Глава 11

– Ты не будешь против, если я приглашу маму, Пру и Конни? – спросил граф Северн жену за завтраком на следующее утро. – Если не возражаешь, я приглашу еще Дарлингтона, чтобы было побольше народу. Это друг Конни.

– Да, – отозвалась Абигайль, – сделай это, Майлз.

– Не хочешь позвать чету Бичамп и Чартли? – спросил он. – Конечно, ужин уже сегодня, но, может быть, они все-таки смогут прийти. Они тебе нравятся, не так ли?

– Да, – ответила Эбби, – я пошлю приглашения сразу же после завтрака.

Майлз взглянул на жену, но она не произнесла больше ни слова. Через минуту он положил салфетку возле пустой тарелки и встал из-за стола.

– Я увижу тебя за ленчем? – поинтересовался он. – Не хочешь днем поехать в Тауэр?

– Нет, я буду занята.

Проходя мимо ее стула, он опустил руку ей на плечо.

– Тогда увидимся вечером, – сказал он.

– Да.

В руках она вертела нож. Как только за мужем закрылась дверь, он шумно свалился на пол.

Ему на меня наплевать, думала Эбби, отгоняя от себя мрачные воспоминания о прошлой ночи. Она была скучной и некрасивой, да еще и оказалась не в меру болтливой. Граф этого не ожидал и вряд ли обрадовался такому повороту событий. Он женился на ней только потому, что не хотел связывать свою жизнь с красивой и волнующей женщиной, и потому, что ему нужен наследник. Она должна забеременеть до наступления лета, с тем, чтобы он отвез ее в Северн-Парк и оставил там навсегда.

Все ясно. Но разве все так ужасно? Она с самого начала знала, что он женился по расчету, а ее зеркало вот уже в течение двадцати четырех лет упорно повторяло ей, что она не красавица. Она тоже вышла замуж по расчету. Она стала женой графа Северна, чтобы не умереть в нищете. Только поэтому. А его неотразимые синие глаза и ямочка на щеке, от которой слабеют колени, вовсе не играют никакой роли. Боже, лучше не думать сейчас об этом, а то она может не выдержать! Скорее всего, она стала бы его женой, даже если бы он походил на лягушку.

Она с радостью останется одна в Северн-Парке. С ней будут Беатриса и Клара, да и Борис, зная, что она там в одиночестве, будет с большей охотой наносить ей продолжительные визиты. Все будет так, как в старые добрые времена, разве что только отца не будет рядом. Они будут жить как в раю.

И если она будет послушно выполнять свой долг, станет вести себя как покорная и нетребовательная жена, то у нее появится малыш, о котором можно будет заботиться. Эбби горячо молилась, чтобы это оказалась девочка. Хотя, конечно, в таком случае граф непременно повторит попытку, но сейчас не стоит об этом думать.

Она решительно встала из-за стола. У нее много дел. Она не будет весь день сидеть и скучать. И больше она не станет беспокоиться по поводу того, что думают о ней другие, включая Майлза Рипли, графа Северна. Она все равно ему не нравится, так зачем же пытаться угодить ему? Это была приятная, расслабляющая мысль.

Абигайль уже решила, что сделает прежде всего – после того, как напишет приглашения супругам Чартли и Бичамп. Конечно, таким образом она накажет и себя и мужа, но в любом случае она не собиралась отступаться от своих планов.

Однако все ее планы нарушились из-за неожиданно доставленной записки, которую с поклоном вручил ей дворецкий. Эбби взяла ее с собой в утреннюю гостиную, где собиралась написать приглашения.

«Давай прогуляемся вместе сегодня днем, – писала Рейчел. – Жди меня в Сент-Джеймс-парке в два часа. Твоя любящая мачеха Р. Харпер».

Абигайль сложила записку и сжала ее в руках. Она не хотела снова видеть Рейчел. Не хотела. Она хорошо к ней относилась и жалела за те невзгоды, которые выпали на ее долю. То, как обращался с ней отец, всегда наводило на Эбби ужас. Однако, когда Рейчел сбежала, оставив двух дочерей на попечение вечно пьяного и часто жестокого отца, Эбби расстроилась и разозлилась. Она хотела оставить все как есть. У нее не было настроения вспоминать прошлое и бередить старые раны. Абигайль не думала, что Рейчел снова достойна жалости.

Но были еще девочки и неприятные слова Рейчел о том, что она хочет их видеть и даже может взять их жить к себе.

Надо идти, вздохнув, решила Абигайль. В парк? В такое людное место? Но конечно, общественное мнение ее больше не волнует. Она пойдет.

Через час Абигайль написала и отослала приглашения, переоделась в доставленное накануне новое платье для прогулок и отправилась на Оксфорд-стрит. Ей предстояло выбрать между несколькими парикмахерами. Она не знала ни одного из них, поэтому положилась на волю случая. Час спустя она вышла из дверей парикмахерской с короткими кудрявыми волосами под капором, дрожащими коленками и взбунтовавшимся желудком.

Она вернулась домой и всю оставшуюся часть утра провела с Виктором за уроком чтения. Это оказалось не так легко. Все было гораздо сложнее, чем просто раскрыть на коленях книгу и объяснить ему, как читается каждое слово. Как же можно научить ребенка читать? К тому времени, как подали ленч, Виктор знал все о буквах А, В, С, но Эбби не была уверена, понимает ли он значение этих букв. К тому же оставалось еще двадцать три буквы, которые он должен выучить, и эта мысль повергала Эбби в ужас.

Как оказалось, Рейчел тщательно выбрала время. Утренние прохожие давно уехали, а те, кто собирался прокатиться верхом или в коляске, еще не приехали. Парк был почти пустынным.

– Абигайль, – начала миссис Харпер, – я знала что ты придешь. – Она взяла графиню под руку. – Ты постриглась? Я думала, ты никогда не решишься. Северн хочет, чтобы ты все делала по последней моде, не так ли? Я могу понять женщину, которая стремится угодить Северну. Ты сделала отличную партию, как тебе это удалось? – Она рассмеялась тем низким, соблазнительным смехом, который так не понравился Абигайль на балу.

– Рейчел, – отозвалась она, – почему ты ушла из дома? Я до сих пор не могу этого понять.

– Почему? – рассмеялась ее собеседница. – Он, скорее всего, убил бы меня в конце концов. Он наставил мне достаточно синяков. Я выбрала жизнь, Абигайль. Неужели это не понятно?

– Но ты бросила своих детей, – возразила Эбби, – когда они были еще совсем крошки. Как ты могла оставить их на попечение отца?

– Это было нелегко, – пожала плечами Рейчел, – но я знала, что ты присмотришь за ними, Абигайль. Ты любила их и всегда могла договориться с отцом. Он ведь никогда не поднимал на тебя руку? Да и Борис подрастал. Я думала, что он защитит их.

– Ты была их матерью, – воскликнула Абигайль, – и ты сбежала не одна, Рейчел.

– Джон Марчмонт? – рассмеялась Рейчел. – Это было только средство выбраться оттуда. Ты даже не представляешь, какой беззащитной и одинокой я себя чувствовала и как здорово было найти человека, который сумел оценить меня. Мне было всего двадцать четыре года – как тебе сейчас. Не суди меня. Жизнь стала просто невыносимой, и у меня было всего два пути – побег или расставание с жизнью. Я сбежала.

– У Би и Клары выбора не было, – заметила Абигайль. Она обратила внимание, что даже днем мачеха чрезмерно красилась. Когда Рейчел выходила замуж за отца, она была юной красавицей.

– Ну что же, – резко прервала ее размышления миссис Харпер, – прошлое можно поправить. Я подумываю о том, чтобы написать тетушке Эдвине и поехать в Бат. Хотя думаю, что могу попросить Соренсона предоставить мне для этого свою карету. Как ты думаешь, это хорошая идея? Они обрадуются своей матери?

Абигайль сглотнула.

– Что ты делаешь в Лондоне, Рейчел? – спросила она. – Это правда, что ты держишь игорное заведение? Ты любовница лорда Соренсона?

Миссис Харпер расхохоталась.

– У меня уважаемый дом в респектабельном районе, – ответила она. – Я люблю развлекать людей, а ты знаешь, какие бывают джентльмены. Они любят играть в карты, причем только по-крупному. И я не являюсь ничьей любовницей. Неужели ты думаешь, что я позволю мужчине забрать надо мной такую же власть, как твой отец? Я усвоила свой урок много лет назад, Абигайль. Женщина должна пользоваться услугами мужчины, пока ей это полезно и приятно, и без сожаления расставаться с ним, как только он начинает проявлять собственнические качества. А это неизбежно. Тебе стоит запомнить это, Абигайль, хотя, конечно, ты никогда не отдавалась во власть мужчине. Я всегда восхищалась этим твоим качеством.

– Я возьму девочек к себе, – тихо произнесла Абигайль, – я могу взять их с собой в Северн-Парк и посвятить им все мое свободное время и любовь. Я обеспечу им прекрасное образование и выгодное замужество в будущем. Уверена, Майлз даст за ними достойное приданое. Они будут счастливы. Ты знаешь, как они были привязаны ко мне до того, как я была вынуждена отправить их к твоей тетушке. И я была счастлива с ними. Мы снова обретем это счастье.

– А как насчет моего счастья? – осведомилась миссис Харпер. – Ты не думаешь, что я тоже его заслуживаю, Абигайль? В конце концов, я их родила. Я мучилась по девять месяцев с каждой из них, терпела ужасную боль в конце срока. Ради чего? Просто так? Я безумно хочу снова их увидеть.

– Рейчел, – Абигайль перебила мачеху и высвободила руку, – тебе не нужно спрашивать у меня разрешения, чтобы поехать в Бат. Как ты верно заметила, это твои дети, и у меня на них нет законных прав. Зачем ты устроила эту встречу? Чего ты от меня хочешь?

Миссис Харпер рассмеялась.

– Есть еще кое-что, Абигайль, что меня всегда в тебе восхищало, – сказала она. – Ты всегда любила говорить начистоту. Очень хорошо. Моя жизнь на распутье. Мне тридцать лет – есть о чем задуматься. Мне немного страшно. Чем мне заняться? Забрать к себе детей и попытаться создать им уют и тихую семейную жизнь? Или поездить по свету в поисках все новых удовольствий, пока я еще не совсем состарилась?

Абигайль промолчала. Она продолжала упорно смотреть в сторону.

– Но я только обманываю себя иллюзией выбора, – сказала Рейчел, пожав плечами, – на самом деле его нет. Разве может такая женщина, как я, позволить себе хотя бы год прожить на континенте? На том… чем я занимаюсь, много не заработаешь.

– Так вот, что тебе нужно, – отозвалась Абигайль, – деньги! Если я предоставлю тебе необходимые средства, ты уедешь и оставишь мне детей?

Миссис Харпер повела плечами.

– Я тебе этого не предлагала, – сказала она. – Неужели мои дочери так много значат для тебя, Абигайль?

– О какой сумме идет речь? – вопросом на вопрос ответила Эбби.

– Полагаю, пять тысяч вполне меня устроят, – со смехом сказала миссис Харпер. – Как же приятно помечтать! Давай пройдемся.

– Я достану для тебя эти деньги, – храбро пообедала Абигайль. – Как насчет следующей недели? Это достаточно скоро?

– Абигайль, – снова рассмеялась миссис Харпер, – ты шутишь!

– Ты знаешь, что не шучу, – отрезала Эбби. – дай мне свой адрес, Рейчел. Я принесу тебе деньги в течение недели. Ты обещаешь уехать, как только полупишь их?

– Как я могу сопротивляться тебе? Но как же гадко твоей стороны подвергать меня подобным мечтаниям.

Где ты возьмешь пять тысяч фунтов? Неужели ты сумела настолько приворожить Северна? Хотя, конечно, ты всегда была себе на уме. Я всегда поражалась, как тебе удается заставить отца плясать под твою дудку, даже когда он был в плохом настроении.

– Дай мне свой адрес, – повторила Абигайль.

– Не думаю, что Северн одобрит твой визит ко мне, – заметила миссис Харпер.

– Меня никто не увидит, – сказала Абигайль. – Адрес, Рейчел.

Мачеха пожала плечами.

– Ты серьезно? Очень хорошо, Абигайль, но помни, что ты сама это предложила.

– Да, думаю, Рейчел, это хорошая сделка.

Граф Северн рано вернулся домой, несмотря на то что компания знакомых пыталась уговорить его пойти вместе на скачки. Он хотел увидел Абигайль и помириться с ней.

Вчера ночью произошло нечто неприятное, и сегодня утром она вела себя с ним холодно. За завтраком она не проронила и пары слов.

Он начинал понимать, что быть женатым не так уж легко. Эбби была импульсивной, и ему это нравилось, но она могла смутить людей своей порывистостью и непосредственностью, как в тот вечер, когда она в одну минуту решила пригласить всех на ужин.

Граф попытался тактично разрешить эту проблему. Он думал, что все сделал правильно, но его мягкий упрек заставил ее поджать губы и надолго замолчать. Конечно, ему следовало догадаться, что лучше оставить все как есть и поговорить с ней в другой раз. Он прекрасно знал, какой у нее был трудный день.

Правда, он не знал, что именно она слышала насчет Дженни. Черт бы побрал Филби и всю его компанию в соседней ложе! Неужели нельзя было попридержать язык до выхода из театра? Что еще они наговорили о нем и Дженни, кроме того, что она была его любовницей, красивой и дорогой?

Кажется, ему еще многое предстоит узнать о женщинах и браке. Он решил, что инцидент исчерпан, раз он все ей объяснил, и прямо приступил к тому, чего ждал весь вечер. Зная, что жена устала, он даже не стал тратить время на предварительные ласки. Но она лежала под ним неподвижно, как бревно, и отвернулась, как только все было закончено.

К черту все, подумал он, отдав шляпу и трость дворецкому. Граф Северн бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Разве он не женился на Абигайль специально для того, чтобы не беспокоиться о ее чувствах, для того, чтобы продолжать чувствовать себя хозяином своей жизни?

И все-таки, вспомнил граф, проснувшись посреди ночи, он обнаружил жену свернувшейся, как котенок, у него под боком. Так было всегда.

– Эбби, – позвал он, стуча в дверь ее комнаты и входя внутрь. – Я пришел выпить с тобой чаю. Рад, что ты дома. Эбби!

Она отложила книгу и, вспыхнув, поднялась со стула.

– Боже, – простонал он, – что ты с собой сделала?

– Я постриглась, – ответила она тем кротким учтивым тоном, каким говорила с мужем ночью и за завтраком, – потому что мне так захотелось.

Он прошел через всю комнату и, подойдя к жене взял ее руки в свои. Ее ладони были ледяными.

– Это месть за Дженни? – поинтересовался он. – Ты поэтому постриглась?

– Что за чушь! – выпалила она.

Не отпуская ее рук, он перевел взгляд с коротких кудряшек на покрывшееся румянцем лицо и заглянул в глубину ее настороженно расширившихся глаз.

– Ты хотела наказать меня за Дженни, – повторил он, натянуто улыбаясь, – а я со дня нашей свадьбы успел дать тебе только одно приказание, и у тебя не было выбора, кроме как его нарушить. Эбби! Ты похожа на сказочную фею! Твоя затея с треском провалилась, дорогая, потому что эта прическа невероятно тебе идет.

Да и вся она была очень привлекательна.

– Какие глупости, – возразила она, высвобождая свои руки. – Тебе совсем необязательно говорить мне комплименты, Майлз. Я рада, что ты пришел домой. Мне надо с тобой поговорить.

– Звучит серьезно, – ответил он. – Прикажешь принести чай? Кстати, Пру и Конни приедут сегодня вечером, хотя Пру очень стесняется показываться в обществе с таким большим животом. Она всерьез начинает опасаться, что у нее будут тройняшки. У мамы другие планы. А что насчет Бичамп и Чартли? Они приедут?

– Да, – отозвалась она, направляясь в другой конец комнаты, чтобы потянуть за сонетку.

Граф смотрел на нее с восхищением. Новая прическа придала ей притягательный и утонченный вид. Он ощутил внезапный порыв желания.

– Подойди ко мне, – позвал он, похлопывая по дивану рядом с собой, – и расскажи, что у тебя за серьезная проблема.

С абсолютно прямой спиной она опустилась на стул и сложила руки на коленях. Граф остался на диване один.

– Это насчет денег, – резко проговорила она и снова покраснела.

– Я как раз сам собирался поговорить с тобой об этом, – сказал муж. – Прости, что заставил тебя самой начинать этот разговор, Эбби. Не могу же я заставлять тебя относить мне все счета, даже самые мелкие и неважные. Я назначу тебе ежеквартальное содержание, чтобы ты чувствовала себя более независимой. Более крупные счета ты, естественно, можешь отсылать мне. Я хочу, чтобы у тебя были красивые платья, шляпы и все такое. Ты не должна ни в чем нуждаться.

– Сколько? – спросила она.

– Сколько денег ежеквартально? – подняв брови, переспросил он. – У меня нет опыта в такого рода делах. Как насчет тысячи фунтов?

Она на секунду задумалась.

– Лучше полторы тысячи, – сказала она. – И не мог бы ты выплатить их вперед?

Он пристально посмотрел на нее. Ее сложенные на коленях руки с первого взгляда могли показаться расслабленными, но он заметил, что костяшки ее пальцев побелели.

– Ты хочешь получить шесть тысяч фунтов сейчас? – осведомился он.

– Да. А потом ты сможешь забыть об этом на целый год. Ты можешь позволить себе расстаться с такой суммой денег?

– Эбби, – спросил он, – у тебя что-то случилось и нужна моя помощь? У тебя долг?

– Нет, – сквозь сжатые губы проговорила она, – да. Кое-что насчет девочек. Я хочу кое-что… купить для них, прежде чем они вернутся из Бата. У них никогда ничего особенного не было, а уж последние два года их жизнь и вовсе была похожа на кошмар. Я хочу, чтобы у них поскорее началась счастливая жизнь. Я хочу позаботиться о них. Я…

– Так что же ты хочешь им купить? – поинтересовался он. – Может быть, это будет подарок от нас обоих? В конце концов, я их новый сводный брат. Ты не должна тратить на них все свои деньги.

– Нет, – выдавила она, – это ничего. Они ничего… ты ничего… А, вот и чай. Надеюсь, принесли пшеничные лепешки. Я проголодалась. Я говорила тебе, Майлз, что решила научить Виктора читать? Это маленький мальчик, слуга. Я провела с ним сегодня утром целый час и сделала вывод, что не знаю, как научить другого человека читать. Это нелегко. Я должна спросить у Лоры, как это делается. Думаю, Виктор решил, что я немного не в своем уме. И возможно, он прав. Я еще хотела спросить, можно ли будет летом взять его за город? Он очень худой и бледный. Уверена, что свобода и свежий воздух помогут ему, он даже может…

– Эбби, – вмешался граф, – я уверен, что это отличная идея. Это похоже на тебя. Но нам потребуется целый караван карет, чтобы отвезти всех в Северн-Парк, когда до этого дойдет дело. Чем еще ты сегодня занималась, кроме того, что постриглась? Расскажи мне.

Эбби принялась вдохновенно врать, что после похода в парикмахерскую она побродила по Оксфорд-стрит, потом зашла к своей старой знакомой, компаньонке подруги миссис Гилл, и договорилась с ней о совместной прогулке в Сент-Джеймс-парке после обеда. С компаньонкой, конечно, а не с подругой миссис Гилл. За этим последовал долгий рассказ об этой прогулке и обо всех странных и эксцентричных персонажах, которые встретились им по дороге.

Что произошло, думал Майлз, слушая ее сбивчивую речь, глядя в ее хорошенькое подвижное личико и одновременно потягивая чай. Что случилось, почему она отдалилась от него? Из-за Дженни? Стоит ли ему запастись терпением и ждать, пока она сама поймет, что Дженни больше не является частью его жизни? Или здесь что-то другое?

Почему ей вдруг понадобились шесть тысяч фунтов? Это невероятная сумма для женщины, которая еще несколько дней назад служила компаньонкой у дамы и стояла на пороге нищеты? Что за подарок она вздумала купить своим сводным сестрам? И почему она не хочет рассказать ему?

– О, Майлз, – внезапно воскликнула она, подняв глаза и подливая ему чаю, – у тебя, наверное, нет свободной должности эконома или управляющего в одном из твоих поместий? И, скорее всего тебе не нужен секретарь?

– Ни один из них, – ответил он, глядя в ее большие тревожные серые глаза. Эбби тем временем взяла его чашку с блюдцем и отправилась к столику, на котором стоял чайный прибор. – Ты встретила попрошайку в Сент-Джеймс-парке, Эбби? Или обедневшего герцога на Оксфорд-стрит? Или это твой парикмахер?

– Ты смеешься надо мной, – возмутилась она.

– Прости меня, – с улыбкой ответил он, – я тебя дразнил. Кому нужна работа?

– Борису, – созналась она. Она опустилась на краешек стула и наклонилась к мужу. – Ты заметил, какой он худой, Майлз? Он никогда таким не был. Мы заплатили столько долгов, сколько смогли после продажи дома и всей мебели. Но долги еще остались, и Борис поклялся, что выплатит все. Думаю, это проще будет сделать, если у него будет постоянная работа.

– Эбби, – мягко начал граф, – во время нашей кратковременной встречи вчера в театре мне показалось, что он очень гордый молодой человек.

– Но если ты сам предложишь ему, скажешь, что оказался в прескверной ситуации и нуждаешься в его помощи. Если он поверит, что я к этому не причастна, если это будет выглядеть как одолжение с его стороны, то… – Она вдруг резко отклонилась назад и так стремительно поднесла к губам чашку, что пролила несколько капель на блюдце. – Я требую слишком много, хотя замужем за тобой всего неделю. Прости.

– Дело не в этом. – Он поставил чашку с блюдцем на стол и поднялся с дивана. – Я просто считаю, что твой брат не захочет принять милостыню, Эбби. Он все поймет. Не думаю, что он обделен умом.

– Ты прав, – согласилась она, – с моей стороны глупо было предложить такое.

Майлз взял у нее из рук чашку, поставил на поднос и, подав свою руку, помог подняться.

– Ты ведешь себя как заботливая и любящая сестра, – сказал он. – Почему у твоего отца было так много долгов?

Она молча воззрилась на него.

– Он был болен несколько лет. Нужны были деньги на лекарства и все остальное.

– Это не мое дело, – сказал он, видя ее замешательство. – Предоставь мне самому решить вопрос с твоим братом, хорошо, Эбби? Я посмотрю, нельзя ли помочь ему таким образом, чтобы он ничего не заподозрил. Боюсь, придется пойти окольными путями. Кстати, он не возьмет твои шесть тысяч фунтов..

Она смущенно сглотнула.

– Знаю, – проговорила она.

Граф улыбнулся.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что твои волосы великолепны. – О, не говори этого, – взмолилась она, – иначе я закричу.

Он рассмеялся.

– Эбби, – обратился он к жене, – ты хотя бы минуту подумала перед тем, как постричься?

– Я думала об этом почти три часа. Это не было сиюминутное решение.

Он снова расхохотался и прижал ее к себе.

– Мне это нравится, только обещай, что не будешь ночью заплетать косичку.

Она немного нервно засмеялась.

Он наклонился к ней и поцеловал, раскрывая ее губы кончиком языка. Она запрокинула голову и неуверенно посмотрела на него.

Он снова поцеловал ее, на этот раз быстро и крепко и неохотно отпустил, боясь разрушить установившееся между ними шаткое перемирие тем, что попытается заняться с ней любовью посреди дня. Это был бы faux pas <Ложный шаг, неуместный поступок (фр.). – Примеч. ред.>. Хотя сейчас он не мог мечтать ни о чем другом.