Глава 10

Каждый вечер после смерти Эмберли Ливия засыпала с мыслями о нем. До этой ночи.

Как странно думать о каком-то другом мужчине, а не о Эмберли, особенно если этот мужчина абсолютно не похож на ее бывшего жениха! Вспоминая вытянутое лицо Гидеона Шоу, его светло-золотистые волосы и нежное ощущение его прикосновений, Ливия чувствовала себя виноватой, заинтригованной и окончательно сбитой с толку. Да, совершенно не похож на Эмберли.

Ее жених был простым и открытым человеком. В нем не было ничего таинственного, ничего такого, что могло бы помешать любить его. Он происходил из хорошей семьи, был необычайно привлекателен – темно-карие глаза в сочетании со светло-каштановыми волосами, острым мысиком спускавшимися на лоб. Он был худощав и строен. Любил спорт, подвижные игры и долгие прогулки.

Не было ничего удивительного в том, что они полюбили друг друга. Более того, каждому было очевидно, что они подходят друг другу. Эмберли открыл такие стороны натуры Ливии, о которых она не подозревала. В его руках она стала раскованной и расцветала от его любви, стремясь отвечать ему всегда и во всем со страстной отдачей.

С тех пор как Эмберли ушел навсегда, Ливия не знала мужчин. Мать пилила ее, говоря, что она должна как можно скорее выйти замуж, пока еще не ушли ее юные годы. Ливия не спорила. Она была одинока и скучала по теплу и ласке, которые мог дать любимый мужчина. Но так как не видела реальной кандидатуры, ей оставалось только ждать, когда появится тот, кто освободит ее от невидимых пут, обрекших ее на одиночество.

Она зашла в глухую часть сада, где росли дубы и орешник. Было довольно темно для утреннего часа, потому что небо затянули тучи. Легкий ветерок холодил лицо. Идя по узкой тропинке, Ливия остановилась на секунду, чтобы убрать камешек с дороги.

Она и подумать не могла, что кто-то идет следом, пока не услышала позади себя шаги. Повернувшись, она увидела приближающегося мужчину. Он шел размашистой походкой. Одетый в охотничий костюм, он выглядел очень элегантно. Ливия ахнула, когда поняла, что это Гидеон Шоу. Он нашел ее.

Вчера вечером он показался ей довольно привлекательным мужчиной, но сейчас, при свете дня, выглядел еще более красивым. Его коротко остриженные волосы отливали старинным золотом. Черты лица были безупречны и вместе с тем мужественны: нос длинный и тонкий, глаза удивительно голубые, скулы высокие.

Почему-то Шоу остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Они смотрели друг на друга, стоя на расстоянии пяти ярдов, пока Ливия не почувствовала острую боль внутри. На его лице было такое странное выражение... интерес, боровшийся с равнодушием... мужчина, который изо всех сил старается сохранить невозмутимость по отношению к незнакомой женщине.

– Доброе утро, сэр.

Звук ее голоса привел его в чувство. Он медленно подошел, словно боялся, что его движения могут спугнуть это дивное видение.

– Ночью я видел вас во сне.

Его признание настораживало, но Ливия улыбнулась.

– И что же это был за сон? – спросила она, поднимая голову и глядя на него. – Или это рискованный вопрос?

Ветер играл прядью его волос, упавшей на лоб.

– Более чем рискованный.

Ливия поняла, что заигрывает с ним, но не могла остановиться.

– Не хотите прогуляться со мной, мистер Шоу?

– С удовольствием, если вы не против моей компании.

– Единственное, против чего я могу возражать, – это ваше отсутствие, – сказала она, наслаждаясь взглядом его глаз, которые внезапно приобрели зеленоватый оттенок. Предложив ему присоединиться, она повернулась и, не оглядываясь, пошла по узкой тропинке.

Шоу шел рядом, упавшие ветки и листья хрустели под его коричневыми кожаными ботинками. Сунув руки в карманы сюртука, он стал поглядывать на Ливию.

– Вы знаете, – небрежно начал он, – я не позволю вам снова убежать от меня, не сказав, как вас зовут.

– Я предпочитаю сохранить это в тайне.

– Почему?

Ливия решилась на откровенность:

– Мое имя окружено скандалом, я до сих пор избегаю выходить в свет.

– А что это за скандал? – Ироничный тон его ясно указывал, что он ждет от нее рассказа о каком-то незначительном поступке. – Вы куда-то пошли без сопровождения? Или поцеловались с кем-то на глазах у всех?

Она покачала головой с горькой улыбкой:

– Ясно, что вы представления не имеете, как далеко могут зайти девушки в своих поступках.

– Я был бы очень благодарен, если бы вы просветили меня.

Заметив внезапное молчание Ливии, Шоу оставил этот предмет. И перевел взгляд на заросший садовый павильон, возникший перед ними. Длинные плети жимолости обвивали забор, запах от них был густым и плотным. Бабочки порхали над яркими клумбами с маками и пионами. За грядками с морковью, салатом и редисом высились арки, увитые розами, они и вели к маленькому застекленному павильону, который прятался в тени развесистого платана.

– Прелестно, – заметил Шоу.

Крутя на пальце соломенную шляпку, Ливия подвела его к стеклянному павильону, такому крошечному, что войти туда могли только два человека, не больше.

– Когда я была маленькой девочкой, я любила приходить сюда с книгой и куклами и притворялась, что я принцесса в замке.

– Значит, вы выросли в Стоуни-Кросс-Парке? – догадался он.

Ливия открыла дверь и заглянула внутрь. Там было чисто и аккуратно, деревянные скамьи сверкали свежей полировкой.

– Лорд Уэстклифф – мой брат, – наконец призналась она, ее голос звучал гулко, отдаваясь эхом в стеклянных стенах. —Я – Оливия Марсден.

Шоу стоял за ней очень близко, но все же сохраняя дистанцию. Его присутствие волновало ее настолько, что заставило сделать несколько шагов и войти внутрь павильона. Шоу же оставался в дверях, заполнив проем своей крупной, широкоплечей фигурой. Когда Ливия повернулась к нему, то была поражена разницей между ним и Эмберли. Шоу был по крайней мере лет на десять старше, чем ее жених. Сильный, представительный мужчина и, по всему видно, разочарованный в жизни, о чем свидетельствовали морщинки вокруг глаз и глубокие складки около рта. Но когда он улыбался, все следы разочарования мгновенно исчезали, и он снова становился привлекательным, а ее сердце готово было остановиться.

– Леди Алина говорила, что у нее есть сестра, – вспомнил Шоу. – Но мне показалось, что вы не живете в поместье.

– Нет, я постоянно проживаю в Стоуни-Кросс-Парке, но стараюсь никому не попадаться на глаза. Вы понимаете, скандал...

– Боюсь, что не понимаю. – Уголки его рта поднялись в спокойной улыбке. – Расскажите мне, принцесса Оливия... почему вы предпочитаете жить затворницей в своей башне?

У Ливии словно что-то растаяло внутри. Она неуверенно рассмеялась, желая всем сердцем довериться ему. Но привычка к независимости была слишком сильной. Вскинув голову, она решительно шагнула к нему, ожидая, что он уйдет с дороги. Он отступил на полшага, уперся руками в раму двери, и ей не оставалось ничего другого, как влететь в его распростертые объятия. Соломенная шляпка соскользнула с пальца.

– Мистер Шоу, – начала она и сделала непростительную ошибку, взглянув на него.

– Гидеон, – поправил он. – Я хочу узнать ваш секрет, принцесса Оливия.

Горькая полуулыбка тронула ее губы.

– Вы услышите, люди рано или поздно расскажут вам.

– Я хочу услышать это от вас.

Когда Ливия начала отступать внутрь павильона, Шоу схватил ее за тонкий поясок платья. Его ловкие пальцы крепко держали ее.

Не в состоянии вырваться от него, Ливия хлопнула ладонью по его руке, и краска смущения залила ее лицо. Она понимала, что он играет с ней и что она однажды спокойно примет эту игру. Но не сейчас...

Она заговорила дрожащим голосом:

– Я не могу сделать этого, мистер Шоу.

К ее изумлению, он, казалось, понял, что она имела в виду.

– Вы не должны ничего делать, – мягко проговорил он, – просто позвольте мне быть ближе и... останьтесь здесь... – Он наклонил голову и нашел ее губы.

Чувствуя нежное прикосновение его губ, Ливия покачнулась, и тогда он подхватил ее и привлек к себе. Ее целовал Гидеон Шоу, известный скандалист и дебошир, о котором не зря предупреждал ее брат. И, Боже, он так прекрасно целовался! Она не помнила, чтобы поцелуи Эмберли доставляли ей такое удовольствие... но губы этого мужчины были теплыми и терпеливыми, и в их прикосновении было что-то эротичное при полном отсутствии силы. Он нежно трогал ее губы; раскрывая их, кончик языка едва касался их, прежде чем проникнуть внутрь.

Желая продлить эти нежные поцелуи, Ливия выпрямилась, ее дыхание участилось. Он взращивал ее вожделение с удивительным искусством, и она была не силах противостоять ему. К своему удивлению, она обнаружила, что обнимает его за шею и прижимается к нему грудью. Его руки уже отклоняли ее голову, чтобы полностью завладеть ртом. Нежно и сдержанно он покрывал поцелуями шею, отчего Ливия тихо застонала.

Шоу поднял голову. Лаская щекой ее щеку, он нежно поглаживал девушку по спине. Оба прерывисто дышали, обдавая друг друга жаром, его мощная грудь двигалась против ее груди.

– О Боже, – наконец сказал он, – вы – моя погибель.

Ливия улыбнулась.

– Нет, это вы моя погибель, – возразила она, и он снова поцеловал ее.

Добыча для утра была вполне удачной – двадцать рябчиков и полдюжины вальдшнепов. Женщины присоединились к мужчинам за обильным завтраком у озера, весело болтая и смеясь, а слуги суетились, наполняя их бокалы и тарелки. Позднее гости разделились на группы. Одни решили прокатиться в каретах, другие предпочли совершить пешую прогулку, а кое-кто захотел поскорее добраться до дома, чтобы написать письма или поиграть в карты.

Увидев, что на столах осталось много еды, Алина распорядилась, чтобы ее отнесли на кухню. Там с помощью двух горничных она упаковала все в корзины, чтобы отнести крестьянам в Стоуни-Кросс. Так как в отсутствие матери Алина осталась в доме за хозяйку, она часто посещала те семьи, которые нуждались в поддержке и продуктах. Это обычно занимало целый день. Она обходила все дворы, сидела у печи, выслушивая жалобы и пожелания, и отвечала, когда требовалось. Алина сожалела, что не обладала силой и стойкостью, то есть теми качествами, которые требовались в подобной ситуации. С другой стороны, понимая, как бедны жители деревни, как упорно они трудятся, никогда ни о чем не прося ее, она старалась насколько возможно облегчить их жизнь.

Несколько раз Алине удавалось убедить Ливию составить ей компанию в этих прогулках. И в присутствии сестры день всегда проходил быстрее. К сожалению, сегодня Ливии нигде не было. Скорее всего, думала Алина, сестра все еще в компании мистера Шоу, так как он тоже куда-то запропастился. С другой стороны, это хорошо, что Шоу удалось вытащить Ливию из ее раковины.

«Хорошо или плохо?» – размышляла Алина. Это было похоже на Ливию, в ней всегда сидел дух противоречия, желание сделать все не так, как принято. И сейчас ее внимание остановилось на таком ненадежном джентльмене. Размышляя на эту тему, Алина тащила тяжелую корзину к выходу, где ждала повозка. Посуда звенела в ней, а пряный запах копченого окорока щекотал ноздри.

– О, миледи, – послышался голос горничной позади нее, когда они вышли из кухни, – ради Бога, дайте мне это.

Оглянувшись, Алина улыбнулась, когда увидела, что молоденькая девушка уже нагружена двумя тяжелыми корзинами.

– Я справлюсь, Гвен, – ответила Алина, пыхтя и отдуваясь, преодолевая короткий пролет лестницы. Шрам на правом колене натянулся, и, стиснув зубы, Алина с трудом заставила ногу разогнуться.

– Миледи, – настаивала девушка, – если вы поставите корзину в сторонку, я вернусь за ней...

– Не нужно. Я сама отнесу ее в повозку и передохну.

Алина замолчала, увидев, что Маккена стоит у входа на половину слуг. Лениво прислонившись к стене плечом, он разговаривал с горничной. Рыженькая девушка слушала его и хихикала. Как видно, его способность очаровывать женщин никуда не ушла... Он улыбнулся девушке, пощекотав ее под подбородком.

Хотя Алина не издала ни звука, что-то заставило Маккену ощутить ее присутствие. Он посмотрел на нее, и в глазах вспыхнула тревога.

Девушка незаметно исчезла, а Маккена продолжал внимательно разглядывать Алину.

Она напомнила себе, что больше не имеет на него никаких прав. Кроме того, она уже не девятнадцатилетняя девушка, флиртующая с помощником конюха. Но несмотря на это, волна ревности обдала ее, когда она поняла, что, увы, не единственная женщина, которую пытается соблазнить Маккена. Да как он смеет кокетничать с другой женщиной?! Насупив брови, она двинулась к выходу.

– Пойдем, – бросила она Гвен, и горничная послушно поспешила за ней.

Маккена нагнал Алину, сделав несколько широких шагов, и потянулся к корзине. По его лицу невозможно было прочесть, что у него на уме.

– Дай мне...

Алина отвернулась от него.

– Нет, спасибо.

– Ты хромаешь.

От его замечания ей стало не по себе.

– Подвернула ногу на лестнице, – сказала она, отказываясь отдать ему корзину. – Пусти, мне не нужна твоя помощь.

Не обращая внимания на ее слова, Маккена отобрал корзину. Его бровь поднялась, когда он посмотрел на нее.

– Ты должна попросить миссис Фэрклот туго забинтовать ногу, пока она не распухла.

– Мне уже лучше, пустяки, – отмахнулась Алина. – Найди еще кого-то, о ком стоит побеспокоиться, Маккена. Я думаю, здесь есть много женщин, с которыми ты можешь пофлиртовать.

– Я вовсе не пытался соблазнять ее.

Она ответила красноречивым взглядом, и его темные брови поползли вверх в насмешливом недоумении.

– Ты не веришь мне?

– Конечно, нет. Я думаю, она тебе пригодится в том случае, если не выйдет со мной.

– Во-первых, я не собираюсь спать ни с одной горничной. Мне просто нужно было получить от нее кое-какую информацию. Во-вторых, мне не нужна страховка.

Категоричности этого заявления было достаточно, чтобы лишить Алину слов. Она никогда не встречала мужчину столь отвратительного в своей самоуверенности – и это к лучшему, так как в цивилизованном мире найдется не так много места для горстки подобных мужчин. Когда она пришла в себя, то спросила дрогнувшим голосом:

– Какой информацией должна обладать девушка, чтобы так заинтересовать тебя?

– Она служила в доме в то время, когда с тобой приключилась эта таинственная болезнь. Я пытался уговорить ее рассказать мне...

Алина смотрела на узел его галстука, напрягшись всем телом.

– И что же она рассказала тебе?

– Ничего. Похоже, что она и все остальные слуги сговорились держать это в секрете.

Услышав его ответ, Алине вздохнула с облегчением.

– Никаких секретов нет. У меня была лихорадка. Иногда такое случается с людьми по неизвестным причинам и здорово подрывает их здоровье. Я выздоровела, вот и все.

Он посмотрел ей в глаза:

– Меня на это не купишь.

Взгляд был незнакомым, но выразительным.

– Каждый верит в то, во что хочет верить. – Алина пожала плечами. – Мне больше нечего добавить.

Одна из его бровей поднялась в ответ на ее тон, полный обиженного достоинства.

– Насколько я помню, вы, миледи, обожаете играть с правдой, как вам заблагорассудится.

Алина поморщилась, проклиная свою беспомощность. Она не могла объяснить, почему так поступила с ним тогда, не сказав правды.

Прежде чем она успела ответить, Маккена удивил ее, подтолкнув в сторону узкого коридора. Он поставил корзину и выпрямился, глядя на нее. Так они стояли, почти касаясь друг друга, и волна желания пробежала по телу Алины. Она отодвинулась от него и почувствовала, как плечи уперлись в стену.

Маккена стоял так близко, что она могла видеть поры на щеках, легкую небритость, которая усиливала его мужскую привлекательность, плотно сомкнутые губы и морщинки по обеим сторонам рта. Алине захотелось поцеловать эти морщинки, коснуться их языком, дойти до уголков рта... Смутившись, она постаралась отогнать прочь никчемные мысли и опустила глаза, только бы не видеть его лицо.

– Это так глупо, что ты не вышла замуж, – послышался его густой баритон. – Я хочу знать, чем ты жила все эти годы и почему ты одна? Что произошло с мужчинами Гемпшира, что ни один из них не женился на тебе? Или это ты не захотела?

Он подбирался к сокровенной правде, и Алина ощутила дрожь беспокойства.

– Так вот как ты соблазняешь женщин, Маккена? Это один из приемов? – спросила она. – Прижать леди к стене на половине прислуги и задавать нескромные вопросы?

Ее слова вызвали у него внезапную улыбку, и его плохое настроение тут же улетучилось.

– Нет, есть приемы куда лучше.

– Остается только надеяться, – усмехнулась она, высвобождаясь от него, но он шагнул и снова прижал ее к стене. Алина ахнула, ощущая его близость, его мощные бедра среди своих юбок, его горячее дыхание около уха. Он не пытался поцеловать ее, но и не отпускал, и, казалось, телом впитывал ее аромат.

– Дай мне пройти, – сказала Алина.

Он не слышал ее.

– Ты так близко... – пробормотал он.

Она была зажата в тиски: с одной стороны – холодная гладкая стена, с другой – горячее, живое тело мужчины. Оно стало иным, чем было в юности. Тогда он был худощавым и долговязым подростком: длинные ноги, длинные руки, а сейчас возмужал, раздался в плечах. Брутальная сила, свойственная мужчине в пору расцвета, переполняла его. Маккена больше не тот юноша, которого она помнила, – он превратился в сильного, опасного мужчину. Пораженная произошедшими переменами, Алина не смогла удержаться и просунула руки под его сюртук. Ее пальцы чувствовали через ткань мускулатуру мощной груди, пробегали по ребрам. Маккена замер, стараясь не шевелиться, и напряжение отозвалось дрожью в его теле.

– А почему ты один? – прошептала Алина, вдыхая знакомый запах – солоноватый, наполненный солнечным теплом аромат, от которого сердце бешено заколотилось. – Ты должен был жениться...

– Я не встретил женщину, которую хотел бы так сильно, – ответил он и замер, когда ее руки стали расстегивать жилет. – Кроме того, быть связанным обязательствами... – Он снова замолчал, чувствуя, как рука Алины легла на его живот.

Радуясь своей власти над ним, Алина выжидала время, заставляя его угадать, посмеет ли она прикоснуться к нему так, как он этого хотел. Он был невероятно возбужден, жар передавался и ей, обдавая волнами. Она хотела почувствовать гладкую твердь, пусть через ткань. Едва веря собственному безрассудству, она положила руку на брюки и деликатно прошлась по мощному выступу. Она ощутила шок удовольствия, нежные кончики пальцев контрастировали с твердой мужской плотью. Воспоминания о прошлых ласках отозвались влажным жаром нетерпения в сокровенном месте.

Маккена застонал и положил руки ей на плечи, боясь, как бы его пальцы слишком сильно не впились ей в кожу. Она ласкала упругий, подергивающийся выступ, вверх... большой палец достигал вершины, вниз... пальцы нежно поглаживали его, пока дыхание Маккены с шипением вырывалось из стиснутых зубов. Вверх и вниз... Как бы она хотела почувствовать этот мощный жезл внутри себя, пронзенная такой приятной мужественностью. И снова вверх и вниз...

Маккена наклонил голову, пройдясь губами по ее лицу с легкостью крыла бабочки. Его сдержанность изумила ее. Губы коснулись уголков ее рта, затем медленно двинулись вдоль скулы, пока язык не коснулся мягкой мочки уха. Алина послушно повернула лицо так, чтобы он мог полнее завладеть ее ртом, желая полностью вкусить поцелуй. И он доставил ей это удовольствие, проникая с агонизирующей страстью, заставляя стонать и изнемогать от желания... Поддаваясь давлению его губ, Алина приоткрыла рот, впуская в него язык. Маккена нежно прошелся по каждому дюйму ее рта, едва дотрагиваясь до атласной поверхности с таким умением, что напрочь лишил ее способности думать. Ее дыхание стало прерывистым, а все тело напряглось в ожидании... Она хотела обвиться вокруг него, затянуть его глубже в свои объятия, пока он не утонет в ней.

Стараясь угадать ее мысли, Маккена прижался к ней и положил руку на ягодицы, заставляя ее подняться на цыпочки. Его губы спустились вниз по шее, затем снова вернулись к губам – он целовал ее снова и снова... Целовал, целовал, и тихий стон вырвался у нее из груди. Она сгорала от желания почувствовать его всего... она касалась его своей грудью, и он отвечал глубоким стоном... Внезапно он прервал поцелуй с коротким проклятием.

Алина обхватила себя руками и тупо смотрела на него, понимая, что он видит, как она дрожит...

Маккена отвернулся от нее и сложил руки на груди. Опустив голову, он уставился в пол.

– Только... самоконтроль... – глухо пробормотал он, выдавив слова сквозь крепко сжатые зубы.

Сознание того, что он потерял способность управлять собой и вынужден признать это, наполнило Алину безумным волнением, которое долго не утихало.

Им обоим предстояло вновь обрести самообладание. Наконец Маккена подхватил корзину и жестом указал Алине следовать за ним.

Подойдя к выходу, они столкнулись с горничной Гвен, которая возвращалась назад, чтобы взять у хозяйки последнюю корзину.

– Не нужно, – сказал он. – Она слишком тяжелая. Я отнесу ее, только покажите куда.

– Хорошо, сэр, – тут же согласилась Гвен.

Он повернулся, встретившись взглядом с Алиной, его внезапно потемневшие глаза смотрели пристально. Они обменялись молчаливым посланием... позже... и с этим он удалился легкой, уверенной походкой.

Оставшись стоять там, где стояла, Алина пыталась собраться с мыслями, но неожиданное появление брата помешало ей сделать это. Когда он вошел в холл, на его лице было написано недовольство. Марк уже сменил охотничью одежду на жемчужно-серые брюки, темно-синий жилет и шелковую рубашку нежного голубого оттенка.

– Где Ливия? – спросил он без преамбулы. – Я не могу найти ее все утро.

Алина колебалась, прежде чем ответить, и сказала как можно спокойнее:

– Я подозреваю, что она с мистером Шоу на прогулке.

– Что?

– Я думаю, он составил ей компанию на утренней прогулке, – повторила Алина, стараясь придать своему тону легкую небрежность. – Я не видела ни его, ни ее все утро.

– И ты позволила ему пойти с ней? – прошептал Марк с ужасом. – Ради всего святого, почему ты не сделала ничего, чтобы остановить его?

– О, не волнуйся так! – воскликнула Алина. – Поверь мне, Марк, Ливия в состоянии сказать мужчине, чтобы он оставил ее в покое. А если она хочет провести время в компании мистера Шоу, я думаю, она заслужила это право. Кроме того, мне кажется, он джентльмен, несмотря на его репутацию.

– Он не тот джентльмен, которого заслуживает Ливия. Он американец. – Ударение, которое он сделал на последнем слове, прозвучало жестко.

– Я думала, тебе нравятся американцы...

– Но не когда они крутятся вокруг одной из моих сестер. – Взгляд Марка стал еще подозрительнее, он пристально посмотрел на нее. – Что ты сейчас делала?

– Я? – Захваченная врасплох, Алина приложила руку к шее, куда был направлен его суровый взгляд. – Почему ты так смотришь на меня?

– У тебя красное пятно на шее, – хмуро заметил он.

Разыграв равнодушие, Алина спокойно посмотрела на него:

– Не говори глупости, я, наверное, натерла своей камеей.

– Но ты не надела камею.

Алина улыбнулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку, понимая, что за его недовольным видом кроется беспокойство за них с Ливией.

– Ливия и я – взрослые женщины. И есть некоторые вещи, от которых даже ты не способен защитить нас.

Брат безропотно принял ее поцелуй, предпочтя больше не ругаться. Но, отойдя от него, Алина услышала, как он пробормотал сам себе:

– Очень даже могу.

Вечером Алина нашла у себя на подушке красную розу, ее роскошные лепестки были слегка развернуты, длинный стебель аккуратно лишен шипов. Вдыхая чудесный аромат, она провела ею по щеке и раскрытым губам.