Эпилог

Гэлан поморщился, когда король ударил Коннала по щеке. Это было частью ритуала, включавшего долгий пост, молитву, обет и посвящение в рыцари. Конечно, Коннал был знатного происхождения, но и его ожидала символическая пощечина, обозначавшая готовность жертвовать собой для поддержания порядков в Английском королевстве и ирландских землях.

Отныне Коннал стал настоящим рыцарем.

Гэлан с гордостью покосился на Сиобейн. В глазах у нее стояли слезы.

— Варварство! — сердито пробормотала она.

С ласковой улыбкой он наклонился и чмокнул ее в макушку.

— Позволь на минуту отвлечь тебя от жены, Пендрагон… — обратился к нему король.

Гэлан поклонился своему суверену.

Генрих Плантагенет с удовольствием окинул взглядом мощную фигуру: бывший наемник теперь прекрасно исполнял роль влиятельного лорда. Гэлан, оставаясь при дворе и участвуя в военных кампаниях, мог бы принести ему неоценимую пользу, а потому король сделал все возможное, чтобы Пендрагон стал мужем ирландской принцессы. В свое время до Генриха дошла информация о том, что Сиобейн О'Рурк — своего рода живая легенда ирландского народа. И он считал большой удачей, что сумел свести две легенды вместе. Король перевел взгляд на юного Коннала, уже сейчас обещавшего стать заправским сердцеедом и не уступавшего в росте и силе приемному отцу. Отличное пополнение для королевской гвардии!

Генрих повелительно кивнул, и Гэлан дал знак оруженосцу Коннала. Худощавый юноша вывел под уздцы великолепного жеребца. Гэлан взял поводья, похлопал коня по атласной шее и передал его Конналу.

— Пусть он будет твоим верным слугой, сынок!

— Спасибо, милорд! — Конналу плохо удавалось сохранять торжественное выражение — его лицо расплывалось в счастливой улыбке.

Гэлан оглянулся непразднично разряженную толпу и снова остановил взгляд на своей жене, беременной уже четвертым ребенком. Возле нее крутились две неугомонные девчушки. Вот только куда убежала Аслин? Маленькая проказница была его вечной головной болью.

— Пендрагон! — окликнул король, и все взгляды устремились на Генриха. Вперед выступил вельможа из королевской свиты и преклонил колена перед монархом. Повинуясь нетерпеливому взмаху руки, Коннал подошел ближе. — Это мой подарок!

Вельможа подал юному рыцарю сверкающий меч на бархатной подушке.

Коннал с трудом удержал тяжелое оружие.

— Он совсем как у Де Клэра, мой государь!

— Точная копия!

Королевский оружейник постарался на славу. Меч был отлично сбалансирован, необычно длинный клинок в верхней трети украшала резьба, а на рукоятке красовались кельтские символы — принадлежность Коннала к королевскому роду, в отличие от меча Де Клэра, просто украшенного самоцветами.

— Смиренно благодарю, ваше величество!

— Хорошо. Рыцарю полагается быть смиренным!

Коннал украдкой подмигнул Гэлану, но Генрих заметил это и добродушно хмыкнул. Гэлан рассердился:

— Смотри, как бы я тебя не выдрал!

Пажи и оруженосцы уже несли остальные подарки: кольчугу, латы и щит, украшенный фамильным гербом Пендрагона. Молоденький паж в низко надвинутом капюшоне вдруг споткнулся, и Гэлан подхватил его под локоть.

От пажа пахло благовониями!

— Аслин! — прошипел Пендрагон, разгневанный этой выходкой.

— Не это ли твоя старшая дочь, Пендрагон? — улыбнулся Генрих.

— Да, ваше величество, — признался Гэлан, заталкивая девчонку к себе за спину.

— А ну-ка покажи нам ее!

Гэлан подчинился, от всей души надеясь, что король не поймет забористое гэльское ругательство, слетевшее с нежных девичьих губок.

Коннал как ни в чем не бывало стоял рядом, опираясь на меч.

— Попалась, пигалица! — шепнул он, когда сестра проходила мимо, и Аслин ответила ему убийственным взглядом.

Гэлан поставил свою дочь перед королем и с облегчением перевел дух, когда она изобразила вполне приличный реверанс. Он сердито глянул на Сиобейн, но та лишь пожала плечами и улыбнулась. Король поднялся с трона и подошел к Аслин.

— Встань, дитя!

Она выпрямилась с гордым видом, и Гэлан обмер от страха. «Ради Бога, попридержи свой чертов язычок!» — взмолился он.

— Да ты красавица, — заметил Генрих, откинув с лица девицы капюшон.

— Об этом мне твердят все в замке!

Король вопросительно глянул на Пендрагона. Несчастный отец с трудом сдержался, чтобы не прибить строптивую дочку прямо здесь, в присутствии Генриха.

— А тебе не нравится быть красивой?

— Нет, ваше величество, потому что все вокруг считают, будто красивым женщинам мозги не требуются!

— А на что бы ты хотела употребить свои мозги?

— На нечто большее, чем вышивание подушечек для дивана, мой государь!

— Возможно, нам удастся подыскать для тебя более достойное занятие. — Генрих с улыбкой дернул за непослушный рыжий локон, и зеленые глаза Аслин вспыхнули от восторга. — Но вначале тебе следует подрасти. — Он отлично видел, что девчонка готова была вспылить, однако предпочла сдержаться — и тем еще сильнее расположила к себе государя. Какая отвага! Под стать ее отцу! — Жаль мне тебя, Пендрагон! — лукаво улыбнулся Генрих.

— Вы совершенно правы, государь!

Гэлан схватил дочку за руку и подтолкнул к матери.

— Начинайте праздник! — приказал король и удалился со своей свитой во дворец.

Гэлан обернулся, собираясь устроить Аслин хорошую взбучку, но той и след простыл.

Он сурово посмотрел на Коннала.

— Откуда я знаю, где она? — ответил юноша, аккуратно засовывая меч в ножны. — Ты сам виноват!

— Я?! Без твоей помощи она бы не смогла изображать пажа! Эта упрямица еще наживет себе неприятности!

— Она не считает себя упрямицей! Она просто Аслин. — Коннал придвинулся к отцу и вполголоса добавил: — Если бы ты не позволял ей садится себе на шею, милорд, она бы смирно вышивала коврики!

— Ха! Да ни одна из дочерей Сиобейн не станет такой занудой!

— Отец это и твои дочери тоже! Между прочим, у тебя есть еще две, и не известно, чей характер они унаследуют. А скоро может появиться и третья!

Гэлан замер: Коннал не называл его отцом с тех пор, как стал считать себя взрослым. И хотя юноша не был его родным по крови, не всякий отец так любит свое дитя, как Гэлан любит Коннала.

— Ну, ступай к друзьям, надо же похвастаться подарками! Завтра тебе предстоит на деле доказать, что ты достоин рыцарского звания!

— Турнир? — нахмурился Коннал.

Гэлан кивнул. Коннал просиял в ответ.

— Если только Сиобейн не помешает, — буркнул Гэлан себе под нос, глядя, как Коннал подводит своего жеребца группе молодых воинов.

Не дождавшись конца трапезы, Сиобейн украдкой выскользнула из зала и отправилась в свою спальню. Гэлан переглянулся с Фионой, и та кивнула. Кубок выпал из ослабевших пальцев и со звоном покатился по полу. Король взял его за руку.

— Тебе остается только ждать!

И Гэлан ждал, не отрывая взгляда от лестницы.

— Отец, ты вел себя так же, когда на свет появилась я?

— Да. — Он глянул на дочь с рассеянной улыбкой.

— И я, отец?

— Да.

— И я?

— Да!

Девчонки и ухом не повели в ответ на его грозное рычание. Он вздохнул, извинился и вышел из-за стола, устроившись на скамеечке возле камина. Дочки облепили отца, и Генрих позавидовал лорду Донеголу.

Как бы ему хотелось так же запросто общаться со своими сыновьями, гладить и целовать их на людях, забыв о придворном этикете!

Коннал тоже был здесь — он с нетерпением ожидал начала поединка с другими юношами, получившими, как и он, рыцарские шпоры. Генрих относился к Гэлану с большой симпатией и понимал Коннала, обратившегося к нему за разрешением носить имя Пендрагон.

Но вот раздался тонкий плач, и Гэлан, осторожно освободившись от дочек, побежал в спальню, не обращая ни на кого внимания. Фиона уже прибрала в комнате и кивком указала ему на кровать, где Сиобейн прижимала к груди новорожденного. Гэлан осторожно присел на самый краешек и обнял их обоих.

— У нас родился сын, муж мой! Гэлан засмеялся от счастья.

— Придется тебе научиться быть отцом!

Он хотел изобразить обиду, но это удалось ему очень плохо.

— Потому что твои дочки считают тебя равным Богу!

— В отличие от тебя!

— Они еще наивны. А я нет.

— И слава Богу! — бормотал он, целуя жену. — Бедный парень, столько сюсюкающих сестриц…

— Ну, я не сомневаюсь, что, как настоящий сын дракона, он мигом научится реветь и рычать…

— Я не рычу!

— Ха!

Гэлан со счастливой улыбкой обнимал жену и сына и чувствовал себя маленьким и беззащитным перед этим вечным чудом — появлением ребенка на свет. Вот уже много лет он наслаждался покоем в кругу семьи, и сейчас ему не терпелось скорее вернуться домой. Ирландия стала частью его души и звала к себе всякий раз, когда он отлучался слишком надолго. Потому что нигде в мире нет такой дивной магии и такой любви, что сохранились еще на земле Эйрин.

Нигде в мире он не обретет такого счастья — только в объятиях его прекрасной ирландской принцессы.