Глава 16
Грейсон бросился было за ней, но его остановил чей-то голос:
— Ай-ай-ай, смотрите, кто это здесь!
Он резко повернулся и увидел Меган, идущую по коридору.
— Я сказала Питеру, что если не буду торопиться, то обязательно разыщу вас. Он пошел наверх, но скоро вернется. — Она заглянула за спину Грейсона. — Я знаю, что ты там, Софи. Можешь выходить. Завтра к этому времени весь Бостон будет знать, что ты была здесь и танцевала как настоящая шлюха.
— Ты зря стараешься. Софи здесь нет, Меган. Что же до рассказов всему Бостону, то, во-первых, у тебя нет никаких доказательств. А во-вторых, как ты сможешь рассказать о том, кто здесь был, не обнаружив при этом, что ты тоже была здесь?
Она вызывающе расправила плечи.
— Я уж соображу как!
— Не сообразишь. — В голосе его звучала нескрываемая угроза. — Ты достаточно напакостила Софи. Теперь оставь ее наконец в покое.
От удивления она разинула рот.
— Я? — В глазах ее вспыхнула злость. — Налет благопристойности мгновенно слетел с нее, словно ненужная шелуха. — Это она напакостила! Это с ней все всегда возились! Хотя она и была неуклюжая и нелепая! Хотя все считали, что она странная и беспокойная, но при этом были уверены, что дебютировать должна она, а не я! — шипела Меган, словно разъяренная кошка. — А теперь, после этой дурацкой статьи в «Сенчури», все только и твердят: «Софи то, Софи это»! Хотят доказать, что тогда они были правы насчет ее сольного выступления! Я этого не потерплю. Ты меня слышишь? Не потерплю! И я не стану сидеть и ждать, пока она получит этот сольный концерт. — Она вздернула подбородок. — Или тебя.
Грейсон замер, и вдруг Меган сказала совсем другим тоном:
— Ах, Грейсон…
— Софи наверху нет. — Питер Маршалл остановился рядом с ними, и Меган отвернулась, чтобы скрыть набежавшие слезы. Вид у Питера был смущенный, и он бросил на Грейсона понимающий взгляд. — Здравствуй, Хоторн. Не думал встретить тебя здесь. Должен признаться, Меган, что ты права, как ни странно. А, где Софи?
— Она неважно себя чувствует, — коротко ответил Грейсон. — Ее здесь нет. И если я услышу, что кто-то из вас сказал хоть одно слово о ней, вы будете иметь дело со мной.
Он повернулся и выбежал через черный ход в дождливую ночь.
Он думал только о том, как отыскать Софи. Но ее нигде не было видно.
Оглядевшись, Грейсон решил отправиться к Бэк-Бэю. Она, конечно, побежала домой. Он взял наемный экипаж, чтобы догнать ее, но, приехав в «Белый лебедь», обнаружил, что в доме ее нет.
Он зашел к ее отцу, но тоже безрезультатно. Пришлось придумать какое — то объяснение, почему он решил, что она может оказаться здесь и почему он так промок. Потом он направился в дом своих родителей — к счастью, там он встретил только дворецкого, сообщившего, что мисс Уэнтуорт к ним не заходила.
Он обшарил парк и Бостон-Коммонз. Он нанял другого извозчика, не обращая внимания на ледяной дождь и ветер, пробиравший до костей, пока не объехал всю сетку улиц Бэк-Бэя. Ее нигде не было.
Луна спряталась в тяжелых дождевых тучах, когда наемный экипаж снова привез его к дверям «Белого лебедя». Он ступил на дорожку, ведущую к дому. И тут он ее увидел.
Она сидела на верхней ступеньке, скорчившись и прислонившись к гранитному лебедю, ничем не защищенная от холода и дождя.
— Софи, — прошептал он. Ему не хотелось думать о том, какие чувства она у него вызывает.
Она медленно подняла голову. При виде его в глазах ее мелькнуло облегчение.
Он остановился перед ней. Так они смотрели друг на друга: он — стоя на дорожке, она — на уровне его глаз, с верхней ступеньки, насквозь промокшая, с распустившимися волосами, по которым стекала вода.
Но на губах ее дрожала улыбка.
— Вы вделали новый замок.
Горло у него сжалось.
— Кто-то должен был это сделать.
Она усмехнулась, хотя как-то странно, а потом лицо у нее сморщилось. Только тут он понял, что она дрожит от холода и кожа у нее бледная до синевы.
И губы у нее тоже были посиневшие. Он уже видел такое однажды, когда был маленьким и Мэтью был застигнут такой же непогодой. Вода и холод — это смертельное сочетание. К счастью, отец его быстро сориентировался. Он опустил Мэтью в горячую ванну и тем самым спас ему жизнь.
— Вам нужно срочно согреться.
Он взбежал по ступенькам, чтобы помочь ей подняться, но она обмякла в его руках. Он прижал ее к себе и попытался открыть замок.
— Проклятие!
— Со старым замком было легче, — пробормотала она, еле шевеля губами от холода.
Беспокойство его росло. Нужно как можно быстрее согреть ее.
— Куда запропастились эти чертовы Генри и Диндра, когда они вам нужны? — рявкнул он, входя в холл. Держа ее на руках, он пинком ноги захлопнул за собой дверь и швырнул ключи на столик.
— Уехали на выходные. Развлекаются, — пробормотала Софи.
— Проклятие! — повторил он.
— Сегодня вечером ругательства из вас так и сыплются. — Она потрясла головой, словно стараясь обрести ясность. — Поставьте меня на пол. Я прекрасно себя чувствую. И вовсе не нужно, чтобы вы несли меня на руках.
Он внимательно посмотрел на нее, и она не дрогнув выдержала его взгляд.
— Я действительно хорошо себя чувствую. Грейсон что-то буркнул в ответ.
— Просто я слишком долго просидела на холоде, — добавила она.
Немного поколебавшись, он поставил ее на ноги. Софи сделала пару шагов. С ее длинного платья на пол стекала вода.
— Вот видите, я никогда не чувствовала себя так хорошо.
Она направилась к лестнице, но вдруг остановилась.
— Надеюсь, вы извините меня. Мне срочно нужно переодеться.
Подойдя к лестнице, Софи покачнулась и опустилась на нижнюю ступеньку, голова ее упала на колени, и по телу пробежали судороги.
— Черт! — охнул Грейсон.
Схватив Софи на руки, он поднялся наверх и, распахнув дверь, перешагнул порог ее комнаты. Затем чуть ли не бегом он пересек спальню и пинком открыл дверь в ванную, опустил Софи на скамью с мягкой обивкой, пустил горячую воду в фарфоровую ванну и принялся сдирать с нее мокрую одежду, точно она была тряпичной куклой.
Он не думал о том, что раздевать Софи должна была бы горничная, потому что, кроме них, здесь никого не было. Он не обращал внимания на ее нежную кожу и изящные формы. Он думал только о том, что ей нужно согреться.
— Давайте же, милая, помогите мне.
Софи широко раскрыла глаза и попробовала сфокусировать взгляд на Грейсоне. И вдруг поняла, что она сидит перед ним в чем мать родила.
— Мое платье, — пискнула она.
— Сейчас не время скромничать.
И все же он не мог не удивиться противоречивости этой натуры. Еще совсем недавно Софи Уэнтуорт танцевала с вызывающим видом в «Найтингейлз гейт», а теперь ведет себя как воплощенная невинность, в то время как он сосредоточился на том, чтобы спасти ей жизнь. Так кто же она — невинная девушка или кокетка, успевшая многое испытать за последние годы? Впрочем, сейчас не время было думать об этом.
Он попробовал воду, прежде чем опустить Софи в ванну.
Веки ее дрогнули, но она не открыла глаза, когда тело ее погрузилось в горячую воду. Грейсон стянул с себя фрак, закатал рукава рубашки и принялся энергично растирать ей руки, а затем ноги.
— Оставьте меня в покое, — с трудом выдавила она из себя.
— Ни в коем случае! — ответил он, с тревогой глядя на нее.
Он растирал ее спину и следил, чтобы вода оставалась горячей, и вскоре кожа ее порозовела. Когда она застонала и попыталась высвободиться, на это раз уже довольно энергично, пробормотав: «Вы делаете мне больно», — он немного успокоился.
— Простите, дорогая, но я должен был вас согреть.
Он откинулся назад, сидя на скамеечке, и в первый раз посмотрел на нее. Волосы у нее распустились и плавали по воде, как пряди крученого золота. Он смотрел на ее тело сквозь прозрачную воду и видел нежные груди с розовыми кончиками и треугольник золотистых волос внизу живота.
Грейсон не мог оторвать от нее глаз.
— Он не верил, что я достаточно талантлива. — Грейсон вскинул голову и увидел, что она разглядывает свою руку и вода капает с ее пальцев, как слезы.
Он смутился.
— Что?
Она встретилась с ним взглядом и сморгнула. Лицо ее выражало опустошенность и невыносимую боль.
И он все понял. Бравада. Переживания из-за людской похвалы. Такое вот противоречие. Она делала вид, что ей все равно, но в действительности ей просто необходимо было признание публики.
Она опустила руку в воду с легким всплеском.
— Ничего.
Он легко поднял ее и поставил на ноги. Она пошатнулась, но, прежде чем он успел поддержать ее, обрела равновесие.
Вид у нее был усталый, но грусть ее, казалось, стекала с нее вместе с водой, сменяясь вызовом и возмущением.
— Почему вы сегодня убежали, Софи? Из-за того, что Меган сказала о вашей матери? Или из-за того, что Найлз Прескотт попросил Меган выступить вместо вас?
Она фыркнула. Похоже, она приходит в себя.
— Я не убежала. Я ушла. Вечер был унылый, и я сочла за лучшее удалиться. — Она, скривившись, посмотрела на него. — Господи, вы пили это шампанское?
— Вид у вас был такой, точно вам страшно весело. А шампанское это — одно из лучших в мире.
— Это верно! Я страшно веселилась в заведении с дурной репутацией и танцевала как легкомысленная девица. И доказала этим, что я не пристойная и не совершенная! И никогда не буду другой, Грейсон!
Ее взгляд затуманился, и она резко отвернулась. Потом, несмотря на то что Грейсон все еще стоял рядом с ней, Софи потянулась за купальным халатом.
— Позвольте, я помогу вам.
Но когда он шагнул к ней с халатом в руках, она резко обернулась.
— Вы так ничего и не поняли? Мне не нужна ваша помощь? Мне ничего от вас не нужно. Мне не нужно ничего ни от кого! Я все делаю сама, и так будет всегда!
Теперь в глазах ее сверкали слезы, и вот уже они полились по щекам, а руки беспомощно упали. Зубы опять застучали но не от холода, угрожающего жизни. Просто ей нужно было высохнуть.
Грейсон медленно протянул к ней руки и, поскольку она не противилась, накинул халат на ее мокрые плечи.
Запас сил, накопленный ею за последние годы, иссяк. Эта мысль пронзила его как молния, и он пошатнулся. Пальцы его дрожали, когда он запахивал на ней халат.
Софи стояла не шевелясь. Она стояла как каменная и вряд ли отдавала себе отчет в происходящем. А когда он повернул к себе ее лицо, он увидел в ее глазах пустоту, одиночество и такую тоску, что у него заболело сердце.
Он поднял ее на руки и отнес на кровать с четырьмя столбиками для балдахина, которой пользовался несколько коротких месяцев. И вытер ее досуха, словно она была ребенком, а потом закутал в свой толстый кашемировый халат.
Очень нежно, дивясь на самого себя, он снова взял ее на руки и отнес в кресло у горящего камина. Налил брендим в хрустальные бокалы, поднял Софи, сел в кресло и усадил ее к себе на колени. Он отдал ей бокал с бренди и начал осторожно распутывать длинные вьющиеся волосы.
Он не знал, сколько прошло времени. Может, часы, может минуты. Они выпили весь бренди, наслаждаясь теплом живого огня. Он расчесывал мягкой щеткой ее волосы, а она сидела и молча смотрела на огонь.
— Поговорите со мной, Софи, — попросил он, когда волосы у нее высохли и красивой волной рассыпались по плечам.
Она попыталась встать, но он ее не пустил и повернул лицом к себе. У нее был вид загнанного в угол зверька, который мысленно уже смирился с судьбой. Но вот взгляд ее изменился, и в глазах что-то дрогнуло. Она протянула руку и легко коснулась его губ.
Его тело не осталось равнодушным к этой ласке. Но железным усилием воли он овладел собой и осторожно отвел ее руку.
— Нет, Софи. Я не позволю вам уклониться от этой темы. Ни ваши прикосновения, ни поцелуи в данный момент на меня не подействуют.
— Конечно, подействуют, — прошептала она еле слышным шепотом.
— Хватит прятаться от прошлого! — рассердился он. Она не ответила.
— Ах, Софи, — ласково произнес он. — Вы что же, стыдитесь вашей матери? И поэтому вы всеми способами избегаете меня? Это ведь не имеет к вам никакого отношения. Что же до концерта, мне очень жаль, что вам не дали сыграть соло. Но теперь вы будете играть в концертном зале и покажете им, чего они лишились.
Сначала на ее лице отразилось неподдельное изумление, а потом из глаз брызнули слезы, и она снова попыталась вырваться. Но он все так же крепко держал ее, а затем наклонился и начал ласково целовать ее лоб, щеки, глаза. Словно надеясь, что его прикосновения смогут ее излечить.
