Глава 32

Ее звали Бриджит, и прибыла она из графства Мейо на западе Ирландии. Она была проститутка, хитрая и смышленая, как сорока. Даже прилично одетая, она выглядела на три пенса, не более.

Отхлебнув эля из большой кружки, Бриджит утерла ладонью губы.

– Она ушла. Выскользнула с первым светом, оставив сонных дураков с носом.

– Одна, значит. – Ирландец поставил локти на липкий стол. – А сумку прихватила?

– Думаешь, я бросилась к ней, чтобы спрашивать? Боже упаси. – Бриджит снова отхлебнула из кружки. – И вы, ублюдки, должны мне фунт.

– Позже.

– А если она сбежит из Англии, – подал голос другой мужчина, – то мы знаем, где ее искать. – Он встал. – Идем. Через заднюю дверь.

– Могли бы заплатить за мою выпивку, – буркнула женщина. – Свиньи.

Питни дома не оказалось. Его экономка сказала, что он вернулся накануне очень поздно, собрал вещи и куда-то ушел. На складе его тоже не было. Проверив сейф, Джесс обнаружила, что и денег нет. Значит, он приходил и ушел. Однако уплыть с последним ночным приливом не мог. Следовательно, еще находился в Лондоне.

Джесс наняла экипаж лишь до Коммершиал-роуд. Ехать дальше возница не рискнул. Разумный человек. Когда Джесс отсчитывала ему монеты, вдали появился ее телохранитель. От людей Себастьяна она ушла, а вот от британских спецслужб – не удалось. Значит, следовало во что бы то ни стало перехитрить их.

Свернув за угол, она зашагала по переулку, слыша за собой топот сапог. В конце Гус-лейн она вскарабкалась на бочку для сбора дождевой воды и спрыгнула в узкий извилистый проход, которому никто не удосужился дать имя. Теперь она находились в той части города, которую знали далеко не все лондонцы.

Клодия с заплаканными глазами сидела в приемной на Микс-стрит, крепко сжимая свою сумочку.

– Его одежда исчезла из комнаты. И все его вещи. Дверь в твой кабинет была открыта. – Судорожно сглотнув, она продолжала: – Все ящики твоего стола выдвинуты. Миниатюры из коридора наверху пропали. А вместе с ними – и некоторые другие картины. Моя шкатулка с драгоценностями… – Она всхлипнула. – Шкатулка с драгоценностями пропала из моей комнаты ночью, когда я спала. Я нашла ее в твоем кабинете, на полу. Разбитую и пустую. А драгоценности Юнис…

– Да-да, понял, – перебил ее Себастьян. – Нет нужды перечислять все похищенное. Значит, Квентин и Уитби. Что ж, все сходится.

– Нет, только Квентин, – возразил Эйдриан. – Но не Джосайя.

– Квентин и Питни, – заявил Дойл, сидевший у окна. Взглянув на Себастьяна, добавил: – Твой кузен знал Питни, но не знал Джосайю Уитби, понимаешь? А Питни носил бумаги в министерство торговли.

– Да, похоже, что так, – пробормотал Эйдриан. – Мне очень жаль, Себастьян. Видишь ли, у твоего кузена был доступ к секретным сведениям. А Питни мог по собственному желанию распоряжаться кораблями Уитби. Джосайя не требовал от него отчета.

– Как же я не догадывался?.. – пробормотал Себастьян. Его кузен совершил предательство. Квентин жил в его доме, и он, Себастьян, каждый вечер ужинал с ним за одним столом. Когда «Нептун дансер» пошел ко дну, Квентин выразил соболезнование. Его кузен много лет притворялся.

– Квентин – главный из них. – Эйдриан мерил шагами комнату. – Все это – его идеи. Ему нужен был человек, имеющий доступ к кораблям. Каким-то образом ему удалось втянуть в это дело Питни.

Эйдриан с минуту помолчал, потом продолжил:

– Вероятно, Джесс знала, что это Питни. Во всяком случае, знала в тот момент, когда уходила из дома последний раз. И предупредила его.

– Питни ждал неподалеку, когда мы вышли из Адмиралтейства, – вспомнил Себастьян. – И он разговаривал с Джесс. Я видел, как это происходило.

– Да, мистер Питни, – со вздохом сказала Клодия. – Мистер Питни приходил к нам домой, и они с Квентином выходили из дома. Беседовали, прогуливаясь по улице. Квентин старался, чтобы их не подслушали. Я догадывалась: что-то не так. А однажды видела, как он передавал Питни деньги.

Все мужчины в комнате теперь смотрели на Клодию.

– Я давно подозревала, что Квентин вовлечен… во что-то постыдное. Но надеялась, что это какая-нибудь… мелочь. Ох, какими только пороками не обладал мой отец, но предательства он не совершал. А вот мой брат… – Она умолкла и снова вздохнула.

– Скажи, Клодия… – Себастьян чувствовал себя виноватым. Он не видел, что творится в его собственном доме. Не обращал внимания на Квентина, потому что недолюбливал его. Что мог он сказать сейчас своей кузине? Ведь она никогда не искала его дружбы. – Скажи, Клодия, куда он мог отправиться?

– В преисподнюю, надеюсь. – Клодия встала и оправила юбки. – Все равно имя Эштон умрет с нынешним поколением. Ничего лучше ублюдков мы на свет не производим. Пригляди за своей Джессамин, Себастьян. Я видела, как Квентин смотрит на то, что собирается похитить. Так он смотрел на твои персидские миниатюры. Так же смотрел и на Джесс. – Клодия разгладила перчатку. – Ему нравится портить вещи.

«Значит, Джесс ушла к Питни, – думал Себастьян. – К Питни и Квентину».

Снаружи все трущобы выглядели одинаково, хотя некоторые были опаснее других. Ладмилл-стрит казалась по-своему спокойной. Безопасной, если знаешь, что делаешь. Когда двое ирландцев обратились к Джесс с непристойным предложением, она грубо ответила по-итальянски. Они и отстали, решив, что она – из итальянцев. В этом районе было много итальянцев с горячей кровью, которые не переносили, когда ирландцы приближались даже к их проституткам. Ярдов через сто ей пришлось по-гэльски отругать какого-то итальянского мальчишку. Горячих ирландцев в этом квартале тоже было достаточно.

Наиболее опасный участок ждал ее впереди. Лаймхаус и Аскер-стрит. Идти туда одной не очень-то разумно.

Кухня с бесплатными обедами священника встретила ее открытой дверью. Дверь в кабинет преподобного была распахнута. Похоже, что святой отец испытывал к замкам те же чувства, что и она. Замки служили приманкой для воров. Однако священник пришел к такому выводу не таким путем, как она.

Он появился несколько минут спустя.

– Мне нужно принести вам что-нибудь получше, – заметила Джесс, взяв в руки чашу для облаток. – Что-нибудь серебряное по крайней мере.

– У меня никогда не было ничего ценного, Джесс. И я уже давно к этому привык.

Почти то же самое услышала она от него, когда они в первый раз встретились. Ей было тогда восемь лет, и ей захотелось стащить вот эту самую чашу.

Джесс вернула вещицу на полку.

– Преподобный, вы не поверите, в какую беду я попала.

То же самое сказала она ему по другому случаю. Когда продала Лазарусу свою душу.

Когда Себастьян вошел в кабинет, Джосайя Уитби, смотревший на огонь, даже не повернулся к нему. Не потому, что хотел проигнорировать, а просто остался безучастным. Очевидно, уже кое-что слышал о вчерашнем. О роли кораблей Уитби.

Себестьян тяжело опустился в кресло.

– Я бы выпил портвейна. Того, что вы мне вчера не предложили.

Старик наконец повернулся к Себастьяну и какое-то время пристально смотрел на него. Затем молча кивнул и принес бутылку и два стакана. Наполнив оба, сказал:

– Что ж, попробуйте отведать.

– Какого черта вы не отослали Джесс из Англии, как только вас арестовали? Оставить ее здесь мог только человек с каменным сердцем.

Уитби поднес к губам стакан.

– Вам еще предстоит, Кеннет, освоить это тонкое искусство – умение приказывать Джесс.

– Час назад ваша дочь скрылась в трущобах Уайтчепела. Бежала, будто спасалась от псов ада. – Себастьян выждал немного, чтобы старик понял все до конца. – Если вы не придумаете, как ее вернуть, к завтрашнему утру она окажется в одном из борделей. И уж там ее научат послушанию, могу вас заверить. – Он потянулся к своему стакану: – Ваше здоровье.

Глаза старика словно превратились в пылающие угли. Теперь это был тот самый Джосайя Уитби, который усмирил взглядом толпу в Измире и спас своих матросов от виселицы. Король контрабандистов, постоянно ускользающий от таможенников.

– Псы ада, полагаю, это вы, Кеннет, и ваши друзья.

Проигнорировав слова старика, Себастьян продолжал:

– Она сбежала от людей, приставленных к ней для охраны. Очень уж сообразительная, эта ваша Джесс. Влияние тех лет, когда она выполняла ваши опасные задания. И задания Лазаруса. Наверное, привыкла жить в вечном страхе.

Уитби залпом осушил стакан.

– Хватит болтать, Кеннет. Не нужно меня уговаривать. Я знаю, что должен помочь Джесс. Признавайтесь, что заставило ее сбежать от вас?

– Я бы не отпустил ее к Питни, – ответил Себастьян.

– Питни? – переспросил старик.

– Да, Питни. Соучастник преступлений Синка. Именно он помогал предателю.

Прошла минута, прежде чем Уитби вновь заговорил.

– Я не был уверен, что это так, пока не узнал о причастности моих кораблей. Тогда я все понял. Жаль, Джесс не узнала об этом. Теперь девочка считает, что она во всем виновата.

– Сейчас надо думать о другом, – заявил Себастьян. – У Питни – опасный напарник. Человек, который за всем стоит. Если Джесс станет ему поперек дороги, Питни не сможет ее защитить. Мне нужно ее найти. Где они?

– Что будет с Питни?

Себестьян не ответил. Они оба знали, что пощады Питни не будет.

Откинувшись на спинку стула, Уитби смотрел сквозь решетки окна. На подоконнике воробьи клевали хлебные крошки. Это он, Уитби, их подкармливал.

– Я знаю Питни тридцать лет. – Уитби поставил стакан на стол. – А Джесс сейчас следует в порт. К одному пакгаузу. Это старый склад Бэлки на Аскер-стрит. Там все подготовлено для бегства из Англии.

Аскер-стрит? Но Джесс оторвалась от своего телохранителя на Коммершиал-роуд. Слишком долгий и опасный путь для женщины. Себастьян встал.

– Я найду ее.

Из-под шторы высунулась крохотная мордочка. Пуговка носа повернулась в его сторону, принюхиваясь.

– Только тронь мои сапоги, – предупредил Себастьян, когда грызун Джесс направился к нему. – Только тронь – и ты покойник.

Но хорек не выказал страха. Совсем как Джесс. Вытянулся на задних лапках и обнюхал его ногу. Потом вцепился коготками в штанину и потянулся носом к руке.

– Он чувствует запах Джесс, – пояснил Уитби.

– Если вздумает меня укусить, я сверну ему шею.

– Мне и самому порой хочется сделать из хорька фрикасе.

– Но к кому же она обратится? – пробормотал Себастьян.

Он направился к двери, и хорек засеменил следом за ним.

– Столько времени прошло, Кеннет. От ее старых друзей никого не осталось. Все изменилось. Она там уже чужая.

– В таком случае ей не следовало туда идти.

Дверь кабинета оставалась незапертой. То было безмолвное признание Эйдрианом невиновности Уитби. Хорек же, бежавший за Себастьяном, не отставал.

– Возьми его, – сказал Уитби. – В коридоре есть походная клетка. – Он поднялся, чтобы проводить капитана. – Возьми его с собой, Кеннет, на удачу. Он не помешает. А когда Джесс будет неподалеку, отпусти его, и он приведет тебя к ней.

Взять хорька было проще, чем спорить.

– Джесс найдет Питни во что бы то ни стало, – продолжал старик. – И что бы тот ни сделал, вывезет его из Англии. Спасет. Она такая, моя Джесс. Да-да, она – верная. Уж если считает тебя своим, то все ради тебя сделает.

Питни уронил к ногам свой старый походный мешок. С ним он тридцать лет назад пришел к Джосайе. Сейчас в мешке почти ничего не было – разве что горсть монет и несколько смен белья. Не бог весть какое богатство. Теперь он старик и изгой. Продал душу ни за что. И будет очень трудно начинать все заново в каком-нибудь порту на Востоке.

– Я оставил письмо, – сказал он.

– Да, конечно… – прозвучал рядом холодный ровный голос. – Оружие оборачивается против хозяина. Даже самого Наполеона предал Баррас.

– Я назвал Бьюкенена. Сказал, что это он подбросил фальшивые сведения. И назвал французов. И тебя. Я оставил более чем достаточно доказательств, чтобы повесить нас всех. Джосайю же освободят уже сегодня, и он сделает все, чтобы отомстить. Но не мне, ведь мы были друзьями. Так что оказаться на твоем месте мне бы не хотелось.

– Я предпринял меры, чтобы защитить себя от Уитби. Он меня не тронет.

– Может, и нет.

Какая разница? Человеку, предавшему друзей, было все равно. Он даже не мог сказать, зачем это сделал. По прошествии стольких лет он относился к компании Уитби как к своей собственной. К пакгаузу и кораблям – так же. А контрабанда на стороне без соответствующих записей в журнале не казалась таким уж большим преступлением.

Но теперь все рухнуло. Он совершил государственную измену. И до сих пор не понимал, как это случилось.

– Республика не забудет своих героев, – не унимался голос за спиной. – Для меня место приготовлено. Я отправляюсь в почетную ссылку. И то не навеки. Когда император с триумфом въедет на Пэлл-Мэлл, я буду вместе с другими следовать за ним. Им понадобится англичанин, чтобы возглавить новое правительство. У меня есть опыт.

Питни услышал, как щелкнул курок. Бросив последний взгляд на коричневые воды Темзы и ясное голубое небо над ней, он повернулся.

Не хотел, чтобы ему стреляли в спину.

Лаймхаус кишел моряками и портовыми грузчиками всех национальностей и рас, известных человечеству. Несмотря на разгар дня, многие нетвердо стояли на ногах. Идти в этот вертеп одной Джесс не хотелось.

Пакгауз Бэлки находился в четверти мили вниз по Аскер-стрит, в одном ряду с другими покосившимися пакгаузами, обреченными на снос. Большинство стояли теперь пустыми или были завалены грудами мусора.

Преподобный шел рядом с ней. Его черный сюртук и белый воротничок словно расчищали им путь в толчее моряков и проституток. Здесь уважали священника и стремились не допустить его гибели в этой части города. Местные узнавали его – они знали, что он находится под защитой Лазаруса.

Аскер-стрит у доков была почти безлюдной. Пакгауз Бэлки уже год стоял без дела. Между булыжниками погрузочного двора пробивалась трава. Окна третьего и даже четвертого этажей были разбиты. Местным мальчишкам, похоже, пришлось не одну неделю трудиться, швыряя в окна камни, чтобы перебить все стекла. Нет ничего слаще вызова.

Никаких признаков жизни. Никто не устроил себе жилища в дальнем конце двора, никто не приютился в каком-нибудь углу у забора. Это означало лишь одно: кто-то здесь обретался постоянно и не допускал самовольного вторжения чужаков. Территорию охраняли собаки. Их здесь было с десяток – злых, дерзких и умных, скрывавшихся за поломанными досками ограды. Оставаясь в безопасности, в тени, они следили, как чужаки пересекают открытое пространство. Местные мальчишки научили собак относиться к людям с опаской.

От реки несло зловонием. Речная гниющая топь вплотную подступала к другой стороне склада. От воды тянуло холодной сыростью, оставлявшей во рту дурной привкус. Вне зоны видимости скрипели и хлюпали у причалов суда. Вдруг лязгнула цепь и раздался резкий хлопок – как выстрел пистолета. В порту никогда не бывает тихо.

Питни, если не ушел, еще мог прятаться где-то здесь, в ожидании. На территории склада в любом случае находился человек с лодкой, готовый в любое время дня и ночи к отплытию. У папы в любом городе, где бы они ни жили, всегда имелись пути к бегству. Более осторожных людей, чем папа, Джесс не знала.

Дверь в торце склада была приоткрыта.

– Здесь не заперто, – констатировал святой отец.

– Да, замки давно сорвали.

Поначалу, когда она вошла внутрь, помещение показалось Джесс пустынным, разоренным и обворованным. Стеллажи для хранения грузов были разломаны и разобраны на дрова. Сквозь разбитые окна пробивались косые лучи солнца.

Здесь явно кто-то обитал. Пахло пивом и мочой, древесным углем и прокисшей пищей. Наверное, и крысы здесь обитали. Они были везде.

– Вам лучше оставаться снаружи, преподобный, пока я не осмотрюсь.

– Я не оставлю тебя одну, Джесс. Я и не такое видел.

Под окном, у кирпичной стены, стоял остов кровати.

Рядом с кроватью была плита, отапливаемая древесным углем, на ней – чайник. Добрый знак. Значит, человек Уитби вот-вот объявится.

Джесс устремилась вглубь, к тому месту, где когда-то они хранили грузы. И не увидела, как за спиной у нее выросла чья-то тень. Тень, набросившая ей на шею шнурок. Все внезапно померкло у нее перед глазами – как будто задули свечу в темной комнате.

– Это священник, – сказал Эйдриан.

Себастьян перевернул тело. Человек застонал, и его веки затрепетали. Из его разбитого при падении лба текла кровь.

Джесс тоже оставила здесь свой след, потому что хорек в клетке разволновался.

– Его ударили сзади. Вот сюда. – Ладонь Себастьяна окрасилась кровью. – Не так давно. Это друг Джесс?

– Всеобщий друг. Джесс, должно быть, обратилась к нему за помощью. Умная девочка.

– Ее забрали… – Преподобный открыл глаза. – Их было двое.

– Не двигайтесь. Тревор, останься с ним. Когда он сможет идти, доставь его к моей тетке. – Себастьян взглянул на друга: – А Джесс, конечно же, у Квентина. – «Она может находиться в порту, где угодно. На любом судне». – Мне нужно увидеться с Лазарусом. Мне нужны люди, чтобы прочесать порт.

– Когда следующий прилив? – спросил Эйдриан.

– Через три часа.

У них оставалось не так уж много времени. Может, вообще не оставалось.

Дойл осмотрелся, потом сказал:

– Здесь мы никого не найдем. А преподобный находится под защитой Лазаруса. Как и Джесс. Кое-кто за это жестоко поплатится.

Себастьян еще больше помрачнел.

– Что ж, идем быстрее.

Темнота начала рассеиваться сначала в центре. Но не от света, а от боли. Так она узнала, что еще жива. Больно – значит, жива.

Ее несли на плече, как поклажу, завернутую в парусину. И человек этот напевал. Мурлыкал что-то себе под нос. Вроде бы по-гэльски. Ее голова болталась у него на спине. И Джесс уже различала черные доски причала и слепящие солнечные блики на речной воде. Ее несли на корабль.

Она изо всех сил пыталась прийти в себя. Ведь если она окажется на борту, то пропадет, исчезнет.

Единственный шанс… Дотянувшись рукой до шеи, Джесс нащупала ленточку. Стащила ее через голову, затем разжала пальцы, уронив материнский медальон на настил пристани.

«Чтобы кто-нибудь нашел. Господи, сделай так, чтобы кто-нибудь его нашел. Тогда они смогут узнать, где я».

Может, это сработает. Люди не оставляют золото валяться в грязи.

А потом, чтобы привлечь к себе внимание, Джесс стала кричать, одновременно стараясь вырваться из плена. Но ее потуги ни к чему не привели. Тот, кто ее нес, даже не ускорил шаги. Никто его не остановил и не полюбопытствовал, почему его ноша кричит и извивается. Три минуты спустя Джесс почувствовала, что его поступь изменилась. Значит, он поднимался по трапу. Слышался лязг цепей и плеск воды. Ее несли на палубу. Запахло судном. Теперь ее никто не найдет.

В следующий миг ее сбросили с плеча. Парусина раскрутилась, и она с громким стуком упала на доски. От удара у Джесс перехватило дыхание и потемнело в глазах.

Когда в глазах прояснилось, она поняла, что лежит на спине, на палубе. Над ней простиралась ослепительная голубизна небосвода с иглой мачты. Повернув голову, она увидела Блодгетта. Капитан Блодгетт. Теперь Джесс знала, где находится. На «Северном жаворонке».

«Жаворонок» был старой и неуклюжей посудиной, вечно нуждавшейся в ремонте. Судно почти не приносило прибыли. «Жаворонок», чтобы не пачкать другие корабли, перевозил грязные грузы – лошадиные шкуры, вяленую рыбу и тому подобное.

Спиной к ней стоял Квентин, о чем-то споривший с капитаном. Странно, что, увидев его здесь, она почти не удивилась. Как будто уже давно все просчитала и знала, с кем придется иметь дело.

Значит, Квентин и Питни. Квентин – зачинщик. Сам Питни никогда бы не додумался до этого.

Команда «Жаворонка» находилась на борту. Она слышала стук башмаков по палубным доскам. Погода для плавания была подходящей, и, похоже, они скоро отчалят.

– Джесс…

Она повернула голову в другую сторону. Ее ослепили блики света на воде. Когда глаза привыкли к свету, мир вокруг обрел очертания. Ворох грязной одежды возле поручней принял форму человека, лежащего в неестественной позе.

– Джесси…

Перевернувшись на живот, она подползла к нему.

Питни был ранен. Под ним образовалась лужа крови. Струйка пузырящейся крови вытекала и из уголка его рта. Значит, у него повреждены легкие. Люди с пробитыми легкими обречены на гибель.

– Питни…

– Джесс, девочка, я не…

У него во рту забулькала кровь, и он не смог договорить. За него это сделала Джесс:

– Ты не хотел этого. Не предполагал. Ты не причинил бы мне зла. Не причинил бы зла папе. Я знаю. Я бы никогда в этом не усомнилась.

Она приподнялась и положила его голову к себе на колени. Его одежда насквозь пропиталась кровью. Как же много в человеке крови. Ее слезы оросили его лицо.

В груди у него булькало и свистело.

– Только письма, Джесс. Письма во Францию. Я не знал…

– Ты не знал, что в них – государственная измена.

Нетрудно понять, как его в это втянули. Просто письма. С них все и началось. Он брал монету или две за то, что тайком переправлял пачки писем во Францию.

– Моей сестре. На мое предприятие в Лионе.

Занимаясь все эти годы контрабандой кружев, бренди и чая, он не помышлял об измене. И оказался втянутым по самую шею. А потом уже не мог остановиться.

– Я бы не…

– Ты бы никогда не стал. Не совершил бы предательства.

– Думал, что Джосайя выйдет сухим из воды…

– Он тебя не винит.

– Я пытался… – В его груди заклокотало. Смерть была уже близко. – Пытался остановить…

– Ты остановил их, Питни. У тебя получилось. – Он еще дышал, но его глаза уже не смотрели. Хотя, может, он еще слышал. – Ты всегда меня спасал. Помнишь, как нырнул за мной, когда я вывалилась из проклятой плоскодонки? И никто из двоих не умел плавать. Папа тогда ужасно злился. Целый год меня отчитывал за это. Ты не поверишь…

Питни больше не подавал признаков жизни. Она сразу уловила произошедшую перемену.

Лазарус находился в том же доме, в сумрачной гостиной. В дальнем конце люди выкладывали на столы очередную добычу. А двое из них разговаривали со старухой, склонившейся над гроссбухом. Многие воры платили местному Курьеру. Но с золотом следовало идти к Лазарусу и платить этой старой женщине.

Себастьян вышел на середину комнаты. Эйдриан последовал за ним. Никто из головорезов не сказал им ни слова и не попытался остановить. Лишь провожали незваных гостей холодными взглядами.

Лазарус с восхищением разглядывал отделанный соболем халат.

Проигнорировав Эйдриана, он повернулся к Себастьяну:

– В чем дело, капитан?

– Мы знаем, кто Синк. Он похитил Джесс.

В противоположном конце палубы Квентин продолжал спорить с капитаном Блодгеттом. Интересно, о чем они могли спорить?

Джесс опустила голову Питни на доски и закрыла ему глаза. Когда повернулась, Блодгетт, повысив голос, говорил:

– И зачем мне здесь дочь Уитби?! Бога ради, унесите ее вниз!

Квентин поморщился и проворчал:

– Лучше помолчите. Надо быстрее отчаливать.

– Отчалим, мистер Эштон. Обязательно отчалим. Но никто не выходит в море между приливом и отливом, – огрызнулся Блодгетт, демонстрируя свое отношение к сухопутным крысам. – Билли, убери ящики с дороги. – Он поддал ногой саквояж, мешавший проходу.

– Отнеси ее в мою каюту, – приказал Квентин проходившему мимо матросу.

– Нет, не сейчас! – гаркнул Блодгетт. – Эй, Хеншо, сначала обмотай труп цепью. Сбросим его за борт ближе к устью. А потом отведите проклятую девчонку вниз.

– Слушаюсь, капитан.

Джесс бросилась к перилам, чтобы выпрыгнуть за борт, но ее схватили и повалили на палубу. Один из матросов с силой ударил ее ногой в живот – чтобы о второй попытке даже не помышляла.

Когда темнота в глазах рассеялась, она увидела перед собой Квентина.

– От тебя одни проблемы. Но тебе следует образумиться. Напрасно стараешься… И напрасно теряешь время. Все твои выходки – это только лишние расходы и риск. Очень глупо. К тому же я не могу понять, почему ты…

Это он убил Питни. Джесс вскочила и бросилась на Квентина. Но один из матросов сильным ударом свалил ее на палубу и придавил.

– Трус. Грязный, вонючий, мерзкий, лживый…

– Ты научишься делать то, что я тебе говорю, – проговорил Квентин в раздражении, склонившись над ней, и продолжал: – Я ничего напрасно не делаю. Как жаль, что дела государственного значения выше твоего понимания. Если бы ты хоть на минуту успокоилась и выслушала меня…

– Я же сказал!.. Увести ее вниз! – Блодгетт оттолкнул Квентина в сторону и, схватив Джесс за волосы, рывком поднял на ноги. – Мы в порту, в центре Лондона. На каком-нибудь судне найдется дурак, глазеющий в подзорную трубу. Будешь развлекаться с ней, когда выйдем в море. – Блодгетт указал матросам на девушку: – Спрячьте ее быстрее!

Джесс отчаянно сопротивлялась, когда ее тащили, и пыталась кричать как можно громче. Даже двоим крепким мужчинам было трудно с ней справиться. Но конечно же, она ничего не могла поделать.

Внизу, на грузовой палубе, ей связали за спиной руки и затолкали в тесный чулан, пристроенный к корпусу. Пинком захлопнули дверь и заперли замок, оставив в полной темноте.

– Он хочет получить за нее выкуп. И сдаться французам. – Себастьян мерил шагами ковер. – Она имеет цену для него только живая. Он должен оставить ее в живых.

Себастьян старался не думать о том, как может Джесс при этом настрадаться.

Вокруг него толпились люди, приходившие к Лазарусу, – попрошайки, воры, убийцы, сутенеры. Слух быстро распространялся, и каждую минуту из дома выходили те, кто отправлялся на поиски Джесс.

Она где-то томилась… Возможно, ужасно мучилась. Но мысли о том, что она мертва, Себастьян ни в коем случае не допускал.

Он чуть не наступил на хорька. Эйдриан почему-то выпустил его из клетки, и зверек все время попадался под ноги.

– Квентин не рискнет ее прятать, – говорил Себастьян. – Они сразу доставят ее на корабль. – Что еще? Может, он чего-то не предусмотрел? – Скорее всего это будет небольшое судно, водоизмещением тонн в пятьдесят, не больше. С малочисленной командой, на которую можно положиться. Контрабандисты, наверное. Вряд ли он наймет для этого честных моряков. Будем искать небольшое судно с дурной репутацией.

Краем глаза Себастьян заметил, как Лазарус подозвал к себе мальчишку. А потом послышался шепот:

– И сообщить… А Бернардо…

Квентин каждый вечер слушал, что говорила Джесс за ужином. Он знал, что круг сужается. И готовил пути к бегству.

– Ищите судно, которое с неделю стояло на якоре без дела. С командой на борту, – громко сказал Себастьян.

– Запомни все это и передай другим, – говорил Лазарус мальчишке. – И беги побыстрее.

Мальчик кивнул и выбежал из комнаты. Эйдриан подошел к Лазарусу и что-то тихо сказал ему.

– Думаю, что получится, – ответил Лазарус. Уставившись на дверь, он проворчал: – Ты плохо заботился о моей Джесс, Хокер. Я ждал от тебя большего.

Эйдриан развел руками:

– Увы, я совершил ошибку.

– И тем хуже для Джесс.

– Себастьян ее найдет. Если она еще жива, Себастьян ее найдет.

– Надеюсь, что так, – кивнул Лазарус. – Но она так и не оправилась от того страха, что пережила, когда была ранена. Она слабая внутри. Если мы не найдем ее в ближайшие часы, с ней может случиться… – Лазарус внезапно умолк и тяжело вздохнул.

Дойл разговаривал со светловолосой женщиной с младенцем на руках. Она сидела, скрестив ноги, на маленьком коврике. Ее распущенные белые волосы струились водопадом по плечам и спине.

– Это та женщина, которую ты отправлял к Юнис, верно? – спросил Эйдриан.

– Да, Флаффи. Она появилась ночью и сказала, что я за нее в ответе и что так просто от нее не избавлюсь. Не знаю уж, что мне с ней делать. – Лазарус уставился на Флору с мрачной гримасой. – И что делать с этим вонючим свертком, с которым она ни на секунду не расстается? Она дала ему мое имя. – Лазарус поднялся на ноги. – Прикажу, чтобы нам подали чай. День будет долгий и трудный. Да, забыл спросить… зачем вы притащили сюда этого проклятого хорька?

Тьма вокруг нее была такой же непроницаемой, как и деревянные стены. Джесс ощупала углы своей темницы. Пахло контрабандой… табаком, бренди, чаем. По другую сторону стены плескалась вода, холодная и злая. Джесс прижала руку к груди, где обычно висел материнский медальон, и вспомнила, что его нет. Она выбросила его на пристани. Последней дорогой вещи у нее не стало.

Джесс свернулась во тьме клубочком. Мысленным взором она видела перед собой Себастьяна так же отчетливо, как если бы он стоял рядом. Видела его таким, каким он был утром в постели, когда смотрел на нее уже перед самым ее уходом.

Себастьян решит, что она сбежала с Питни. Подумает, что ушла к Питни прямо из его постели. Ушла, даже не попрощавшись, хотя возвращаться не собиралась. Может, он даже решит, что она в сговоре с Синком. И не пойдет ее искать. Никто не пойдет.

Тьма в конце концов победит. Последняя свеча догорит, и Тьма восторжествует. Рядом прошмыгнула крыса, и Джесс, вздрогнув, закрыла лицо ладонями.

Рядом кто-то застонал. Нет, это она сама стонала.

– Сейчас же прекрати! Проклятый чертенок! – Себастьян оторвал зверька от стола. – Убери свой поганый нос!

Старуха, что вела бухгалтерию Лазаруса, зашипела, как дикая кошка, и снова собрала в кучу золотые цепи и браслеты. Вытащив из кучи тесемку, хорек намертво вцепился в свою добычу. Себастьян наконец-то вырвал ленточку из острых белых зубов маленького хищника.

На узкой синей тесемке висела золотая монета.

Нет, не монета. Он держал в руке золотой медальон, гладкий на ощупь, отполированный за годы до блеска. Пальцем откинул крышечку. Внутри обнаружилась тонкая гравировка. Цветок.

– Это вещица Джесс, – сообщил Себастьян.

Лазарус взял медальон:

– Да, ты прав. Его носила Джесс. Кто это принес?

Джесс по-прежнему лежала на боку. Если не шевелиться, может, крысы не придут. Но они почуют ее запах. Почуют в любом случае… и найдут.

«Я не смогу выбраться отсюда».

И снова кошмары. Снова она вернулась в то время, когда была девочкой и упала с крыши. Подгнившие балки рухнули. Вентиляционная шахта старого склада обрушилась, и никто не мог ей помочь. Никто не знал, где она. Никто не слышал ее.

«Я не смогу выбраться отсюда».

Ее завалило кирпичами, балками и штукатуркой. Ее словно заживо похоронили.

Очень хотелось пить. Не имея больше сил кричать, она лишь стонала.

Кажется, пришли крысы.

«Вам не взять меня», – говорила она крысам. Говорила и с окружавшей ее Тьмой. «Оставь меня в покое», – повторяла она Тьме. Но Тьма не слушала ее. И крысы тоже не слушали. Ее руки, отмахиваясь от крыс, стали липкими от крови.

За ее спиной, по другую сторону корпуса, была Темза. Наверное, из нее и выползали старые сны, засасывавшие, как трясина. Худшие из снов. Она знала, чем они заканчивались, и не могла убежать от них.

Какие они ужасные, эти запахи гнилого дерева и плесени. И ужасно мучает жажда. А выбраться отсюда она не сможет.

Тьма торжествовала победу. Джесс сдалась, наконец-то сдалась. Так уж получилось.

Она уже не сопротивлялась, когда Лазарус добрался до нее, разбудил и вытащил из Тьмы. Пока он ее откапывал, ее терзала боль, терзала снова и снова. Тьма пыталась поглотить и его. Сверху сыпались балки. Он закрывал ее от падающих кирпичей своим телом. Потом тащил сквозь Тьму, сквозь боль.

– Держись, Джесси. Еще одно усилие, и мы на свободе.

Уже в притоне она услышала собственный голос:

– Мне холодно…

– Сейчас согреешься. – Лазарус прижимал ее к груди. Прижимал, завернутую в одеяло. Потом он поднес к ее губам чашку: – Выпей.

Это прозвучало как приказ, и она прошептала:

– Нет, не хочу. Хочу спать.

– Нельзя спать, пока не выпьешь, Джесс.

Она сделала попытку, но ее губы не двигались.

– Пришел человек, который вправит тебе руку. Выпей это, потом будешь спать. – Тьма сгущалась вокруг нее, укутывая все новыми пластами. Хороня ее. – Когда проснешься, все пройдет.

Холодные, как сосульки, пальцы сомкнулись на ее руке, исследовали ее.

– Больно. Ужасно больно.

Мужчины зашептались. Ее обхватили руки, множество рук – чтобы удержать на месте. Потом вспыхнула черная молния, и она закричала, проваливаясь во Тьму.

Когда же забрезжил свет, Лазарус произнес:

– Поплачь, Джесс. Все в порядке. Никто тебя не увидит, кроме меня и Черного Джека. Кроме твоих друзей. Тут больше никого нет.

Ее окружали полчища кошмаров, выползающие из шелестящей Тьмы.

Дрожа, Джесс поднялась на ноги. Приходилось сутулиться. Не слишком просторно. А доски – сырые, холодные.

Но были не только кошмары, но и приятные воспоминания. Стоило вспомнить греческие острова. Цветы. Чистый, как стекло, воздух. И она видела северное сияние над заснеженными полями в России. Нужно думать о приятном. Один из кораблей Уитби она назвала «Северное сияние». Симпатичный маленький шлюп.

За спиной у нее находился корпус судна, за которым плескалась Темза. А что над головой? Расставив ноги, Джесс протянула вверх руку. Крепкое, как гранит, дерево. Надежно построено, как будто собирались держать здесь диких медведей.

«Вспоминай хорошие дни. Думай о Себастьяне. Думай о том, как он, склонившись к тебе в саду, посмеивался над тобой». Он показал ей стебелек. Она чувствовала запах зелени, как будто здесь действительно пахло травой.

Джесс пнула дверцу. Черт бы их побрал!

Ей казалось, она видит пурпур тех цветов, что держал Себастьян. Нежные как бабочки, они лежали на его ладони.

Себастьян ее найдет. Будет здесь с минуты на минуту. Или на следующей неделе. Или в ближайшие полгода, Только на это и можно было рассчитывать. Солнце непременно взойдет. Себастьян придет за ней.

Тьма за ее спиной ухмыльнулась – и словно облила ледяной водой. Тьма всегда торжествует.

Себастьян шагал по пристани, разглядывая судно за судном. Некоторые уже отдали швартовы и дрейфовали по течению Темзы. Здесь, на Аскер-стрит, стояли каботажные кунгасы, грязные рыбацкие лодки, угольные баржи. Несть числа. Джесс могла находиться на любом из этих судов.

– Примерно… здесь. – Молодой вор сделал широкий жест. – Да, где-то здесь. Нашел на земле.

У самого причала покачивалось с десяток судов. Дальше – еще больше. Слишком много. Они никогда ее не найдут.

– Выпусти его. Пусть ищет.

Эйдриан поставил клетку на землю, отодвинул задвижку и открыл дверцу. Хорек стремительно выскочил наружу. Покружил вокруг, описывая круги, словно хотел снять пробу воздуха со всех сторон. Потом принялся энергично рыть носом землю.

– Умный крысолов… – Мальчишка опустился на корточки. – Да, здесь. Как раз здесь я и подобрал вещицу. Он что, твоя собака?

Тут Кеджер сорвался с места и засеменил по неровным доскам настила. Себастьян и его спутники последовали за зверьком.

Только идиот мог уповать на этот проклятый клубок меха, но это был его единственный шанс.

Боже, какая вонь! Квентин прижал к носу надушенный носовой платок и постарался не дышать.

– Она тут. – Матрос поднял над головой лампу.

Девчонка Уитби не издавала ни звука. Вероятно, что-то замышляла.

– Если вам очень уж… – Матрос сплюнул на палубу. – Думаю, не стоит открывать замок. От нее всего можно ожидать.

Квентин молча кивнул. Однажды в Турции девчонка пристрелила разбойника. Он слышал эту историю, но не очень-то верил в ее достоверность. Не верил, пока собственными глазами не увидел, на что способна эта девчонка. Она с такой силой ударила матроса в лицо, что сломала ему нос. И ругалась при этом, как уличная торговка. Брыкалась и царапалась, как дикая кошка. О чем только Уитби думал, воспитывая дочь как дикарку?

День или два в этой вонючей дыре без еды и воды – верный способ принудить ее к послушанию. Естественно, он не желал ей зла. И не сделает ничего дурного. Намеренно – не сделает. Но порой тебе не оставляют выбора.

– Джесс. – Он прижался щекой к двери. – Ответь мне, Джесс.

Тишина.

– Я выпущу тебя, если будешь умницей. Если будешь хорошо себя вести. Я не причиню тебе зла, если будешь смирной.

Он выпустит ее, когда она немного ослабеет. Когда будет в состоянии внимать голосу разума. Тогда он и откроет дверь. Но не сейчас.

Но полное отсутствие звуков тревожило.

– Вам ничто не угрожает, мисс Уитби. Вы не пострадаете, если будете сговорчивой.

Он даже не слышал ее дыхания. Может, она там умерла? Наверное, они слишком сильно ее ударили. Может, стоит проверить?..

– С вами ничего дурного не случится. Даю вам слово чести. Я ни о чем не прошу. Только не делайте глупостей. – Она была его трофеем. Его подарком Наполеону. Наследница Уитби – замечательный подарок, уж он-то в таких вещах разбирается. Эта наглая, дерзкая девчонка была источником власти. Власти на Востоке. Он вручит эту власть Франции.

– Мисс Уитби, вы будете устроены с комфортом. Я порядочный человек. Вы не должны меня бояться.

Он отвезет ее в дом на побережье и продержит там, пока она не созреет, чтобы преподнести ее в дар Республике. Недели. Месяцы. Может, понадобятся месяцы, чтобы сделать ее сговорчивой и смирной. Возможно, он даже найдет способ получить выкуп у ее отца. Было бы разумно. Да, так много лучше.

Из чулана по-прежнему не доносилось ни звука. Она играла с ним. Пыталась вынудить открыть дверь. Но он не настолько глуп. Пусть еще покиснет в собственном дерьме. Это поубавит у нее спеси.

– Не заставляй меня быть… суровым. Сама будешь виновата, если мне придется сделать тебе больно. Помни об этом.

Почему она не отвечает?

– Мы отчаливаем, сэр, – потянул его за рукав матрос. – Мне нужно подняться на палубу.

– Уйдешь, когда отпущу тебя… – Но матрос уже пошел, унося с собой фонарь. – Эй, постой! Я не разрешил тебе уйти. Думаешь, надо мной можно глумиться?..

Ему ничего не оставалось – только следовать за фонарем. В этой грязной дыре совсем не было света.

Неужели этот болван думает, что его наглость сойдет ему с рук? Блодгетт его проучит. Привяжет тупицу к мачте и выпорет. Будет пороть, пока с него кожа не слезет. Это называется правосудие по-морскому. Мужское правосудие. Корабль – это маленькая вселенная с весьма рациональным социальным устройством. Все работают во благо всех. Как в Республике. Когда он объяснит это Джесс, она поймет. Общественный порядок – слишком большая ценность, чтобы позволять эгоизму отдельного человека угрожать устоям. Джесс научится ему не противоборствовать. И если она пострадала, то исключительно по собственной вине.

Квентин поднялся по трапу и… споткнулся о Блодгетта. Капитан «Жаворонка» распластался на верхней палубе, уставившись невидящими глазами в небо. Из его горла торчала рукоятка ножа.

По палубе бесшумно двигались какие-то люди, в полной тишине убивая матросов. Среди них он узнал Себастьяна.

Все случилось так быстро… Почему никто не пришел предупредить его?

О, какой ужас! Да-да, просто ужасно! В десяти футах от него на палубу упал человек с перерезанным горлом. Такое и с ним может случиться. Нужно срочно спрятаться в каюте и забаррикадировать дверь, пока бойня не закончится. Если он останется на палубе, его могут по ошибке убить.

К нему неотвратимо приближался Себастьян. Нет-нет, этого не должно случиться! Неужели все рушится?!

– Не приближайся! – Квентин выхватил из кармана пистолет и попятился к перилам.

Нужно спасаться бегством. Великий человек умеет проигрывать. Хорошо, он бросит все. Ведь у него еще есть французский счет и гинеи в поясе. Его встретят во Франции с распростертыми объятиями. Он будет там героем.

– Где Джесс? – спросил Себастьян.

– В безопасности. Уйди с дороги, Себастьян. А то могу тебя пристрелить. – «И получу от этого удовольствие». Он перезарядил пистолет, после того как разрядил его в Питни. Оружие оттягивало руку. Тяжелое. Надежное. Лучшее оружие на свете. Он заставит Себастьяна проводить его до сходней, а там убьет и сбежит в суматохе. – Никто не пострадает, если ты меня пропустишь.

– Что ты сделал с Джесс?

Джесс была слабостью Себастьяна. А человек с оружием всегда контролирует ситуацию.

– Ничего с ней не случилось. Пока. Я скажу, где она, когда пропустишь меня.

Перепуганных матросов сгоняли на корму. Но он, Квентин, сбежит. Он заставит Себастьяна отпустить его. Он держит ситуацию под контролем, потому что он – с оружием.

– Где Джесс?

– Скажу, когда буду на пристани…

Тут подскочил один из дружков Себастьяна. Хокхерст.

– Она внизу.

Они побежали по палубе, как будто его, Квентина, и не было здесь вовсе.

– Стоять! Буду стрелять!..

Но их двое. «Если я убью одного…»

Он ничего не успел сделать. Они уже нырнули в люк, что вел в трюм. Но у него же пистолет, черт подери! И он держал палец на курке! Как могли они его проигнорировать?

Моряки же прыгали в воду, барахтались в ядовитых водах Темзы и карабкались по сваям на пирс. Прижавшись спиной к перилам, Квентин перебросил одну ногу за борт. Сейчас он снимет пояс с деньгами и выбросит его. Потому что там золото. Оно утянет его на дно. Он вытащил из брюк рубашку и взялся за галстук. А нет ли какого-нибудь способа взять деньги с собой?..

На него неслась какая-то длинная серая стрела… Проклятие, хорек! Квентин прицелился. У него оставалась только одна пуля. Если он выстрелит в животное, то не…

Когти вцепились ему в глаза. Он закричал и почувствовал, что падает. Воды Темзы сомкнулись над его головой.