Глава 11
Каждому может попасться плохая жена, да минует нас чаша сия
– Тебе повезло, дружище, – сказал Меррик лорду Уинвуду, когда они на следующей неделе встретились за кружкой эля. – Если ты хочешь купить пару домов на холме, то могу тебя порадовать.
– Вероломство не в твоем стиле, старина, – недоверчиво посмотрел на него граф. – Ты разорвал контракт с твоей… твоей… ну ты знаешь, о ком я говорю?
– Нет. – Спрятав горькую усмешку, Меррик тыльной стороной ладони отодвинул кружку. – Эта особа передумала. Я заверил ее, что не буду настаивать на выполнении условий контракта.
– Что творится! Черный Маклахлан махнул рукой на деньги и занялся благотворительностью?! – Отодвинувшись от стола, граф демонстративно разглядывал выложенный плиткой пол. – Хочу убедиться, что земля не разверзлась, дабы поглотить нас обоих.
– Напрасно смотришь, я не в убытке. Я собираюсь продать этот дом и соседний с ним тебе, Куин. За дополнительную плату мои рабочие установят все новшества, необходимые твоей растущей семье.
Уинвуд улыбнулся.
– По этому поводу стоит заказать еще пару кружечек, – сказал он, махнув рукой официантке. – Виви будет в восторге. Как ты думаешь, мы успеем переехать до рождения ребенка?
– Полагаю, сможете, – бесстрастно ответил Меррик – Дай подумать. Вы поженились в середине января. Так что же получается? Это счастливое событие произойдет во второй половине октября?
В глазах графа вспыхнула досада.
– Ханжа! – возмутился он. – Ты еще хуже старых сплетниц из Бакингемшира.
– Понятно, – протянул Меррик, – дитя намерено появиться на свет несколько раньше. И когда же это случится? Я всего лишь хочу знать, насколько поторапливать плотников.
– Думаю, в конце сентября. – Щеки Уинвуда чуть порозовели. – Когда бы это ни случилось, я этого жду не дождусь. И будь прокляты все кумушки-сплетнцы.
– К сентябрю я успею, – сказал Меррик, когда официантка поставила на стол две полные кружки. – Хотя сжатые сроки могут повысить цену.
Рот Уинвуда скривился в усмешке.
– Похоже, мужчина всегда расплачивается за удовольствия.
– Судя по моему опыту, да, – попытался засмеяться Меррик.
Уинвуд вдруг стал серьезным.
– Что произошло, Меррик? – тихо спросил он. – Я имею в виду Мэдлин.
Меррик откашлялся.
– Дама передумала…
– Уже не в первый раз, не так ли? – мрачно перебил его Уинвуд. – Признаюсь, она не произвела на меня впечатления непостоянной особы. И не похожа на женщину, способную чем-нибудь удивить.
– Возможно, – буркнул Меррик. Уинвуда возмутило равнодушие друга.
– Что она себе думает? – спросил он, чуть отодвинувшись от стола. – Она воображает, что может вернуться в Лондон, когда ей вздумается, и остаться безнаказанной?
– Верное предположение, – заметил Меррик – Я действительно не собираюсь призывать ее к ответу. Да и что можно сделать, даже если бы я этого хотел?
Глаза Уинвуда вспыхнули от негодования.
– Подай на нее в суд и добейся восстановления супружеских прав! – сказал он. – Женщины так и поступают.
– Да, если их бросили, оставив без средств. Что им еще остается делать? – возразил Меррик.
– Ты тоже оказался в весьма сомнительной ситуации, – не уступал Уинвуд. – Ее долги – это твои долги. Ее контракты и обязательства лягут на тебя. Юридически даже ее ребенок – твой. Подумай о финансовой ответственности. А если она узнает, как ты разбогател, и вспомнит, что ты ей муж?
– Я не приму ее.
– Да, но тебе придется принять ответственность за ее расходы, – предупредил граф. – Ты обязан обставить ей дом. Тебе еще повезло, что не придется платить за этот чертов особняк, который ты сам построил.
– Куин, ты хоть сам слышишь, что говоришь? – спросил Меррик. – Похоже, ты так и не решил, чего хочешь добиться: освободить меня от этой женщины или прселить ее под моей крышей. Будь добр, давай оставим эту тему. Я не хочу эту женщину, и она не хочет меня. Никаких долгов и прочих проблем не будет.
– Тогда ты более доверчив, чем я.
– Я никому не доверяю, – мрачно сказал Меррик. – Мэдлин думает, что наш брак аннулирован.
– Что?
– Она уверяет, что отец показал ей какие-то бумаги о признании нашего брака недействительным.
– Но… но ведь это невозможно.
– Да, – согласился Меррик. – Скорее всего это подлая уловка Джессопа. Во всяком случае, Мэдлин не чувствует себя двоемужницей. Мне на это наплевать. Не понимаю, в чем проблема? Кому от этого хуже?
Лорд Уинвуд долго не сводил с друга скептического взгляда.
– Что касается «мне наплевать», старина, в это плохо верится, хоть ты и стараешься меня в этом убедить.
– Когда-то я безумно влюбился, Куин, – спокойно сказал Меррик. – И дорого заплатил за это. Кроме того, я действительно не желаю обсуждать эту тему.
– Беда в том, – продолжал граф, – что ты не можешь двинуться ни вперед, ни назад. Ты оказался в ловушке. Будь все по-другому, ты давно мог бы жениться, у тебя бы уже была семья.
– Это слова новоиспеченного мужа, – фыркнул Меррик. – Посмотрим, что ты скажешь через десять лет!
Уинвуд не обиделся.
– Через десять, двадцать и даже через пятьдесят лет я скажу тебе то же самое, для меня ничто не изменится, – ответил он. – Поверь, так бывает.
Как странно слышать эти слова от другого. Меррик однажды сказал нечто похожее Аласдэру, когда брат пытался отговорить его от Мэдлин. Как и Уинвуд, Меррик просто знал: Мэдлин единственная, она создана для него. Она ею была и такой остается. Познав ее, Меррик понимал, что другой жены у него не будет.
Он не так глуп, как его друг. В свое время Куин, обманув себя, решил, что все женщины одинаковы. А в сердце Меррика, там, где когда-то жила любовь к Мэдлин, зияла рана. Ее ничем не залечишь. Попытаться закрыть ее, это все равно, что решить пресловутую задачу квадратуры круга. Место Мэдлин никто в его сердце не займет. Он больше не любил ее, но не мог полюбить и другую женщину. Меррик чувствовал это инстинктом, который никогда его не подводил. С уходом Мэдлин умерла большая часть его души. Вероятно, лучшая часть.
В одном из своих бредовых посланий Чатли назвал его бездушным негодяем. Оскорбление не слишком задело Меррика. Он действительно чувствовал себя лишенным души. И знал, что единственный способ выжить – это иметь дело с бездушными женщинами, подобными ему самому. С женщинами, которых не смущала мрачная пропасть в его сердце. Именно поэтому Меррик был рад избавиться от Китти Коутс. Она была доброй и почему-то казалась ему наивной, хотя он и не мог этого объяснить.
Уинвуд, вытащив серебряную спичечницу, нервным движением то открывал, то закрывал коробочку.
– Я снова об этом задумался, Меррик, – странным тоном начал он. – О нашем прошлом.
– О прошлом? – недовольно проворчал Меррик. – Господи помилуй, этого еще не хватало.
– Я имею в виду недавнее прошлое, – внес ясность Уинвуд. – Помнишь, мы в сентябре были на боксерском матче в Суррее, и цыганка предсказала нам судьбу?
– Ничего подобного она не делала, – ответил Меррик – Она взяла наши денежки и наболтала кучу всякого вздора.
– Да, я тоже так думал, – задумчиво продолжал Уинвуд. – Помнишь, цыганка сказала мне, что я погубил свою жизнь безрассудными действиями? И еще она сказала, что я… я причинил горе и должен искупить его, если хочу счастья. Я думаю, Меррик, она говорила о том, как я обошелся с Виви.
– Что же тут удивительного, дружище? Там, где замешаны женщины, без опрометчивых поступков не обходится.
Куин тихо выругался.
– Нет, Меррик, я серьезно, – настаивал он. – Я низко поступал с ней все эти годы. Действительно дурно. Отвратительно. Я не хотел бы вдаваться в подробности…
– Да уж, пощади, – перебил его Меррик. – Переходи к сути.
– Хорошо, ты помнишь, как цыганка сказала, что мы тратим жизнь впустую? – спросил Куин. – Да, мы с Аласдэром действительно прожигали жизнь вполне сознательно и получали от этого огромное удовольствие. Но ты? О тебе я такого никогда не думал.
– Какого «такого»? – начал терять терпение Меррик. Куин нахмурил брови.
– Я думал, ты делаешь грандиозное дело. Но что, если это всего лишь способ уйти от жизни? Цыганка сказала, что ты великий художник, но чрезмерная гордость и горечь сердца ожесточили тебя.
– Ну спасибо, преподобный Уинвуд! – огрызнулся Меррик. – Мне только лекций о праведной жизни не хватало. – Отодвинув стул, он встал. – А теперь извини, мне пора в Уоппинг, надо заканчивать склады. Или это тоже плод моей гордыни?
– Есть много способов тратить жизнь понапрасну, Меррик, – обиделся Уинвуд. – Сядь, ради Бога.
Ради дружбы Меррик уступил.
– Куин, я совершенно не помню, что эта женщина мне наговорила, – примирительным тоном признался он, – но вряд ли ее слова имеют отношение к реальности.
– Думаешь, только ты способен видеть и слышать? – наклонился через стол Уинвуд. – Ты не допускаешь мысли, что возможно – всего лишь, возможно! – существует нечто, что мы не способны постичь? И существуют люди, которые… которые знают то, что скрыто от остальных?
Меррик смутился. «Все дело в шотландском воспитании», – подумал он. Его растили на суровых принципах упорного труда, прагматизма и бережливости. И в то же время, все вокруг было пропитано волшебством. Познания шотландских горцев порой не имели ничего общего с миром банальной реальности. Его бабушка Макгрегор была примером такой странной двойственности. Но он не собирался обсуждать способности бабушки с Куином.
– Не знаю, Куин, – наконец сказал Меррик. – Эти рассуждения не для моего ума. Я простой человек. Я строю дома и верю только в кирпич, железо и прочную древесину. На этом стоит мой мир.
Куин, сдаваясь, откинулся в кресле.
– И все равно, Меррик, ты должен задуматься о гордыне, – предупредил он, поднимаясь из-за стола. – По крайней мере спроси самого себя, есть ли у твоей гордости пределы. Или она забирает у тебя все лучшее, заслонив то, что так нужно твоей… твоей душе. Я… я не претендую на то, что знаю твою сущность, но, пожалуйста, подумай об этом.
Кивнув, Меррик обнял друга за плечо.
– Не скрою, такой совет нужен любому, – согласился он. – Да, Куин. Я попробую сделать то, о чем ты просишь. Я попытаюсь задуматься об этом. Спасибо тебе.
Куин скептически фыркнул и бросил на стол несколько монет.
– Как я понимаю, надо мной смеются, – проворчал он. – Что ж, пойдем. Прогуляйся со мной к Уолему, обсудим более увлекательные темы – потолки и стеновые покрытия.
Мэдлин в саду пыталась укротить буйные побеги розы, упорно не желавшей цепляться за шпалерную решетку. От неожиданного стука в дверь Мэдлин вздрогнула и, уколовшись о шипы, вскрикнула. Обмотав палец уголком фартука, она заспешила к дому. Миссис Дрексел вот-вот уйдет к мяснику, а Клара сегодня полдня свободна, так что встретить гостей некому.
Мэдлин с удивлением увидела на пороге своего дома леди Трейхерн в красной амазонке. Конюх держал под уздцы пару серых лошадей.
– Хелен! – воскликнула Мэдлин, сбрасывая фартук. – Вот нечаянная радость!
Визит леди Трейхерн на самом деле принес ей облегчение и удовольствие. С того злополучного обеда на Мортимер-стрит Мэдлин не имела известий от новой приятельницы.
Графиня чуть зарумянилась.
– Я подумала, что если буду проезжать мимо около четырех, то сумею уговорить вас с Джеффом угостить меня чаем.
– Жаль, Джеффа нет дома – сказала Мэдлин.
– Отлично. – Леди Трейхерн уже снимала шляпку. – Тогда мы сможем вдоволь посплетничать.
Рассмеявшись, Мэдлин дала указания конюху, и он увел лошадей.
– Располагайтесь, а я найду Элизу и велю подать нам чай.
Когда Мэдлин вернулась, Хелен бесцельно бродила в гостиной около груды книг и бумаг.
– Это очень похоже на кабинет моего деверя Бентли, – лукаво сказала она. – Что тут произошло? Чей-то письменный стол взорвался?
– Это личные бумаги моего отца, – покраснела Мэдлин. – Несколько дней назад из Шеффилда прислали целую повозку. Я подумала, что пришло время в них разобраться.
Хелен сочувственно улыбнулась.
– Ох, какая нудная работа. Вещи моей матери все еще лежат в сундуке в Хэмпстеде. Давно ваш отец умер?
– Несколько лет назад, – ответила Мэдлин. Странно, но она не испытывала большого горя. – Он умер, когда я жила за границей, а муж – вскоре после нашего возвращения.
– Как это печально, дорогая, – с еще большим сочувствием посмотрела на подругу Хелен.
– Всю свою взрослую жизнь я провела на континенте. Джефф никогда не встречался с дедом. – Мэдлин торопливо сняла стопку бумаг с ближайшего кресла и положила на письменный стол. – Садитесь. Это кресло самое удобное.
Хелен с благодарной улыбкой села.
– Какой уютный коттедж, – сказала она, снимая перчатки. – Он был меблирован?
– В основном да. Мебель немного потертая, – призналась Мэдлин, – но вполне подходящая.
– О, тогда вам придется немало поездить по магазинам, чтобы обставить новый дом, – улыбнулась Хелен. – У мебельщиков можно провести целую вечность.
Мэдлин села в кресло.
– Я передумала, Хелен, – спокойно сказала она. – Мне совсем не нужен этот дом. Не думаю, что мы надолго задержимся в Лондоне.
– Но почему, Мэдлин? – удивилась гостья. – Я решила, что вы окончательно здесь устроились.
Пожав плечами, Мэдлин отвела взгляд.
– Не вижу теперь в этом особого смысла, – сказала она. – Вы сказали, что здесь для Джеффа помощи не найти, а это была единственная причина переезда в Лондон.
– Значит, вы будете жить с пасынком? Или с кузеном, лордом Джессопом? – нахмурилась Хелен. – Думаю, милая, в любом случае вы будете несчастливы. Вы еще очень молоды.
– Наверное, я поеду в Кембридж, – неуверенно сказала Мэдлин. – Или… или куплю домик у моря. Я всегда хотела жить у моря.
– Как жаль так быстро терять только что обретенного друга, – печально сказала Хелен. – Но правду сказать, мой муж ненавидит Лондон, и мы сами живем здесь лишь несколько недель в году. Я знаю! – вдруг воскликнула она. – Лайм-Риджис!
– Лайм-Риджис? – переспросила Мэдлин. – Я слышала, там очень красиво.
– Мой муж и мистер Маклахлан собираются построить там новые дома. Кажется, к концу года. Я уверена, мистер Маклахлан построит вам именно то, что вы пожелаете.
Мэдлин почувствована, как у нее загорелось лицо.
– Нет, – твердо сказала она. – Я так не думаю.
– Ох, милая! – состроила гримаску Хелен.
– Что?
– Мой муж опасается, что мистер Маклахлан был дерзок с вами в прошлую среду у нас в доме, – призналась леди Трейхерн. – У него сложилось впечатление, что наш гость навязался вам в попутчики.
– Вовсе нет, – мягко возразила Мэдлин, сама не понимая, почему защищает Меррика. – Его пригласил Джефф.
– Понятно, – успокоилась Хелен. – Моего мужа это убедит. Знаете, милая, репутацию мистера Маклахлана, учитывая его мрачную красоту, нельзя назвать безупречной.
– В самом деле? – притворно удивилась Мэдлин. – Его считают волокитой?
Хелен фыркнула от смеха.
– Его интересы не распространяются на благородных дам, – сказала она, – причем к большому их огорчению.
– Вот как? – сказала Мэдлин. – Значит, в обществе к нему двойственное отношение?
– Когда-то так и было, – ответила Хелен. – Наверное, ярые ревнители правил этикета до сих пор его порицают. Но женщины любят опасных и мрачных мужчин. И порой любят тем больше, чем сомнительнее репутация мужчины, особенно если у него есть деньги. Маклахлан теперь богат, как Крёз. А в свете нет лучшего бальзама на сердце, чем свежеотчеканенные монеты.
– Похоже, вы много о нем знаете.
– Мой муж взял себе за правило узнавать о человеке, прежде чем начать с ним дело, – призналась гостья. – Мистер Маклахлан водит компанию с женщинами, о которых в приличном обществе не говорят. Надеюсь, вы меня понимаете?
– Я знаю о существовании таких женщин, но у нас в Йоркшире их мало.
– Вы поразительно искренни, – рассмеялась Хелен.
– Иногда мне хочется быть другой, – призналась Мэдлин. – А как мистер Маклахлан ведет дела? Его считают бесчестным?
– Нет, вовсе нет, – покачала головой Хелен. – Его в равной мере ненавидят и обожают. Говорят, он много запрашивает за свою работу и считает каждый фартинг. Он известен тем, что крушит своих конкурентов. Я знаю, что он заправляет огромным владением здесь, в Лондоне, и имеет деловые интересы по всему городу.
– Правда? – Такого Мэдлин не слышала. – И какого сорта?
Хелен неуверенно заморгала.
– Муж говорит, что он строит дороги, тротуары, мосты, – ответила она. – И склады, некоторые из них – его собственные. В прошлом году он купил долю в концерне, который начал строительство железных дорог. Мой деверь Бентли уверяет, что за железными дорогами будущее и тот, кто вложит в них средства, быстро разбогатеет.
– Но мистер Маклахлан и так богат.
– Да, но он явно не собирается почивать на лаврах. – Хелен странно посмотрела на Мэдлин. – Но хватит о нем. Лучше скажите, дорогая, как Джеффри.
– Он сам не свой, – сникла Мэдлин. – Его наставник вернулся, и это немного помогло. Но у Джеффа снова приступ меланхолии, к на этот раз очень тяжелый. У мальчика такой вид, будто он совсем не спит.
– Боже мой! – воскликнула Хелен. – Надеюсь, он уже не тревожится из-за глупой ссоры с Ариан?
– Совсем немного, – потупилась Мэдлин. – Было бы гораздо лучше, если бы он больше переживал по этому поводу.
– Не будьте слишком строги к сыну, – слабо улыбнулась Хелен. – Мне интересно, Мэдлин, что вы обо всем этом думаете? Как ему это в голову пришло? Я действительно хотела бы знать, почему он так сказал.
– Понятия не имею, – пожала плечами Мэдлин. – И думаю, Джефф – тоже. К сожалению, он уже не в первый раз неожиданно выпаливает странные фразы. Порой он… он просто выдумывает. На него будто что-то находит. Я это вижу по его лицу. Но чем чаще это происходит, тем более скрытным он становится. И все-таки я считаю, что Джефф ужасно обидел леди Ариан.
Хелен явно успокоилась.
– Это не имеет значения, – сказала она. – Но что же его тревожит, если не ссора с Ариан?
– Думаю, его больше волнует смерть бедного мистера Чатли, – созналась Мэдлин. – Джефф очень тяжело это перенес.
– Какой ужас! – прижала руку к груди Хелен. – А кто такой мистер Чатли?
Мэдлин посмотрела на гостью с легким недоумением. Но с другой стороны, откуда Хелен знать о самоубийстве Чатли? Меррик предотвратил сплетни и пересуды, ловко превратив скандал в несчастный случай. Да, произошла трагедия, но такая, о которой и пару строк в газетах не напишут. Скрыв истинные намерения Чатли, Мэдлин изложила историю так, как Меррик представил ее констеблю Уэйду.
Хелен немного побледнела.
– Как страшно! – проговорила она. – Надеюсь, бедный Джеффри ничего не видел?
– Нет, наши лошади испугались выстрела и понесли, – покачала головой Мэдлин. – Джефф ударился головой и потерял сознание.
– Какой кошмар! И что же вы сделали?
– Мистер Маклахлан любезно принес его к нам домой.
Хелен слабо улыбнулась:
– В самом деле? Очень мило с его стороны.
– Да.
Вошла Элиза с чаем и блюдом бисквитов. Мэдлин была рада отвлечься от разговора. Дамы занялись чашками, в комнате воцарилась тишина. Но вскоре на губах Хелен мелькнула озорная улыбка, которую Мэдлин уже научилась узнавать.
– Надеюсь, дорогая, вы не забыли, что во вторник у нас небольшая вечеринка? – спросила гостья, взяв с блюда пару бисквитов. – О, миндальные! Мои любимые!
– Простите, что? – тихо переспросила Мэдлин. – Вечеринка?
Глаза Хелен весело блеснули.
– Да, день рождения Ариан, – сказала она. – Я говорила об этом в среду.
– Ах да!
– На самом деле до дня рождения еще несколько недель, – продолжала Хелен. – Но девочка умоляла устроить праздник, пока мы в городе. Она еще не выезжает, и я уверила мужа, что все будет очень скромно. Только семья и несколько близких друзей. Обед и, возможно, танцы. И пожалуйста, не говорите, что передумали.
Мэдлин не припоминала, чтобы ее звали на праздник и что она приняла приглашение. Но она в тот вечер была так поглощена происшествием у карточного стола, что могла согласиться на что угодно.
– Конечно, я приду, – сказал она.
– Вам это пойдет на пользу, – сказала Хелен. – Даже если вы решите оставить Лондон, дорогая, вам все равно необходимо выезжать. Я знаю, вы сочтете, что я забегаю вперед, но в вашем возрасте нужно думать о новом замужестве.
– Нет! – в панике воскликнула Мэдлин.
– Никогда не говорите никогда, дорогая!
– Нет, – повторила Мэдлин. – Не сомневаюсь, что вы желаете мне добра, но я не могу выйти замуж.
– Как так? – с упреком посмотрела на нее Хелен. – Да быть того не может! Какое опрометчивое решение. Никто не знает, когда подвернется подходящий муж. Дайте подумать, кто из наших знакомых не женат.
– Нет! – в третий раз воскликнула Мэдлин. – Умоляю вас, не делайте этого. – Она неловко отставила чашку, плеснув горячий чай себе на запястье.
Вскочив с кресла, Хелен схватила полотенце.
– Ох, Мэдлин! Бедняжка! Простите, я не хотела вас огорчить, – сказала она, промокая подруге руку и манжету.
– Все… все в порядке, – пробормотала Мэдлин. – Просто я… просто чашка немного накренилась.
– А это?! – Хелен повернула руку Мэдлин. – Тут кровь.
– Ничего страшного, я укололась о стебель розы. Хелен мягко согнула ей пальцы и похлопала по сомкнутому кулаку.
– Какой у вас сегодня трудный день, – сказала она с лукавинкой в голосе. – Сначала розовый куст доставил вам неприятности, потом подруга. Дорогая, я не хотела вмешиваться в ваши дела и не буду делать это впредь.
– Я… я не расстроилась, – сказала Мэдлин, с ужасом почувствовав, что по лицу потекли слезы.
– Что я наделала! – опустилась рядом с ней на колени Хелен.
– Все хорошо, – проговорила Мэдлин, пытаясь справиться со слезами. – Просто… просто неделя была тяжелой. Вы здесь ни при чем, Хелен.
– Не надо было мне совать нос ваши дела, – сказала леди Трейхерн, протягивая Мэдлин платок. – Простите, дорогая. Жаль, что вы так расстроились. Вы можете сказать, что случилось?
– Вы только что поклялись не вмешиваться в мои дела, – ухитрилась рассмеяться Мэдлин.
– Совершенно верно. Я постараюсь. – Прикусив нижнюю губу, Хелен вернулась в кресло. – Наверное, мне пора уйти и больше не докучать вам.
– Нет-нет, останьтесь. – Мэдлин вытерла нос и отложила платок. – Поговорим о более приятных вещах. Какое платье мне надеть на праздник леди Ариан? У меня есть шелковое темно-зеленое, которое я надевала на помолвку Алвина. Правда, у него немного спущены плечи. Этот фасон подойдет?
– Замечательно! – сказала Хелен. – Вы будет чудесно выглядеть в темно-зеленом.
Разговор перешел к светским темам, и Мэдлин немного успокоилась. Хелен говорила лишь о том, как пройдет праздник падчерицы, и огорчение Мэдлин понемногу улеглось. Она сегодня сама себя не узнавала. Она никогда не была слезливой, особенно с тех пор, как потеряла Меррика. Ей было не о чем плакать. Так почему слезы вернулись теперь?
Все дело в разговорах Хелен о повторном браке. Они неожиданно перепугали Мэдлин. Но она ответила на вопрос абсолютно честно. Она не может снова выйти замуж. Никогда не сможет. Два дня она как безумная, рылась в бумагах отца, но того, что она искала, там не было. Кузен Джералд прислал ей восемь ящиков с документами, календарями и письмами. Три были набиты личными бумагами, содержимое пяти касалось работы отца в правительстве. Мэдлин тщательно пересмотрела все, что лежало в меньших ящиках. Но в бумагах не было и намека на ее брак, приданое, выплаченную Меррику сумму или аннуляцию. Ничего. Даже ее имя упоминалось крайне редко.
Никакого следа не осталось от ее замужества. Горькая правда, на которую Мэдлин закрывала глаза всю сознательную жизнь, снова жестоко напомнила о себе. Отец едва замечал существование дочери, она была безликой пешкой в его игре.
Хелен кашлянула, возвращая Мэдлин к реальности.
– Если вы будете в темно-зеленом, я надену пурпурное. Вы белокурая, а у меня волосы цвета воронова крыла. Мы составим прекрасную пару, правда?
– Правда, – выдавила улыбку Мэдлин. – С удовольствием жду этого вечера. Не хотите еще бисквитов, Хелен?
