Глава 23
После обеда она снова сбежала в свою комнату Она и в столовую ни за что бы не пришла, если бы не надеялась увидеть там Джуда.
Она сказала себе, что если Джуд придет на обед, то это будет добрый знак, как бы свидетельство того, что он еще проявляет к ней интерес. И тогда после обеда она набралась бы храбрости и попросила бы его прогуляться с ней посаду.
Однако Джуд на обед не пришел. И Марисса с огромным трудом сдержалась — ей казалось, что она вот-вот разрыдается прямо за обеденным столом. Очевидно, он уже уехал, И тоска по нему становилась все более острой.
Гарри же за обедом изображал веселье и постоянно шутил, беседуя с баронессой. А Марисса изредка заставляла себя улыбаться — ради кузена. Она чувствовала себя виноватой даже из-за того, что просто слушала Джуда, усомнившегося в его честности и преданности семейству Йорков. А ведь Гарри был единственным человеком, остававшимся рядом с Эйданом и поддерживавшим его даже в самые тяжелые для него дни, первые дни его траура. А когда Эйдан уехал в Лондон, чтобы утопить в вине свои печали, Гарри отправился за кузеном и присматривал там за ним, чтобы его не прикончили в каком-нибудь притоне. Мариссе, разумеется, не полагалось знать о таких вещах, но она кое-что подглядела в корреспонденции Эдварда.
Так что ей не следовало сомневаться в Гарри, и только эти угрызения совести удерживали ее за столом в течение всего обеда. Но сейчас, запершись у себя в комнате, она то и дело вздыхала, стоя перед зеркалом. А горничная тем временем готовила ее ко сну.
Если бы она была замужем, служанка расчесала бы ее волосы и оставила их распущенными. И надела бы на нее… что-нибудь прозрачное и эротическое, а затем уложила бы в постель — ожидать мужа, то есть Джуда. И он пришел бы и лег с ней обнаженный. И стал бы ласкать ее и целовать. Делал бы все, что ей хотелось от него.
И конечно же, он никогда не говорил бы ей «нет». Напротив, он всегда был бы страстным и нежным. И она с ним — тоже. Она все сделала бы для него.
Наконец горничная ушла, закрыв за собой дверь. Марисса тотчас же задула свечи, и комната погрузилась в темноту. Все, день для нее закончился. И она, Марисса, осталась одна в холодной постели. Без мужа, без Джуда.
А что, если бы она вышла замуж за кого-то другого? Она чувствовала бы себя менее одинокой? Наверное, все дело в ее возрасте. Вероятно, ей уже давно следовало выйти замуж. Тогда, возможно, все было бы по-другому. Но если так, то выходит, что ее одиночество никак не связано с чувствами к Джуду? Или все-таки связано?
Лежа в постели, Марисса смотрела в потолок и пыталась представить, что сейчас рядом с ней лежит мужчина.
Сначала она представила, что это Чарлз Лемонт. Затем — Фицуильям Хесс. Она представила даже Питера Уайта и мистера Данвуди.
Но ни одного из них ей не захотелось обнять, ни к одному из них ей не захотелось прижаться. Она вздрогнула при одной лишь мысли о том, что такое могло бы произойти. Чарлз не смог бы понять ее страсть — она напугала бы его. Даже во время их невинных игр он был… удивлен. «Почему ты позволяешь мне это делать?» — несколько раз говорил он ей.
Да и Питер Уайт был почти такой же, пусть даже он позволил себе гораздо больше, чем Чарлз. Что же касается мистера Данвуди, то о нем и думать не стоило… И все эти мужчины хотели одного — чтобы женщины были нежными и покладистыми, а вовсе не такими страстными и неистовыми, как она, Марисса.
Впрочем, Фицуильям Хесс был совсем не такой, как эти трое, — но он все равно был бы ужасным мужем, в этом не могло быть ни малейших сомнений.
А вот Джуд… Ах, если бы он любил ее, если бы он сейчас был с ней рядом, она крепко прижалась бы к нему и была бы с ним счастлива. И она могла бы говорить с ним о чем угодно, могла бы спрашивать его о чем угодно. Да-да, о чем угодно, — потому что за пределами ложа они были бы друзьями. Ведь он такой умный, добрый, отзывчивый… Трудно не любить такого мужчину, как Джуд. А вот ее, Мариссу, любить трудновато. Потому что у нее слишком холодное сердце. И потому что она слишком уж высокого о себе мнения. К тому же она злобная и надменная, она способна оскорбить такого достойного человека, как Джуд Бертран.
Наверное, он слишком хорош для нее. Какое-то время он терпел ее, а сейчас с этим покончено. Ей очень хотелось представить, как он будет печалиться, когда уедет. Хотелось, чтобы он скучал по ней, когда уплывет на корабле. А потом в один прекрасный день Джуд вернется и признается ей в любви. Увы, ничего этого не будет. Потому что на самом деле он отправится в Италию, где прекрасно проведет время с черноглазыми красотками, которые сразу поймут, что Джуд — настоящий мужчина.
И он будет делать с ними такое, чего никогда не делал с ней, Мариссой. И она никогда больше его не увидит.
При мысли об этом Марисса почувствовала, как по ее вискам скатываются слезинки, исчезающие в волосах. Она утерла слезы и презрительно фыркнула, осуждая свою жалость к себе.
Нет, она не откажется от него. И не отдаст его другой женщине. Она сама станет его подругой и одновременно любовницей, то есть женой. И она ни за что не подпустит к нему других женщин.
Она будет драться за него, если понадобится. И в конце концов Джуд полюбит ее. Он снова ее полюбит.
Марисса решительна поднялась с постели и направилась к двери. Поначалу ей казалось, что уже далеко за полночь, но, взглянув на часы, она обнаружила, что еще не было и десяти. Она довольно долго стояла у двери, напряженно прислушиваясь. Наконец, выскользнув из; своей спальни, зашагала по коридору. Повернув за угол, направилась в сторону южного крыла.
«Почему я так нервничаю?» — спрашивала она себя.
И действительно, если бы она сейчас встретила кого-то из братьев, то могла бы, вскинув подбородок, заявить, что пытается спасти помолвку — она имела на это право. А если бы наткнулась на мать, то та бы только обрадовалась, предвкушая очередной скандал. Гарри же не сказал бы ей ничего и не сделал бы попытки ее остановить. А тетушка Офелия скорее всего пожаловалась бы на головную боль и пошла бы дальше. То есть ей, Мариссе, сейчас нечего было опасаться, однако сердце ее гулко колотилось, и с каждым шагом она все сильнее нервничала.
Марисса добралась до двери Джуда, никем не замеченная. И, остановившись, вздохнула с облегчением. Но уже в следующую секунду она сообразила, что самое трудное ей еще предстоит осуществить. Она должна была каким-то образом соблазнить Джуда. Но как это сделать? Ведь он мог встретить ее ледяным холодом. Да-да, не стал бы кричать и возмущаться, а взглянул бы на нее так, что она поежилась бы от холода. Интересно, он научился этому у герцога?
«Нет-нет, только не отступать», — сказала себе Марисса.
Она протянула руку к двери и замерла в нерешительности. Постучать? Или войти без стука? Если вломиться без стука, то он почти наверняка разозлится.
Собравшись с духом, Марисса постучала.
— Войдите! — тут же раздался голос Джуда.
Марксса повернула ручку и отворила дверь. Переступив порог, осмотрелась.
Джуд сидел за письменным столом с пером в руке и что-то писал. Взглянув на нее, едва заметно нахмурился и спросил:
— В чем дело, мисс Йорк?
Вскинув подбородок, она заявила:
— Я не хочу, чтобы вы уезжали!
— То есть… как это?
Он посмотрел на нее с некоторым удивлением.
Марисса закрыла за собой дверь и повторила:
— Я не хочу, чтобы вы уезжали.
Увы, она сейчас не находила других слов.
Джуд немного помолчал, потом тихо сказал:
— Но я не могу оставаться здесь, Марисса.
— Вы же собирались остаться. Вы хотели арендовать дом. Хотели остаться здесь надолго.
Теперь он смотрел на нее так, словно не понимал, о чем речь.
— Вы хотели остаться. И вы говорите, что не сердитесь на меня, однако же уезжаете, — продолжала Марисса.
— Будет лучше, если я уеду.
— Но почему?
Он обратил взор на лежавшие перед ним письма и накрыл их своими широкими ладонями. Его плечи приподнялись, когда он сделал глубокий вдох, а затем опали, когда он выдохнул.
— Чего вы от меня хотите, Марисса? Ведь мы уже попрощались.
— А что, если… — Сердце ее забилось еще быстрее. — Что, если я… кое-что пересмотрю, передумаю?
— Что вы имеете в виду?
В его голосе прозвучало раздражение. Было ясно: он хотел, чтобы она ушла.
Но Марисса не собиралась отступать. Приблизившись к столу, она продолжала:
— Я полагаю, что вы были правы, когда предлагали наши отношения считать настоящей помолвкой. Разве мы не можем вернуться к этому?
— Но, Марисса… — он тяжело вздохнул и взъерошил пальцами волосы. — Марисса, у меня нет сил разгадывать сегодня вечером ваши загадки. Я очень устал.
— А утром вы уедете, и тогда… тогда будет слишком поздно.
— Слишком поздно для чего?
Она еще ближе к нему подошла. И он насторожился — словно в ожидании удара.
— Слишком поздно для моих извинений. Я…
— Вы уже извинились. Я тоже сказал вам, что сожалею о своей грубости. Могли бы мы не…
— Но я не извинилась, — перебила Марисса. — Не извинилась за свою глупость. Я была глупой и слепой. Джуд, я не хочу, чтобы вы уезжали. — Она осмелилась положить ладони ему на плечи. — Оставайтесь.
Он снова вздохнул.
— Остаться с какой целью, Марисса? Ваши игры… они сделались слишком опасными. Я ведь не пытался соблазнить вас и опозорить. Я пытался лишь…
Ее рука скользнула вверх. На нем не было ни галстука, ни сюртука, и его шея оказалась очень теплой, почти горячей.
— Пытался — что именно? Что ты пытался сделать?
— Ничего.
Он покачал головой.
— Джуд, я хочу… Хочу, чтобы ты остался. Потому что я думаю, что люблю тебя.
Она почувствовала, как он вздрогнул и как напряглись его мышцы. Но заговорил он совершенно спокойно:
— Ты ошибаешься, Марисса.
— Нет, не ошибаюсь.
— Тебе кажется сейчас, что ты, возможно, любишь меня, — но это только потому, что все закончилось благополучно, а я уезжаю.
— Нет. — Она покачала головой. — Boвce не поэтому.
Он осторожно отстранил ее руки и пристально посмотрел ей в глаза:
— Марисса, ты не любишь меня. И эти игры между нами закончены, ясно?
— Я вовсе не играла в игры. — Она опустилась коленями на ковер и крепко сжала его руку. — Джуд, послушай…
— Марисса, не делай этого. Поднимись.
Она еще крепче сжала его руку.
— Несмотря на все свои недостатки, я когда-либо лгала тебе?
— Поднимись.
— Это не игра, Джуд.
Он встал и заставил ее подняться на ноги.
— Поверь, Марисса, это действительно игра. Неужели не понимаешь?
Она похолодела, словно в комнату вдруг ворвался ледяной ветер.
— Что ты имеешь в виду, Джуд?
Он молча прошелся по комнате.
— Джуд, что ты имеешь в виду, называя наши отношения игрой? Хочешь сказать, что ты притворялся?
— Нет! — крикнул он. — Не притворялся! Ты действительно очень мне понравилась, и я думал, что смогу помочь тебе.
— И это…: все?
— Нет, не все. Я думал, что если сумею разжечь у тебя желание, если сумею сделать так, что ты почувствуешь ко мне неудержимое влечение, то ты захочешь выйти за меня замуж. И у меня все прекрасно получилось.
— Получилось? — пробормотала Марисса в замешательстве. — Но я… не понимаю. Ведь ты же сказал, что хочешь уехать…
Джуд, принялся расхаживать по комнате. Наконец вновь заговорил:
— Я хотел хитростью добиться того, чтобы ты вышла за меня. Я знал, что смогу это сделать. Ты страстная и очень любопытная. Поэтому у меня и подучилось. Но я уже не хочу этого. Я хочу большего.
— Большего… чем я?
Он со вздохом покачал кодовой:
— Нет-нет, ты не поняла. Большего, чем просто похоть. А была именно похоть. Всего лишь похоть. Но мне этого мало, Марисса, что бы ты обо мне ни думала.
Эти его слова сразу же все изменили. Во-первых, она поняла, что Джуд не лгал ей. Кроме того, стало ясно: она действительно обидела его, очень сильно обидела.
Потупившись, Марисса ответила:
— Я понимаю это, Джуд. Поверь мне, я все понимаю. И я очень сожалею о том, что наговорила тебе, не подумав. Я говорила так просто… от злости. И вовсе не значит, что никто не может тебя полюбить.
— Но ты ведь понятия не имеешь о разнице между похотью и любовью. Ты сама это сказала.
— Когда?
— Когда говорила о вашей с Чарлзом любви.
— Ах, Джуд, но мне же тогда было только семнадцать! А сейчас я взрослая женщина, поэтому прекрасно понимаю разницу. Поверь, теперь я вижу в мужчине не только… его тело.
Он криво усмехнулся:
— Похоже, мое тело тебя не слишком интересует.
Марисса в растерянности заморгала. Окинув Джуда взглядом, спросила:
— Вы дуетесь, мистер Бертран?
Он посмотрел на нее с удивлением:
— С какой стати?
— Вы дуетесь, сэр, потому что не считаете себя красавцем, не так ли?
— Не будьте смешной, — проворчал Джуд.
Но Марисса заметила, что шея его чуть порозовела.
— Да-да, — закивала она. — Думаю, что не считаете. И это очень хорошо, потому что я тоже так не считаю.
— Спасибо за откровенность, мисс Йорк.
Она пожала плечами:
— Я всегда стараюсь быть откровенной… Что же касается вашей внешности, сэр… Какая же женщина назовет вас красавцем? Вы слишком уж крупный и широкий. С ногами и руками, похожими на ветви огромного дуба.
— Очень точно подмечено, — проворчал Джуд.
Она провела пальцем по его подбородку.
— У вас лицо античного воина, лицо мужчины, видевшего больше сражений, чем бальных залов, И руки ваши больше подходят дня боя, чем давя игры на фортепиано.
Джуд отвернулся.
— Я разбит окончательно.
— Хотя вас никак не назовешь хорошеньким, мистер Бертран, — продолжала Марисса, — я все же хочу вас больше, чем когда-либо желала какого-нибудь красавца. Вы очень сильный, и я, глядя на вас, чувствую себя ужасно слабой, сэр.
Она попыталась провести ладонью по его щеке, но он отступил на несколько шагов.
— Ничего у нас с вами не получится, Марисса. Я допустил ошибку. Я желал вас и думал, что вашего ответного желания будет достаточно.
— А его недостаточно?
— Да, разумеется. Явно недостаточно. Теперь я понимаю, что хочу большего.
Марисса знала, что делать. Давно уже знала. Но она еще не могла решиться на это и, пристально глядя на Джуда, собиралась с духом.
А он, немного помолчав, с горечью в голосе продолжал:
— Какое-то время, в юности, мне вполне было достаточно того, что я незаконнорожденный сын герцога. Меня везде охотно принимали, потому что видели во мне нечто необычайное, пожалуй, даже экзотическое… Я ничего против этого не имел и в конце концов привык к подобной роли. Настолько привык, что пытался завоевать вашу любовь таким же образом. Вы понимаете, о чем я?.. Но сейчас для меня все изменилось, я понял, что больше не являюсь побочным сыном герцога. Я мужчина, и я требую большего, — добавил Джуд уже не с горечью, а с гневом в голосе.
Однако гнев его нисколько не испугал Мариссу, так как она точно знала, что сможет дать ему все, чего он желал. Она снова к нему приблизилась и шепотом спросила:
— Ты требуешь любви?
— Да.
Она прижала ладонь к его груди.
— И еще ты требуешь уважения, не так ли? И хочешь, чтобы тобою восхищались, верно?
Джуд закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.
— Кроме того, ты потребуешь также и чувственности. Я права?
— Ты говоришь глупости, Марисса.
Она положила руки ему на плечи и прижалась щекой к его груди. Сердце Джуда гулко колотилось, и казалось, что оно билось все быстрее и быстрее.
Тихонько вздохнув, Марисса прошептала:
— Я любою тебя, Джуд.
— Не говори так, mon coeur. Не надо.
— Я люблю тебя, и я безумно хочу тебя.
— Это просто похоть, — возразил он чуть хрипловатым голосом. — Всего лишь похоть, не более того.
— А как же мое неуемное желание постоянно говорить с тобой, выслушивать твои мнения по тому или иному поводу? Это тоже похоть? Признаю, Джуд, я недооценивала тебя. И оттолкнула тебя своими оскорбительными словами… А теперь ты делаешь то же самое со мной, ты отталкиваешь меня. Поверь, я люблю тебя как мужчину. И хочу, чтобы ты стал моим мужем.
— Но, Марисса…
Он взял ее за плечи, собираясь то ли прижать к себе, то ли оттолкнуть. И казалось, он сам не знал, что намеревался сделать.
— Я хочу, чтобы наша с тобой помолвка была настоящей, — продолжала Марисса. — Хочу, чтобы ты сделал меня своей женой. Поверь, другой мужчина мне не нужен, ни один из тех, с которыми я танцевала и на которых заглядывалась.
Джуд снова сделал глубокий вдох. В какой-то момент Мариссе показалось, что он хочет что-то сказать, однако он молчал.
— Я тебе все еще нравлюсь? — спросила она, зажмурившись, и затаила дыхание в ожидании ответа.
Но Джуд по-прежнему молчал. Стараясь прижаться к нему покрепче, Марисса прошептала:
— Джуд, пожалуйста, не молчи. Скажи, я нравлюсь тебе хоть немного? — Она прижалась губами к его шее и тут же почувствовала, как он вздрогнул. — Джуд, ты пожинаешь то, что посеял. Ты дразнил меня, демонстрируя свое обнаженное тело, а теперь я хочу обладать твоим телом.
— Довольно! — рявкнул он, решительно отстраняя ее. — Черт возьми, меня не надо дразнить! Я и так каждую ночь выдерживаю отчаянную борьбу с собой, меня влечет к тебе постоянно.
Марисса прекрасно его понимала, потому что испытывала то же самое, во всяком случае — в эти мгновения.
— Так возьми же меня, — прошептала она.
— Нет, Марисса. Возможно, ты изменишь свое отношение ко мне — и что нам тогда делать? Пойми, я отказываюсь жить с тобой долгие годы, постоянно видя укор и сожаление в твоих глазах.
— Глупости, Джуд. Не болтай глупости! Ты когда-нибудь видел, чтобы я сожалела о чем-либо?
Немного подумав, он ответил:
— Мне кажется, ты сожалела о том, что у тебя произошло с Питером Уайтом.
— Ну, это правда. Но если точнее, то я сожалела о неудаче Питера Уайта, вернее, о том, что он оказался ничтожеством. — Марисса могла поклясться, что Джуд едва заметно улыбнулся. — Ты ведь не дашь мне повода для сожалений, правда, Джуд?
— Я разочарую тебя бесчисленное количество раз. Разочарую во многих отношениях.
Покачав головой, Марисса потянулась к завязкам своего халата.
— Я ужасно ограниченная, Джуд. И если ты сделаешь меня счастливой хотя бы в постели, то чего же еще мне желать?
— Не делай этот! — воскликнул Джуд, заметав, что она развязывает бантики на халате.
В следующее мгновение она распахнула на себе халат. Джуд нахмурился и снова отступил на шаг:
— Пожалуйста, не делай этого, Марисса.
— Не будь трусом, — ответила она, сбрасывая с себя халат.
Впервые в жизни Марисса предстала перед мужчиной совершенно обнаженная. На мгновение у нее возникло желание прикрыть наготу руками, но она все же сдержалась. Марисса твердо решила; уж если она не сможет заставить Джуда полюбить ее, то тогда использует свое тело, поступит так, как когда-то собирался поступить он.
Окинув ее взглядом, Джуд судорожно сглотнул. Затем шагнул к двери. Он был уже в нескольких метрах от порога, но тут Марисса, бросившись к выходу, преградила ему дорогу. И теперь она снова стояла прямо перед ним. Стояла обнаженная.
Джуд отвел от нее глаза и тихо спросил:
— Что ты делаешь, Марисса?
— Соблазняю тебя.
Подобный ответ не очень-то соответствовал ситуации, при которой обнаженная молодая женщина преграждала мужчине пусть к отступлению.
И все же было очевидно, что ее тактика имела успех. Прошло несколько секунд, и Джуд, не удержавшись, снова на нее посмотрел. И теперь уж он не мог отвести от нее глаз.
— Марисса, я…
Он умолк и снова сглотнул.
— Джуд, я люблю тебя, — сказала Марисса, — Я хочу выйти за тебя замуж. И я хочу воспользоваться своим телом, чтобы заманить тебя в постель и пробудить хоть какие-то нежные чувства ко мне.
Он покосился на дверную ручку, находившуюся рядом с ее обнаженным бедром, и пробормотал:
— Марисса, я не хочу, чтобы меня… куда-либо заманивали.
Джуд потянулся к дверной ручке, но Марисса, сделав шаг в сторону, загородила ручку своим прекрасным телом.
— Не надо, прошу тебя, не надо… — Теперь в голосе его была мольба. — Марисса, отойди, пожалуйста.
Но она не желала проявлять милосердие, она желала совсем другого. Пристально глядя на Джуда, Марисса сделала два шага в его сторону и приблизилась к нему почти вплотную. Казалось, он хотел отступить, однако не мог сделать ни шага — словно ее нагота парализовала его, лишила воли.
И тут Марисса, протянув к нему руки, обняла его и тихо прошептала:
— Джуд, пожалуйста…
— Нет. — Он покачал головой. — Я не сделаю этого сейчас. Мы подождем. И если мы поженимся…
О Господи, неужели он произнес эти слова?! «Если мы поженимся…» Неужели она сломила его волю?
— Я не согласна, Джуд. Не согласна ждать. Я хочу этого сейчас. Немедленно. Прошу тебя, разденься. Я хочу почувствовать, как ты прижимаешься ко мне обнаженный.
Он снова покачал головой и тотчас же понял, что слова Мариссы еще сильнее его возбудили.
— Что ж, чудесно. — Она выдернула рубашку из его брюк. — Тогда я сама тебя раздену.
— О Господи!.. — простонал Джуд. — Марисса, ты…
У него перехватило дыхание.
— Ты слишком долго заставлял меня ждать, — прошептала она. — Ты заставил меня… наброситься на тебя.
В следующее мгновение Марисса крепко прижалась к нему обнаженными грудями, и Джуд даже сквозь одежду ощутил жар ее тела. И в тот же миг руки его, словно сами собой, обняли ее. Но Джуд, все еще пытаясь воспротивиться своему желанию, пробормотал:
— Я не хочу этого, Марисса.
Приподнявшись на цыпочках, она поцеловала его в губы.
— Нет, хочешь, Джуд. И сделаешь это.
О Боже, он и в самом деле готов был сдаться. Более того, он чувствовал, что действительно хочет на ней жениться.
— Позволь мне сейчас уйти, Марисса. Я не уеду в Италию. Я арендую поблизости дом… и мы с тобой немного подождем. Ведь нельзя же сразу венчаться…
Не удержавшись, он провел ладонями по ее плечам, по груди, по бедрам.
— Ах. Джуд, как приятно, — промурлыкала Марисса. — Просто замечательно… Я так это люблю…
Любовь… Это слово дразнило и манило Джуда, и он снова ощутил прилив гнева. Но гнев сейчас, когда перед ним была обнаженная Марисса, гнев его еще более усилил вожделение, усилил влечение к ней.
Он поцеловал ее в губы, а затем принялся ласкать ее, проводя ладонями по всему телу — ведь теперь он впервые видел ее обнаженную, и все в ней, абсолютно все, было открыто его взору.
А она, крепко прижимаясь к нему, вонзила ноготки ему в спину и стала со всей страстью отвечать на его ласки. Конечно, он мог бы просто расстегнуть брюки и овладеть ею прямо сейчас. Мог бы войти в нее и сделать своей навсегда. И он хотел, он жаждал этого, его влекло к ней неукротимое желание.
И она тоже этого хотела. Хотела его, Джуда. Так что же его останавливало?
Заставив себя отстраниться от Мариссы, он провел ладонью по волосам и тихо сказал:
— Нет, сначала мы должны обвенчаться.
Марисса фыркнула и, надув губки, проговорила:
— Вот она, цена всем твоим разговорам про настоящего мужчину!
Джуд со вздохом отвел глаза:
— Марисса, потом, не сейчас…
— Но мне нужен мужчина сегодня, сейчас, немедленно!
— Тебе он нужен навсегда, Марисса. Ты это понимаешь? А лечь на мою постель — это все равно что выйти за меня замуж. После этого я тебя не отпущу.
Она вскинула подбородок и заявила:
— Ты мне не наставник и не опекун! Так что перестань говорить со мной как с ребенком. Возьми меня сейчас. И к черту осторожность!
Ее глаза пылали от гнева и страсти. И Джуд знал: то же самое можно было увидеть и в его глазах. Да, Марисса права — она не ребенок. И в следующее мгновение она доказала это — приблизилась к его кровати и раскинулась на ней в соблазнительной позе. Было ясно: она совершенно не сомневалась в том, что он ей подчинится, сделает то, чего она требовала.
Но неужели он действительно ей подчинится? Джуд был абсолютно уверен: Марисса, предлагая себя сейчас, совершала ошибку. Да, ей не следовало этого делать. Но все же он отчаянно, до боли желал ее, и эта ноющая боль терзала его уже давно. Так что же делать?
Тут взгляды их встретились, и он увидел в ее глазах вызов.
Из груди Джуда вырвался хриплый стон, и он сорвал с себя рубашку. Ему потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы раздеться. Марисса же наблюдала за ним с торжествующей улыбкой. Оказавшись с ней рядом, Джуд сказал себе: «А ведь она права… Глупо убегать от такой женщины. И действительно — к черту все опасения и мысли о риске, пусть даже это будет самая большая из моих ошибок».
Мариссе казалось, что все ее тело горит, пылает, словно в огне, и почему-то еще казалось, что она как бы покачивается на теплых ласковых волнах — покачивается, чтобы вскоре унестись в чудесное путешествие, полное сладостных ощущений…
Джуд нависал над ней, словно парил над нею, и она сейчас не видела ничего, кроме его пылавших страстью глаз. Наконец он опустился на нее, и она тотчас же почувствовала, как к ее животу прижалась его возбужденная плоть. И Марисса вдруг подумала о том, что они с Джудом должны прекрасно подходить друг другу — почему-то она в этом нисколько не сомневалась.
Улыбнувшись ему, она обняла его за шею и постаралась прижать к себе покрепче. Он поцеловал ее в губы, а Марисса впилась ногтями в его плечи; она наслаждалась поцелуем Джуда и одновременно предвкушала то, что вскоре должно было произойти, предвкушала с восторгом, ведь она все-таки добилась своего, то есть вот-вот добьется…
Наконец, прервав поцелуй, он немного приподнялся и, заглянув ей в глаза, с улыбкой проговорил:
— Дорогая, мне кажется, что все происходящее — это просто моя фантазия или чудесный сон. — Он провел ладонью по ее груди. — Неужели ты действительно лежишь здесь, в моей постели?
Она улыбнулась ему в ответ и прошептала:
— Да, я здесь, потому что люблю тебя. Это вовсе не фантазия.
— Все-таки не верится… — пробормотал Джуд и снова принялся ласкать ее — легонько теребил соски и поглаживал плечи, живот и бедра.
Наслаждаясь его ласками, Марисса тихонько стонала, однако чувствовала, что ей хочется другого, хочется большего… Словно прочитав ее мысли, Джуд спросил:
— Ты уже знаешь, чего именно хочешь, mon coeur?
Она негромко рассмеялась:
— Прекрасно знаю. Я не по годам развитый ребенок.
Он чуть сильнее сжал ее сосок, и Марисса снова застонала.
— Похоже, ты права, дорогая. Скоро мне нечему будет тебя учить. — Она шевельнула бедрами, и Джуд с усмешкой добавил: — А теперь, кажется, ты начинаешь меня учить, даешь мне понять, что я должен делать.
Снова засмеявшись, Марисса снова шевельнула бедрами и немного приподняла их. И тотчас же почувствовала, как тело Джуда содрогнулось, — было очевидно, что ей удалось еще больше его возбудить. Что ж, возможно, он знает о любовной игре гораздо больше ее, но она все-таки сможет сделать так, чтобы он страстно желал ее, только ее…
Тут Марисса приподнялась и, выскользнув из-под Джуда, принялась ощупывать его плечи, грудь и бедра — они были довольно узкие и необычайно твердые по сравнению с ее бедрами. Когда же рука ее коснулась живота Джуда, он снова вздрогнул и замер на мгновение. Чувствуя, как гулко стучит ее сердце, Марисса провела ладонью по его животу, потом дотронулась до жестких волос чуть пониже. Немного помедлив, она обхватила пальцами его набухший ствол, и тело Джуда дернулось, но тотчас же затихло — словно он задержал дыхание. А Марисса легонько сдавила ствол пальцами и прошептала:
— Ты такой горячий… Или это у меня рука холодная?
— Нет, не холодная, — прохрипел Джуд.
Марисса улыбнулась и еще сильнее сжала пальцы.
— Так ему приятно? — спросила она.
— Да!.. — Джуд шумно выдохнул.
— А так?
Она сделала рукой несколько движений вверх и вниз.
— Да, Марисса, да… Тебе и спрашивать об этом не надо.
Джуд в очередной раз вздрогнул, и она снова улыбнулась. В какой-то момент Мариссе показалось, что возбужденная плоть Джуда еще больше увеличилась, и ей ужасно захотелось откинуть простыни и все как следует рассмотреть.
— Ох, Марисса, быстрее, быстрее… — простонал Джуд. — Потому что так — только мучение…
Собравшись с духом, Марисса откинула в сторону простыни, которыми Джуд чуть прикрыл их обоих, когда улегся с ней рядом. И теперь она действительно все видела. Видела и с любопытством изучала…
— Дорогая, ну что же ты?.. — прохрипел Джуд.
Марисса стала действовать гораздо энергичнее, и из горла Джуда снова вырвался стон. Внезапно он, чуть приподнявшись, легонько прикусил ее сосок, и теперь уже Марисса застонала, содрогнувшись всем телом.
— О, Джуд… — прошептала она, — о, Джуд!..
Господи, как же она хотела его! Только сейчас Марисса поняла: то, что она чувствовала раньше, было просто любопытство, а сейчас… Сейчас она сгорала от желания.
И Джуд, словно снова прочитав ее мысли, резко приподнялся и поцеловал ее. После чего уложил на спину и опять стал ее ласкать — он прикасался ко всем ее интимным местам, и Марисса, принимавшая эти ласки с восторгом, стонала все громче.
В какой-то момент он вдруг отстранился и окинул ее взглядом. Причем в глазах его, как показалось Мариссе, промелькнуло любопытство. Улыбнувшись, он провел пальцем по ее бедру и спросил:
— Это она, да?
Марисса тоже улыбнулась:
— Да, верно. Эта родинка — причина моих неприятностей. Хотя наверняка нашлось бы что-то другое, если бы ее не было.
«Как странно… — подумала Марисса, взглянув на розоватую родинку в форме сердечка. — Ведь именно из-за нее я призналась в своих грехах, рассказала о том, о чем при других обстоятельствах ни за что не стала бы говорить».
Джуд вдруг ухмыльнулся и пробормотал:
— Теперь я имею удовольствие видеть то, о чем даже твои братья узнали лишь из письма миссис Лемонт.
— Помолчи! — Марисса рассмеялась.
Джуд хмыкнул и провел ладонью по золотистым завиткам меж ее ног.
— Ох!.. — воскликнула Марисса, машинально раздвигая ноги.
— Какая ты соблазнительная, какая заманчивая… — бормотал Джуд, перебирая пальцами завитки. — Здесь так тепло… и влажно.
Предвкушая чудесные ласки, Марисса еще шире раздвинула ноги. Она давно уже была влажная, и, конечно же, она прекрасно знала, что это означало. «Ах, ну что же он медлит?» — промелькнуло у нее.
И Джуд снова прочитал ее мысли. В следующее мгновение Марисса почувствовала, как он ввел палец в ее лоно, и она, содрогнувшись, тихонько вскрикнула и энергично приподняла бедра навстречу его руке. А Джуд, немного помедлив, принялся ласкать ее, и Марисса, не удержавшись, снова закричала. Но он тотчас же впился поцелуем в ее губы, заглушая крики, а потом, продолжая эту сладостную пытку, ввел в ее лоно еще один палец. По телу Мариссу прокатились судороги; в какой-то момент ей почудилось, что она вот-вот задохнется от наслаждения. Но уже через несколько секунд она вспомнила: «Ах, а ведь потом будет еще приятнее…» Действительно, что она почувствует, когда в нее войдет его огромный набухший ствол?
Тут Джуд наконец прервал поцелуй, и Марисса с мольбой в голосе пробормотала:
— Пожалуйста, Джуд, пожалуйста…
Но он никак не отреагировал — словно не услышал ее мольбы. Марисса снова застонала, теперь уже с некоторым разочарованием. А потом вдруг поняла, что знает, как исправить положение.
Протянув руку, она обхватила пальцами ствол Джуда и легонько сдавила. Он застонал и стиснул зубы. А Марисса вновь стала двигать рукой вверх и вниз. Джуд что-то пробормотал себе под нос, а потом содрогнулся всем телом. Марисса же мысленно улыбнулась, почувствовав свою власть. Да, она торжествовала. И она нисколько не сомневалась: сейчас Джуд сделает то, чего она хотела.
Несколько секунд спустя он извлек пальцы из ее лона, и Марисса тут же привлекала его к себе. В следующее мгновение она почувствовала, как он входит в нее, и со стоном приподняла бедра ему навстречу.
«О Господи, — мысленно воскликнула Марисса. — Как сладостно!..»
Джуд входил в нее медленно и осторожно, словно опасался чего-то.
Потом вдруг замер и, заглянув ей в глаза, прошептал:
— Расслабься, mon coeur.
— Не могу!.. — Она дышала тяжело и прерывисто. — Не могу, Джуд!
— Марисса, дорогая, пожалуйста, послушай меня…
Она закрыла глаза и попыталась расслабиться.
— Вот и хорошо, — прошептал Джуд.
Он поцеловал сначала одно ее веко, затем другое.
Она обвила руками его шею и обхватила его ногами. Джуд сделал глубокий вдох, а потом полностью в нее погрузился и снова замер. Марисса вздохнула с облегчением. Наконец-то! Наконец-то он сделал то, чего она так хотела.
Через некоторое время Джуд начал медленно двигаться, и Марисса, открыв глаза, увидела над собой его лицо — почему-то оно сейчас показалось ей необычайно грозным и даже свирепым. Но тут он вдруг ласково улыбнулся ей и прошептал:
— Дорогая, дыши, иначе задохнешься.
— Ах, не могу… Я так хочу тебя!..
Она опять приподняла бедра.
— Но я уже твой, mon coeur.
— Джуд, пожалуйста!.. Джуд, я…
— Я здесь, моя любовь.
Он принялся осыпать поцелуями ее лицо. А потом вдруг подхватил ее, приподнял и усадил на себя. При этом он по-прежнему оставался в ней.
— Я здесь, дорогая, я твой.
Марисса в изумлении захлопала глазами. Потом, шевельнув бедрами, вздохнула с удовлетворением и, упершись ладонями в грудь Джуда, окинула его взглядом. Мужчина, лежавший под ней, был великолепен. Он вовсе не был красавцем — и тем не менее являл собой великолепное зрелище.
Какое-то время Марисса любовалась своим женихом. Потом немного приподнялась и тут же, медленно опустившись, вобрала в лоно его возбужденную плоть. Теперь-то она могла дышать. А вот у Джуда с этим начались проблемы — вскоре Марисса устроила на нем такую скачку, что он едва переводил дыхание. И сейчас она снова почувствовала свою власть над ним — но на сей раз не только над ним, но и над своим собственным телом. А он, помогая ей, то и дело приподнимался ей навстречу, наполняя ее собой.
«Ах, как чудесно! Ах, как сладостно!» — мысленно воскликнула Марисса.
Она пыталась двигаться то быстрее, то медленнее, и Джуд, тотчас улавливая это, двигался с ней в одном ритме, И в какой-то момент она почувствовала, как в ней нарастает какое-то новое, еще более сладостное ощущение.
— Ах! — воскликнула Марисса, содрогнувшись.
Джуд улыбнулся ей и пробормотал:
— Все в порядке, дорогая. Не останавливайся.
Марисса стала двигаться еще энергичнее и вдруг, снова содрогнувшись, громко закричала:
— О Боже, Джуд!
Она закрыла глаза и опустила голову, всецело сосредоточившись на чуде, происходившем в эти мгновения в ее теле. Это было поистине чудо — казалось, сладостные ощущения, близкие к боли, заполняли не только ее тело, но и душу. Марисса снова отчаянно закричала, словно выплескивая в этом крике свою радость, свой восторг и блаженство. В следующее мгновение бедра Джуда в последний раз взлетели ей навстречу, и Марисса, громко выкрикнув его имя, еще несколько раз содрогнулась, после чего, хватая ртом воздух, упала ему на грудь в изнеможении.
Через несколько минут, когда она наконец отдышалась, Джуд провел ладонью по ее спине и пробормотал:
— Ты просто изумительна, Марисса.
— Я никогда… никогда не испытывала ничего подобного.
— Что ж, теперь наконец-то испытала.
— Знаешь, Джуд, я…
Она умолкла, не зная, как выразить свои чувства.
Он засмеялся, а она потерлась щекой о волосы на его груди и обнаружила, что он весь влажный от пота. И от него очень приятно пахло. Но еще приятнее были ее ощущения — ведь Джуд по-прежнему был в ней.
Марисса тихонько взвизгнула, когда он вдруг уложил ее на спину и вошел в нее еще глубже.
— Я говорил тебе, mon coeur, что меня нельзя дразнить, — проговорил он с улыбкой. — Ты сводишь меня с ума, дорогая.
Заглянув в его глаза, Марисса увидела, что они пылают от страсти. Обвивая его шею руками, Марисса стала приподниматься ему навстречу, а он, то и дело целуя ее, двигался все быстрее. Когда же он наконец содрогнулся после последнего отчаянного толчка, Марисса вдруг почувствовала, что из глаз ее брызнули слезы. Слезы счастья.
Джуд был ее другом и замечательным любовником. И он должен был стать ее мужем.
— Я люблю тебя, — прошептала она ему в губы.
Он со вздохом покачал головой. Потом улегся с ней рядом и тихо сказал:
— Это тебе сейчас так кажется. Видишь ли, я не мог сдержаться, но ты потом станешь об этом жалеть.
— Нет, никогда, — решительно заявила Марисса. — Я никогда не буду об этом жалеть.
Чуть приподнявшись, Джуд заглянул ей в глаза и добавил:
— Однако теперь уже слишком поздно. Теперь я твой.
«Я твой», И как же эти слова отличаются от того, что сказал ей в такой же ситуации Питер Уайт. «Теперь ты моя», — сказал он, словно она, Марисса, была вещью, его собственностью. Похоже, именно в этом и состояла разница между мальчишкой и мужчиной. Вернее — и в этом тоже.
Однако ей не нравилась какая-то странная печаль в глазах Джуда, О чем же он думал сейчас?
Он снова вздохнул и проговорил:
— Мне не следовало сдаваться, не следовало уступать тебе.
Легонько ударив его по плечу, Марисса пробурчала:
— Не болтай глупости, Джуд.
— Потому что теперь, сколько бы ты ни сожалела, нам придется пожениться.
— Это твои сожаления, а не мои! — закричала Марисса. — Я ни о чем не жалею! Имей в виду, я снова тебя захочу. Я буду требовать этого, понимаешь? И я знаю: ты все-таки полюбишь меня, упрямец!
Снова приподнявшись, Джуд пристально посмотрел на нее. Марисса нахмурилась и сказала:
— Не смотри на меня так мрачно. Теперь ты мой, понятно? И я не отпущу тебя, даже не надейся.
Джуд вдруг расплылся в улыбке и провел пальцем по ее щеке.
— Дорогая, ты пытаешься сделать так, чтобы я полюбил тебя? Ты так этого хочешь?
— Разумеется, хочу. А ты, Джуд… Похоже, ты ужасно непостоянный. Ведь ты говорил… — Она вот-вот расплачется. — Ты говорил, что я нравлюсь тебе, а сейчас… Только не надо говорить, что я опоздала, Джуд. Просто я не до конца понимала, как сильно тебя люблю. Я поняла это только теперь. И ты не должен осуждать меня за это.
Он взял ее за подбородок и, пристально глядя ей в глаза, спросил:
— Откуда у тебя уверенность?
Марисса в растерянности заморгала. И тотчас же почувствовала, как по щеке ее скатилась слезинка. Ах, что же она могла ему сказать? Как ему объяснить?
Судорожно сглотнув, она проговорила:
— Я понятия не имею, Джуд, о чем ты думаешь, но хочу сказать тебе, что думаю я. И что я чувствую… Я люблю тебя, а ты… ты можешь вообще меня не любить.
— О Господи, Марисса!.. — Он провел пальцем по ее губе. — Не будь глупенькой. Я люблю тебя, поверь.
Она тихонько всхлипнула и тут же вздохнула с облегчением.
— Правда любишь?
— Разумеется, люблю. Очень люблю. Именно по этой причине я и говорил, что хочу иметь все, — не только твое тело, понимаешь?
Марисса снова почувствовала, что по щекам ее покатились слезы. Но Джуд тут же высушил их поцелуями.
— А у тебя нет никаких сожалений? — спросила она неожиданно.
— Конечно, нет. Я ни о чем не сожалею.
Он снова стал целовать ее.
Марисса же подумала о том, что было бы очень неплохо провести в комнате Джуда всю ночь.
Внезапно скрипнула дверь, и Джуд бросился за простынями, чтобы прикрыться. Однако дверь отворилась слишком уж быстро. И почти тотчас же раздался голос Гарри:
— Прошу прощения, что побеспокоил тебя, но дело том, что Марисса куда-то пропала, и я решил…
Увидев кузину, Гарри умолк и тут же отступил за порог. К счастью, Джуд успел прикрыться простынями, но Марисса подозревала, что кузен все же кое-что разглядел. Но даже если и нет — ее присутствие в постели Джуда все объясняло.
— Простите… Сожалею… Я просто… — послышался голос Гарри, и дверь за ним захлопнулась.
— Черт возьми… — пробормотал Джуд. — Я никак этого не ожидал. Не предвидел…
— Хорошо, что ты не высказал сожалений, — заметила Марисса.
Он покосился на нее и проворчал:
— Дорогая, ты притягиваешь к себе все скандалы словно магнитом.
— Знаю, — кивнула Марисса. — Ох, кто же теперь женится на мне?
Джуд посмотрел на нее с удивлением, потом с улыбкой проговорил:
— Кажется, вы забыли обо мне, мисс Йорк.
Он поцеловал ее в губы.
Марисса ненадолго задумалась, потом спросила:
— Как ты думаешь, сколько времени можно оставаться здесь? Может, еще часок?
Джуд покачал головой:
— Нет, дорогая. Ты плохо себя ведешь, и тебя ждет очередной скандал. Так что одевайся быстрее.
— Опять скандал. Ах, это становится утомительным. Сейчас Эдвард в очередной раз начнет меня отчитывать. Надеюсь, ты не станешь этого делать, когда мы поженимся.
— Не уверен, — отозвался Джуд с ухмылкой.
Одеваясь, Марисса весело шутила и смеялась, хотя и знала, что внизу ее ждет суровый брат — не было ни малейших сомнений в том, что Гарри уже успел сообщить барону «новость». Джуд пообещал встретиться с ней в ее комнате, чтобы ей не пришлось идти в кабинет Эдварда одной.
Спустя пятнадцать минут Марисса предстала перед членами семейства. Настроение у нее было прекрасное, и ей с трудом удалось придать своему лицу серьезное выражение и изобразить озабоченность.
