Глава 25
– Давай снимем с тебя эту насквозь промокшую одежду, чтобы ты могла завернуться в это и согреться. – Данте сдернул одеяло с узкой кровати и подал его Флер.
Езда до дома Фартингстоуна под проливным дождем промочила их обоих до костей. Со складок одежды Флер и с полей ее шляпки стекала вода.
Огонь, который Данте развел в мансардной комнате, немного помогал, но разумнее было снять мокрую одежду. Флер с сомнением посмотрела на одеяло.
– Что, если один из них войдет сюда?
Данте запер на засов дверь.
– Мы заперты изнутри, а они – снаружи.
– Они снова могут применить кирку.
– Они оставили ее в коттедже. Давай подсушись, Флер. Я не хочу, чтобы ты простудилась.
Флер сняла шляпку и отбросила ее в угол. Она повернулась к Данте спиной, чтобы он помог ей расстегнуть платье.
– Не совсем так, как в прошлый раз, – с горечью проговорила Флер, когда его пальцы заработали сзади. – А этот мужчина… Это тот самый, который ударил меня, правда? Он сделал это для Грегори. А выражение лица у Грегори было, когда он увидел меня…
– Мы не знаем об этом наверняка. – Данте лгал как можно убедительнее, потому что старался не испугать ее. Он хотел уберечь ее от страха в меру своих сил и возможностей.
Ему следовало бы обратить внимание на цепкость Фартингстоуна, на отчаянное упорство загнанного в угол человека. Он должен был понять несколько недель назад, что означает этот клочок земли для отчима Флер.
Если он в своих догадках прав, то на кону стояла жизнь и его, и Флер.
Именно в этот момент внизу Смит, вероятно, объясняет все это Фартингстоуну. Сколько времени понадобится ему, чтобы убедить его в том, какие меры необходимо предпринять? Сколько времени нужно, чтобы придумать, как избежать разоблачения? Данте рассчитывал, что у них в запасе ночь, а в лучшем случае – еще и день.
Платье упало на пол. Флер сняла с себя все и закуталась в одеяло. Пока Данте раздевался, она развесила платье и белье на стулья, комод, на крюки, вбитые в стену, затем то же самое проделала с его одеждой. Закутавшись в одеяла, они сели перед камином.
– Было бы очень даже уютно, – сказала Флер, – если бы не…
– Нас не побеспокоят ночью.
– Ты говоришь так уверенно.
– Я убежден.
Кажется, она согласилась с ним. Страх исчез из ее глаз.
– Ты считаешь, что Грегори собирается выкопать спрятанное сокровище в коттедже?
– Кто знает, что он ищет.
– Данте, я уже сказала тебе, что ты не должен притворяться ради меня. Я знаю, что объяснить то, что он сделал, можно лишь одним. Он пытался заточить меня в тюрьму или избавиться от меня. Его легальные маневры лишить меня независимости не удались. Провалилось и покушение на мою жизнь. В коттедже есть нечто такое, что может представлять для него опасность, и он не хочет, чтобы это было кем-то обнаружено. Он боится, что будет раскрыто преступление.
– Да, это вполне вероятно.
– А преступление это наверняка очень серьезное. Я подозреваю, что в коттедже зарыто тело.
– Может быть, и что-то другое.
– Но не менее серьезное.
Данте не был уверен в том, что хочет, чтобы она знала так много.
– Но почему именно в коттедже, Данте? Ведь он мог закопать тело где-нибудь на своей земле.
– Если что-то произошло в коттедже или рядом, то легче было захоронить внутри, а не тащить тело куда-то далеко. Половицы скрыли могилу, а коттедж был свободен.
Дрожь пробежала по телу Флер. Она плотнее укуталась в одеяло.
– Ты уверен, что в нашем распоряжении ночь?
– Думаю, у нас не только ночь. Хилл задастся вопросом, что произошло с нами, после того как дождь прекратится. Он начнет поиски.
– Непохоже, чтобы дождь пошел на убыль.
– Мы проснемся и увидим солнце, дорогая.
Флер обхватила руками колени и положила на них подбородок. Сейчас, когда она сидела, укутавшись в одеяло и глядя в огонь, она выглядела совсем юной.
– Я не думаю, что Грегори сможет причинить нам зло сам. Даже если он однажды сделал подобную вещь, едва ли он способен совершить это сейчас. Одно дело – заплатить кому-то, когда тебя даже в городе нет, и совсем другое – Данте хотелось бы в это верить. Но если человек однажды ступил на эту тропу, ему скорее всего нетрудно вернуться на нее снова. Тем более если в противном случае он мысленно видит себя на виселице.
А если он не способен сделать это сам, то сможет Смит.
– Вероятно, у них хватит здравого смысла осознать, что единственный их шанс – это бегство, Флер. Они понимают, что слишком много людей знают, что мы находимся здесь, и станут нас разыскивать.
Похоже, это помогло. Руки Флер, обнимающие колени, разомкнулись и опустились. Она изменила позу и позволила одеялу упасть, словно больше в нем не нуждалась.
Данте встал и подошел к небольшому оконцу.
– Мы дождемся конца дождя, будем поддерживать огонь в камине, а завтра я поговорю с Грегори и Смитом. Не надо тревожиться, Флер.
Когда он открыл окно, чтобы подтянуть ставни, он заметил внизу крадущуюся тень. Тень двигалась по направлению к конюшне. Судя по габаритам, это был Смит. И шел он за лошадью.
«Собирается копать», —догадался Данте. Весьма сомнительно, чтобы он задумал выкопать старые кости. Скорее всего он намерен вырыть две новые могилы.
Данте повернулся и посмотрел на Флер. Волосы у нее были спутаны, ее наготу скрывало лишь одеяло. Она выглядела такой красивой при свете камина. Его охватило щемящее чувство. У него не было на свете ничего более дорогого, чем она. Жизнь без нее показалась бы ему пустой и никчемной. Он был ничтожеством до того, как она вошла в его жизнь. Забота о ней стала его первейшей необходимостью. Она была его смыслом, его жизненной целью.
Он плохо исполнил свой долг. Он не предполагал, насколько бесчестным может быть Фартингстоун. Она в глубине души догадывалась, что он выстраивает бастионы лжи ради своих собственных целей. Им нужно было доискаться раньше до причин, а не просто противиться его планам.
Данте пододвинул тяжелый комод к двери, не заботясь о том, что это услышат внизу. Он поставил его таким образом, чтобы заблокировать вход даже в том случае, если топором прорубят дверь. Кое-кого это не остановит, однако основательно задержит.
Он подошел к Флер и сел напротив, чтобы можно было видеть ее лицо, глаза, ее красоту.
У Флер испарился страх, когда она посмотрела на Данте, в груди разлилась приятная теплота.
Он обхватил руками ее лицо и стал страстно целовать ее в лоб и губы. Он словно забыл о времени и ситуации, в которой они находились. Сбросив с нее одеяло, он притянул ее к себе, заставив ее обвить ногами его бедра. Она оказалась сидящей, на нем. Они обнялись, и его одеяло также упало на пол.
Флер посмотрела на свою позу.
– Новая игра, которую ты мне обещал?
– Новая близость, чтобы я мог видеть тебя при этом замечательном свете. С тобой у меня никогда не было игр. Начиная с того момента, когда я впервые дотронулся до тебя.
Флер взглянула на его возбужденный фаллос и нежно его приласкала, вынудив Данте стиснуть зубы.
– Я не знаю, должна я испытывать ревность или счастье, Данте. Должно быть, второе. Мне неприятно думать о том, что ты позволяешь себе некоторые вещи с другими женщинами и не делаешь этого со мной, но мне нравится, что со мной у тебя в каком-то отношении все иначе.
Данте стал пальцами ласкать полушария ее грудей.
– С тобой все абсолютно иначе. Даже удовольствие совершенно иное. И потом, я вовсе не занимаюсь никакими играми с другими женщинами, Флер. Со времени тех дней в коттедже в Леклер-Парке. Даже тогда, когда мы оба считали, что мы никогда не будем делить друг с другом ложе, я не хотел никого другого. Я слишком полюбил тебя.
Она перестала ласкать его. То, как она посмотрела на него, перевернуло ему душу.
– Я считаю, что меня полюбил самый лучший мужчина на свете, Данте. И я ответила ему тем же.
Он заключил ее в нежные объятия, чувствуя вкус ее кожи, слыша, как бьется ее сердце. На сей раз все было совершенно иначе. Он не мог проследить, каким образом все это действует на него – на его чувства, его тело, сердце и даже на удовольствие, которое он испытывал.
Он приподнял ее ноги и вошел в нее. Он почувствовал, как им овладело глубокое удовлетворение, ощущение тепла и безмятежности. Он хотел бы вечно обнимать ее таким образом, видеть ее лицо, по которому пробегает дрожь удовольствия.
Они двигались медленно, наблюдая друг за другом, давая возможность страсти нарастать постепенно. Она осыпала его шею и грудь теплыми бархатистыми поцелуями. Ее тонкие пальцы гладили ему предплечья, спину и торс, в то время как он описывал круги вокруг набухших сосков.
Ее возбуждение нарастало одновременно с его. Пик ее страсти пришелся на тот момент, когда и он уже сходил с ума от надвигающегося оргазма. Их поцелуи сделались яростными, а ласки бурными и даже грубыми.
Они кончили одновременно, крепко прильнув друг к другу. Даже в момент оргазма он не потерял ее. Она была с ним, принадлежала всецело ему, содрогаясь от сладострастия вместе с ним. Ее пульс, ее любовь, все ее существо заполнили его, и они теперь были с ней единым целым.
Утром солнце не появилось.
Когда Флер проснулась среди одеял, в которых они с Данте спали на полу, можно было услышать стук капель по крыше.
Его рука обнимала ее, даже во сне его сильные пальцы не разжимались. Она стала думать о дожде, наслаждаясь теплом объятий Данте.
Он пошевелился. Флер замерла, надеясь, что он еще поспит. И она продолжит наслаждаться тем, что лежит в объятиях человека, которого беззаветно любила.
И который любил ее. Слышать это было так приятно. Видеть это в его глазах.. Флер не сомневалась, что любовь будет постоянно с ней.
Данте снова пошевелился. Он приподнялся на локте и нежно поцеловал ее в плечо.
– Дождь все еще идет, – сказала она. – Давай оставим ставни закрытыми и притворимся, что все еще ночь.
Данте положил ее на спину и поцеловал в губы. Это был долгий, жаркий прощальный поцелуй.
– Я должен одеться, ты тоже. Когда все это останется позади, мы найдем постель и будем находиться в ней целую неделю.
Поднявшись, он подошел к окну. Открыл ставни и посмотрел на обложенное тучами небо, из которого продолжал сеять дождь. В комнату просочился серый свет.
Одновременно послышался топот уносящейся прочь лошади.
Данте высунулся из окна и, пока Флер одевалась, изучал окружающий пейзаж.
– Прыгать вниз слишком высоко, – сказал он и задумчиво посмотрел на одеяла. – Нет, это может быть чересчур опасно.
– Чья это была лошадь?
– Думаю, что это курьер экспресс-почты.
– Грегори получил экспресс-почту?
– Или послал срочное сообщение.
Он надел рубашку и нашарил в кармане часы.
– Десять часов. Гораздо позднее, чем я ожидал.
Ожидал он, что их оставят в покое, – именно это он имел в виду.
– Возможно, здесь нет никого, кроме нас.
– Сомневаюсь, дорогая. Кто-то внизу все же есть.
– Если мы покричим, возможно, придет слуга, и мы объясним, что нас удерживают…
– Я не видел никаких слуг, когда мы приехали, и не заметил ни единого признака жизни в этих мансардных комнатах. Фартингстоун скорее всего отпустил всех, когда ему стало известно о приезде Смита. Он наверняка не хотел, чтобы люди знали о том, что он имеет дело с этим человеком.
Флер выглянула из окна. Оно выходило на тыльную сторону дома и конюшню. Если бы Данте смог выбраться отсюда…
Ее внимание привлекло какое-то движение в кустах. Она вгляделась в это место.
Сквозь марево дождя Флер увидела, что кусты снова шевельнулись. На мгновение показалась соломенная шляпа и тут же скрылась.
– Здесь есть кто-то помимо Грегори и Смита, Данте. В кустах возле тропинки к конюшне. – Она подождала и через некоторое время снова увидела показавшуюся на мгновение соломенную шляпу. – Мне показалось… я думаю, что это Люк.
Данте высунул голову рядом с Флер. Снова приподнялась соломенная шляпа, стало видно, что ее обладатель пытается получше разглядеть дом.
–Дай мне что-нибудь бросить, чтобы привлечь его внимание, когда он снова взглянет в нашу сторону.
Флер оглядела комнату, стараясь притушить появившуюся вдруг надежду. Ее взгляд упал на старинный деревянный подсвечник, на котором наросла толстая корка воска.
– Это подойдет? – Она подала подсвечник Данте. Данте еще сильнее высунулся из окна, размахнулся и бросил подсвечник.
И замер в той же позе, ожидая реакции. Флер увидела, что он прижал палец к губам, а затем махнул рукой.
Флер приблизилась к окну, посмотрела вниз и увидела, как Люк вынырнул из кустов, подбежал и остановился под окном.
Данте стал жестами объяснять ситуацию, и нужно сказать, что Люк понял его лучше, чем Флер. Его промокшая шляпа двинулась вдоль дома, при этом он осторожно заглядывал в окна.
Вернулся он довольно быстро.
– В этих комнатах никого не видно, – приглушенным голосом сообщил он. – Что вы там делаете, сэр? Когда вы не вернулись, мне показалось это странным, но Хилл сказал, что вас, вероятно, застал ливень и вы укрылись в коттедже, но я подумал…
– Что бы ты ни подумал, мы благодарны, что ты сейчас здесь. Миссис Дюклерк со мной, а Фартингстоун замыслил что-то недоброе. Беги и вызови помощь, Люк. Это должен быть человек, который может справиться с Фартингстоуном и кто со вниманием выслушает тебя.
– Я не знаю людей в этих краях, и я для них чужой. Кто станет…
– Найди мирового судью или другого влиятельного человека. Используй имя моего брата. А теперь иди.
Люк мгновенно повиновался. Не обращая внимания на дождь, он бросился в кусты и устремился прочь от дома.
Когда Данте соскочил с подоконника, Флер обвила его руками.
– Надо возблагодарить Бога за Люка. Если бы мы дожидались Хилл а, который намерен переждать дождь…
Данте был рад, что Флер нашла причину для того, чтобы не поддаваться страхам. Он хотел бы, чтобы она такой и оставалась и не думала о том, сколько времени прошло. Он посадил ее на кровать рядом с собой и сказал:
– У нас есть некоторое время до возвращения Люка. Расскажи мне о школе и железной дороге, с того дня, когда ты впервые задумала этот безумный проект.
Флер прильнула к Данте и начала свою историю. Он постоянно спрашивал ее о подробностях, чтобы продлить рассказ, и таким образом пролетело несколько часов.
– Очень впечатляющий проект ты задумала, Флер. Едва ли какой-нибудь мужчина мог бы придумать что-то лучше.
–Ты в самом деле так считаешь? Ты полагаешь, он сработал бы, если бы меня не предал мистер Сиддел?
– Думаю, что да.
– Это наполняет меня гордостью, Данте. Твое мнение для меня значит даже больше, чем успех самого проекта.
Данте подумал, как лестно услышать эти слова, хотя и несколько странно. Он не относился к числу выдающихся финансистов, и его мнение в данном вопросе вряд ли могло много значить. Однако ее убежденность тронула его, равно как и ее вера в него. Это был еще один пример ее оптимизма по отношению к нему.
Он притянул ее и поцеловал, давая понять, что благодарен ей за ее сумасбродное мнение о том, что Данте Дюклерк достоин ее доверия и любви.
Какой-то шум прервал их объятия. Они услышали шаги в коридоре, и оба посмотрели на дверь.
В замке поворачивался ключ.
