Глава 1

— Мама!

Звук выстрела разбудил леди Шарлотту Эндикотт, дремавшую на коленях няни. Та пронзительно вскрикнула, и мама протянула руки, чтобы забрать у нее Лотти. Раздался еще один выстрел, послышались громкие, раздраженные голоса. Лошади понеслись галопом. Так быстро Лотти никогда раньше не ездила. Если папа узнает, то, рассердится, он граф, и все должны его слушаться.

Карета раскачивалась из стороны в сторону, потом накренилась и полетела вниз с крутого обрыва.

Ужасный грохот, а затем тишина.

Лотти вылезла наружу, прижимая к себе куклу и не понимая, откуда у нее на переднике кровь, а на лице порезы. Черные ботинки няни торчали из-под крыши разбившейся кареты. Лошади запутались в постромках и не двигались с места. Но Лотти не смотрела на них.

Мама ни разу не откликнулась на ее зов.

Потом с обрыва, оттуда, где проходила дорога, сполз человек. Это был новый конюх. А Недди, который обещал ей выбрать имя для пони, ждущего Лотти дома в Кард-Холле, заболел и остался в Кингстоне после похорон дедушки Амбо.

Новый конюх стал говорить нехорошие слова, его нога тоже была в крови, он хромал. Оглядев разбитую карету, он посмотрел наверх, чуть повернув голову, будто слушал, не приближается ли багажная карета, следующая за ними. И тут увидел Лотти.

— Черт побери, девчонка!

Лотти попятилась, но споткнулась о сломанное колесо. Тогда человек схватил ее за шиворот и поднял вместе с куклой.

— Знаешь, как меня зовут?

Лотти кивнула:

— Деннис Годфри. Няня мне говорила. Она еще запрещала смотреть на твой золотой зуб.

— Проклятие. — Годфри поставил ее на землю и вытащил из-за пояса пистолет. — Меня в любом случае теперь повесят, зато твоему папе теперь будет потрудней меня схватить. — Он смотрел на Лотти, заряжая пистолет, и размышлял. — Твой папа уж точно заплатит королевский выкуп, чтобы вернуть тебя. Говорят, он богатый. И сможет уговорить шерифа не бросаться на мои поиски, раз от этого зависит твоя жизнь.

Годфри опять сунул пистолет за пояс, затем присел на корточки перед Лотти. Застонав от боли в ноге, он сорвал шейный платок, чтобы перевязать рану, и, когда затянул узел, произнес:

— Считай, тебе сегодня повезло, маленькая леди. Дядюшка Годфри возьмет тебя с собой.

Лотти отрицательно покачала головой. Он же слуга, не родственник.

— Нет, я подожду здесь папу.

Годфри раздраженно шлепнул девочку.

За все три года жизни леди Шарлотты Эндикотт никто еще ни разу не ударил ее. Потрясение и боль стали для нее слишком большим испытанием. Лотти забыла, что должна быть храброй, как учил ее папа. Она просто маленькая девочка, ребенок, она хотела быть с мамой. Она хотела домой.

Лотти заплакала.

Деннис Годфри схватил ее за плечи и встряхнул.

— Перестань сейчас же! Ты идешь со мной, и кончен разговор. Веди себя хорошо, тогда будешь в тепле и уюте, пока я не получу свои деньги. Один твой звук, одно слово кому-нибудь, и ты никогда уже не увидишь свою семью. Я так тебя спрячу, что никто в жизни не сможет найти. Поняла?

Хотя он все еще тряс ее, Лотти удалось сказать:

— Мои братья найдут меня.

Во время игры в прятки обожаемые старшие братья всегда ее находили.

— Если будешь продолжать в том же духе, скажешь кому-нибудь хоть слово, назовешь свое или мое имя, тогда я найду твоих драгоценных братьев и застрелю, — Годфри последний раз сильно встряхнул ее, — как кроликов. Потом разрежу на куски, чтобы их нашли и съели хищные твари. Крысы, вороны, черви…

Лотти потеряла сознание.

— Вот и прекрасно. Меньше хлопот.

Он завернул леди Шарлотту в свою куртку грубого сукна, бросил на спину одной из стоявших лошадей и скрылся раньше, чем стало известно об ужасном происшествии.

Чтобы заставить ее молчать, Годфри прибавил к угрозам лауданум. Пузырек с настойкой опия бандит взял у врача, вынимавшего у него из ноги пулю, полученную от кучера разбившейся кареты. Кроме того, хирург, который был также цирюльником, владельцем похоронной конторы и ветеринаром, не задавая лишних вопросов, обменял выносливую кобылу и седло на породистую упряжную лошадь.

Деннис Годфри, он же конюх, наемный бандит, иногда разбойник с большой дороги, а теперь убийца, ставший похитителем девочки, отправил в Кингстон записку и поскакал в Лондон. По возможности он избегал людных дорог, ехал ночью, когда луна освещала путь, и не отвечал на вопросы тех, кто по глупости решался поинтересоваться, что он везет и куда так спешит.

Лотти проснулась в темной, пыльной, дурно пахнущей комнате. Ответом на ее всхлип были суровый взгляд и угрожающе поднятая рука плохого человека, имя которого ей нельзя произносить вслух. Она съежилась на тонком матрасе, обиженная, голодная, испуганная. Бросив ей ломоть черствого хлеба и кусок сыра, он указал на чашу с отбитым краем.

— Знаешь, как этим пользоваться? Если нет, тем хуже для тебя. Я не собираюсь менять пеленки.

Конечно, Лотти знала, как пользоваться ночным горшком. Она же не маленькая. Только она еще ни разу не пользовалась таким грязным. И не ела немытыми руками. Няня бы рассердилась, но тут не было няни. Был плохой человек, а еще другой, поменьше, которого он называл Лупоглазым. Наверное из-за того, подумала она, что глаза у незнакомца были навыкате, как у жабы. Лотти ела хлеб и слушала.

— Говорю тебе, мы разбогатеем. — Деннис Годфри лежал на кровати, вытянув забинтованную ногу, рядом стояла бутылка виски. — И расквитаемся. Чертов кучер уже поплатился, что стрелял в меня, дурак. А теперь заплатит Филан Слоун. Он даже не потрудился сказать, что кучер вооружен да еще верен своему хозяину.

— Но почему он должен платить за девочку, если она всего-навсего дочь его умершей кузины?

— А потому, что он будет висеть рядом со мной, если меня поймают. Он ведь нанял меня остановить карету, верно? Значит, нарушил закон. Это не моя вина, что кучер не свернул к обочине. Слоун заплатит мне достаточно, чтобы я смог уехать из страны и с шиком жить где-нибудь. Я уже сказал ему, в какой банк переслать деньги, а иначе я отправляю письмо в полицию на Боу-стрит.

— У графа карман глубже.

— И влияния больше. Пускай Слоун связывается с ним. Мне плевать, откуда придут деньги, только б они ждали в этом лондонском банке. Могу поспорить, Кард отправится на север раньше, чем успеет получить мою записку. Обо мне Слоун не скажет, иначе ему придется признаться в соучастии. Как только граф вернется в Лондон, я пошлю ему записку, в которой потребую выкуп. — Поднеся ко рту бутылку виски, Годфри засмеялся. — Я получу с обоих джентльменов, а им будет невдомек. — Потом он взглянул в угол, где сидела Лотти. — Если она станет доставлять мне беспокойство, я пошлю его сиятельству палец девчонки в подтверждение, что она у меня.

Лотти немедленно сунула большой палец в рот.

— Только я вот думаю, куда ее пока деть?

— Послушай, брось ее в Темзу, и дело с концом. Но прежде отрежь у нее пару локонов, чтобы положить в записку о выкупе и доказать этим, что она у тебя. Они скорее узнают ее светлые волосы, чем палец. К тому времени, когда найдут тело, ты успеешь получить свои деньги. А я — свою долю. Так мы не будем беспокоиться, что девчонка расскажет кому-нибудь про нас.

Годфри сделал очередной глоток из бутылки.

— Я никогда еще не убивал маленьких девочек. А ты?

Эзра Исколл покачал головой. Он торговец, а не убийца, хотя умел обращаться с ножом. Продавал он большей частью подержанные вещи, приобретенные честным или другим путем. Кроме этого, он был наводчиком воров и грабителей, имел под своей лавкой тайные комнаты для отбросов общества. Сейчас Эзра больше походил на карпа, заглатывающего муху, чем на жабу.

— Да она уже сейчас не очень хорошо выглядит. Того и гляди заболеет.

— Не заболеет. Если захочет жить.

Лотти продолжала сосать большой палец, глаза у нее стали, как у Эзры.

— Ступай, найди Молли, скажи, что нужно посидеть с девочкой… больше ничего, просто посидеть. Она придет, моя преданная сестра.

— Но твоя сестра Молли — швея и старая дева, — возразил Лупоглазый. — Что она может знать о детях?

— Уж побольше нас с тобой. Кстати, она не так стара, — ответил преданный брат. — А если это дело превратится в золотую жилу, как я рассчитываю, она сможет купить себе магазин, а не перешивать театральные костюмы. И даже купить себе мужа.

Глаза у Эзры совсем выкатились при мысли о рябой толстушке Молли с ее приданым. Обещанная ему доля не столь велика, тем более в свете грозящей опасности. Эзре не хотелось провести остаток жизни на каторге в Новом Южном Уэльсе (если граф Кард вообще оставит его в живых), когда они поймают Денниса Годфри. Он бы намного лучше себя чувствовал, будь ребенок где угодно, только не рядом с ним. А еще лучше — если б никогда не встретил Денниса Годфри, его сестру или похищенную родовитую девочку. Но с другой стороны, нельзя же так просто отказаться от денег и от Молли.

Записку посылать было бы нереально. Даже не из-за того, что она могла попасть в чужие руки, просто Молли не умела читать. А прийти лично Деннису Годфри не позволяла раненая нога. Поэтому в театр, где работала Молли, поехал Эзра.

— Тебя что, по голове стукнули? Как я могу оставить работу до конца представления? Вдруг у этой коровы, играющей Джульетту, опять разойдутся швы на платье?

Но Эзра прошептал ей о богатстве и найденыше. Графа Карда он решил не упоминать, боясь, что пробудит в Молли нежные чувства или жадность. Кто знает, не захочет ли она вернуть ребенка аристократу или хотя бы продать сведения о нем? Деннис Годфри доверял Молли. Но Эзра не верил никому.

— Ребенок?

Эзра прикрыл ей рот ладонью.

— Ты пойдешь или нет? Если план твоего брата выгорит, тебе будет ни к чему беспокоиться о паршивой работе ценой в два пенса.

Молли собрала свои вещи, прихватила несколько отрезов ткани, принадлежавших театру, и вышла из здания вместе с лупоглазым напарником своего брата. По дороге она все хорошенько обдумала. И когда, пройдя по усыпанному гниющим мусором переулку, они добрались до захудалой лавки Эзры с облупившейся дверью и одним грязным окном, Молли уже решила отказаться. Но было поздно. Эзра, тащивший мешок спутницы, уже втолкнул ее в дверь, провел мимо кучи непроданного товара к тайной двери и приказал спускаться по секретной лестнице вниз.

Ее брат Деннис лежал на кровати, то ли спал, то ли был в отключке. Сквозь повязку на раненой ноге сочилась кровь, рядом с братом валялась пустая бутылка. Но Молли видела и не такое. Она лишь прищелкнула языком, а потом посмотрела в ту сторону, куда кивнул Эзра. Это был самый темный угол комнаты, которая больше походила на тюремную камеру. Взяв в руки единственную свечу, Молли подошла к грязной подстилке на полу.

— Господи, тут и вправду ребенок, — сказала она и медленно опустилась на уголок матраса. — Да еще такая красивая маленькая девочка, если я правильно определила под этой грязью. — Молли убрала с лица малышки спутанные белокурые локоны необычного платинового оттенка и заглянула в глаза цвета летнего неба, которые покраснели от слез. — Клянусь, ты настоящая красавица. Через несколько лет будешь разбивать сердца джентльменов, а?

Лотти продолжала сосать большой палец.

— И кто же ты, дорогая?

Лотти молчала.

— Я Молли, пришла составить тебе компанию. А тебя как зовут?

Лотти взглянула на плохого человека. Кажется, он спит, хотя она в этом не уверена. Может, сказать, как ее зовут? Да она скорее отдаст свою куклу и обещанного ей пони, ждущего дома.

— В чем дело, милая, кошка откусила твой язычок?

Лотти огляделась в поисках кошки.

— Разве тебе не говорили, — продолжала Молли, вытащив ее палец изо рта, — что так можно испортить себе зубы? А теперь скажи, как тебя зовут. Ты ведь должна знать собственное имя.

Конечно, Лотти знала свое имя. Она леди Шарлотта Элизабет Эндикотт. Только она не скажет никому. Она должна молчать, если хочет вернуться домой. Если не хочет, чтобы ее братьям сделали больно.

— Ты умеешь говорить, правда? — спросила Молли.

Лотти кивнула.

— Ну, хоть что-то ясно.

Вытащив из рукава носовой платок, Молли поплевала на него и стала вытирать девочке лицо. Та отдернула голову, еще крепче прижав к себе куклу.

— Детка, ты боишься? А может, не привыкла к такому обращению?

Молли пригляделась к одежде ребенка. Платье было рваным, в грязных пятнах, но из прекрасной ткани и хорошо сшитое. В этом Молли Годфри знала толк. Вздохнув, она посмотрела на спящего брата, потом на Эзру, который подрезал себе ногти разбойничьим ножом.

— Какого дьявола эти два висельника похитили девочку? И что собираются теперь делать? — пробормотала она. — Это не беспризорный ребенок. Даже кукла у нее одета богаче любого сироты в Лондоне… Может, у твоей куклы есть имя? — снова обратилась она к девочке.

Никто не сказал, что Лотти не может называть имя куклы, но лучше она не будет. Может, лучше вообще не разговаривать ни с кем, пока не придет папа, чтобы забрать ее?

— Ладно, давай попробуем так, дорогая. — Молли встала и сделала реверанс. — Молли Годфри к вашим услугам, миледи.

Лотти уже знала, как себя вести, особенно с прислугой. К тому же Молли показалась ей хорошей и даже догадалась о ее титуле. Может быть, она отведет ее домой, когда узнает имя? Взглянув на кровать, потом на лупоглазого человека, Лотти встала, сделала лучший реверанс из тех, что показывала ей мама, затем протянула куклу и прошептала:

— Королева.

Это не было ложью, потому что куклу ей подарила королева, а все знают, что королеву зовут Шарлотта, как и ее.

— Ты настоящая маленькая леди, правда? Я бы назвала тебя Принцессой, но давай ты будешь Куини — маленькая королева. А теперь, ваше высочество, давайте подумаем, что нам делать. Я была права, когда подумала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, павлину не место в клетке для голубей.

Брат и слышать не хотел о возвращении девочки туда, где он ее взял, даже отказался сообщить, на какой дороге и почему в него стреляли. Дождавшись, когда Эзра уйдет за другой бутылкой виски, Деннис наконец сказал:

— Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Ты должна помнить лишь то, сколько денег мы за нее получим. Я держу одного джентльмена за яйца, а другого за глотку. Они заплатят. И будут платить всегда. Даже отдав Эзре обещанный процент или то, что он считает своей долей, мы обеспечим себя на всю оставшуюся жизнь, сестренка. Я ведь обещал нашей ма, что позабочусь о тебе.

— Мама всегда говорила, что ты плохо кончишь.

— Может быть, я умру богатым человеком. А повесить они меня не смогут, пусть сначала попробуют найти! Как только джентльмены начнут переводить деньги в банк, я отплыву в одну из британских колоний. Ты будешь забирать деньги, пересылать мою долю или привозить ее мне. Каждый из двух дураков, не зная о действиях другого, будет содержать нас до конца жизни.

— И меня тоже, — добавил вернувшийся Эзра, протягивая бутылку Годфри, после того как отпил из нее.

Молли, взяв у брата виски, тщательно вытерла горлышко и сделала глоток.

— А что с девочкой?

Брат пожал плечами:

— Она слишком много знает. Когда я скроюсь, ты поступишь, как посчитаешь нужным, можешь даже отдать ее. Но… ты же всегда хотела иметь семью, верно?

Молли чуть не подавилась вторым глотком.

— Оставить ее себе?

— У девчонки особо нет выбора: либо ты, либо Темза, — ответил Эзра, принимая бутылку.

— Но вы не можете!

Деннис сделал жест, перерезая себе горло.

— Или ей, или нам.

И Молли, забрав с собой девочку, названную ею Куини, в тот же день уехала из Лондона. У нее были деньги, которые ей дал брат, сундук с поношенной одеждой, ботинки, щетки для волос из лавочки Эзры да название лондонского банка, куда дважды в год должны приходить деньги. Все время.

Теперь ей не надо работать целыми днями словно рабыня на неблагодарных актрис. Не надо думать, сможет ли она заработать себе на хлеб, если хозяин найдет швею более шуструю или менее накладную. Не надо есть, спать и шить в одиночестве, не имея возможности даже завести кошку, чтобы с ней разговаривать. Теперь Молли есть о ком заботиться, для кого шить красивые платьица, кому быть нужной.

Вспомнив старую подругу, которая много лет назад переехала из Лондона в Манчестер и устроилась там модисткой, она решила отправиться к ней, чтобы начать новую жизнь. Для всех она будет вдовой солдата, как множество других женщин после войны. Ни у кого не вызовет подозрения мать с ребенком без отца. Эзра дал ей золотое обручальное кольцо. Решено было все представить так, будто солдат был из приличной семьи, поэтому оставил ей вдовью часть наследства, которой оказалось достаточно, чтобы купить маленький дом с садом, где могла играть Куини.

Впервые жизнь виделась Молли в розовом цвете. Даже понимая, что ее брат совершил ужасное преступление, а она, увезя ребенка, стала в глазах судей соучастницей, Молли тем не менее была полна энтузиазма. Наконец-то ей выпал шанс изменить жизнь к лучшему, а если не получится, то она всегда сможет сбежать из страны или выйти за Эзру.

Что думала обо всем этом Лотти, так и останется тайной, потому что она настолько разочаровалась в Молли, что за все путешествие не проронила ни слова. Хотя ела, позволяла Молли себе купать и одевать, расчесывать волосы, даже целовать на ночь.

Когда они уехали, Деннис Годфри, пьяный, страдающий от боли в ноге, остался в убежище дожидаться приезда графа в Лондон и поступления его первых денег в банк.

Вскоре пришли деньги от безумца, нанявшего Денниса Годфри, но граф так и не приехал. Лорда Карда отвезли в его загородное имение, где он умер от переживаний, вызванных тщетным поиском маленькой дочери, а также оплакивая свою любимую вторую жену.

Наследники графа и его душеприказчик уже были готовы заплатить выкуп, чтобы вернуть девочку, но было слишком поздно. Деннис Годфри умер от загноившейся раны прежде, чем смог взять билет на пароход в Америку.

Эзра приехал в Манчестер, нашел Молли и рассказал ей обо всем, что случилось. Ему было мало третьей части. Правда, в действительности она составляла четверть перечисленных денег, о чем умолчал его лживый умерший друг, но Эзра хотел половину. Молли отказала, сказав, что треть, принадлежавшая ее брату, перейдет Куини, чтобы обеспечить ее будущее.

Эзра не спорил, ведь у него еще оставался шанс получить все, женившись на Молли.

Но стоит ли отказываться от благосостояния и свободы? И для чего? Чтобы стать для Куини отцом-подонком, который выглядит как пришибленный и живет в пещере? Да никогда!

Тогда Эзра решил забрать девочку — или ее тело, которое в случае чего на суде не сможет проболтаться, — и вернуться в Лондон за вознаграждением. Только Эзра не мог придумать, как ему получить все деньги и не делиться с Молли, которая в отместку могла бы выдать его полиции. Значит, ее тоже придется убить, а этого ему делать совсем не хотелось. Кроме того, им поступали деньги за молчание от человека, нанявшего Денниса Годфри. Это было что-то вроде пенсии от богатого дядюшки. Но забрать деньги теперь могла одна Молли, раз ее братец откинул копыта.

На всякий случай, если она, услышав о вознаграждении, решит вернуть ребенка семье, вывести его из игры и передать судье, Эзра напомнит Молли насчет ее собственной виновности. А еще предупредит, что ей не выжить в корабельной тюрьме, потому что ее пустят по рукам охранников, судовой команды, а потом заключенных, пока она не умрет.

Отказаться от Куини? У девочки есть все, чего нет у Молли: красота, способности, невинность. И ведет она себя примерно, словно боится потерять новый дом, новую любящую мать. Каждый день Молли ходит в церковь поблагодарить Всемогущего, который осчастливил ее этим ангелом. Отказаться от драгоценного дара? Никогда!

Кроме того, девочка не знает ни об умершем графе, ни о размере вознаграждения за ее возвращение. Да и откуда ей знать, если она живет вдали от Лондона и не может прочесть ни газет, ни объявлений?

Молли жила уединенно и ни с кем не общалась, за исключением подруги-модистки. Купив небольшой коттедж под Манчестером, она получила чистый воздух и немногочисленных соседей, которые не лезли в ее жизнь. Иногда она шила для своей подруги, чтобы не потерять навыков, но большую часть времени посвящала Куини, стараясь воспитать ее как настоящую леди. Даже наняла ирландку, приходившую днем готовить и убирать. А еще пригласила ушедшего на покой преподавателя из Оксфорда, чтобы дать Куини воспитание и разносторонние знания, художника-портретиста, который учил ее рисовать, и церковного органиста для обучения музыке. С образованием настоящей леди, а также с приданым богатого человека Куини не придется работать с утра до вечера, чтобы выжить, или продавать свое тело за еду. Она сможет выйти замуж за приличного респектабельного джентльмена с прибыльным делом или с земельной собственностью. А может, не только с землей, но и с титулом. Молли не переставала мечтать о будущем маленькой девочки, которая теперь жила не только в Манчестере, но и в ее сердце.

Иногда они приезжали в Лондон встретиться с Эзрой и забрать деньги, поступавшие в банк от их нового покровителя. Счет был на имя миссис Молли Деннис, уважаемой вдовы с красивой, хорошо воспитанной дочкой, слишком благородной, чтобы посещать деревенскую школу, и слишком замкнутой, чтобы играть с местными детьми.

А что думала сама Лотти? Не имея выбора, она, как всякий ребенок, привыкла к новой жизни, стала маленькой Куини с любящей матерью и покойным героем отцом. У нее были учителя, котенок и красивые платьица, о которых только может мечтать маленькая девочка. Она любила шить, рисовать, одевать своих кукол и слушать истории Молли, почерпнутые из театральных пьес. Со временем Лотти забыла о большом доме в Лондоне, о братьях и своем титуле. Было слишком ужасно помнить разбившуюся карету и плохого человека, поэтому она забыла. Но порой, даже годы спустя, она просыпалась среди ночи, крепко прижимала к себе подушку и звала: «Мама!»