Глава 22
— Мне следовало бы немедленно убить тебя за то, что заставляешь меня идти туда.
— Возможно. Но ты этого не сделаешь. Ты сам виноват, что вернулся в Лондон. Я бы на твоем месте держался подальше отсюда до конца лета.
— Откуда мне было знать, что Калли угораздит устроить летний бал? — Ник отхлебнул изрядный глоток скотча из бокала, который держал в руке, и перестал хмуро смотреть на брата. Близнецы расположились в кабинете Ролстона, а тем временем в саду оркестранты начали настраивать свои инструменты. Меньше чем через час добрая половина лондонской элиты — те, кто остался в городе на июль, — также окажется в этом саду. Ник беспокойно поерзал в своем вечернем костюме.
— Кто хоть когда-либо слышал о летних балах?
— Калли подумала, что это хороший способ привлечь внимание общества к Джулиане, — ответил Ролстон, отказываясь вступать в пререкания с братом. — Позволь напомнить тебе, что наша сестра страдает по причине подпорченной репутации.
— И все из-за того, что наша мать была… — проворчал Ник в свой бокал.
— Да. Что поделаешь? Высший свет, похоже, мало озабочен выяснениями, как и почему. — Ролстон подался вперед, чтобы добавить янтарной жидкости в бокал Ника. — Калли счастлива, что ты здесь. Джулиана тоже будет очень рада. Постарайся как следует повеселиться сегодня вечером.
«Повеселиться».
Как будто это возможно.
Прошло уже пять дней с тех пор, как он покинул Изабель, и ни секунды из этого времени он не испытывал радости. Ник очень сомневался, что вечер, проведенный в темном саду, в обществе жеманных лондонских мисс и их назойливых мамаш сможет что-нибудь изменить.
Напротив, он был твердо уверен, что вечер в темном саду заставит его вспоминать Изабель. А если придется еще и танцевать с женщинами, то он точно сойдет с ума.
— Есть и еще кое-что, о чем тебе следует знать.
Глаза Ника сузились до крошечных щелок.
— Что такое?
— Тебя все еще считают завидной добычей. Я думаю, многие женщины сегодня придут исключительно ради тебя.
— Я женат.
— Эта новость не получила огласки, как ты знаешь. В самом деле, любой бы подумал, что ты сообщишь родному брату об изменении своего семейного положения несколько раньше, чем вернешься в Лондон.
— Тогда, может, мне уйти и избавить от всех неприятностей, которые тебе приходится терпеть в моей компании?
— Сядь. Ты упрямый осел.
Ник навис над братом.
— Попробуй назвать меня так еще хоть раз!
Ролстон демонстративно спокойно налил себе скотча в бокал.
— Я не собираюсь драться с тобой в моем кабинете в вечернем костюме. Калли снимет с меня голову.
Невозмутимый ответ Ролстона несколько притушил боевой запал Ника. Он снова сел, наклонившись вперед и опустив голову в ладони, потирая лицо, словно стараясь стереть с него неудовлетворенность и раздражение. Когда он поднял взгляд, Ролстон смотрел на него с пониманием.
— Она заморочила тебе голову, брат.
Это был первый раз, когда Ролстон упомянул Изабель, помимо короткого резкого разговора, во время которого Ник объявил о своей женитьбе. И Ник понимал, что может проигнорировать эти слова и его брат-близнец предоставит ему время, в котором он так нуждался.
Но Ник не хотел игнорировать их. Он начал говорить, больше для себя, чем для брата.
— У нее такая внутренняя сила, как ни у кого, с кем мне довелось встречаться. Когда она верит во что-то или борется за то, что принадлежит ей, — она королева. Она не имеет ничего общего с женщинами, которых мы знаем. Если что-то нужно сделать, она делает это. — Он поднял взгляд на брата. — Когда я первый раз поцеловал ее, она была в брюках.
Уголок рта Ролстона приподнялся в усмешке.
— В этом есть своя прелесть.
— Но ей также свойственна мягкость. Глубоко укоренившаяся неуверенность, которая пробуждает во мне желание защитить ее во что бы то ни стало. — Ник потер подбородок ладонью, вспоминая Изабель. — И она так прекрасна. С этими карими глазами… в которых можно утонуть… — Он умолк, думая о ней. Тоскуя по ней.
— Ты ее любишь.
Ник встретил понимающий взгляд брата.
— Больше, чем считал возможным.
Ролстон снова откинулся на спинку кресла.
— Тогда почему ты здесь, хлещешь скотч у меня в кабинете?
— Потому что она меня не любит.
— Чепуха! — Слово прозвучало резко и искренне.
Ник сокрушенно покачал головой:
— Благодарю тебя за поддержку, Гейбриел, но уверяю тебя: Изабель меня не любит.
— Ну что ж, тогда ты можешь заставить ее полюбить тебя.
Ник снова покачал головой:
— Нет. Я покончил с попытками заставить женщину полюбить меня. Я провел всю свою жизнь в погоне за женщинами, которые решительно не желали меня любить. Я усвоил этот урок.
Ролстон смерил его оценивающим взглядом:
— Это не погоня за какой-то женщиной. Она твоя жена. Которую ты действительно любишь. По-настоящему!
Боже, как он ее любил!
Он никогда не испытывал такой ужасной боли, как та, которая пронзила его, когда Изабель объявила, что вышла за него из чувства долга, а не по любви. Но эта боль, похоже, не уменьшила его чувства к ней.
Он зарылся пальцами в волосы. И обдумал свои возможности. Они женаты, слава Богу. Он не сможет находиться вдали от нее все время. И не собирался оставаться вдали от нее. Ему хотелось вскочить на коня и помчаться назад в Йоркшир, схватить ее за плечи и как следует встряхнуть. А затем увезти в старый замок и заниматься любовью до тех пор, пока она не примет его назад. И потом провести остаток жизни, делая ее счастливой.
Если она не может любить его сейчас, может быть, однажды научится его любить.
Но она никогда не полюбит его, если он останется в Лондоне.
Она нужна ему.
Он взглянул на брата, полный решимости.
— Я возвращаюсь назад в Йоркшир.
Ролстон хлопнул его по бедру.
— Прекрасно! — Он встал. — Но сначала ты должен поприсутствовать на этом чертовом балу, иначе моя жена никогда меня не простит.
Ник тоже встал, воодушевленный своим решением.
Он пойдет на этот бал. А затем поедет к своей жене.
— Ник!
Тот обернулся, стоя у стола с напитками, где наливал лимонад, жалея, что это не скотч, и увидел свою невестку, приближавшуюся к нему.
Он отвесил ей изысканный поклон.
— Леди Ролстон, — протяжно произнес он. — Как много гостей! Какой успех! Вы поистине величайшая хозяйка в свете.
Калли рассмеялась и сказала, понизив голос:
— Только не говорите этого при леди Джерси. Иначе она никогда не пригласит нас в «Олмак».
Он насмешливо вскинул бровь:
— И это будет достойно сожаления.
Калли широко улыбнулась.
— Я очень рада видеть вас. Ролстон сказал мне, что вы в городе, но больше ничего. — Ее улыбка растаяла. — Как ваши дела?
Ник на мгновение задумался над серьезным тоном Калли, затем сказал:
— Как видно, мой брат рассказал вам достаточно. — Увидев, как Калли покраснела, он улыбнулся. — Сейчас мне намного лучше, чем несколько часов назад.
Калли удивленно подняла брови:
— Уж не этот ли бал изменил ваше настроение?
Ник рассмеялся над нелепостью подобного предположения:
— Нет, миледи.
Она тоже рассмеялась, и тут появилась его сестра со счастливой улыбкой на лице. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ей руку, Джулиана сказала:
— Не могу поверить! Мне даже не сообщили, что ты вернулся в город! Ты должен обязательно прийти к нам с визитом завтра.
Ник отрицательно покачал головой:
— Боюсь, не смогу. Я должен уехать из города на рассвете.
Джулиана обиженно надула губы:
— Для чего? Ты едва успел поздороваться!
Ник колебался, не желая сообщать своей несдержанной сестре о женитьбе в таком публичном месте.
— У меня крайне неотложные дела, требующие моего присутствия, — сказал он. — Но уверяю тебя, ты будешь очень, очень рада результатам, когда я завершу свою поездку.
— Ну что ж, надеюсь, это включает щедрый подарок, — поддразнила Джулиана, глядя куда-то через плечо Ника. — Калли, кто это?
— Кто? — Калли встала на цыпочки, проследив за ее взглядом.
— Т-ш-ш! — Джулиана замахала руками. — Я хочу услышать, как ее объявят.
Ник закатил глаза и потянулся за пирогом, краем глаза отметив, что обе женщины улыбаются как идиотки.
— Леди Николас Сент-Джон.
Все кругом замолкли, а Ник застыл на месте. Наверняка он не так расслышал. Он медленно повернулся к лестнице, ведущей из дома в сад, откуда входили гости. Там, ослепительная в самом потрясающем алом платье, которое он когда-либо видел, стояла Изабель.
«Что она здесь делает?»
Ник не мог оторвать от нее глаз. У него мелькнула мысль, что, может, ему это только кажется. Что на самом деле ее здесь нет. В Лондоне. В саду у его брата.
Джулиана ткнула его в бок длинным изящным пальцем.
— Ник, не будь идиотом. Разве ты не видишь, что она напугана? Ты должен подойти к ней.
Эти слова подстегнули его, и он двинулся к своей жене. Сначала шагом, но потом решил, что это слишком долго. И тогда он побежал. Что почти наверняка грозило обернуться скандалом. Но его это ничуть не волновало. Позже он извинится перед Калли.
Потому что он хотел только одного — поскорее добраться до Изабель.
И прикоснуться к ней.
И убедиться, что он вовсе не сошел с ума. Что она на самом деле здесь. Что она действительно приехала за ним.
Было определенное преимущество в том, чтобы бежать среди бала. Ошеломленная толпа стремилась убраться с его пути, и в считанные секунды он оказался уже у подножия лестницы и взлетел по ступенькам, чтобы встретиться с ней. Она наблюдала за ним все это время, широко раскрыв встревоженные карие глаза, полные удивления, возбуждения и чего-то еще, что он не осмеливался назвать.
Достигнув ее, он остановился всего в нескольких дюймах, упиваясь ощущением ее близости.
Он видел, как она глубоко вздохнула и ее груди очаровательно поднялись над вырезом шелкового платья.
— Милорд. — Она присела в глубоком реверансе и прошептала: — Я скучала по тебе.
Когда их глаза встретились, он увидел, что она говорит правду.
— Я тоже скучал по тебе. — Он протянул к ней руку, но прежде чем успел коснуться ее, твердое многозначительное покашливание остановило его движение.
— Николас, — сказал Гейбриел, оказавшийся рядом, голосом спокойным, но настойчивым, — может, ты все-таки проводишь свою жену в дом?
Изабель покраснела и отвела взгляд от толпы, разглядывавшей их с беззастенчивым любопытством.
— Да, конечно. Миледи?
Они вошли в дом молча, двигаясь вдоль шеренги гостей, ожидающих, чтобы их объявили, и заметно разочарованных тем, что упустили наиболее захватывающее событие вечера.
Втащив Изабель в первую же попавшуюся им на пути комнату, Ник плотно затворил за собой дверь и запер ее на задвижку, чтобы их не побеспокоили. Они оказались в библиотеке, слабо освещенной единственным канделябром, стоявшим на каминной полке.
Он увлек ее в круг света и жадно поцеловал, отчаянно желая ощутить ее вкус — всю ее, без которой он так истосковался. Он впивался в ее рот, лишая ее дыхания. Она отвечала на его ласки, сплетая свой язык с его, и, когда она судорожно вздохнула от удовольствия, он удовлетворенно застонал. Губы его стали мягче, поцелуй нежнее, и он закончил его значительно спокойнее, чем начал.
Прислонившись лбом к ее лбу, он сказал:
— Привет.
— Привет, — ответила она со смущенной улыбкой.
— Боже, я так скучал по тебе! По твоим объятиям, по твоему запаху, Изабель. Мне так тебя не хватало.
Она коснулась его губ, прерывая поток слов.
— Ник, — прошептала она, и одним этим словом принесла ему исцеление.
— Ты приехала в Лондон…
— Да.
— И давно ты здесь?
— Три дня.
Три дня, и никто ему не сказал!
— Гейбриел заплатит за то, что утаил это от меня.
— Я попросила его не говорить тебе. Я была еще не готова. Я хотела быть красивой для тебя.
Он укоризненно покачал головой.
— Для меня ты всегда красива. — Она опустила голову, но он поднял ее пальцем за подбородок. — Всегда, Изабель. В трауре, в брюках, в шелках… вообще безо всего. Ты всегда для меня прекрасна.
— Я должна кое-что тебе сказать. — Она умолкла, затем, глубоко вздохнув, произнесла: — Николас Сент-Джон! Послушай меня. Я тебя люблю. Я люблю тебя больше, чем могла себе представить. Я любила тебя в день нашей свадьбы. И в день, предшествовавший ему. И еще днем раньше. Я сказала то, что сказала, потому что боялась, что если скажу тебе правду, то настанет день, когда ты меня покинешь и я останусь в печали и одиночестве с разбитым сердцем, ибо тебя со мной не будет.
Слезы подступили к ее глазам и заструились по щекам, когда она продолжила:
— Но не сказав, что люблю, я не стала любить тебя меньше. А ты все равно уехал. И я осталась в печали и одиночестве с разбитым сердцем. Поэтому я приехала сюда. Потому что мне было невыносимо думать, что ты не знаешь, как я люблю тебя.
Изабель умолкла, тяжело дыша, эмоции душили ее. Она встретила его взгляд, и там, в глубине его голубых глаз, она увидела того Ника, которого, как она думала, навсегда потеряла в своей спальне из-за своих дурацких слов. Она не знала, что ему сказать, чтобы завоевать снова. Поэтому высказала то, что было у нее на сердце.
— Я приехала в Лондон, чтобы сказать, что люблю тебя. Пожалуйста, ты должен мне поверить.
Он подступил к ней и повернул к себе ее лицо, приподняв за подбородок. Слова, которые он произнес, шли из глубины его сердца:
— Я больше никогда тебя не покину, Изабель. Мне так жаль, что я поступил подобным образом. Прости меня. Я уже собирался вернуться, клянусь.
Поцелуй, который он запечатлел на ее губах, был нежным и опьяняющим и подтверждал обещание, звучавшее в его словах.
Когда он поднял голову, из глаз Изабель снова хлынули слезы.
— Ты уехал, не дав мне времени все исправить.
Он сжал ее в объятиях.
— Я знаю. Прости меня.
Она сбивчиво заговорила, уткнувшись ему в грудь:
— Я хочу все исправить, Ник.
— Я знаю.
— Я подумала, ты решил, что больше меня не любишь.
Он слегка отстранился и заглянул в ее встревоженные глаза.
— Ну что ты, Изабель. Бог с тобой, я люблю тебя теперь еще больше, чем раньше.
Она улыбнулась ему сквозь слезы:
— Хорошо. Я подумывала послать тебе Волюптас в знак примирения, но она слишком тяжелая.
— Я бы предпочел, — сказал Ник с улыбкой, — получить что-нибудь более реальное. — Он снова завладел ее ртом и целовал долго, пока они оба не задохнулись. Когда они прервались, Изабель обвила его шею руками, а Ник окинул ее лукавым взглядом.
— Твое платье просто потрясающее.
— Тебе нравится? — Она по-кошачьи прильнула к нему, и он застонал.
— Откуда ты его взяла? — пробормотал он, уткнувшись в уголок между ее плечом и шеей.
— Калли попросила свою модистку прислать его. У меня было только одно условие.
Ник принялся целовать ее груди.
— Мм?
Она судорожно вздохнула, когда его пальцы нашли ее соски под тканью.
— Чтобы оно было красное.
Ник поднял голову. В глазах его пылал огонь страсти.
— Оно великолепно. Я хочу снять его с тебя, чтобы получше рассмотреть.
Она захихикала на его поддразнивание.
— Нет, Ник. Нужно вернуться на бал. Мы уже и так устроили немыслимый спектакль. — Она ахнула отпрянув. — Думаешь, Калли когда-нибудь простит нас? Мы испортили ей вечер!
Ник рассмеялся над ее озабоченностью:
— Изабель, насколько я знаю мою невестку, она будет вовеки нам благодарна за представление. Оно станет образцом для всех последующих вечеринок в Ролстон-Хаусе, да спасет Господь моего брата. — Он поправил выбившийся локон. — Но если ты хочешь вернуться на бал, мы возвращаемся туда.
Она робко улыбнулась ему:
— Признаюсь, я хочу вернуться на бал, любимый мой. По двум причинам. Причем не последняя из них та, что я люблю танцевать со своим мужем.
— Отличная идея. — Глаза его потемнели. — Я очень хочу, чтобы все увидели, как я танцую со своей женой.
С последним тайным поцелуем они прошли назад по коридорам на террасу, где сразу же множество глаз устремилось на них.
Изабель сжала руку Николаса:
— Все на нас смотрят.
Он поднял ее руку к губам и поцеловал через шелк перчатки, затем прошептал ей на ухо:
— Они подсчитывают в уме время, которое мы провели наедине.
Она подняла на него смущенный взгляд:
— Для чего?
Ник многозначительно приподнял брови.
Изабель ахнула, прикрывшись ладошкой.
— Не может быть!
Ник рассмеялся, и у нее перехватило дыхание — так он был красив.
И принадлежал ей.
Как и она принадлежала ему.
Они спустились по лестнице и прошли в сад, держась за руки, как вдруг кто-то окликнул их:
— Сент-Джон!
Ник остановился, прижав к себе Изабель, когда мужчина приблизился. Он был высок, строен и очень красив. Сюртук сидел на нем превосходно, а сапоги были отлично начищены. В руке он держал трость с серебряным набалдашником и двигался с небрежным видом, специально предназначенным убедить окружающих, что перед ними богатый денди.
Он остановился перед ними, и Ник сжал руку Изабель.
— Денсмор.
Глаза Изабель широко раскрылись. Это Денсмор? Этот красивый, исключительно элегантно одетый мужчина с глуповатой улыбкой и есть Денсмор, которого они так опасались?
Денсмор коротко поклонился и повернулся к Изабель.
— Полагаю, леди Изабель…
Не потребовалось много времени, чтобы ее личность стала известна толпе. Их невестка сработала быстро.
— Николас, — поправила его Изабель.
— Прошу прощения?
— Если вы обращаетесь ко мне, милорд, вам следовало сказать «леди Николас». — Она ощутила одобрение Ника, омывшее ее теплой волной.
Денсмор с широкой улыбкой переводил взгляд с мужа на жену и обратно.
— Я был уверен, что меня разыгрывают, но вы и вправду женаты.
Ах да. Он и в самом деле приятель ее отца.
Изабель изобразила свою самую лучезарную улыбку:
— Поверьте, я вовсе вас не разыгрываю.
Ник с притворной серьезностью покачал головой:
— Моя жена не имеет склонности к розыгрышам, Денсмор.
— По крайней мере незнакомцев, — добавила она, заметив ямочку на щеке мужа.
Как ей нравилась эта ямочка! Надо будет сказать ему об этом.
Денсмор задумчиво покачивался на каблуках.
— Ну что ж, — сказал он, а затем: — Отлично! Все складывается превосходно!
Ник снова сжал руку Изабель.
— Я тоже так считаю.
— Нет, Сент-Джон. Я имею в виду, что теперь вы можете заняться делами покойного графа-расточителя. В любом случае я никогда не хотел лишней ответственности. — Он понизил голос до конспиративного шепота. — Не выношу подобной чепухи.
— Мы не уверены, — произнесла Изабель с невозмутимым видом, вызвав усмешку у своего мужа.
— Прекрасно! — воскликнул Денсмор, видимо, не расслышав ее слов. Он хлопнул Ника по плечу. — Я пришлю своего поверенного завтра, чтобы обсудить детали. Вы не против? Просто фантастика, должен сказать! — Он помолчал. — Не повезло вам с отцом, леди Николас. Простите. Мои соболезнования.
И не дожидаясь ответа, Денсмор удалился, оставив Ника и Изабель в изумлении наблюдать, как он исчезает в толпе.
Изабель обернулась к мужу, удивленная тем, как таинственный попечитель, которого она так ужасно боялась, просто-напросто самоустранился.
— Похоже, я унаследовал проблемы Таунсенд-Парка.
Изабель усмехнулась его притворному недовольству.
— Как же ты теперь сумеешь выжить?
— Трудно даже вообразить. — Он поднял ее руку, коснувшись губами затянутых перчаткой пальцев.
Он взглянул на нее, и у Изабель перехватило дыхание при виде чувства, горевшего в глубине его голубых глаз.
— Это верно.
Он стоял так близко. Ей стоило лишь потянуться и поцеловать его…
«Нет. Это совершенно неприемлемо. Сколько времени еще им торчать на этом дурацком балу?»
В глазах Ника вспыхнуло понимание. Он наклонился к ней ближе.
— Скоро, — тихо прошептал он голосом, полным обещания. — Не хочешь ли ты потанцевать, красавица?
Она не смогла сдержать радостного румянца, густо окрасившего ее щеки.
— С удовольствием.
Он увлек ее в толпу танцующих, кружившихся под звуки вальса. Когда они уже довольно долго вращались и покачивались под музыку, Ник заметил на лице жены загадочную улыбку и спросил:
— О чем ты думаешь?
— Я думаю о второй причине, заставившей меня вернуться на бал.
Он приподнял одну бровь:
— И что же это за причина?
— Показать всем лондонским леди, читавшим «Жемчуга и мантильи», что этот заслуживающий внимания лорд удачно и бесповоротно захвачен.
Взрыв его смеха был слишком громким, и прижал он ее к себе слишком тесно, чем привлек внимание всех без исключения танцующих вокруг пар.
После сегодняшнего бала о них будут судачить в свете долгие месяцы. И пересуды эти станут еще более злыми, когда обнаружится, что она дочь графа-расточителя… и ей полагается носить траур.
Но раз она танцует и смеется в сильных объятиях своего мужа, который любит ее… ей просто не о чем беспокоиться. А когда он наклоняется и тихо шепчет ей на ушко…
Ну что ж, на свете случаются вещи и похуже, чем скандал из-за любви.
