35

Говорят, настроение весны переменчиво, но дням, ее истинным детям, присуще лишь одно настроение: их наполняет то поднимающийся, то стихающий ветер и щебетание птиц. Появляются свежие цветочки, зеленая вышивка на живых изгородях становится ярче, но над головой у вас нависает все то же небо, мягкое, плотное и голубое, те же фигуры, зримые и незримые, бродят среди лугов и перелесков. Утро, которое Маргарет провела с мисс Эйвери, и день, когда отправилась ловить в западню Хелен, были равновесны. Время могло бы стоять на месте, дождь мог бы никогда не идти, и только человек со своими кознями и недугами доставлял Природе беспокойство, пока сам не начинал смотреть на нее сквозь пелену слез.

Маргарет больше не спорила. Прав или не прав был Генри, но он проявил к ней исключительную доброту, а она не знала иных критериев, по которым его можно было бы судить. Она должна полностью довериться мужу. Как только он брался за дело, вся его ограниченность исчезала. Он извлекал пользу из мельчайших деталей, и поимка Хелен, судя по всему, обещала быть разыграна так же безупречно, как и свадьба Иви.

Как и было условлено, утром они выехали из Лондона. Генри выяснил, что их жертва уже добралась до Хилтона. Прибыв на место, он заехал во все деревенские конюшни, где можно нанять экипаж, и по нескольку минут серьезно побеседовал с каждым хозяином. Что он им говорил, Маргарет не знала — возможно, неправду, — но после ленча пришло известие, что с лондонским поездом прибыла дама и взяла экипаж до Говардс-Энда.

— Экипаж ей необходим, — объяснил Генри. — Нужно ведь забрать книги.

— Ничего не понимаю, — в сотый раз сказала Маргарет.

— Допивай свой кофе, дорогая. Нам пора.

— Да, Маргарет, выпей побольше — тебе полезно, — подхватила Долли.

Маргарет взяла было чашку, но неожиданно закрыла глаза рукой. Долли украдкой взглянула на свекра, который, впрочем, не реагировал. В наступившей тишине было слышно, как к двери подъехала машина.

— Ты не готова, — взволнованно проговорил Генри. — Давай я поеду один. Я прекрасно знаю, что делать.

— Нет-нет, я готова, — ответила Маргарет, открыв лицо. — Просто ужасно беспокоюсь. Я не чувствую, что Хелен в самом деле жива. У меня такое впечатление, что все ее письма и телеграммы были написаны кем-то другим. В них не слышно ее голоса. Я не верю, что твой кучер и в самом деле видел ее на станции. Не надо было мне о ней рассказывать. И я знаю, что Чарльз злится. Да, злится… — Она схватила руку Долли и поцеловала. — Ах, Долли, прости меня. Прости. Теперь поехали.

Генри внимательно посмотрел на жену. Этот взрыв эмоций ему не понравился.

— Не хочешь ли привести себя в порядок? — спросил он.

— А у нас есть время?

— Сколько угодно.

Маргарет зашла в уборную рядом с входной дверью, и, как только щелкнула задвижка, мистер Уилкокс тихо сказал невестке:

— Долли, я еду без нее.

Глаза Долли загорелись от возбуждения, которое присуще деревенским кумушкам. На цыпочках она последовала за свекром к машине.

— Скажи, ей: я подумал, что так будет лучше.

— Да, мистер Уилкокс, понимаю.

— Скажи что сочтешь нужным. Договорились?

Машина тронулась с места, и если бы все шло гладко, быстро укатила бы. Но мальчишка-шалунишка, игравший в саду, именно в этот момент решил усесться прямо в центре дорожки. Крейн, чтобы не задеть его, наехал колесом на цветочную клумбу. Долли завизжала. Маргарет, услышав шум, выбежала без шляпы и едва успела вскочить на подножку автомобиля. Она не сказала ни слова: Генри повел себя с ней так же, как с Хелен, и ее ярость, вызванная этим обманом, лишь помогла понять, что почувствует Хелен, когда они встретятся. «Так мне и надо, — подумала Маргарет. — Я наказана за то, что согласилась на нечестную игру». И она приняла извинения Генри со спокойствием, которое его очень удивило.

— Я все-таки считаю, что ты не готова, — повторял он.

— Может быть, во время ленча я и была не готова, но теперь все вижу совершенно ясно.

— Я хотел сделать как лучше.

— Одолжи мне свой шарф, пожалуйста. От этого ветра все волосы растрепались.

— Конечно, возьми, моя девочка. Ты сейчас хорошо себя чувствуешь?

— Посмотри! Руки больше не дрожат.

— И ты меня правда простила? Тогда слушай. Ее экипаж уже наверняка приехал в Говардс-Энд. (Мы немножко запаздываем, но это не важно.) Первым делом мы отправим экипаж на ферму, потому что, насколько возможно, нам следует избегать неприятных сцен на глазах у слуг. Некий джентльмен, — он показал на затылок Крейна, — не станет подъезжать слишком близко, но остановится неподалеку от главных ворот, за кустами. У тебя остались ключи?

— Да.

— Ну, они не понадобятся. Ты помнишь, как расположен дом?

— Да.

— Если ты увидишь, что на крыльце ее нет, мы сможем войти в сад. Наша цель…

Они остановились, чтобы посадить в машину врача.

— Я как раз говорил жене, Мэнсбридж, что наша главная цель — не напугать мисс Шлегель. Дом, как вам известно, — моя собственность, поэтому наше появление там вполне естественно. Проблема, очевидно, в нервах — не так ли, Маргарет?

Врач, очень молодой человек, начал задавать вопросы о Хелен. Вела ли она себя нормально? Не было ли у нее каких-то врожденных или наследственных заболеваний? Не случилось ли чего-нибудь такого, что могло бы вызвать ее отчуждение от семьи?

— Ничего, — ответила Маргарет, представив себе, что случилось бы, если бы она добавила: «Хотя у нее вызывала негодование безнравственность моего мужа».

— Она всегда была легковозбудимая, — подхватил Генри, откинувшись на сиденье, а автомобиль между тем уже мчался мимо церкви. — Склонна к спиритуализму и подобным вещам, но ничего серьезного. Музыкально, литературно и художественно одаренная, но, я все-таки сказал бы, нормальная — очень милая девушка.

С каждой секундой Маргарет все сильнее охватывали ужас и злость. Как смеют эти люди навешивать ярлыки на ее сестру! И какие жуткие события ждут Хелен! Какое грубое вмешательство в ее жизнь, прикрывающееся требованиями медицинской науки! Свора взяла след, чтобы лишить Хелен ее человеческих прав, и Маргарет показалось, что вместе с сестрой не поздоровится и всем Шлегелям. Они-то нормальные? Хороший вопрос! Обычно его задают как раз те, кто не разбирается в природе человека, кого не интересует психология и шокирует физиология. Каким бы плачевным ни было состояние сестры, Маргарет знала, что должна встать на ее сторону. Лучше пусть они обе будут сумасшедшими, если уж мир так решит.

Было пять минут четвертого. Машина притормозила у фермы, во дворе которой стояла мисс Эйвери. Генри спросил, не проезжал ли мимо наемный экипаж. Мисс Эйвери кивнула, и в следующее мгновение они заметили, что экипаж действительно стоит в конце подъездной дорожки. Их автомобиль, словно хищный зверь, медленно подкатил к дому. Ничего не подозревающая Хелен сидела на крыльце спиной к дороге. Она приехала. Были видны лишь ее голова и плечи. Она сидела в обрамлении дикого винограда и одной рукой теребила появившиеся на лозах почки. Ветер трепал ей волосы, солнце золотило их — она была такой, как всегда.

Маргарет сидела у дверцы автомобиля. Прежде чем муж успел ей помешать, она выскочила, побежала к ведущей в сад калитке, открыла ее и, проскользнув внутрь, намеренно захлопнула ее перед самым носом мистера Уилкокса. Шум испугал Хелен. Маргарет увидела, как сестра поднялась каким-то непривычным движением, и, когда Маргарет добежала до крыльца, получила объяснение всем мучившим их страхам — Хелен ждала ребенка.

— Наша беглянка в порядке? — прокричал Генри.

— О, моя дорогая… — успела шепнуть Маргарет.

В руках она держала ключи от дома. Отперев дверь, она втолкнула туда Хелен.

— Да, в порядке, — ответила она и встала, прижавшись к двери спиной.