Глава 7

Бродик растолкал Джиллиан, лишь когда они прибыли на место. Девушка тряхнула головой, пытаясь опомниться, и потерла затекшую шею. Наконец она сумела разлепить глаза и на какое-то мгновение подумала, что все еще спит. Где она? И куда ее привезли? Невысокие, зеленеющие густой травой холмы окружали всадников. Узкий ручеек струился по склону, а в самой середине утопающей в полевых цветах лощины возвышался серый каменный дом под черепичной крышей. В воздухе разливалось чудесное благоухание. У речки, протекавшей с западной стороны, развесили ветви березы, к востоку виднелся широкий луг, покрытый толстым травяным ковром. Отара овец, блеявших, словно завзятые сплетницы, сгрудилась на дальнем конце поля, а невозмутимый охотничий пес зорко озирался, приглядывая за своими подопечными. Из трубы в безоблачное небо струился дым. Легкий ветерок ласково коснулся щеки Джиллиан. Настоящий рай!

Из дремотного состояния девушку вывел громкий крик. Высокий худой мужчина, вышедший на крыльцо, приветливо улыбался, здороваясь с подъезжавшими воинами.

Только здесь, в этом уютном местечке, Джиллиан оказалась способна без содрогания вспомнить все, что произошло за последние несколько дней.

Дилан снова посадил Алека себе на плечи и уже входил в дом. Бродик спешился и протянул руки Джиллиан. Она скользнула в его объятия, и глаза их на секунду встретились. Она словно утонула во взгляде этого почти незнакомого человека. Человека, которому, однако, не побоялась доверить жизнь. Он словно видел ее насквозь, успел узнать все тайны…

Джиллиан отвернулась, приказав себе выбросить из головы глупые мысли. Мужчина как мужчина, ничего особенного, и к тому же небритый. Лицо заросло золотистой щетиной. И ей пришлось подавить безумное желание провести пальцем по его щеке и проверить, колется ли она.

— Почему ты глазеешь на меня? — резко спросила она.

— По той же причине, что и ты, девушка, — усмехнулся Бродик. В глазах его заплясали дьявольские огоньки, но ей было не до того, чтобы флиртовать или обмениваться колкостями. К тому же она никогда не была кокеткой.

Джиллиан сняла его руки с талии и отступила.

— Зачем мы здесь остановились? И кто хозяин этого жилища? Алеку не следовало бы входить, пока я…

— В последний раз повторяю: с Диланом Алеку не о чем беспокоиться, — перебил Бродик. — Он был бы смертельно оскорблен, узнав, что ты ему не доверяешь.

— Не доверяю, потому что совершенно не знаю его, — прошептала она так, чтобы остальные не услышали.

— Как и меня, — справедливо указал он. — Но со мной ты поехала и, следовательно, можешь положиться на мое слово. Воины Бьюкененов жизнь отдадут за Алека.

Судя по отрывистому холодному тону, он считал тему завершенной и не собирался далее распространяться по этому поводу.

— Я слишком измучена, чтобы пререкаться.

— Тогда помолчи. Так или иначе, спорить с Бьюкененом бессмысленно. Все равно верх не возьмешь. Мы, Бьюкенены, всегда выходим победителями.

Ей показалось, что Бродик шутит, но при взгляде на его абсолютно серьезное лицо Джиллиан не решилась рассмеяться. Либо у него весьма странное чувство юмора, либо он невероятно чванлив.

— Пойдем. Нечего тратить время на пустые перепалки, — велел он и, взяв ее за руку, повел по выложенной камнями тропинке.

— Мы проведем здесь ночь?

— Нет, — бросил он, не потрудившись обернуться, — поедем дальше, после того как Энни подлечит твои раны.

— Не хочу быть ей в тягость.

— Она будет счастлива служить тебе.

— С чего бы это? — удивилась девушка.

— Думает, что ты моя невеста.

— Господи, какая чушь! Я солгала всего лишь единственному человеку, откуда ей про это знать?

— Новости разлетаются быстро, — засмеялся Бродик, — и всякий знает, что у Макдоналдов языки как помело.

— Значит, это тебя я поставила в неловкое положение, верно?

— Нет, — буркнул Бродик, пропуская ее в дверь. Но девушка придвинулась ближе и прошептала:

— Этим людям можно верить?

— Насколько я вообще доверяю тем, кто не принадлежит к клану Бьюкененов, — пожал он плечами. — Сестра Кевина Драммонда замужем за одним из моих воинов, так что Кевин считается кем-то вроде родственника. Не вол нуйся, все, что будет сказано при нем, не выйдет за стены этого дома.

Дилан представил «нареченную лэрда» супружеской паре. Энни Драммонд, стоявшая у очага, низко поклонилась гостье. Она оказалась почти ровесницей Джиллиан и была уже на сносях. Кевин также приветствовал девушку поклоном и пригласил в дом. Но Джиллиан показалось, что оба они чего-то боятся.

В маленьком домике стоял приятный запах свежевыпеченного хлеба. Большую часть комнаты занимал длинный стол, и, судя по количеству стульев, Джиллиан предположила, что Драммонды привыкли к частым визитам. Настоящий дом, мирный и уютный… именно о таком мечтала Джиллиан, позволяя себе фантазировать о встрече с возлюбленным и счастливой семейной жизни. Ах, все это вздор. Ее существование омрачено едва ли не с рождения, а радости ей не суждены судьбой.

— Большая честь — принимать вас в нашей скромной лачуге, — объявил ей Кевин, не сводя, однако, глаз с Бродика.

Почтительно поприветствовав лэрда, Энни попросила Джиллиан сесть и дать ей взглянуть на рану. Она терпеливо подождала, пока девушка устроится поудобнее, и постелила на стол чистую тряпочку. Джиллиан молча засучила рукав и размотала засаленную повязку.

— Буду благодарна за любую помощь, — пробормотала девушка. — Рана несерьезна, но боюсь, туда попала грязь.

Джиллиан в самом деле не думала, что дела обстоят настолько плохо, но Энни побледнела как смерть, увидев состояние раны.

— Ах, девочка, ты, должно быть, страшно мучаешься! Бродик и его люди сгрудились вокруг, чтобы получше разглядеть, в чем дело. Алек в панике обхватил Джиллиан за моги.

— Но как, во имя неба, это случилось? — охнул Дилан.

— Порезалась, — коротко объяснила Джиллиан.

— Нужно вскрыть рану и выпустить гной, — прошептала Энни. — Лэрд, вам придется остановиться у нас дня на два. Она благородная леди, потому я не могу причинять ей лишней боли, и лечение пойдет медленно.

— Но я не вправе тратить так много времени, — запротестовала Джиллиан.

— А будь она мужчиной? Что бы ты сделала? — осведомился Бродик.

Энни, посчитав, что он задал вопрос из праздного любопытства, объяснила:

— После того как гной выйдет, налила бы материнского огня на открытую рану, и хотя это варево мгновенно излечит хворь, мало кто способен вынести такое лечение.

— Я видел, как закаленные воины при этом вопили, будто младенцы, — вставил Кевин.

Бродик промолчал, предоставляя решение на усмотрение самой Джиллиан. Девушке казалось, что Драммонды преувеличивают опасность, но если и нет, какая разница? Она не может позволить себе разлеживаться в постели.

Бродик, казалось, читал ее мысли.

— А те воины, которых ты лечила материнским огнем, уезжали сразу или провели у тебя несколько дней? — допытывался он.

— Сразу, стоило только положить на рану исцеляющий бальзам.

— Это те, кому посчастливилось выжить, — заметил Кевин. Уловив едва заметный кивок Джиллиан, Бродик велел:

— Ты применишь этот способ, а Джиллиан не издаст за это время ни звука, потому что она истинная Бьюкенен.

Господи, словно это все объясняет! Бьюкенен! Подумаешь!

— И поэтому я стану молчать как рыба, несмотря на боль? — иронически осведомилась Джиллиан, забавляясь столь невероятной спесью.

— Именно, — серьезно кивнул Бродик.

Девушка с трудом подавила почти непреодолимое желание оглушительно завопить, подобно дикарке, еще до того, как Энни коснется ее, лишь бы насолить этому напыщенному болвану. Но не стоит расстраивать эту добрую женщину и Алека. Ничего, дай только остаться наедине с Бродиком, она живо напомнит, что не имеет никакого отношения к Бьюкененам и должна Бога за это благодарить, ибо все Бьюкенены слишком о себе мнят. Она заметила также, что, когда Бродик запретил ей кричать, воины согласно кивнули. Ну нет, не дождутся. Она заорет так, что у них уши заложит!

Энни снова побелела и съежилась, услышав приказ лэрда. Подойдя к мужу, бедняжка что-то быстро прошептала ему на ухо. Джиллиан удалось уловить всего пару слов, но этого было достаточно, чтобы понять: Энни просит у Кевина разрешения дать Джиллиан сонное зелье.

Кевин передал слова жены Бродику, пока Энни бегала по комнате, собирая нужные лекарства. Прежде чем Бродик успел ответить, заговорила Джиллиан:

— Не желаю, чтобы меня одурманили. И хотя ценю ваше сочувствие, но мне понадобится светлая голова, чтобы продолжать путь.

Бродик кивнул, но Джиллиан так и не поняла, с кем он согласен.

— Поверьте, я знаю, что говорю, — настаивала она. — Не нужно мне снадобья.

Но тут Алек отвлек ее внимание, дернув за рукав. Наклонившись к нему, она краем глаза заметила, что Энни бросила в кубок щепотку порошка и добавила вина.

— Что тебе? — прошептана Джиллиан.

— Ты меня выдашь? — встревоженно шепнул мальчик.

— Это насчет моей раны?

Мальчик закивал так усердно, что подбил макушкой ее подбородок.

— Нет, и перестань волноваться.

— Ладно, — успокоился он. — Только я есть хочу.

— Потерпи немного.

— С вашего разрешения, лэрд, я хотел бы поднять кубок за вас и вашу невесту, — объявил Кевин.

— Но я не… — начала Джиллиан.

— Дозволяю, — перебил Бродик.

Девушка нахмурилась, не понимая, отчего он не разъяснил недоразумение, но все же решила обождать. Кевин поставил перед ней кубок, а остальные отодвинул подальше, чтобы кто-то по ошибке не перепутал. Кевин придумал неплохую уловку, и хотя намерения у него были самые добрые, девушку неприятно укололо, что с ее желаниями не посчитались. После того как тост будет произнесен, ей придется выпить, иначе ее посчитают неучтивой. Оставалось только одно.

— Могу я позвать всех ваших воинов и попросить разделить с нами вино? — осведомился Кевин.

Вместо ответа Бродик подошел к двери и свистнул. Резкий звук эхом пронесся по дому, и в комнате, как по волшебству, появились остальные мужчины. Джиллиан помогла хозяину разносить кубки, и Кевин торжественно поднял свой.

— За долгую счастливую жизнь, полную смеха и любви, и много вам крепких сыновей и дочерей.

— Верно, верно, — согласился Эрон.

Все подождали, пока Джиллиан сделает первый глоток, прежде чем осушить кубки. Бродик кивнул Энни, выдвинул стул и сел на него верхом, лицом к Джиллиан. Жестом приказав ей вытянуть руку, он придавил ее ладонь к столу. Джиллиан не спросила, зачем ей это нужно. Хочет убедиться, что она не отдернет руку в самый ответственный момент. Дилан обошел вокруг стола и положил ей тяжелую длань на плечо.

— Роберт, выведи парня, — приказал он. Но Алек отчаянно вцепился в юбку Джиллиан.

— Я хочу быть с тобой, — умоляюще прошептал он.

— Спрашивай у Дилана, может, он и передумает. Только будь повежливее, — наказала она.

Мальчик, задрав голову, нерешительно взглянул на воина.

— Можно мне остаться?.. Пожалуйста…

— Миледи? — осведомился Дилан.

— Буду очень рада.

— В таком случае постой тут немного, Алек, только не смей вмешиваться. Обещаешь?

— Честное слово, — кивнул Алек, снова прислонившись к коленям Джиллиан. Энни пристально уставилась на девушку и, хотя была готова начинать, казалось, чего-то выжидала.

— Вам ничуть не хочется спать, миледи? — как бы между делом осведомилась она.

— Не слишком, — отозвалась девушка. Энни нерешительно обратилась к лэрду:

— Думаю, мы еще немного погодим.

Джиллиан посмотрела на Кевина и заметила, что он поминутно зевает. То же самое творилось и с Робертом, так что она не поняла, кому подсунула зелье. Но тут Кевин покачнулся.

— Энни, не попросишь своего мужа сесть? — вмешалась она. Кевин яростно моргал, пытаясь прийти в себя.

— Зачем это мне садиться, девушка? — удивился он.

— Чтобы не упасть.

Никто не успел сообразить, в чем дело, как Кевин повалился вниз лицом, словно кукла. К счастью, кто-то успел вовремя подхватить его, прежде чем бедняга ударился головой об угол стола.

— Ах, девушка, ты все-таки поменяла кубки! — догадался один из воинов.

— И одурманила Кевина! — ухмыльнулся другой.

Джиллиан, с горящим от стыда лицом, уставилась в стол, тщетно придумывая, как получше извиниться перед Энни. Потрясенная ее коварством, женщина вопросительно взглянула на Бродика. Тот с деланным неодобрением покачал головой, но глаза весело заискрились.

— Похоже, Кевин по ошибке сам выпил зелье, — заметил он. — Уложи его на постель, Эрон, и возьмемся за дело. Энни, мы торопимся.

Женщина кивнула и дрожащей рукой поднесла нож к ране. Бродик стиснул запястье Джиллиан, прежде чем она почувствовала первый укол. Сначала ей казалось, что он чересчур заботлив и принимает ее беды слишком близко к сердцу, но уже несколько минут спустя ощутила искреннюю благодарность за поддержку. Потребность отдернуть руку была чисто инстинктивной, но Бродик не дал ей шевельнуться. Однако все прошло далеко не так ужасно, как она ожидала. Руку невыносимо дергало, но как только гной выпустили, сразу стало легче. Издерганный Алек жался к ней.

— Очень больно было? — допрашивал он.

— Нет, — тихо откликнулась девушка.

Увидев, как она спокойна, мальчик немного расслабился.

— Так же больно, как от удара того дьявола? — полюбопытствовал он. — Помнишь, как он врезал тебе в подбородок?

— Помолчи, Алек.

— Так или нет? — не отставал он.

— Нет, — вздохнула девушка.

Энни, очищавшая рану чистыми тряпочками, подняла голову.

— Кто-то ударил вас, миледи? — встревожилась она. Добрая женщина выглядела настолько возмущенной, что Джиллиан немедленно попыталась разубедить ее.

— Ничего страшного, — пробормотала она. — Прошу, не волнуйся, это пустяки.

— Этот человек… кто он? — допытывалась Энни. В комнате воцарилась мертвенная тишина. Всем, очевидно, не терпелось услышать ответ.

— Это не важно, — покачала головой Джиллиан.

— Напротив, очень важно, — возразил Дилан под одобрительное ворчание остальных.

— Англичанин! — выпалил Алек.

Кивнув в знак того, что ничуть не удивлена, Энни снова принялась за дело. Джиллиан поморщилась от боли, не сознавая, что судорожно вцепилась в руку Бродика.

— Так и знала, — фыркнула Энни — Не представляю, чтобы горец поднял руку на женщину!

Воины дружно кивнули. Торопясь сменить тему, Джиллиан ухватилась за первое, что ей пришло в голову:

— Прекрасный сегодня день, не так ли?

— Он был пьян, надрался как свинья, — перебил ее Алек.

— Алек, никому не интересны подробности…

— Ошибаешься. Всем интересно, — негромко протянул Бродик, хотя невозмутимый тон отнюдь не отражал его истинных чувств. Он старался, старался из всех сил проявить терпение, но жажда услышать всю подноготную этого странного дела буквально сводила его с ума.

Что за безумец способен издеваться над беззащитной женщиной и ребенком? Алек уже успел нарисовать мрачную картину того, что ему пришлось пережить, и превознес мужество и стойкость Джиллиан. Нет, он во что бы то ни стало узнает правду еще до ночи!

— Он ведь нарезался, правда, Джиллиан? — привязывался Алек.

Джиллиан не ответила, по Алек был не из тех, кого можно смутить подобными пустяками. И поскольку она не запрещала ему говорить об избиении, сорванец решил поведать обо всем, что видел.

— Дядя Бродик, знаешь что?

—Что?

— Этот человек… он ударил ее кулаком, сбил на пол, и знаешь, что сделал потом? Пинал ее ногами, пинал и пинал. Я здорово перепугался и хотел его остановить, да только не сумел.

— Каким образом ты пытался его остановить? —поинтересовался Дилан.

Алек пожал плечами.

— Сам не помню, — признался он. — Наверное, плакал.

— Энни, ты почти закончила? — спросила Джиллиан.

— Почти, — кивнула женщина.

— А потом знаете что? Я закрыл Джиллиан собой, но она оттолкнула меня и знаете, что сделала? Прижала меня к полу и загородила мою голову руками, чтобы он не задел меня.

— А что дальше, Алек? — не унимался Дилан.

— Джиллиан погладила меня и велела молчать, потому что все будет хорошо. Она не позволит никому обидеть меня. И не позволила. Он ни разу меня не стукнул.

Джиллиан ужасно хотелось заткнуть Алеку рот. Мужчины и без того готовы разорвать неведомого врага, и кроме того, взгляды всех присутствующих устремлены на нее! Она была готова сгореть от стыда и унижения!

— Только один англичанин коснулся леди Джиллиан? — осведомился Роберт. — Или были и другие?

— Второй тоже, — вспомнил мальчик.

— Алек, тебе не следует… — начала Джиллиан.

— Но он бил тебя, помнишь? Неужели забыла?

— Помню, дорогой, — устало вздохнула она. — Просто не желаю говорить об этом.

Энни собрала тряпки и отложила в сторону.

— Лэрд, рана очищена. Броди к кивнул.

— Мальчик голоден. Если тебе не слишком трудно, дай ему ломоть хлеба.

— Может, с медом? — с надеждой встрял Алек.

— Разумеется, — улыбнулась Энни.

— Только поешь во дворе, — велел Бродик. — Роберт пойдет с тобой и присмотрит, чтобы ты чего не натворил.

— Но, дядя Бродик, а как же Джиллиан? Она без меня пропадет.

— Я с ней побуду, — пообещал тот. — Роберт! Воин выступил вперед. Алек упрямо прижался к Джиллиан. Та наклонилась и прошептала:

— Я позову тебя, если понадобишься. Ей пришлось поклясться именем матери, прежде чем Алек убедился, что девушка не исчезнет, если он на несколько минут покинет дом. Успокоившись, парнишка выхватил у Энни хлеб и помчался к двери, в спешке забыв даже сказать спасибо гостеприимной хозяйке.

— Позже он вспомнит о правилах приличия и поблагодарит вас, как полагается, — уверила Джиллиан. — Спасибо вам за терпение. Он еще маленький, и уже столько перенес.

— Но благодаря тебе вышел из всех испытаний, — заметил Дилан, снова придавив ее к стулу. Девушка так и не поняла, хвалит ли он ее или старается не дать сбежать. В комнате появилась Энни с продолговатой сковородой, которую подогрела над огнем. Внутри плескалась жидкость, испускавшая омерзительный смрад. Энни, придерживая ручку тряпкой, попробовала содержимое сковороды пальцем.

— Не слишком горячая, миледи, но предупреждаю: боль будет невыносимая. Если не сдержите крика…

— Она не издаст ни звука, — твердо повторил Бродик.

Этот наглец держится так, словно констатирует факт, и Джиллиан невольно встревожили его надменные манеры. В конце концов ее дело — держаться храбро или раскиснуть. Почему он все решает за нее?

Энни мялась, очевидно, не зная, как поступить. Джиллиан подняла на нее глаза:

— Почему это называется «материнский огонь»?

И в этот момент Энни, повинуясь кивку Бродика, плеснула жидкость на открытую рану. Боль пронзила Джиллиан, всепожирающая, мучительная, острая. Руку словно опустили в расплавленное железо. Кожа горела, языки пламени проникали до самых костей. Тошнота подкатила к горлу, голова закружилась, а глаза затянуло пеленой. Она вскочила бы, если бы Дилан и Бродик не держали ее. Господи милостивый, она не вынесет! После того как отпустила первая, самая ужасная судорога, рана начала пульсировать, словно под кожу запустили горящие уголья. Она тяжело дышала, выгнув спину, стиснув веки, чтобы сдержать слезы, сжав челюсти из опасения вскрикнуть и вцепившись ногтями в руку Бродика.

Выкажи он хоть крупицу сочувствия, она непременно разрыдалась бы как ребенок, но когда она взглядом попросила у него помощи, увидела лишь бесстрастные непроницаемые глаза и сумела овладеть собой. Но не могла заставить себя отпустить ладонь Бродика, хотя, видит Бог, старалась.

И когда была уверена, что больше не выдержит ни секунды эту пытку, стало чуть полегче.

— Худшее позади, девушка, — прошептала Энни таким голосом, словно сама вот-вот расплачется. — Теперь я положу мазь и забинтую. Боль уже ослабела?

Джиллиан пыталась заговорить, но так и не смогла, поэтому едва заметно кивнула. Она смотрела куда-то поверх плеча Бродика, на трещину в стене, молясь лишь о том, чтобы не лишиться чувств. Энни проворно работала пальцами, и уже через несколько минут рана была покрыта толстым слоем белого бальзама и завернута в тряпки от локтя до запястья. Энни пришлось нелегко, поскольку Джиллиан все еще отказывалась отпустить Бродика. Теперь, немного опомнившись, она осознала, что он потирает ее ладонь большим пальцем. Выражение лица не изменилось, но эта скромная ласка произвела на нее целительное действие, словно он обнял ее и утешает.

Едва Энни завязала узелок, Джиллиан набрала в грудь воздуха, постаралась успокоиться и освободила Бродика.

— Ну вот, — облегченно улыбнулась Энни. — Завтра все пройдет. Только постарайтесь не мочить рану дня два.

Джиллиан снова кивнула и, хрипло выговаривая слова, поблагодарила женщину за помощь.

— Прошу извинить меня, — начала она, медленно вставая. Дилан поддержал ее под локоть. Она на миг прислонилась к нему, с трудом выпрямилась и склонила голову перед Энни, прежде чем выйти. Воины молча кланялись, когда она проходила мимо. Джиллиан была уверена, что за ней наблюдают, и поэтому не поддалась порыву бежать под прикрытие деревьев. Алек босиком бродил в ручье под присмотром Роберта. К счастью, мальчик не заметил, что она мчится в противоположном направлении, и не услышал, когда из груди девушки вырвалось рыдание.

Лайам сокрушенно покачал головой, глядя вслед девушке, и обернулся к Энни:

— У тебя еще остался этот самый огонь?

— Да, несколько капель.

Лайам подошел к столу, вытащил кинжал и надрезал кожу на запястье. Все друзья знали, что за этим последует, ибо Лайам считался Фомой неверующим, которого вечно обуревали сомнения, и к тому же любопытство его не знало границ.

Желая понять, что почувствовала Джиллиан, Лайам протянул руку над расстеленной на столе тканью, и приказал:

— Лей! Я сам хочу убедиться, что это такое.

Если Энни это требование и показалось безумным, у нее хватило сообразительности промолчать. Она будто попала в яму с разъяренными медведями. Эти люди считались самыми свирепыми воинами во всем нагорье, не терпевшими ни малейших обид и отвечавшими ударом на удар. Да, грознее врагов не сыскать. И друзей вернее. Энни могла считать себя счастливицей и гордиться родством с Бьюкененами, хоть и весьма отдаленным, поскольку это означало, что ни она, ни муж никогда не станут жертвами других, пусть и менее воинственных кланов.

— Твой жалкий порез ничто по сравнению с раной миледи, — проворчала она, выступая вперед, чтобы выполнить его просьбу. — Так что пощиплет немного и все.

Она опрокинула сковороду и вылила оставшуюся жидкость. Лайам не пошевелился, но, очевидно удовлетворив любопытство, кивнул Энни и вышел. За ним потянулись Бродик и остальные. Окружив Лайама, они терпеливо выжидали. Наконец тот прокаркал, как простуженная ворона:

— Чертовски гнусная штука! Хуже пытки! Не знаю, как девушка это снесла!

В этот момент подошел Роберт, перекинувший через плечо Алека, как мешок с зерном. Мальчишка визжал от восторга, пока не заметил, что Джиллиан нет. С исказившимся от ужаса лицом он спрыгнул на землю и принялся что было сил кричать, призывая Джиллиан. Роберту пришлось заткнуть ему рот.

— Она пошла в рощу, Алек. Сейчас вернется. Прекрати визжать.

Мальчик бросился к своему защитнику, не вытирая катившихся по щекам слез. Бродик подхватил его и неуклюже похлопал по спине.

— Совсем забыл, что ты еще малыш, — пробурчал он. — Джиллиан никуда не денется.

Пристыженный столь неприличным проявлением слабости, Алек спрятал лицо на плече Бродика.

— Я думал, что она ушла, — промямлил он.

— С тех пор как вы встретились, она когда-нибудь не сдержала слова?

— Нет… но иногда мне страшно становилось, — признался Алек. — Раньше я ничего не боялся. А теперь…

— Все будет хорошо, — уверил Бродик и со вздохом добавил: — Отныне ты в безопасности. Я никому не позволю тебя обидеть.

— Так и Джиллиан твердит, — вспомнил мальчик. — Она защитит меня. Ты должен позаботиться о ней, потому что она совсем хилая и тщедушная.

— Вот уж не заметил, — рассмеялся Бродик.

— Ну и напрасно. Она иногда плачет, если думает, что я сплю. Я говорил, что она в тебе нуждается. Не хочу, чтобы кто-то ее бил!

— Больше ни один негодяй не посмеет пальцем ее тронуть. А теперь перестань зря тревожиться и пойди помоги Роберту привести лошадь. Как только Джиллиан вернется, мы уезжаем.

Джиллиан появилась только минут через десять с покрасневшими припухшими глазами. Бродик терпеливо дождался, пока она поблагодарит Энни, поднял девушку на скакуна и сам вскочил в седло. Она так измучилась, что немедленно обмякла, голова бессильно повисла. Жажда оберегать ее от любого зла охватила Бродика с такой силой, что он поразился себе. Да что это с ним?

Он осторожно усадил ее перед собой, обнял за плечи и привлек к себе. Джиллиан мерно задышала, очевидно, уснув. Бродик послал жеребца вперед, стараясь не обращать внимания на то, что распустившиеся волосы девушки щекочут его бедро. Настоящий ангел!

Он нежно провел ладонью по щеке девушки и, поддавшись желанию, терзавшему его едва ли не с первой минуты их встречи, наклонился и поцеловал мягкие губы.

Девушка сморщила нос и вздохнула, по-прежнему не открывая глаз. Бродик улыбнулся.

Рассудок приказывал ему не поддаваться ее чарам. Она англичанка, а он, видит Бог, не выносит ничего английского. Слишком хорошо Бродик усвоил жестокий урок, полученный во время путешествия в ненавистную страну. Тогда он был молод и глуп. И мечтал найти такую же преданную жену, как у Йена Мейтленда, но ему не повезло. Наверное, Йен отыскал единственное сокровище, которым могла похвастаться Англия.

По крайней мере Бродик был в этом уверен, пока не увидел Джиллиан. Теперь же его обуревали сомнения.

— Ты отважная девочка, — прошептал он, — нужно отдать тебе в этом должное.

В этом, и только в этом.