращаться в замок, пока не выведет на чистую воду тех мерзавцев, что держали в страхе всю округу Сэр Алек взял на руки маленькую девочку и осторожно уложил ее в повозку, горестно морщась при виде того, как головка безжизненно перекатилась набок. Он поправил ее так, чтобы она лежала прямо, убрал с подбородка прилипшую солому и накрыл тряпицей бледное невинное лицо, покрытое коркой крови. Сглотнул и поспешил отойти в сторону. Неподалеку де Клер, присев на корточки, разглядывал отца семейства, так и погибшего, не выпуская из рук жалкой деревянной дубинки. «Они вырезали целую семью ради трех тощих коров!» — звенело в мозгу у Алека. Он подошел и встал возле Реймонда.
— Милорд.
Реймонд облизнул пересохшие губы, стараясь подавить нервный озноб.
— Я давно уже не сталкивался с таким бессмысленным зверством. — Он выпрямился и уточнил: — Ровно шесть лет.
Его взгляд скользнул по разгромленному хозяйству несчастного виллана. Несколько овец, избежавших гибели, разбежались по полю и теперь бродили вокруг пожарища, жалобно блея. Де Клер окликнул одного из солдат и приказал перегнать скотину в замок. Там тоже хватало голодных ртов, и нельзя было брезговать даже этой малостью. Одному Господу ведомо, какие еще удары приготовила для них судьба.
— Те, кто выжил, говорят, что это были О'Доннелы. А вырезали семью из клана Локлана О'Нила.
— О'Нила? — Реймонд задумался, припоминая события шестилетней давности. — Ну конечно, О'Доннелы лишились своей земли из-за О'Нила, когда тот устроил заговор против Пендрагона!
— По-вашему, О'Доннелы могли устроить это из мести?
— Да.
— Но зачем было так долго ждать?
— Эта земля бесплодна, и кланы не могли набрать достаточно сил, чтобы вспомнить о мести. Но они никогда не прощают пролитой крови. — Реймонд с Алеком бок о бок обходили разгромленную деревню. — Тебя не было здесь в то время, Алек, а Локлан О'Нил загубил тогда сотни ни в чем не повинных ирландцев. Он не щадил даже своих родственников, когда нападал на них под видом английских солдат. Но чаще всего он переодевался в цвета Магуайра — и уж тогда кровь лилась ручьями.
Алек выдал такой набор цветистых ругательств сразу на пяти языках, что озадачил даже де Клера.
— Зачем ему это понадобилось? — сурово спросил Алек.
— И чтобы посеять смуту. Чтобы люди поверили в зловещие россказни о Пендрагоне и чтобы натравить его на Магуайра. О'Нил хотел дождаться, пока они начнут воевать между собой, чтобы исподтишка прикончить обоих, а потом завладеть Донеголом, Тайроном и Коулрейном в придачу. Он успел побывать при дворе и втереться в доверие к королю. — Реймонд наклонился и подобрал с земли обломок копья, хмуро разглядывая потемневшее от времени древко. — Боюсь, что они так и не забыли старых обид. — Рыцарь умолк, вспоминая ту ночь, когда вот такой же обломок копья остался у него в плече. — Они оказались чертовски хитры. Представляешь, они устроили себе норы прямо в земле и замаскировали их ветками и листвой. После резни они прятались в эти норы и сидели там до тех пор, пока все вокруг не стихало. Люди считали их призраками. Даже Пендрагон на какое-то время поверил, что здесь орудуют фении.
От неожиданности Алек даже остановился.
— Но ведь эти ирландские воины поклялись защищать свой народ, а не резать его по ночам!
— Гэлан Пендрагон не очень-то спешил в это поверить! — криво усмехнулся Реймонд.
— И вы угодили во всю эту заваруху, верно? Вы же были тогда у Пендрагона правой рукой!
Реймонд кивнул. Он не любил вспоминать те времена, по-прежнему считая себя виновным в том, что не сумел помешать мерзавцам похитить жену Гэлана. Его рука машинально потянулась к старому шраму на плече. Он едва не поплатился жизнью за то, что раскрыл тайну проклятых земляных нор. И снова перед его мысленным взором возник образ Фионы: обнаженное тело, полускрытое под черным шелком волос, и голубые глаза, смотревшие на него из темноты.
— Позаботься о мертвых, Алек, и доставь в замок тех, кто выжил. — В ответ на недоумевающий взор рыцаря де Клер добавил: — Я понимаю, что там и так полно народу, но разве ты сможешь спокойно спать, зная о том, что люди остались без крыши над головой?
— Нет, милорд. Только вот у повара наверняка не хватит провизии на всю эту ораву.
— Нашему повару приходилось кормить целую армию! Что для него какая-то дюжина тощих вилланов?
Алек поклонился и пошел в деревню, а Реймонд отправился к лошадям. Но вдруг у него за спиной раздались голоса, и он замер, до половины вытащив меч, готовый отразить любую атаку.
Из туманного облака появилась Фиона и побежала к раненым. Как всегда, люди шарахались от нее во все стороны. Реймонд спрятал меч в ножны и поспешил ей наперерез. Фиона до сих пор не заметила его присутствия, и когда она оказалась возле повозки, доверху заполненной трупами, рыцарь физически ощутил охватившие ее боль и отчаяние.
Шаги Фионы замедлились, ноги подогнулись, отказываясь служить, и стало ясно, что среди убитых лежит человек, который был ей близок и дорог.
Фиона ухватилась за край повозки, глубоко вздохнула и дрожащей рукой приподняла край полотна. С тихим стоном она прикоснулась к безжизненному детскому лицу. В золотистых волосах маленькой Лии запеклась черная кровь. Фиона вспомнила, как две недели назад встретила девочку в лесу. Малышка отважно забралась в самую чащу, чтобы собственными глазами увидеть Малый Народец. Фионе пришлось объяснить девочке, что феи являются лишь к тем, кто наделен волшебным даром и хорошо себя ведет. Она отправила Лию домой и только после этого обнаружила, что Кайра с одной из своих сестер все это время скрывалась у нее за спиной.
Шинид наверняка придет в отчаяние, узнав о гибели своей подружки. Рядом с Лией лежала ее мать, попросту брошенная поверх другого трупа. Фиона закрыла глаза, стараясь не поддаться панике и гневу. Но стоило ей услышать свое имя — и она развернулась как тугая пружина.
Реймонд невольно отшатнулся: у Фионы был такой вид, будто она сейчас выцарапает ему глаза.
— Теперь ты видишь, к чему привело ваше вторжение? — Она положила руку на край повозки.
— Я не имею ни малейшего отношения к этим делам.
— Врешь! — Фиона что было силы толкнула его в грудь, прикрытую холодной сталью доспехов. — Резня началась после того, как ты появился в этих краях, англичанин!
— Фиона, — он перехватил ее руки и заставил себя отстраниться, хотя все внутри его кричало от желания, — успокойся! — При виде слез, стоявших у нее в глазах, Реймонд стал мрачнее тучи.
— Сам успокойся! — Она грубо вырвалась из его рук. — Вы со своим королем норовите заграбастать все, до чего сумеете дотянуться, а мы вынуждены за это расплачиваться! — Она приподняла голову мертвой девочки и повернула ее лицом к рыцарю. — Вот взгляни! За что убили этого ребенка? — Она подхватила Лию на руки и вынудила Реймонда принять от нее этот страшный груз. — Тебе никогда не приходило в голову, что она могла бы прожить счастливую жизнь, если бы ты не явился в замок?
Реймонд опустил взгляд на посеревшее детское личико и скривился от острой боли. Повторяя про себя, что на войне всегда гибнут невинные люди, он осторожно уложил Лию обратно в повозку и накрыл девочку полотном.
— Эту жизнь отнял не я, а О'Доннелы. — Он сурово взглянул в лицо Фионе. — Твои соотечественники.
— Их гнев не вырывался наружу, пока не явился ты! — заявила она. — К тому же О'Доннелов осталось в этих местах слишком мало, чтобы устроить такую грандиозную резню и насладиться местью. Да и клан О'Нила давно расплатился за то, что натворил когда-то по приказу Локлана. Они превратились в парий, в отверженных, без конца проклинаемых теми, кто пострадал от их рук. А теперь ты затеял здесь стройку, угрожая лишить их даже той жалкой крыши, что была у них над Головой!
— Бастион должен защитить их от набегов.
Его хваленый бастион мог принести этой земле только новые страдания, но англичанин не желал ничего видеть в своей упрямой гордыне.
— Если ты будешь строить его поперек лощины, то первыми пострадают твои же люди!
— Что это ты задумала? — подозрительно прищурился он.
— Ты так ничего и не понял, лорд Антрим! Главный закон, по которому живут такие, как я, — никому не причинять вреда; и я никогда его не нарушаю! Никогда, понимаешь? Даже если речь идет о врагах! — И она добавила вполголоса: — Или о тебе.
— Зато твоя ненависть не знает никаких границ, Фиона.
— Не моя ненависть! — сердито вскинулась она. — А твоя непроходимая тупость!
— Я и без тебя знаю, что ирландцы не рады моему появлению в Антриме, — сурово процедил он. — Но если О'Доннел учинил резню ради того, чтобы вернуть свои земли, — он напрасно взял на душу этот тяжкий грех.
Она рассмеялась, но этот хриплый вымученный смех больше походил на карканье.
— Ты привел в Антрим целое войско, потому что собирался огнем и мечом доказывать свое право на эту землю! Но против вас не осмелилась выступить ни одна живая душа, и ты уже возомнил, будто теперь все пойдет как по маслу?
Реймонд опешил. Она читала его мысли! Фиона моментально поняла по его глазам, что попала в точку.
— Да, сэр рыцарь, правда всегда горька, не так ли? И платить за нее приходится дорого! — Она выразительно обвела взглядом раненых и убитых вилланов и их горевшие дома. Насколько еще успеет возрасти цена правды, пока Реймонд положит этому конец?
— Этот удар был нацелен на ирландцев, а не на англичан!
— А разве ты не собирался защищать моих соотечественников так же, как своих? Ведь ты без конца болтал о том, что отвечаешь за все, что происходит на твоей земле! Разве это не относится к погибшим вилланам?
— Не тебе учить меня ответственности, Фиона, — жестко возразил он. — Но я по прежнему считаю, что здесь произошла обычная стычка между кланами.
— Ну подумай сам, ради чего им драться, если ты все равно владеешь всей этой землей по приказу короля? Зато гибель наших детей косвенно наносит удар и по твоей репутации, Реймонд де Клер!
Эти суровые слова ранили его в самое сердце.
— Я не могу сказать точно, кто и зачем учинил эту резню. А значит, не могу никого наказывать.
Она вздохнула с таким облегчением, что Реймонду стало неловко: за кого его принимают? За чудовище, готовое разить и правого и виноватого в приступе дикой ярости? Неужели она совершенно ему не доверяет? Почему-то это обидело его сверх всякой меры.
— Твоя грубая сила не остановит этих набегов, — продолжала Фиона, рассеянно глядя на разрушенную деревню. — Боюсь, они станут еще более жестокими. О'Нилы всегда славились своей злопамятностью и непременно постараются отомстить. Но под их мечами снова погибнут невинные люди…
— Теперь по деревням постоянно будут разъезжать небольшие отряды, хотя мне не хотелось бы подвергать опасности новых людей.
— И мне тоже, — со вздохом призналась Фиона. Ей всегда было жаль погибших — будь то ирландцы или англичане.
— Я никуда не уйду отсюда, Фиона.
— Увы, я слишком хорошо это знаю. — Она прижала пальцы к нывшим вискам. — Постарайся все же защитить этих людей.
— Я действительно хочу принести им мир. Неужели ты даже в это не веришь?
Она покосилась на него:
— С какой стати я должна тебе верить? Ни для кого не секрет, каким образом ты получил во владение эту землю, сэр рыцарь!
Губы де Клера сжались, а лицо исказила уродливая жестокая гримаса.
— Сколько человеческих душ тебе пришлось загубить в военных походах, чтобы заслужить награду от короля Генриха?
Эти слова, произнесенные едва слышно, тихим голосом, ударили его в грудь словно тяжкий молот. Фиона глянула на него через плечо, и Реймонд почувствовал себя последней тварью под этим презрительным леденящим взором.
— Теперь это не имеет значения.
— Даже для тех, кого ты убил, и для их близких? — Каждое ее слово было полно яда. — Скажи мне, де Клер, тебе сладко спится в твоей роскошной постели, когда ты знаешь, какую кровавую кашу ваше вторжение заварило в Ирландии?
— Магуйары всю жизнь воевали с О'Доннелами, О'Нилами и черт еще знает с кем! И эта война началась задолго до того, как мы явились в эти земли!
— Но до сих пор все сводилось к похищениям за выкуп и мелким стычкам на границах. Ни о чем подобном, — Фиона кивнула на раненых, стонавших от боли, — мы не слыхали!
— Побежденным всегда приходится платить!
— Но нас никто не побеждал! Вы заполонили наши земли, как саранча! Вы взяли нас измором! И я не захотела класть жизни своих людей на ваши мечи! Точно так же, как не хотела этого Шивон, когда Пендрагон постучался в ее ворота! Она спасала жизни, когда впустила вас в замок!
— А что сделала ты ради мира на этой земле?
Де Клер попросту не знает об ее изгнании, иначе никогда не задал бы этот вопрос. Пока срок изгнания не истек, Фиона остается практически бессильной. Зато потом…
— Ты наделен властью, а значит — все в твоих руках! Их взгляды встретились: холодное голубое пламя снова сошлось в беспощадном поединке с жестокой серой бурей.
— В награду от короля тебе досталась не просто земля со старым замком!
Теперь она говорила загадками, которые он не мог разгадать.
— С какой стати тебя так волнует моя собственность?
— Меня волнуют люди, Реймонд де Клер. Учти, я слежу за каждым твоим шагом!
— А я — за твоим, милая леди!
— Пойми, я не пытаюсь тебя запугать. Но ты слишком презираешь наши обычаи. Рано или поздно это доведет тебя до беды! — Она резко повернулась, вошла в облако дыма и через миг — Реймонд от неожиданности обомлел — просто растаяла в воздухе.
— Мне больно, мама! — рыдая, повторяла Шинид. — Прямо вот тут! — ткнула она кулачком напротив сердца.
— Я знаю, моя хорошая!
— Заставь эту боль уйти! — взмолилась она, снова пряча лицо у матери на груди.
Девочка искренне верила в то, что с помощью волшебства можно унять любую боль. Увы, но сердечные дела были неподвластны влиянию земных стихий.
— Ты же знаешь, что это не в моей власти. Но со временем боль утихнет.
— Зачем они убили Лию, мама? — Шинид жадно смотрела на мать, радуясь даже этой короткой встрече. — Разве она кого-то могла обидеть?
Как всегда, дети не желали вникать в те правила, по которым живет жестокий мир взрослых.
— Наверное, она просто попалась кому-то под руку. Это вышло случайно, понимаешь? — Фионе делалось тошно при мысли о том, что кто-то мог нарочно поднять руку на ребенка.
— Тем хуже. Получается, что в этом никто не виноват! Фионе стоило большого труда сохранить невозмутимость.
— Ох, милая, твое горе не станет меньше оттого, что ты взвалишь на кого-то всю вину. Единственное, что нам остается — это верить, что Лия сейчас вместе со своими родными в каком-нибудь чудесном месте и что они… больше не страдают. — Ее голос предательски дрогнул. Фиона склонилась над дочкой, отвела с лица мокрые от слез пряди волос и поцеловала румяную щечку, с наслаждением вдыхая чудесный запах детского тела. Только по счастливой случайности убийцы выбрали другую деревню. А ведь они могли войти и в этот дом. И тогда вместо Лии на страшной повозке оказалась бы ее дочка… — Шинид, я так тебя люблю! — прошептала Фиона, снова покрывая поцелуями лицо девочки.
— Я знаю, мамочка. Я тоже тебя люблю, — отвечала Шинид, гладя Фиону по плечу и удивляясь про себя, почему ее мама не плачет. Вот она поплакала — и ей стало чуть-чуть легче, хотя Лию все равно было жалко. Ведь Шинид больше никогда ее не увидит. — Останешься сегодня у нас?
Фиона кивнула и быстро улеглась в кровать. Дочь теплым комочком приткнулась к ней под бок. Зазвучала тихая колыбельная. Фиона пела на древнем языке старинную балладу о сильной и прекрасной женщине, пославшей на землю свою единственную дочь, чтобы она стала королевой чародеек.
Задолго до рассвета Фиона осторожно соскользнула с кровати и поцеловала в лоб спящую дочку. Ее сердце болезненно сжалось от тревоги и любви при виде этой невинной малышки. Рано или поздно Шинид придется выйти в большой мир, и ее сон уже не будет таким безмятежным. Еще раз поцеловав дочку на прощание, Фиона вышла из-за занавески в общую комнату. Коллин уже возилась у очага, готовя завтрак.
— Да ты, оказывается, ранняя пташка…
— Ох! — Коллин так и подскочила на месте, хватаясь за сердце. — Ради всего святого, как ты здесь оказалась? — испуганно прошептала она. — Фиона, я тебя прошу, не надо… возникать у меня за спиной! Я каждый раз старею лет на десять!
— Мне казалось, что ты давно должна была к этому привыкнуть, — грустно улыбнулась Фиона.
— Значит, ты ошиблась. — Коллин подала на стол свежий хлеб и подогретое вино, и Фиона с наслаждением впилась зубами в румяную корочку. — Когда нам придется покинуть этот дом?
— Я не могу сказать точно, — пробормотала Фиона с полным ртом, запивая хлеб вином. — Но смотрите — вы обе, — ни на минуту не спускайте глаз с Шинид! — Она выжидательно посмотрела на занавеску. Изольда что-то сонно буркнула в ответ. — Деревню к северу отсюда, ту, что возле реки, прошлой ночью сровняли с землей. Малышка Лия и вся ее семья убиты.
— Значит, теперь наш черед. — Коллин устало опустилась в кресло, с тоской глядя на Фиону.
— Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось.
— Ты не сможешь постоянно ограждать нас чарами, Фиона.
— Я буду защищать вас троих до последнего вздоха. — Фиона доела хлеб и отряхнула крошки. — И скоро я смогу делать это не скрываясь.
— Но люди до сих пор верят в то, что Шинид — подкидыш, которого воспитали мы с Изольдой. По-твоему, будет мудро объявить им, что она — твоя дочь?
— Я не стыжусь Шинид, так же как она не стыдится меня! — гордо выпрямилась чародейка.
— Ну, я имела в виду… она сразу лишится своих друзей, ей не с кем будет играть.
— Она сама выберет свою судьбу, — сурово отвечала Фиона.
— Но она еще совсем крошка!
— Шинид умнее, чем ты думаешь. И как ни крути, она была и будет моей дочерью.
— Девочка не имеет понятия о том, какими жестокими могут быть люди! — горячо возразила Коллин.
— Ты не веришь в то, что я способна ее защитить? — надменно осведомилась Фиона.
— Ну что ты, Фиона, конечно, нет. — Коллин сердито отмахнулась от этой нелепой мысли. — Просто я тревожусь за нее. Когда ты заберешь Шинид к себе, мне будет ужасно ее не хватать. Признайся честно: ты видела много добра от этих людей? По-твоему, к Шинид они отнесутся иначе?
— Мы договорились о том, что дождемся того дня, когда я смогу объявить всем об окончании срока изгнания. Вспомни лучше наше детство. Тогда все знали, кто я такая.
— Да, это верно. — Коллин посмотрела на Фиону и убедилась, что ее уже не удастся отговорить.
— И никто меня не боялся и не пытался травить. Мы играли все вместе в этом самом доме с детьми Изольдиного брата.
— Да, я понимаю, что их напугало это твое изгнание, но с тех пор столько всего случилось… И как насчет мертвой земли? И скудных урожаев? Ты не думала, что они каким-то образом связаны с тобой?
— С какой стати? — удивилась Фиона.
— Эта хмарь повисла над нами с того дня, как тебя выгнали из дому.
— Нет, она появилась в тот день, когда умерла моя мать!
— Ну, пожалуй, что и так… — нехотя согласилась Коллин. — В тот день, когда появились первые тучи, меня отправили в лес за хворостом для камина. Твоя мама плакала и звала тебя до самой последней минуты. Изольда говорила…
— Довольно! — Фиона резко отвернулась. Она никогда не расспрашивала Изольду о подробностях того дня. Груз вины и так был слишком тяжким, и она не желала его усугублять. — Моя мать запросто могла наложить проклятие на эту землю перед тем, как уйти. Ее нельзя было назвать счастливой женщиной и без моих преступлений, и теперь земля как будто мстит живым за страдания ушедшей хозяйки.
— Но как же тогда его снять?
У Фионы заныли виски. Она ломала над этим голову с эго самого дня, как вернулась домой, но так ничего и не придумала.
— Все, что я могу сказать точно, — это если де Клер построит бастион там, где собирался, то есть на заповедной земле Круга Камней, ничто хорошее нас не ждет.
— Значит, кто-то должен его остановить.
— Уж не предлагаешь ли ты мне… — Фиона хмуро посмотрела на Коллин.
— Нет, что ты! Я знаю — «не навреди», но ведь это не мешает тебе с ним поговорить?
— Мне запрещено появляться в замке или хотя бы поблизости от него. К тому же де Клер все равно меня не послушает.
— Но с каждым днем он валит все больше деревьев, и с каждым днем люди теряют надежду!
— По-твоему, мне самой не хотелось бы заявиться в замок Гленн-Тейз, вышвырнуть оттуда всех англичан и вернуть земле тот вид, который был у нее десять лет назад? Но я лишена своего могущества, а де Клер видит во мне врага!
— Это все потому, что он не верит в магию?
— Да. — Хотя на самом деле Фиона считала, что здесь больше виновата его личная неприязнь к дерзкой чародейке.
— Может, тебе проще заставить его поверить в твои силы?
— Я не имею права пустить в ход свое искусство, пока де Клер не попросит, — бледнея от обиды, сказала Фиона. — А этого не случится никогда. Ради всего святого, Коллин! Хватит этих бесполезных споров! — Фиона взмахнула полой своей синей накидки, и ее фигура скрылась в облаке дыма, через секунду развеявшемся без следа.
Коллин смотрела во все глаза. Она цепенела от восторга всякий раз, сталкиваясь с настоящим волшебством. Только появление Изольды, с шумом отдернувшей занавеску, помогло ей прийти в себя.
— Ну, добилась своего? — сердито пробурчала старуха.
— Чего своего? — Коллин с невинным видом захлопала глазами. — Можно подумать, я уговаривала Фиону превратить этого англичанина в дойную корову. Между прочим, корова пришлась бы нам очень кстати!
Тяжелая дверь кабинета тихонько скрипнула, но Реймонд не повернул головы, глядя в окно.
— Я приказал меня не беспокоить! — рявкнул он.
— Всего два слова, лорд Антрим.
Коннал. Де Клер позволил ему войти. Только бы мальчишка не заводил разговора о том, чтобы сделать его оруженосцем!
— Тебе нравится твоя работа?
— Да, сэр.
— Тогда почему же ты ее оставил? — На этот раз Реймонд соизволил повернуться, чтобы взглянуть на своего подопечного.
Коннал осторожно протиснулся в щель между косяком и дубовой дверью, предназначенной быть последней защитой для обитателей замка на случай войны. У него была разбита губа, а на подбородке краснели две свежие царапины.
— Вы позволите задать вам вопрос, милорд? Реймонд кивнул.
— Это правда, что вы снова повстречались с Фионой?
Реймонд сердито нахмурился. Он не просто повстречался с Фионой — он разругался с ней так, что вряд ли она захочет видеть его снова.
— Да, правда. А в чем дело?
— Могу я теперь повидаться с ней, милорд?
Реймонд отошел от окна и встал, прислонившись спиной к холодной каменной стене.
— Что тебе известно о ней, Коннал?
— Прошу прощения, сэр, но вряд ли вам захочется услышать то, что мне известно о Фионе О'Доннел. — Мальчишка дерзко задрал свой исцарапанный подбородок. — Вы достаточно ясно выразили свое отношение к этим вещам.
— Моим рыцарям давно пора научиться держать свое мнение при себе! — зарычал де Клер.
— Я узнал это вовсе не от ваших рыцарей, милорд. Достаточно посмотреть вам в глаза, когда речь заходит о Фионе, чтобы понять, что вы предпочитаете верить лишь в то, что сами считаете правильным — и ни во что больше.
— Не смей делать за меня выводы, О'Рурк! — загремел Реймонд, грозно нависая над мальчишкой.
— Как скажете, милорд.
— Отвечай на вопрос!
Коннал задумался, прикидывая, с чего начать и сколько еще работы взвалит на него де Клер, когда не поверит в его рассказ. Впрочем, чему быть — того не миновать. Коннал набрал в грудь побольше воздуха и начал:
— Говорят, будто…
— Разве эти факты нигде не зафиксированы и не описаны на бумаге? — ехидно поинтересовался Реймонд.
— Нет, сэр, это всего лишь легенды. И боюсь, что со временем они утратили былую точность. Говорят, будто в древние времена друиды собрались в Гленн-Тейзе, сели в свои длинные ладьи и отправились на остров Ратлин, чтобы сотворить там свои тайные обряды.
— Но при чем тут Фиона?
Коннал снисходительно улыбнулся, будто был взрослым, призывающим к терпению непослушного малыша.
— Некоторые из них остались в Гленн-Тейзе, женились, обзавелись детьми, но держали в тайне свое происхождение. И когда в замок явились… непосвященные из Донегола, Коулрейна и Тайрона… их мудрость оправдалась, потому что друиды смогли остаться в этих местах, и земля процветала благодаря их заботам.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Друиды — это хранители земли, ветра, огня и воды. Без их благословения земля чахнет.
— То есть, по-твоему, выходит, что моя земля остается бесплодной, потому что в Гленн-Тейзе нет ведьмы?
Коннал растерянно пожал плечами. Как и следовало ожидать, они с де Клером говорили на разных языках. Как тут прикажешь объясняться?
— Ну, продолжай.
— Мне нечего больше сказать.
— Продолжай, я сказал!
У Коннала вырвался тоскливый вздох. Придется ему снова грести навоз на конюшне — как пить дать!
— С течением лет многие из стариков стали особенно почитать Лунную богиню…
— То есть женщину?
— Конечно, ведь женщина дает начало новой жизни! — воскликнул Коннал. — Здоровье, новая жизнь, возрождение и даже смерть. Все это дарит нам она и ее бог.
— Боже упаси эту бабу вообразить, будто она способна справиться со всем в одиночку!
Коннал весь сжался, как будто его вот-вот могла поразить молния. Но в следующую минуту он сурово прищурился и постарался придать себе достойный вид.
— Оба наделены равным могуществом, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Древние времена миновали, однако люди по-прежнему относятся к друидам с почтением и верят в то, что их дар достался им от Бога, а не от дьявола, как полагаете вы, милорд.
— Я предупреждал тебя насчет выводов, Коннал! Мальчик устало кивнул. Он понимал, что тратит слова понапрасну.
— Конец легенды я сам не знаю точно, но в жилах Фионы наверняка есть доля их крови. Гораздо больше, чем у моей матери.
— Шивон?
— Ей досталось бледное подобие настоящего дара, милорд, — ответил Коннал. — Она умеет вызывать туман.
— Ну так скажи ей, чтобы больше этого не делала! Иначе я никогда не увижу свою землю в свете солнца!
Коннал грустно улыбнулся:
— И я, и моя тетя Рианнон, и моя мама всего лишь боковые ветви. — И он добавил совершенно серьезно, даже благоговейно: — Так всегда бывает — у кого-то дар сильнее, у кого-то слабее. Предкам моей матери досталась слабая часть. Самая сильная среди нас — Фиона.
Реймонд кивнул и задумался, но Коннал мог заранее сказать, что он только прикидывает, какую выгоду можно извлечь из полученной информации. Так всегда делают невежды, свысока относящиеся к чужой вере и обычаям.
— А как насчет тебя, малыш? Тебе так и не досталось этих хваленых даров?
Коннал несколько раз глубоко вздохнул, чтобы не взорваться.
— Я умею обращаться с животными, милорд, но прошу вас никому не говорить об этом. — Коннал машинально тронул свои царапины, не желая вдаваться в подробности.
Он давно понял, что умение находить общий язык с животными не добавит ему популярности. После нескольких стычек со своими сверстниками мальчику стало ясно, что их упрямство под стать только их скудоумию.
— А что, если я скажу тебе, что не верю в эти вещи?
— Значит, вы ничем не отличаетесь от остальных, — равнодушно пожал плечами Коннал.
— А как это связано с проклятием?
— Зачем я буду говорить об этом? Только подолью масла в огонь…
— И правда — зачем?
— Эти земли останутся мертвыми до тех пор, пока проклятие не будет снято.
— Детские сказки!
— Так я и думал, — сухо произнес Коннал.
— По-твоему, я мог бы сломаться из-за какой-то дедовской байки?
Коннал гордо выпрямился, заложив руки за спину, всем своим видом показывая, что де Клер волен поступать как хочет. В комнате повисла напряженная тишина.
— Я хотел бы повидаться с Фионой.
— Нет.
— Милорд, я вас прошу! — Мальчик даже сгорбился от обиды.
— Коннал, — отвечал со вздохом де Клер, — это слишком опасно. Разве ты не видел, как мы хоронили сегодня целую семью? — Пусть мальчишка считает его жестоким самодуром, но остается в безопасности, за стенами замка.
— Да. Но я не боюсь этих разбойников, сэр. И в заповедной лощине со мной не может случиться ничего дурного.
— Это верно — если я поеду с тобой.
— Вас там не ждут, — сердито заметил Коннал.
Реймонд уже открыл рот, чтобы поставить наглеца на место. Он хозяин на этой земле и волен идти туда, куда пожелает! Но стоило ли заводиться из-за такой ерунды?
— Когда мы поедем?
— Может быть, завтра утром. Если только твои сородичи не втянут меня в новую драку.
— Мои сородичи живут в Донеголе, сэр. Так же как ваши люди — в Гленн-Тейзе.
Реймонд впился глазами в наглого сопляка, слово в слово повторившего недавний упрек Фионы.
— Если вы не будете вести себя как полагается их вождю, то как вы собираетесь ими править? — пролепетал Коннал, ошеломленный собственной дерзостью.
— Прости, не понял. — Во вкрадчивом голосе де Клера ясно звучала смертельная угроза.
— Найдите какой-нибудь способ объединить их. Может быть, это поможет исцелению? — Коннал поспешил высказаться, будто бросился головой в омут.
Легко сказать: «какой-нибудь способ». В этом и заключается главная проблема!
— По-твоему, если я признаюсь, что верю в колдовство и в магию, мне станет легче?
— Нет. Признайтесь, что верите в проклятие, и найдите способ его снять.
Реймонд провел рукой по лицу. Час от часу не легче.
— С вашего позволения, милорд.
Реймонд едва успел поднять взгляд, а Коннал уже выскользнул в коридор. Наглый зазнайка! Реймонд со слабой улыбкой подумал о том, что из мальчишки вырастет добрый воин и настоящий рыцарь. Вдобавок он ведет себя так, словно знает, как устроена Вселенная, и эти знания его вполне устраивают.
Вот если бы Реймонду позаимствовать у сопляка хотя бы толику знаний, чтобы разобраться с этой проклятой землей!
