Немного оправившись от шока, полученного в церкви, графиня сделала все возможное, чтобы как-то скрасить неловкую ситуацию. Все приглашенные должны были вернуться в дом на завтрак. Она распорядилась, чтобы завтрак был сервирован в бальном зале, как и предполагалось. Однако все признаки свадебного завтрака – такие, как белые банты и свадебный торт, – были убраны.

В зале ни в коем случае не должно быть слишком многолюдно, но и полупустым он тоже быть не должен. Некоторые гости, включая и саму графиню, сменили пышные наряды на более скромные, соответствующие обычному завтраку. Какие бы разговоры ни велись за пределами церкви и по дороге в особняк, завтрак демонстрировал только хорошие манеры. Посторонний человек, забредший в зал, вряд ли бы догадался, что этот завтрак должен был быть свадебным, что свадьба потерпела полную катастрофу и что сидящих за столом людей разбирает любопытство узнать обо всем как можно больше.

Графиня была собранной и грациозной. Она спокойно беседовала с соседями по столу на самые разные темы и внешне ничем не проявляла тревоги, которую испытывала. Все личное может подождать. На то она и графиня Килбурн.

Именно такая сцена предстала глазам Невиля, когда он вошел в бальный зал. Но искусственность всего происходящего немедленно дала о себе знать той наступившей в зале тишиной, когда взоры всех присутствующих устремились в его сторону. Он допустил ужасную ошибку, забыв сменить свадебный наряд. Ему даже не пришло в голову сделать это. Он был женихом без невесты. Он стоял в дверях зала, заложив руки за спину.

– Я рад, что завтрак состоялся. – Он оглядел присутствующих, встретившись с глазами друзей и родственников, и ничуть не удивился, что не увидел среди них – ни Лорен, ни Гвен. – Я не займу у вас много времени, но считаю себя обязанным дать более подробные объяснения, чем я мог это сделать в церкви. Я даже не могу вспомнить, что тогда говорил.

Маркиз Аттингсборо, поднявшись со своего места, возможно, для того, чтобы указать Невилю на пустой стул с ним рядом, снова сел, так ничего и не сказав.

Невиль не собирался произносить речь. Он даже не знал, стоит ли ему открывать все карты. Но и промолчать было нельзя. На лице матери читалось достоинство. Дядя, сидевший с ней рядом, хмурился. В комнате были слуги, включая и Фобса, дворецкого. Невиль решил, что и слуги имеют право знать, что произошло. Он не будет отсылать их из зала.

– Я женился на Лили Дойл через несколько часов после того, как ее отец, мой сержант, был убит, – начал он. – Женившись на ней, я выполнил обещание, данное умирающему. Я пообещал ему, что своим именем и титулом защищу честь его дочери, если она попадет в плен к французам. На следующий день наш отряд попал в засаду.

Моя... жена была убита, во всяком случае, мы с лейтенантом, который доложил мне о случившемся, так думали. Я получил тяжелое ранение в голову, и меня перенесли на наши позиции. Но Лили захватили в плен французы. – То, что потом она попала в плен к испанским партизанам, он не счел, нужным рассказывать. – Благодаря моему имени французы отнеслись к ней с уважением и вскоре отпустили. Вместе с капитаном Харрисом и его женой Лили вернулась в Англию, а потом приехала сюда ко мне.

Как показалось Невилю, ни один мускул не дрогнул на лицах сидевших за столом. Он задавался вопросом, видел ли кто-нибудь из них Лили здесь прошлым вечером, и знали ли они, что ей предложили шесть пенсов, приняв за попрошайку. А ведь она в действительности является графиней Килбурн. Он обязан объяснить им это.

– Сочту за честь позже представить вам мою жену, графиню, – продолжал Невиль. – Вполне понятно, что поначалу это ошеломит вас. Многих из вас... Лорен мой друг и родственница. Можно себе представить, какую боль она испытала сегодня. Мне остается только надеяться, что вы не выместите боль за ее страдания на моей жене. Она ни в чем не виновата и не заслуживает, чтобы ей тоже причиняли боль. Я – другое дело. Больше мне нечего сказать.

– Конечно, она не виновата, Нев, – резко бросил маркиз Аттингсборо, но он был единственным, кто нарушил тишину.

– А теперь я прошу всех извинить меня. Приятного аппетита. – Невиль посмотрел на графиню: – Может ли мне кто-нибудь сказать, где сейчас Лорен?

– Она во вдовьем доме вместе с Гвендолайн, Невиль, – ответила ему леди Элизабет. – Они не впустили меня, когда я пришла туда из церкви. Возможно...

Но Невиль уже не слушал ее. Поклонившись, он вышел из зала. У него нет времени для рассуждений. Он должен сейчас же объясниться с ней.

Невиль уже почти спустился с лестницы, когда голос дяди окликнул его. Невиль увидел не только герцога, но и свою мать, и Элизабет.

– Мы хотели бы поговорить с тобой, Нев, – сказал дядя сурово. – Ты обязан объясниться со своей матерью.

«Да, обязан», – утомленно подумал Невиль. Возможно, ему следовало бы сначала поговорить с ней, а потом уже делать публичные заявления. Он просто не знает, что предписывает этикет в подобной ситуации. Коротко кивнув, он направился в библиотеку. Пройдя через комнату, он остановился, глядя на холодный камин; только услышав звук закрывшейся двери, он обернулся.

– Полагаю, тебе не пришло даже в голову, Невиль, – начала его мать, у которой чувство достоинства на лице сменилось горечью, – сообщить собственной матери о женитьбе? Или сказать об этом Лорен? Мы все могли бы избежать унижения, которое испытали благодаря тебе.

– Успокойтесь, Клара. – Герцог Анбери положил руку на ее плечо. – Сомневаюсь, что нам от этого стало бы легче, хотя мы могли бы избежать подобного потрясения, если бы Невиль откровенно рассказал нам о своем прошлом.

– Этот брак был внезапным и очень коротким, – ответил Невиль. – Я думал, что она умерла, и решил держать в себе этот короткий эпизод моей жизни.

Потому что он стыдился вспоминать о том, что женился на необразованной дочери своего сержанта, пусть даже она уже умерла? Но как тогда объяснить тот порыв, который руководил им? Как смог бы он описать им Лили? Как объяснить, что иногда женщина бывает такой особенной, что просто не имеет значения, какое положение она занимает в обществе? Гораздо важнее, кто она есть на самом деле. Изложи он им голые факты, и они были бы рады, что она умерла еще до того, как им пришлось испытать этот позор.

– Я не могла думать ни о чем другом, кроме того чтобы сгладить ужасные последствия утреннего скандала. – Графиня опустилась в ближайшее кресло и поднесла к глазам кружевной носовой платочек. – А что станет с бедной Лорен? Все это выше моего понимания. Невиль, скажи мне, она ведь не такое ужасное существо, каким выглядит? Ведь это только одежда делает ее такой?

– Вы же слышали, мальчик сказал, что она дочь сержанта, Клара, – напомнил ей герцог, остановившись у окна. – Факты говорят сами за себя. Кем была ее мать, Невиль?

– Я не был знаком с миссис Дойл, – ответил Невиль. – Она умерла в Индии, когда Лили была еще совсем маленькой. Однако в ее жилах нет голубой крови, дядя, если именно об этом вы спрашиваете. Но она, между прочим, моя жена. Она носит мое имя и пользуется моей протекцией.

– Да-да, все это прекрасно, Невиль, – нетерпеливо прервала его мать. – Но... О Господи, я совершенно запуталась. Как только ты мог так поступить с нами? Зачем ты навредил самому себе? С твоим воспитанием и образованием ты мог рассчитывать на гораздо большее, чем женитьба на женщине, которая в любом случае остается представительницей низшего класса. – Графиня замолчала и резко поднялась. – Я не должна пренебрегать своими обязанностями хозяйки.

– Бедная Лили, – заметила Элизабет, впервые подав голос.

Она была теткой Невиля, сестрой его отца и всего на девять лет старше его. Она была не замужем, и не потому, что никто никогда не делал ей предложения, а потому, что когда-то давно заявила, что не выйдет замуж, пока не найдется джентльмен, который сумеет убедить ее, что замужество лучше ее независимости, а, как она полагает, этого никогда не случится. Элизабет была красивой, образованной, и никто никогда не мог понять, кем являлся для нее герцог Портфри – другом или поклонником.

– Мы забыли о ее страданиях, погрузившись в свои собственные, – продолжала она. – Где она сейчас, Невиль?

– Да, где она? – с несвойственным ей. раздражением спросила мать. – Полагаю, что не в доме. Здесь нет ни одной свободной комнаты.

– Здесь есть свободная комната, мама, – подавляя раздражение, ответил Невиль. – Она там, где ей и полагается быть: в комнате графини. Я оставил ее там, чтобы она поела, приняла ванну и выспалась. Я распорядился, чтобы ее не беспокоили, пока я сам не приду за ней.

Мать закрыла глаза и прижала к губам кружевной платочек. Комната графини, когда-то ее собственная, входила в анфиладу комнат, включавшую и спальню графа, которая теперь принадлежала Невилю. Он почти физически ощущал, как мать охватывает ужас от одной мысли, что Лили находится там.

– Ты хорошо придумал, заставив ее отдохнуть, – сказала Элизабет. – Я с нетерпением жду, когда смогу познакомиться с ней, Невиль.

В этом была вся Элизабет, всегда готовая понять и оценить ситуацию.

– Спасибо, – поблагодарил Невиль.

– Ты приведешь ее к нам на чай, Невиль, – сказала мать, снова взяв себя в руки. – Нет смысла прятать ее, не так ли? Я встречу ее вместе с остальными членами семьи. Мы отнесемся к ней со всем уважением, как и подобает относиться к твоей жене. В этом ты можешь не сомневаться.

– Другого я от вас и не ожидал, мама, – ответил Невиль с легким поклоном. – А сейчас извините меня: я должен повидаться с Лорен.

– Тебе повезет, если она не запустит чем-нибудь тяжелым тебе в голову, Невиль, – предупредила его Элизабет.

– И тем не менее, – последовал ответ.

Спустя пару минут Невиль вышел из дома и направился к вдовьему домику, расположенному недалеко от ворот в парке и окруженному деревьями. Он уже прошел большую часть пути, когда внезапно осознал, что так и не снял наряд жениха. Но он решил не возвращаться, так как опасался, что мужество покинет его и он уже не решится на этот шаг.

Сейчас перед ним стояла самая трудная задача в его жизни.

Невиль увидел Лорен около дома. Она сидела на привязанных к деревьям качелях и, отталкиваясь одной ногой от земли, лениво раскачивалась. Невидящим взглядом она смотрела в землю. Рядом с качелями на земле сидела Гвендолайн. Обе все еще были одеты в пышные свадебные наряды.

Невилю захотелось провалиться сквозь землю, когда сестра посмотрела на него. Они обе были ему очень дороги, а он так поступил с ними. Здесь не найдешь никаких слов утешения, и самое правильное рассказать все без утайки.

При виде брата Гвендолайн вскочила с земли и уставилась на него.

– Я ненавижу тебя, Невиль! – закричала она. – Если ты пришел сюда, чтобы сделать ее еще более несчастной, то убирайся немедленно! Что ты можешь объяснить? Что ты имел в виду, сказав, что эта ужасная женщина твоя жена? – Гвен, кипя от негодования, разразилась бурным потоком слез и отвернулась от него.

Лорен перестала раскачиваться, но все еще не смотрела на него.

– Лорен! – позвал Невиль. – Лорен, моя дорогая!

Он так еще и не придумал, что скажет ей.

Она заговорила первая, и ее голос был лишен всяких эмоций.

– Все нормально, – сказала она. – Все абсолютно нормально. Прекрасный предлог для того, чтобы наша свадьба не состоялась, не так ли? Мы выросли вместе, любили друг друга, и наша свадьба была запланирована, потому что так хотели дядя и дедушка. Уезжая, ты сказал, чтобы я не ждала тебя. Ты поступил честно и справедливо по отношению ко мне. Мы не были помолвлены, и ты не давал мне никаких обещаний. Ты имел полное право жениться на ней, и я тебя ни в чем не обвиняю.

Невиль был потрясен. Он бы предпочел, чтобы она набросилась на него и попыталась выцарапать ему глаза.

– Лорен, – сказал он, – позволь мне все объяснить.

– Нечего объяснять, – сердито заметила Гвендолайн, смахивая слезы. – Она тебе жена или не жена, Невиль? Только это имеет значение. Ты бы не стал лгать в церкви, где все тебя слышали. Она твоя жена?

– Да, – ответил Невиль.

– Я ненавижу ее! – закричала Гвендолайн. – Жалкое, безобразное ничтожество.

Но Лорен не разделяла ее мнения:

– Но мы же совсем не знаем ее, Гвен. Да, Невиль, расскажи нам о ней. Если я сумею тебя понять, то приму все как должное. Все будет хорошо.

Конечно, Лорен была в шоке, но старалась не подавать виду. Она пыталась убедить себя, что случившееся было не катастрофой, а просто неприятным обстоятельством, которое можно принять, если понять его причины.

Это было так типично для Лорен – искать всему логическое объяснение, а не полагаться на одни только эмоции, даже в тех случаях, когда логика отсутствовала. Она всегда была такой, лучшей из их троицы, человеком, думающим о последствиях, старающимся не расстраивать взрослых. Во многом это объяснялось историей ее жизни. Она приехала в Ньюбери-Эбби в возрасте трех лет, когда ее мать, вдовствующая виконтесса Вайтлиф, вышла замуж за младшего брата покойного графа. Лорен оставалась в поместье, пока новобрачные совершали свадебное путешествие, из которого они так и не вернулись. На протяжении ряда лет от них приходили письма и посылки из разных частей света, а затем наступило полное молчание. Не было получено и сообщения об их смерти.

Родственники со стороны отца не делали попыток вернуть Лорен обратно. Когда она в день своего восемнадцатилетия послала им письмо, то секретарь виконта прислал краткий ответ, в котором сообщал, что ее родственники не имеют желания возобновлять с ней знакомство. Лорен, как полагал Невиль, никогда не верила в свою привлекательность. И ее поведение в сложившихся обстоятельствах еще раз убедило его, что она о себе весьма невысокого мнения.

– А я ничего не хочу понимать, – сердито заявила Гвендолайн. – Как ты можешь сидеть здесь, Лорен, изображая всепрощение и разговаривая с ним так спокойно? Тебе бы следовало выцарапать ему глаза. – Она снова начала рыдать.

– Невиль, мне надо все понять, – сказала Лорен. – Расскажи мне... расскажи мне о Лили.

– Лили! – презрительно воскликнула Гвендолайн. – Я ненавижу это имя! Оно отвратительно!

– Она была дочерью сержанта, – начал объяснять Невиль. – Выросла в полку, жила в нем, перемещалась вместе с ним, выполняла свою долю работы и была другом каждому. Даже самые грубые мужчины и женщины, любили ее. Она была личностью. В ней было что-то похожее на мечту, на сказку. Мне не хватает слов, чтобы описать это. Грубые и грязные стороны жизни, которая ее окружала, казалось, не затрагивали ее. Ей было восемнадцать, когда я... когда я женился на ней. – Невиль вкратце описал обстоятельства, которые явились причиной этого брака.

– И ты любил ее, – добавила Лорен, когда он закончил.

Ради душевного покоя Лорен Невилю хотелось бы отрицать этот факт, но он промолчал.

– Этому нет оправдания, – сказала Гвендолайн. – Ты не был восемнадцатилетним мальчиком, Невиль. Ты был мужчиной. Тебе надо было бы быть умнее. Тебе стоило бы подумать о долге перед семьей и твоем положении в обществе, прежде чем жениться на дочери сержанта по такой несерьезной причине. Брак заключается на всю жизнь.

– Мне придется научиться тоже любить ее, – сказала Лорен, не обращая внимания на слова Гвендолайн. – Я уверена, что это возможно. Если ты полюбил ее, Невиль, то и я... – Окончание ее слов унес ветер, так как она, оттолкнувшись ногой от земли, снова привела качели в движение.

Невилю хотелось подойти к качелям, крепко взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Но он вспомнил, какой шок испытал сам всего несколько часов назад, как он абсолютно механически вышел из церкви и прошагал весь путь до самой кромки воды. Невиль не мог позволить себе и другим способом вывести ее из состояния, в котором она пребывала: подойти к ней, снять с качелей и успокоить в объятиях.

– Лорен, дорогая моя, – сказал он, – я искренне сожалею. Мне хотелось бы найти слова, которые бы утешили тебя, чтобы ты не чувствовала себя такой... покинутой. Я мог бы повторить тебе все те слова, которые говорил раньше, но они не успокоят тебя, а меня поставят в глупое положение. Ты должна знать одно: моя семья тебя любит, она такая же твоя, как моя или Гвен. – Пустые, ничего не объясняющие слова. Еще никогда в жизни Невиль не чувствовал себя таким беспомощным.

– Но ничего уже не будет, как прежде! – воскликнула Гвендолайн. – Когда скончался Верно и, став вдовой, я вернулась домой, где потом умер папа, я решила, что наступил конец света. Но приехал ты, и мы трое стали единым целым. Я думала, что ты женишься на Лорен и... Но сейчас всему конец. Все разлетелось вдребезги, и ничего нельзя изменить.

Невиль провел рукой по волосам. Лорен продолжала тихо качаться.

Гвендолайн вышла замуж по любви, когда Невиль находился на Пиренеях. Брак был коротким, чуть более двух лет, но полным трагических событий. Сначала Гвен упала с лошади, что стало причиной выкидыша и оставшейся хромоты; затем, годом позже, виконт Мюр, с которым Невиль так никогда и не встретился, погиб при жутких обстоятельствах: его придавило древком сломавшегося знамени, упавшего с балкона его собственного дома. Гвен предпочла вернуться .в лоно семьи, а не оставаться в доме своего мужа.

– Как же я презираю себя за свой эгоизм, – сказала Гвендолайн, когда никто не отреагировал на ее слова. – Я думаю о собственном несчастье, которое не идет ни в какое сравнение с несчастьем бедной Лорен. До чего же я жестока. – Подобрав юбки, она направилась к дому, не замечая протянутой к ней руки Невиля.

– Бедная Гвен, – сказала Лорен. – Ей так хочется вернуться в то время, когда она приехала сюда после смерти мужа. Ей так хочется жить той жизнью, когда мы все трое были детьми и когда ей казалось, что все ее мечты сбудутся. Но мы никогда не сможем вернуться в прошлое. Мы даже не можем вернуть вчерашний день или сегодняшнее утро. Теперь с нами Лили.

– Да.

– Я тоже веду себя как последняя эгоистка. Я ушла с головой в собственные разочарования. Но ты должен быть счастлив, Невиль, хотя по своей доброте и пришел сюда, чтобы успокоить меня. Лили жива, и она приехала к тебе. Как это чудесно для тебя!

– Лорен, моя дорогая, не говори так. Пожалуйста. Не надо.

– Значит, ты хочешь, чтобы я сказала тебе, как сильно ее ненавижу? Как сильно я желаю, чтобы она никогда не воскресала из мертвых? Как мне хочется, чтобы она умерла прямо сейчас? Ты хочешь, чтобы я сказала, как сильно презираю тебя за то, что, уезжая, ты просил меня не ждать тебя, а затем внезапно женился на дочери сержанта, под влиянием порыва? Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, как сильно ненавижу тебя за то, что ты не рассказал мне всей правды, и за то унизительное положение, в которое ты меня поставил сегодня утром? Я так мало значу для тебя, что ты даже не счел нужным сказать мне, что это был бы твой второй брак.

Невиль с трудом перевел дыхание.

– Да, – сказал он, – именно это я и хотел от тебя услышать. Ругайся. Кричи на меня. Можешь бросать в меня камни. Ударь меня, но не сиди вот так спокойно. – Он снова провел рукой по волосам. – Господи, Лорен, я чувствую себя так ужасно. Если бы я только мог...

– Но ты не можешь, Невиль, – произнесла она так же спокойно, но более жестко. – Моя ненависть бесполезна. К чему резкие слова – они тоже бесполезны. А теперь иди, Невиль. Я хочу побыть одна.

– Конечно, – ответил он. Это было единственным, что он мог для нее сделать – скрыться с ее глаз.

Лорен продолжала медленно раскачивать качели, отталкиваясь от земли одной ногой. Она вся ушла в себя. Она твердо верила, что, оставаясь спокойной и разумной, она сможет побороть в себе ненависть к дочери сержанта, которая разрушила все ее надежды и мечты, всю ее жизнь, и ненависть к мужчине, которого она любила всю свою жизнь.

Какой смысл говорить ему, что она всегда любила его гораздо сильнее и глубже, чем он ее.

По дороге к дому Невиль внезапно вспомнил, какой Лорен была накануне вечером: светящейся, излучающей счастье, спрашивающей его, разве есть на земле человек, заслуживающий такого счастья?

– Это ты, – отвечал он ей.

Но жизнь распорядилась по-своему. Она не всегда дает то, что человек заслуживает.

Что он сделал, чтобы заслужить возвращение Лили? Подумав о ней, Невиль ускорил шаг.