Глава 12

Брэм приходил в себя очень медленно, вплывая в сознание на приятной и нежной волне. Вокруг него царила темнота, но ему было тепло. А ощущения действительно были приятные — ритмичные прикосновения прекрасно снимали боль.

Наконец он открыл глаза, и у него возникло множество вопросов. Где он? Кто прикасается к нему? И может ли он быть уверенным, что это никогда не прекратится?

— О, Брэм, — послышался голос Сюзанны.

Он с трудом приподнялся на локте, морщась от внезапной, как удар плетью, боли. И он увидел скомканные белые простыни и свои волосатые ноги. А затем увидел ее руки на своем теле. Руки без перчаток.

Брэм со вздохом откинулся на спину. Очевидно, у него галлюцинации. Или он умер. Он ощущал ее прикосновения и чувствовал себя… как на небесах.

— Это многое объясняет, — пробормотала Сюзанна. — Вы ведете себя так, потому что пытаетесь справиться с парализованным придатком.

Парализованный придаток? Черт возьми, о чем она говорит? Он помотал головой, стараясь понять ее слова. Тут Брэм окончательно пришел в себя и проворчал:

— Послушайте, о чем вы говорите?

Сюзанна в растерянности заморгала.

— Я имею в виду вашу ногу.

— Ногу? — переспросил Брэм.

Интересно, как долго он был без сознания? Час? Или дольше?

Сюзанна уже переоделась в платье из полосатого муслина, а ее волосы, все еще влажные, были заплетены в темно-янтарные косы.

И она все еще массировала его ногу. Он видел, что ее пальцы блестели, так как были покрыты какой-то жидкой мазью. И травяной аромат, наполнявший комнату, кружил голову. Хотя очень может быть, что голова у него кружилась только из-за того, что он отчаянно хотел эту женщину, сильнее, чем какую-либо другую.

— Где мы? — спросил он, озираясь и оглядывая уютную спальню, отделанную чинцем и древесиной. Матрац под ним прогнулся, как натянутый гамак.

— В Саммерфилде.

— Как мы сюда добрались?

— С большим трудом. Вы весите… как слон. Но вы наверняка будете рады слышать, что ваши мужчины сплотились для решения этой проблемы.

Черт побери! Проклятие! Какого черта он сиганул с этого утеса?! Второй день его пребывания в обществе новобранцев — и он увенчал его тем, что упал без сознания, оглушенный подслеповатым «синим чулком» с ридикюлем. Они тащили его сюда, проходя через всю деревню и привлекая толпу зевак. Даже овцы, вероятно, наблюдали за этой процессией и самодовольно блеяли. Он был лордом и командующим, а теперь все видели его таким слабым…

— Должно быть, вы развеселились, увидев, как меня отделала та девчонка.

— Нисколько, — сказала Сюзанна. — Я была в ужасе. Вот… — Она подала ему чашку. — Выпейте.

— А что это?

— Лекарство от боли, изготовленное по моему рецепту.

— Вы целительница? — Брэм нахмурился. — Представляю вас с корзинкой трав… и под солнцем.

— Травы полезны, и у каждой есть свое применение. Но для лечения такой раны, как у вас, нужны еще и другие средства.

Брэм сделал глоток.

— Тьфу, мерзость…

— Слишком горько? Если хотите, я могу добавить немного меду. Так я обычно делаю для местных детей.

Он выпил ее зелье молча. Он действительно не мог ничего сказать из-за горького вкуса, обжигающего горло.

Забрав у него пустую чашку и отставив ее в сторону, Сюзанна вернулась к изучению его ноги.

— Что с вами произошло?

— Попала пуля.

— Чудо, что вы не потеряли ногу.

— Это не чудо, а сила воли. Поверьте мне, наши кровожадные полевые хирурги попытались отнять ее.

— О, я верю вам. Я тоже знакома с «кровожадными хирургами». В моей юности их было много.

— Вы болели, когда были ребенком?

Она покачала головой:

— Нет, не совсем. — Сюзанна в очередной раз погрузила пальцы в сосуд с жидкой мазью. — Но как же вы справились с полевыми хирургами?

— Торн, — сказал Брэм. — Он сидел у моей кровати с пистолетом на взводе, готовый стрелять, как только увидит медицинскую пилу.

— Торн, возможно, отпугнул их одним своим взглядом. — Сюзанна посмотрела на шрам на его колене. — Но здесь, похоже, кто-то поработал. Кто-то квалифицированный.

Он кивнул:

— Это заняло три дня, но мы нашли хирурга, который пообещал не ампутировать ногу.

Сюзанна изучила горизонтальную линию на его бедре, чуть выше пулевого ранения. Там не было никакого шрама, но кожаный ремень оставил на коже отчетливую полосу. Соответствующие полосы окружали и верхнюю часть икры. Она коснулась этих полос и тут же спросила:

— Вы носили шину?

Он не ответил.

— Почему вы удалили ее? Брэм, вы не можете просто игнорировать такую рану.

Но он должен был игнорировать ее. Его задача не только обучать людей, но и вести их, и вдохновлять. Как он мог делать это с такой очевидной слабостью?

— Я здоров, — сказал Брэм. — Рана же вряд ли причинит мне боль.

Сюзанна взглянула на него недоверчиво.

— Лжете! Вам очень больно. Держу пари, что сейчас даже больше, чем обычно. Хотя в воде вы наверняка чувствовали себя хорошо.

— Но не так хорошо, как с вами.

Он потянулся к ней, но она отстранилась.

— Вы должны по-прежнему носить шину, ясно? Посмотрите на эту выпуклость. — Кончиком пальца она провела по его красному деформированному колену. — Вы не сможете маршировать без нее.

Ее прикосновения, эти ее слова… Что-то в нем сломалось, и он сжал ее запястье так сильно, что она вскрикнула.

— Мисс, не говорите мне, к чему я готов, а к чему нет. — Он сжал ее руку еще сильнее. — Слышите меня? Никогда не говорите мне, что я не могу чего-то сделать. Те хирурги сказали, что я никогда не буду ходить. Я доказал им, что они ошибались. Мои начальники думают, что я не смогу командовать войсками. Я докажу им, что они тоже ошибаются. А если вы собираетесь относиться ко мне как к инвалиду — человеку, с которым вы можете нянчиться… — Он привлек ее к себе, а другой рукой обнял за талию. — То я должен буду доказать, что вы также ошибаетесь.

Ее глаза вспыхнули.

— Сэр, отпустите меня!

— Ни за что. Потому что ты… Ты в моей власти.

Сюзанна попыталась освободиться.

— Сэр, я буду кричать. Рядом с этой комнатой спят двое слуг. А внизу — спальня моего отца.

— Что ж, кричи. Позови слуг и отца. — Он опрокинул ее на спину и навалился на нее. — Нас найдут в очень компрометирующей позе. С моей карьерой будет покончено, но ты будешь обесчещена. И мы проведем оставшуюся жизнь вместе. Мы же не можем допустить этого, не так ли?

— Господи, нет!..

Брэм посмотрел на нее сверху вниз. Странно… Он провел всю свою взрослую жизнь, избегая романтических приключений. Но вот сейчас находится здесь, совсем запутался с этой женщиной, и мысль о том, что он будет вынужден на ней жениться, совсем его не пугала. В самом деле, а почему бы и нет?..

Как ни странно, но эта идея очень ему нравилась.

А она, извиваясь под ним, бормотала:

— Скотина, животное…

Посмеиваясь, он поцеловал ее в лоб.

— Ты мне очень нравишься. О Боже, ты подо мной, в постели… — Он нежно поцеловал ее в губы. — Ты сводишь меня с ума, Сюзанна. Нам было бы так хорошо вместе…

Брэм вдруг отстранился и приподнялся. Скользнув пальцем вдоль ее подбородка, подумал: «Какая у нее мягкая кожа… Интересно, приняла ли она ванну после купания в море?»

— Вот и хорошо, — сказала Сюзанна. — Я прекрасно вас поняла. Вы большой сильный мужчина, а я — беспомощная женщина. Теперь позвольте мне уйти.

— Я отпущу тебя, если ты действительно этого хочешь. Но я не думаю, что это правда.

Медленно и уверенно Брэм провел ладонью по ее груди, и она с трудом подавила стон. Наклонив голову, он прижался губами к ее шее. Она была соленой на вкус и в то же время сладко женственной. Еще сильнее возбудившись, Брэм понял, что хочет большего. Сейчас он чувствовал себя конкистадором, завоевывавшим новую территорию. Ее соблазнительная грудь, увенчанная остроконечной вершиной… да, вот она…

Сюзанна в испуге вскрикнула, потом застонала, и все ее тело выгнулось под ним. Столь страстный ответ заставил его потерять самообладание, и он, собираясь расстегнуть ее платье, чуть отдернул вверх его рукав.

— О Боже!.. — вырвалось у него.

Брэм замер, пытаясь понять смысл того, что увидел. От запястья до локтя нежная кожа Сюзанны была покрыта шрамами.

Сделав над собой чудовищное усилие, Брэм сдержал возбуждение, переполняющее его. Так вот в чем была причина, по которой она всегда носила эти соблазнительные, наглухо застегнутые перчатки. Она тоже кое-что скрывала… Кое-что более серьезное, чем «колючка» в его лапе.

— Сюзанна, как это произошло?

Она вздрогнула… и пала духом. Она знала, что не сможет скрывать это всегда, и знала, что никогда не будет близка с мужчиной из-за этих проклятых шрамов.

— Сколько им лет? — спросил он, проводя кончиком пальца по тонкой белой полоске.

— Они довольно старые. Это я… поранилась, занимаясь садоводством.

— Садоводством? Ты что, устроила смертельную схватку с кустом роз?

— Нет.

Сюзанна выгнула спину, стараясь прижаться к нему. Ах, его прикосновения были такими приятными…

— Брэм, мы не могли бы вернуться… туда, где остановились?

«Очевидно, нет», — подумал он. И тут же спросил:

— Но что же с тобой случилось? Скажи мне правду.

— Я… — Она колебалась. Но потом все же решила, что лучше быть честной. И пусть он делает с правдой все, что захочет! — Это шрамы от кровопускания.

— Так много?.. А я думал, ты не болела в детстве.

— Я и не болела. Но это не помешало хирургам попытаться вылечить меня.

— Расскажи, — потребовал Брэм.

Она отвела взгляд. Пульс стучал у нее в ушах как предупреждение.

— Ты же видела мои шрамы, — напомнил он, слегка отстраняясь. — И я все рассказал тебе, не так ли?

— Это было через год после смерти мамы. — Сюзанна не узнавала собственный голос. — Папа тогда подумал, что мне нужно женское влияние, чтобы кто-то проследил за тем, как я превращаюсь в молодую леди. И он отправил меня в Норфолк к родственникам.

— И там ты заболела?

— Только ностальгией. Но мои кузины не знали, что со мной делать. Они считали своей обязанностью подготовить меня к выходу в свет и боялись, что я никогда не впишусь в него. Ведь я слишком высокая и с веснушками к тому же. А мои волосы приводили их в отчаяние. Да и мое поведение оставляло желать лучшего. Я была… трудной.

— Конечно, была.

Услышав это замечание, Сюзанна почувствовала болезненный укол. И Брэм, должно быть, заметив, тотчас пояснил:

— Я только имел в виду, что ты вела себя совершенно естественно. Ведь тебя отправили жить к абсолютно незнакомым людям, а твоя мама совсем недавно умерла.

Она кивнула:

— Да, верно… И сначала они это понимали. Но когда прошли недели, а мое поведение не изменилось к лучшему… Они подумали, что со мной что-то не так. И тогда они позвали докторов.

— И тебе пускали кровь.

— Для начала. А потом в течение долгого времени мне прописывали разнообразные процедуры. Но я не реагировала на все это так, как они надеялись. Во мне действительно есть упрямство.

— Я заметил.

Брэм улыбнулся, а тепло в его глазах придавало ей сил продолжать.

— Доктора все чаще пускали мне кровь. И пичкали меня рвотными и слабительными средствами. Тогда я стала отказываться от еды, пряча ее в буфетах. Но они звали докторов снова и снова. Когда я начала драться с ними, они решили, что у меня истерия. И лечение… усилилось. Двое слуг удерживали меня, чтобы доктор мог пустить как можно больше крови. Кроме того, они закутывали меня в одеяла и держали так до тех пор, пока я не пропитывалась потом, а затем вынуждали меня купаться в ледяной воде. И еще… — Сюзанна судорожно сглотнула. — Они сбрили мои волосы и ставили пиявки на голову.

— О Боже! — воскликнул Брэм. Чувство вины исказило его лицо. — Ведь на днях, на площади, я угрожал отрезать твои волосы.

— Нет, Брэм, пожалуйста, не вините себя. Вы же ничего не знали.

Он тяжело вздохнул.

— Хорошо, рассказывай…

— Вообще-то я уже рассказала о самом худшем. Так что в результате… В конце концов, я так ослабела от всего этого, что действительно заболела. Но теперь все в порядке. Я выжила.

Сюзанна улыбнулась, пытаясь скрыть слезы.

Брэм кивнул и пробормотал:

— Думаю, за это стоит благодарить твое упрямство. Не сомневаюсь: ты просто не хотела умирать.

— Да, что-то вроде этого. К счастью, я не помню большую часть болезни. Я настолько ослабла, что они послали нарочного к моему отцу, думая, что мои дни сочтены. Отец прибыл, бросил лишь один взгляд на меня, потом завернул в свой плащ и сразу же увез из этого дома. И он был в ярости.

— Да уж… Могу поверить. А я в ярости сейчас.

Сморгнув блеснувшую на ресницах влагу, Сюзанна вновь заговорила:

— Он купил Саммерфилд, чтобы я смогла поправиться на море, и мы переехали сюда. И я выздоравливала. Мне не нужны были ни доктора, ни хирурги — только сытная еда и свежий воздух. Как только я почувствовал, что достаточно окрепла, стала делать физические упражнения. А потом… Видите ли, мой отец в конце концов взял меня в Лондон, чтобы представить ко двору. И, как предсказали мои кузины, я не «вписалась» в высшее общество. Но в танцевальных залах я видела многих девушек, которые по тем или иным причинам не соответствовали представлениям окружающих. И вот их, бедняжек, могли отправить на какой-нибудь ужасный курорт, чтобы они прошли «лечение», в котором совсем не нуждались. И тогда я начала приглашать их сюда на лето. Сначала приехали всего несколько, но затем их число начало расти с каждым годом. А миссис Николс радовалась все новым и новым постояльцам в гостинице.

— И ты тогда решила стать целительницей.

— Да, верно. И полагаю, что у меня получается.

Брэм снова провел кончиками пальцев по ее шрамам.

Их было очень много — от тонких линий, сделанных бритвой, до толстых узловатых свидетельств грозного ланцета.

— Проклятые мясники, — пробормотал он. — Я видел, как ветеринары вскрывают артерии лошадей, нанося им гораздо меньше ран.

— Следы были бы не так заметны, если бы я меньше боролась. Они… — Она из-за всех сил пыталась не отвести взгляд. — Они внушают вам отвращение?

В ответ он поцеловал ее руку. Затем еще раз и еще…

Она улыбнулась и обняла его. А он тихо прошептал:

— Сюзанна, дорогая, со мной творится что-то странное. Мне кажется… я не могу поднять голову.

— Это лекарство, которое я вам дала. Из-за опиума. Он уже на вас подействовал.

— Сю-зан-на… — пробормотал Брэм «пьяным» голосом. — Сюзанна Прекрасная… с медными волосами. — Она рассмеялась, а он добавил: — Вот самое подходящее слово — «медная». Знаешь почему? Твои волосы похожи налитую бронзу. Ты вся… такая золотая, красная и пылающая. А еще — смелая и бесстрашная.

— Нет-нет, у меня очень много страхов.

— Но ты не боишься меня. В тот первый день, когда мы встретились спустя несколько секунд после взрыва, ты была подо мной точно так же, как сейчас. Мягкая и теплая… Ты выбрала идеальное место для приземления. И ты доверяла мне. Я увидел это в твоих глазах.

— А вы… поцеловали меня.

— Да, не смог устоять. Потому что…

Он вздохнул и умолк.

Одурманивающий привкус настойки опия остался на ее губах, и она прошептала:

— Брэм, отдохните…

— Удавить бы тех хирургов, — пробормотал он. — И твоих кузин тоже. Никогда не позволю им причинить тебе боль.

Сюзанна невольно улыбнулась и тихо сказала:

— Я думаю, они действительно хотели мне помочь. Мои кузины, я имею в виду. Они просто не знали, как поступить. Оглядываясь назад, я понимаю, что была для них настоящей проблемой. Я была такой… костлявой, неуклюжей и упрямой. У меня не было манер настоящей леди. Они заставляли меня переписывать страницы из той ужасной скучной книги. Называется «Житейские премудрости для молодых особ». О, Брэм, как бы вы посмеялись, листая ее.

Он промолчал. И молчал довольно долго. А затем из его груди вырвался громкий храп.

Сюзанна посмеялась над собой, и тут же из ее глаз потекли горячие слезы. Засыпая, он обнял ее, словно защищая. Как же ей было хорошо в его объятиях.

Она сможет доверять ему, и он будет защищать ее. Более того, она не сомневалась, что он рискнет жизнью, чтобы спасти ее. Но увы, он не мог отдать ей свое сердце — во всяком случае, так ей казалось.