Глава 16

Считая, что на сегодня он выпил уже достаточно, Дэн отодвинул стакан с виски и заказал чашку черного кофе. Ему предстоял серьезный разговор с Джеки, а для этого требовалась свежая голова. Откинувшись на спинку кресла, Дэн устало прикрыл глаза. В кофейной комнате «Сити-Таверн» не было никого, кроме него самого и сонного официанта, который лениво подошел убрать стакан с виски и поставить на стол чашку кофе.

Дэн взвешивал в уме все варианты, которые помогли бы ему как можно безболезненнее выйти из затруднительного положения. Александр ясно дал ему понять, что категорически возражает против продолжения работы Жаклин.

Дэн решительно этому воспротивился. В тот день, когда он попросил Джеки стать его женой, он поклялся уважать ее личность, принять ее независимые взгляды. Если сейчас он воспользуется правом супруга и прикажет ей оставить работу в газете, то нарушит свое обещание, И таким образом подтвердит все обвинения, которые она бросала ему в лицо.

С другой стороны, Джеки его обманывала, вела свою, скрытую, жизнь и упорно верила самому худшему в нем, потому что была непреклонной бунтаркой... Которая любила своего мужа.

Дэн улыбнулся. Он уже давно это подозревал, но прошлой ночью окончательно понял по выражению ее глаз. Она его любит, однако по каким-то непонятным причинам боится его любить. Дэн мог только догадываться об этих причинах, но осознавал, что любовь к нему Жаклин зародилась совсем недавно и пока еще очень хрупка. Он не допустит, чтобы она погибла.

– Дэн?

Дэн открыл глаза.

– А, привет, Томас!

– Я увидел тебя издали, но не был уверен. – Томас уселся рядом с другом. – А почему ты в середине дня не в своей конторе? Что-нибудь случилось?

Дэн хотел ответить отрицательно, но тут же передумал. Он очень нуждался в объективном мнении и в друге.

– Да, Томас. Кое-что случилось. Но это не имеет отношения к компании.

Томас жестом попросил себе кофе, затем переключил внимание на друга.

– Значит, дело в Жаклин?

– В общем, да.

– Это неудивительно, – усмехнулся Томас. – Твоя жена весьма серьезная дама. Буду рад выслушать тебя и помочь, если смогу.

– Боюсь, это посерьезнее, чем обычная супружеская ссора. – Дэн помедлил. – Томас, дай мне слово, что этот разговор останется между нами.

– Конечно. – Томас принял от официанта кофе и кивком поблагодарил его. – Так в какую передрягу попала твоя Жаклин?

– В «Дженерал эдвертайзер».

– Как это понимать?

– Понимай так, что моя жена связалась с этой газетой.

– То есть написала для нее какую-нибудь статью?

– И не одну. – Дэн криво усмехнулся. – Только не упади со стула, Томас. Жаклин и есть Джек Лэффи.

Томас ошарашен но уставился на него:

– Что ты сказал?!

– То, что слышал. Моя жена – не кто иной, как Джек Лэффи, а правильнее – Jacques la fille. Каждую неделю она пишет по статье, а ночью потихоньку исчезает из дома, чтобы передать ее посыльному, который относит их в редакцию. Так что понимаешь, в чем мои проблемы?

– Жаклин – Лэффи?! – никак не мог опомниться Томас.

– Ты воспринял это так же, как Александр.

– А министр об этом знает? – живо спросил Томас.

– Я сказал ему об этом. Он очень интересовался моей женой и ее поведением.

«Это мне отлично известно»; – подумал Томас, вспомнив разговор между Дэном и Гамильтоном, свидетелем которого он стал незадолго до женитьбы друга. Очевидно, Томас не ошибся в своем заключении, что Гамильтон подозревает Холтов в предательстве. И хотя он был до крайности поражен сообщением Дэна, вместе с тем его охватило невероятное облегчение. Все встало на свои места. Установление личности Джека Лэффи даст Гамильтону еще больше оснований сомневаться в лояльности Жаклин и отвлечет его от истинного положения вещей.

Томас с трудом скрывал свою радость.

– И как ты намерен поступить с Жаклин?

– Понимаешь, никак не могу решить, сохранить ли за ней право вести самостоятельную жизнь или запретить ей это, таким образом лишив ее самой жизни.

– Да, тяжелый вопрос!

– Куда уж хуже, – хмуро согласился Дэн.

Томас испытал невольное сочувствие. Дэн Уэстбрук не мог найти момента хуже, чтобы влюбиться. Томас лучше иных представлял себе, какую боль может принести любовь.

Томас недолго раздумывал, прежде чем решил предать Дэна ради своего будущего. Последнее время он пребывал в радостном волнении, ожидая, что со дня на день переговоры Джея с англичанами будут прерваны. Тогда Америка окажется в состоянии войны с Англией и будет вынуждена заключить союз с Францией. На этом работа Томаса закончится, он получит деньги и возможность начать новую жизнь, а главное – с Моникой! Больше всего его пугала мысль потерять ее.

– Она стала твоей женой, Дэн, значит, она тебе небезразлична, верно? – вкрадчиво заговорил он, видя искаженное болью лицо Дэна и подавляя охвативший его стыд.– Я не знаю, что двигало Жаклин. Но я хорошо знаю женщин... а ты и того больше, чтобы позволить жене завладеть твоим сердцем. Бог знает, что еще и почему она утаивает от тебя. На твоем месте, Дэн, я бы повнимательнее следил за Жаклин.

Томас встал, чувствуя себя последним подлецом, и, не смея смотреть в глаза Дэну, взглянул на свой хронометр, напоминая себе о счастливом свидании.

– К сожалению, мне пора идти... Я уже опаздываю на деловую встречу. – Он нерешительно положил руку на плечо Дэну, сожалея, что иначе не может достичь того, чего так жаждет.

– Спасибо, Томас, за твою заботу. – Не замечая внутренних терзаний Томаса, Дэн допил свой кофе и отставил пустую чашку. – Мне тоже нужно идти. Мне предстоит долгий разговор с женой.

Моника торопливо схватила записку от Томаса и отослала посыльного, с досадой думая, что еще взбрело ему в голову. Ей некогда было уделять внимание его романтическим бредням, потому что как раз сейчас она продумывала очередные пункты своего быстро осуществлявшегося плана. И так уж удивительно было, как ей удавалось выполнять свою миссию, когда, с одной стороны, ей не давал покоя страстно влюбившийся в нее Томас, а с другой – докучал своей нежностью и признаниями в любви Джордж. С каждым днем ее жизнь в Америке становилась все более напряженной.

Вскрыв конверт, она прочитала записку, и ее голубые глаза зажглись интересом. Выходит, своевольная дочурка Джорджа и была тем радикальным репортером «Дженерал эдвертайзер»! Это значительно меняло дело.

Моника прошла в гостиную и уселась на диван, машинально потирая виски. Нужно было тщательно обдумать эту новость. Она еще дважды перечитала записку. Томас правильно предполагал, что участие Жаклин в издании республиканской газеты заставит Гамильтона серьезнее, чем прежде, предполагать, что она и есть предательница, которая пересылает англичанам секретные сведения. Это выведет Томаса и Монику из-под подозрений, и они смогут спокойно закончить свою работу и отослать донесения в Англию. Все устраивалось просто замечательно!

Затем Моника стала размышлять о более серьезной проблеме, о которой ей напомнила предполагаемая вина Жаклин, – относительно связи с Францией. По мере того как благодаря шпионским действиям Моники Америка все больше приближалась к началу войны с Англией, ей необходимо было все чаще пересылать информацию об этом на родину. Ибо, когда Америка наконец вступит в союз с Францией, не только Франция завоюет давно заслуженное господствующее положение в мире, но и выдающийся человек, который скоро встанет во главе Франции, человек, которого Моника любила преданно и самоотверженно.

Но как ее сообщения окажутся у Бонапарта, если их нельзя будет пересылать вместе с товарами Джорджа Холта?

Моника озабоченно нахмурилась, уверенная, что если в измене подозревают Жаклин, то и за Джорджем будет установлена тщательная слежка. Удастся ли ей по-прежнему использовать Джорджа для отсылки важных сведений во Францию? Это слишком рискованно! С другой стороны, как найти другой способ? Не могла же она просить Томаса использовать его связи с Францией! Она не смела заговорить с Томасом о затруднительном положении, опасаясь выдать свои отношения с Джорджем. Но и Джордж не должен был узнать о ее отношениях с Томасом. Иначе рухнет весь ее хитроумно спланированный замысел.

Моника глубоко задумалась над поисками выхода...

– Вы уверены, что готовы к встрече с Дэном? – спросила Леонора, направляясь с Джеки к ожидавшей их карете.

Джеки кивнула:

– Да. Я вам очень благодарна, Леонора, за все, что вы сделали, но не могу же я вечно скрываться в вашем доме. Хотя я не очень уверена в том, какой прием ожидает меня дома.

Леонора остановилась и взяла Джеки под руку.

– Жаклин, помните о нашем разговоре. Дэн – человек сильного характера и строгих принципов. Он может не соглашаться с вашими взглядами, но глубоко вас любит и уважает. Не относитесь к этому легкомысленно, потому что тогда вы окажетесь в очень сложном положении. Отстаивайте свою независимость, но считайтесь и с независимостью Дэна. Самое главное, не бойтесь своих чувств, – тихо добавила она, коснувшись главного вопроса, который ее беспокоил. – Любить и быть любимой – величайшее счастье, которое только может подарить нам жизнь!

– И которое в любой момент может исчезнуть... и без предупреждения, – с грустью ответила Джеки.

– Возможно. Но без любви жить еще труднее. – Леонора обрадовалась, что ей удалось смягчить сдержанность Джеки. – Потому что без нее, Жаклин, жизнь представляется пустой и бесцельной, и сердце человека не можете этим смириться.

Джеки задумчиво вслушивалась в слова Леоноры.

– И помните, Джеки, – ласково улыбнулась Леонора, – если вам понадобится помощь, в Гринхиллсе для вас всегда найдется уютный уголок!

Джеки была глубоко взволнована.

– Благодарю вас, Леонора, – неловко произнесла она, жалея, что не может найти более прочувствованных слов.

Леонора помедлила, затем решительно заговорила:

– Дэн сказал мне, что в юном возрасте вы потеряли свою мать... Я знаю, никому не занять ее место в вашей душе. И все же надеюсь, что когда-нибудь вы подумаете обо мне не как о своей любимой маме, которую знали с детства, а как о близком друге и матери, которую вы приобрели, будучи уже взрослой женщиной.

Лицо Джеки отражало полное смятение. Она подняла взгляд на неуверенное лицо Леоноры, и ее окатило волной теплого чувства.

– Я тоже надеюсь на это, – искренне проговорила Джеки, сердце которой подталкивало ее полюбить Леонору.

И вдруг ее осенило! Она знала, как ответить взаимностью на доброту Леоноры, как вселить радость в ее сердце... и в жизнь Дэна.

Ее охватило нетерпение.

Джеки порывисто обняла Леонору, затем быстро поднялась в экипаж.

– Передайте Дэну, что я его люблю! – крикнула Леонора.

– Если мы с ним договоримся, – осторожно заметила Джеки.

Леонора засмеялась:

– Желаю вам удачи!

– Спасибо!

Экипаж отъехал, Джеки помахала Леоноре рукой и уселась поудобнее. Для подготовки к встрече с Дэном у нее был час езды.

Час, который она использует для послания, которое ей так хочется отправить.

– Ну все! Достаточно! Я еду за ней! – вслух пробормотал Дэн, расхаживая по гостиной.

Исполнительный Стиверс, как всегда, убирался на втором этаже дома, а Грета, которая после завтрака ни к чему не притронулась, только что вернулась к себе после своего очередного ритуала. На протяжении всего утра она через каждые пятнадцать минут появлялась в гостиной, с обвиняющим видом выгладывала в окно и неистово взбивала подушки на диване, как подозревал Дэн, представляя вместо них его голову и что-то бормоча себе под нос про фрейлейн. Затем кидала на Дэна уничтожающий взгляд и, тяжело ступая, выходила, чтобы через четверть часа снова вернуться.

Терпение Дэна истощилось, и он решительно устремился вниз, намереваясь вернуть домой строптивую жену. Он почти дошел до парадной двери, как вдруг она распахнулась и на пороге появилась Джеки. Увидев мужа, Джеки остановилась и нерешительно произнесла:

– Здравствуй, Дэн.

– С тобой все в порядке?

Джеки наклонила голову:

– Разве ты не получил записку из Гринхиллса?

– Получил... вчера ночью.

– Тогда ты знаешь, что я была у твоей матери. – Джеки едва заметно улыбнулась. – Леонора была так добра ко мне.

– Нам нужно поговорить. – Дэн не желал терять ни минуты.

– Да, конечно.

Дэн указал на гостиную, и, не поднимая на мужа глаз, Джеки прошла вперед и опустилась на диван, но сразу потонула в подушках.

– Что-то я не помню, чтобы на этом диване было столько подушек.

Дэн закрыл за собой дверь и, подтащив стул, уселся напротив.

– Да нет, их всегда было много, только сегодня твоя экономка постоянно взбивала их... По-моему, таким образом она вымещала на них свою злость и желание поколотить меня.

– А... понятно. – Джеки рассмеялась бы, не будь она настроена так серьезно.

– Жаклин, – начал Дэн, – у меня к тебе два вопроса. Первый – есть ли у тебя еще какие-то тайны от меня? И второй – почему ты скрывала от меня, что пишешь статьи в газету? – Он торопливо продолжал, видя, что она хочет его прервать: – Я знаю, мой первый вопрос тебя рассердил, но если ты непредвзято оценишь свои поступки, думаю, ты согласишься, что он вполне оправдан.

Сдерживая волнение, Джеки сложила руки на коленях.

– Со вчерашней ночи я только и думала о своем поведении. И отвечу тебе на оба вопроса. Но сначала, если не возражаешь, я бы тоже хотела спросить тебя.

– Пожалуйста.

Впервые с момента появления в доме она посмотрела Дэну прямо в глаза.

– Ты считаешь меня предательницей?

– Нет! – без малейших колебаний ответил Дэн.

Ее лицо сразу расслабилось.

– Спасибо тебе. А что касается твоих вопросов... Да, теперь ты знаешь все. Разве ты не понимаешь, почему я это скрывала?

– Ты думала, что я запрещу тебе писать в газету.

– А разве нет? Разве ты разозлился на меня не потому, что я оказалась Лэффи?

– Нет, не поэтому. Я разозлился, потому что ты мне не доверяешь, не хочешь верить моим обещаниям. Как может наш брак стать счастливым, если ты совершенно не желаешь мне верить?

Джеки не поднимала взгляда от переплетенных на коленях пальцев.

– Мне нелегко кому-то довериться, Дэн. – Она искоса взглянула на него: – Так ты не станешь требовать, чтобы я отказалась от своей работы?

– Я буду с тобой спорить, но вовсе не по тем причинам, о которых ты думаешь. Я чертовски горжусь твоими способностями... и той независимостью, с которой ты излагаешь свои взгляды.

– Но?

– Но я очень тревожусь за стабильность в стране, да и за тебя. Твои статьи у многих вызывают бешенство, и ты окажешься в опасном положении, если будет установлено твое авторство. – Он задумчиво потер подбородок. – Но теперь, когда я об этом знаю, я смогу защитить тебя.

– Ты намерен поддерживать меня в работе?

– Это тебя удивляет?

– Конечно! – Она недоверчиво покачала головой.

– Не понимаю почему. Мне кажется, я дал ясно понять, что не собираюсь запрещать тебе писать статьи.

– Вынужденное согласие на мою работу совсем не означает, что ты ее одобряешь... особенно когда наши взгляды противоречат один другому. Я никогда не думала...

– Значит, ты ошибалась, верно?

Джеки растерялась.

– Дэн, а что, если об этом узнают министр Гамильтон и все твои друзья-федералисты?

– Александру я уже обо всем рассказал.

– Что?! И как он отреагировал?

– Он приказал мне запретить тебе работу в газете.

– И ты открыто отказался подчиниться его требованию?

– Уж не думаешь ли ты, что ты у нас одна такая независимая особа? – мягко поинтересовался он.

– Нет, конечно. Просто я думала...

– Что я предпочту поддержать своего друга, а не жену, да?

Джеки поднялась с кушетки и отвернулась от Дэна.

– Порой ты ставишь меня в тупик, – пробормотала она, теребя складки платья.

Дэн тоже встал, обнял жену за талию и зарылся лицом в ее густые волосы.

– Ты мне это уже давно говорила, – охрипшим голосом прошептал он. – Но вообще-то меня очень просто понять, я самый обыкновенный и простой человек.

Невольно улыбнувшись, Джеки повернулась к нему лицом.

– Не так-то ты прост, Дэн Уэстбрук.

Он нежно взял в ладони ее лицо.

– Дай нам шанс, chaton. Доверься мне.

– Я попытаюсь, – судорожно выдохнула Джеки. Он нагнул голову, чтобы поцеловать ее, но Джеки уперлась ему в грудь руками.

– Дэн, я знаю, тебе неприятно это слышать, но твой друг министр Гамильтон не из тех людей, которые мирятся с поражением. Если он хочет, чтобы я перестала работать, он не остановится, пока этого не добьется.

– Согласен.

– Он может сообщить Бейчу, кто является Джеком Лэффи. И что тогда?

– Думаю, в таком случае ты можешь потерять работу. – Дэн слегка коснулся ее губ своими.

Джеки отпрянула:

– Дэн! Ты же сказал...

Он улыбнулся и еще ближе притянул ее к себе.

– Бейчем я сам займусь... А если это не даст результата, куплю у него газету.

– У тебя ничего не получится!

– Ты так думаешь?

– Он ни за что не...

– А он об этом и не узнает. У меня много друзей, дорогая, и среди республиканцев, и среди федералистов. Успокойся, твоей работе ничто не грозит. – Он ласково провел рукой по ее волосам. – И тебе тоже, поскольку я знаю, против чего мы выступаем. – Серые глаза Дэна потемнели от страсти. – Полагаю, прелесть моя, мы ответили друг другу на все вопросы. Теперь мне хотелось бы продолжить наш обмен мнениями наверху, в спальне... если тебя это устраивает, моя упрямая и своевольная женушка.

– Нам еще так много нужно обсудить, – неуверенно проговорила Джеки.

– Да, конечно. – Дэн подхватил Джеки на руки и направился к лестнице. – Мы подробно поговорим обо всем... только позднее. Знаешь, без тебя эта ночь показалась мне бесконечной...

Джеки уловила исходящий от него знакомый запах, и ее решимость мгновенно испарилась.

– Мы не сможем разрешить все наши вопросы в постели, Дэн, – слабо возразила она.

– Верно. – Дэн не останавливался. – Зато сможем любить друг друга. Сейчас мне больше всего хочется...

– Фрейлейн! Простите, фрау Уэстбрук!

Громкое восклицание Греты, появившейся в холле, помешало высказаться Дэну.

– Наконец-то вы дома! – Грета остановилась у подножия лестницы, нисколько не смущенная интимной сценой.

– Да, Грета, фрау Уэстбрук дома, – ответил Дэн, намеренно подчеркивая обращение Греты к хозяйке. Он решительно протиснулся со своей ношей мимо массивной фигуры Греты и стал быстро подниматься по лестнице. – Возьмите со Стиверсом отдых до конца дня. – На его голос на площадку второго этажа выскочил Стиверс. – До завтра вы нам не понадобитесь, – сообщил Дэн ошеломленным слугам и озорно засмеялся, когда Джеки спрятала у него на груди смущенное лицо.

Перед распахнутыми дверями спальни он остановился.

– Желаю хорошенько отдохнуть, Стиверс! – весело крикнул он. – И не забудьте запереть за собой дверь.

– Да, мистер Уэстбрук.

Дэн подошел к кровати и бережно опустил на нее Джеки.

– Ох, Дэн, что подумают Стиверс и Грета?

Дэн начал раздеваться.

– А что они могут подумать? – Дэн быстро сбросил одежду и лег рядом с Джеки. – Я безумно хочу тебя, котенок! Безумно! Забудь про вчерашнюю ночь, – ласково попросил он, помогая ей снять платье. – Забудь о своей работе, о наших спорах, обо всем забудь. – Он прижался к ее губам в страстном поцелуе.

И Джеки с радостью подчинилась его ласковому приказу.

Потом она лежала, прижавшись к его горячему сильному телу, встревоженная своими ощущениями. Физически ничто не изменилось, их любовный акт оказался таким же неистовым и полным, как и прежде. Но ей этого казалось недостаточно, она хотела оставаться в объятиях мужа, продлить ощущение покоя, слышать его признания в любви.

– Что с тобой, котенок? – Дэн потерся подбородком об ее макушку, почувствовав ее неожиданное напряжение.

Джеки закрыла глаза.

– Я была так расстроена, когда в тот... в последний раз ты ушел от меня, – выговорила она.

Дэн понял... даже больше того, что она хотела ему сказать. Он приподнял ее лицо и поцеловал в нежно зардевшуюся щеку.

– Я тоже. Больше я тебя не покину. Я так тосковал по тебе, котенок. Так тосковал... – Дэн молча смотрел на ее потупленную голову, затем вздохнул, сдаваясь. – Мне стоило бы догадаться, моя смелая и неукротимая женушка, что твою душу не так легко победить, как твое тело, – проговорил он, притворяясь, что ничего не понимает. – Ты уже опять размышляешь над современными мировыми проблемами?

Новая тема разговора была безопаснее той, о которой вдруг задумалась Джеки.

– Да... меня беспокоит будущее Америки.

– И меня очень беспокоит. – Дэн снова хотел было завести речь о настоящей причине беспокойства Джеки, но передумал. Видно, она еще не готова справиться со своими чувствами к нему. Так что будет лучше, если она сама заговорит на эту тему, а пока пусть все остается по-прежнему.

Дэн поцеловал ее в душистую макушку и поудобнее устроил ее у себя на груди.

– Ну что ж, моя очаровательная учительница, продолжим наш спор.

– Начнем с Лэффи. – Джеки оперлась на локоть и серьезно посмотрела на него.

– Хорошо, начнем с Лэффи. – Он закинул руки за голову.

– Я намерена продолжать работу под его именем.

– Согласен... но только при одном условии. Ты должна показывать мне эти статьи до того, как переправишь их в газету.

– Зачем?

– Чтобы я мог подготовиться к последствиям. Жаклин, я не буду ограничивать твою независимость... Так не отказывай же мне в праве защищать тебя. Ты моя жена, и я очень тобой дорожу!

– Но ты обещаешь не влиять на содержание моих статей?

– Обещаю!

Она кивнула:

– Я верю тебе и принимаю твое условие.

Дэн улыбнулся.

– Я понимаю твою озабоченность моими статьями, особенно теми, где говорится о налогах на виски. Но понятия не имею, откуда у меня может быть информация, которая, как ты думаешь, могла бы заинтересовать англичан.

Дэн продолжал машинально поглаживать ее по голове.

– Я доверяю тебе, Жаклин, – внушительно и серьезно сказал он. – Поэтому расскажу о том, что произошло, и почему я уверен, что среди нас есть предатель.

Дэн подробно рассказал о том, как перед самым отправлением Джея в Англию из стола Гамильтона таинственно исчезли инструкции для переговоров, которые были обнаружены совсем в другом месте его кабинета; о том, что Гренвилл проявил настораживающую осведомленность о каждом требовании американской стороны; о сложных переговорах, которые Джей все еще продолжал вести в Англии.

– Твои еженедельные ночные вылазки из дома и открытые профранцузские взгляды заставили Александра подозревать тебя, – признался Дэн. – Он решил, что ты действуешь по поручению своего отца. Мы уже предполагали, что под именем Джека Лэффи скрывается твой отец, поскольку он имеет возможность появляться на всех мероприятиях, которые посещают самые видные политики, чьи высказывания затем появлялись в статьях Лэффи. К тому же как раз в тот день, когда у Гамильтона пропали бумаги, твой отец выразил необычную для него просьбу. – Дэн пересказал историю с просьбой Джорджа срочно отправить в Европу некую посылку. – Так что, как видишь, улики, хотя, и косвенные, казались нам очень убедительными. Мы думали, что если твой отец не является автором статей – Джеком Лэффи, то наверняка он – предатель. А ты могла быть его сообщницей.

– Понимаю. – Джеки хотела очистить свою семью от подозрений, для чего нужно было установить личность действительного предателя. – Ясно, что министр Гамильтон не ошибается, когда считает, что кто-то передает англичанам секретные сведения. Думаю, ты уверен, что это делается для того, чтобы втянуть нас в войну с ними?

– Конечно.

– Тогда остается выяснить один вопрос – какую цель преследует предатель? Хочет ли он обеспечить превосходство Англии или стремится к союзу Америки с Францией? Раз мы с тобой согласились, что ни я, ни отец с нашими профранцузскими настроениями не замешаны в предательстве, последняя цель уже не является определенной.

– Ты не перестаешь восхищать меня, котенок, – с гордостью сказал он. – Поздравляю тебя с острым прозрением, ты совершенно права.

– Только дай мне время, и я придумаю, как раскрыть заговор и его мотивы.

Дэн едва не подскочил на постели.

– Что ты сказала?!

Джеки удивленно посмотрела на него:

– Я только сказала...

– Да я слышал! – Дэн схватил ее за плечи и пристально вгляделся в ее лицо. – Я запрещаю тебе, слышишь? Запрещаю! Ты не будешь разрабатывать план, как нам поймать изменника, и не будешь принимать участие в его осуществлении! – Он мягко встряхнул ее. – Даже и не думай об этом, Жаклин! Я требую, чтобы ты держалась в стороне! Ты понимаешь?

Джеки упрямо задрала голову.

– Жаклин... Предупреждаю! – зловещим тоном произнес Дэн. – Если придется, я свяжу тебя и запру в комнате, но не позволю тебе подвергаться опасности. Это ясно?

Она молчала.

– Жаклин!

– Хорошо, хорошо, – неохотно ответила Джеки.

– Черт побери... Ты меня с ума сводишь! – Он натянул одеяло повыше. – Довольно разговоров. Не знаю, как ты, а я устал... Вчера я не столько спал, сколько впал в отупение от выпитого. – Он поудобнее устроился и привлек ее к себе.

– Дэн, да сейчас день в самом разгаре! Нам нужно...

– Нам нужно поспать, Жаклин. Ты просто невозможная женщина. И почему только я тебя люблю?.. – сонным голосом пробормотал он.

Джеки чувствовала себя невероятно счастливой.