Глава 20

Подняв лампу повыше, Гарриет тщательно осмотрела пещеру. Она облегченно вздохнула, не обнаружив следов работы молотком или долотом. Какие бы ископаемые ни скрывались в толще стен пещеры, они все еще были заключены в камне.

Гарриет, заметно повеселевшая, повесила лампу на выступ скалы и развязала мешок с инструментами. Она чувствовала себя вполне счастливой, и прежде всего потому, что в последнее время они прекрасно ладили с Гидеоном.

Прошедшей ночью она остро почувствовала, что стала мужу ближе. В его страсти угадывалось нечто большее, чем доброта. Гарриет не знала, почувствовал ли это Гидеон, и спрятала свое открытие у себя в сердце.

Сегодня утром леди Сент-Джастин проснулась с надеждой, что в сердце Гидеона снова вернется любовь.

Эта надежда придала ей новые силы, и как только закончился прилив, она энергично взялась за работу.

Сжимая в руках молоток и долото, Гарриет проследовала к тому месту, где нашла зуб гигантской рептилии. Она решила приступить к поискам именно здесь. Если повезет, то, возможно, сохранились и другие фрагменты челюсти. Таким образом, она сможет восстановить большую часть челюсти. Воодушевленная, Гарриет принялась аккуратно обрабатывать скалу.

Вероятно, именно из-за непрекращающегося звона металла о камень она не услышала, как по тропинке спускается человек. Или же Гарриет так увлеклась работой, что, не замечая ничего вокруг, не обратила внимания на приглушенные шаги. А может, она слишком быстро свыклась с мыслью, что пещеры отныне принадлежали ей?

О причинах приходится только гадать, но, когда у входа раздался звучный голос Клива Раштона, Гарриет, вскрикнув от удивления, выронила долото.

— Не думал, что вы так быстро вернетесь в эти пещеры. — Раштон кивнул с холодным удовлетворением. — Разумеется, это я послал записку, а не миссис Стоун. Она весьма кстати отправилась навестить свою сестру.

— О господи, сэр, как вы меня напугали. — Гарриет принялась озираться в поисках упавшего на каменный пол долота.

— Конечно, вы сломя голову бросились сюда, как только узнали, что ваши бесценные ископаемые в опасности. Разве может что-нибудь сравниться с одержимостью истинного коллекционера? Когда-то я сам пережил подобное.

Гарриет крепко сжала молоток. Она только сейчас поняла, что Раштон целится в нее из пистолета.

— Ваше преподобие Раштон. Похоже, у вас помутился разум. Объясните, что все это значит?

— А значит это многое, леди Сент-Джастин. Прошлое, настоящее и будущее. — Глаза Раштона горели адским огнем. Он смотрел на нее так, словно готовил ей местечко в аду — Точнее мое прошлое, ваше настоящее и мое будущее. Для вас, моя милая, будущего нет.

— Сэр, опустите пистолет. Вы сошли с ума.

— Наверное, кто-то скажет и так. Но им не дано всего понять.

— Не понять чего? — Гарриет заставила себя говорить спокойным тоном. Она понимала, что ее единственная надежда на спасение — заставить Раштона говорить с ней. Гарриет еще не знала, как распорядится выигранным временем, полагаясь больше на чудо.

— Они не поймут, как трудно было добиться, чтобы моя красавица Дидре могла выйти замуж за Сент-Джастина, — гневно сказал Раштон. — Мне пришлось принести в жертву первенца Хардкаслов.

— О господи, вы убили брата Гидеона?

— Все было так просто. Каждое утро он катался верхом среди скал. Нужно было всего лишь в зимний день испугать выстрелом его лошадь. — Глаза Раштона неожиданно затуманились, будто перед его взором предстали события прошлого. — Лошадь испугалась, но не сбросила всадника. Я кинулся к ним. Рэндал разгадал мои намерения. Он спрыгнул с коня, но опоздал — я был уже рядом. Дело было сделано.

Гарриет стало дурно:

— Вы столкнули Рэндала со скалы, не так ли? Вы убили его?

Раштон кивнул:

— Как я уже сказал, все было очень просто. Знаете, первенец Хардкаслов был уже с кем-то помолвлен. Он никогда не интересовался моей красавицей Дидре. Но зато младший сын графа увлекся ею. О да, Сент-Джастин не мог перед ней устоять, как только увидел мою дочь на ее первом балу. Я знал, что он хочет ее. Как мог он не желать ее? Она была неотразима.

— Но она не любила его.

Лицо Раштона превратилось в яростную маску.

— Эта дурочка заявила, что не выносит даже вида его. Мне пришлось заставить ее принять предложение Сент-Джастина. Она твердила, что влюблена в кого-то еще, называла его «прекрасным ангелом»…

— В Брюса Морланда.

— Не знаю, кто он, впрочем, меня это мало волновало. — Лицо Раштона презрительно дрогнуло. — У этого человека не было ни денег, ни титула, а больше меня ничего не интересовало. Да к тому же он был женат. На дочке торговца.

— А вы мечтали, чтобы Дидре вышла замуж за состоятельного человека благородного происхождения?

— Разумеется. Она была единственной моей драгоценностью. Только благодаря ей я мог вернуть себе положение в обществе. Ведь я должен был быть богатым и могущественным человеком. Но когда я был мальчишкой, мой папаша промотал все состояние в карты. Я так и не смог простить ему, что он пустил по ветру мое наследство.

— И вы нашли способ достичь богатства и положения, которые ваш отец проиграл за карточным столом?

Раштон помрачнел:

— Когда Дидре расцвела и превратилась в красивую девушку, я понял, что могу использовать ее для соблазнения отпрыска какой-нибудь знатной фамилии. Если бы я был связан с людьми этого сорта посредством брака дочери, то получил бы и власть, и привилегии, что дают деньги. Я стал бы их родственником и, благодаря Дидре, получил бы все, что захотел.

— Вы пытались использовать свою дочь.

— Она была обязана подчиняться мне! — с яростью в голосе вскричал Раштон. — Она была слишком красива, чтобы растрачивать себя попусту на человека, который ничего бы не дал ее семье. Но я заставил ее разобраться, что к чему. Я сказал ей, что, выйдя замуж за Сент-Джастина, она сможет заполучить любого, кого только пожелает. Она была не глупа. Она поняла свою выгоду и согласилась бы выйти за самого дьявола, чтобы удержать своего ангела.

— О боже, — прошептала Гарриет.

— Но затем все пошло вкривь и вкось. — Голос Раштона повысился до мучительного крика ярости. — Дурочка отдалась своему любимому прежде, чем вышла за Сент-Джастина. И понесла ублюдка от своего любовника. Тогда она решила, что ей необходимо быстро соблазнить Сент-Джастина, иначе он бы не поверил, что ребенок его.

— Но ее план провалился. Сент-Джастин почувствовал подвох.

— Дидре оказалась дурой. Чертовой идиоткой. Из-за нее все пошло прахом. Она заявилась ко мне и выложила все. Она сообщила, что найдет, как избавиться от ребенка. Но я понимал, что выдать ее за Сент-Джастина уже не удастся. Она рассказала ему слишком много. Я не мог поверить, что она так сглупила. Мы поссорились.

Гарриет глубоко вздохнула, потрясенная внезапной догадкой:

— В кабинете?

— Да.

— И вы убили ее, не так ли? Вы застрелили ее, а затем обставили все, как самоубийство. Вот почему не было записки. Она не покончила с собой. Она была убита своим собственным отцом.

— Это был несчастный случай. — Глаза Раштона неестественно расширились. — Я не собирался ее убивать. Она все вопила, что убежит со своим любовником. Я снял со стены пистолет… Хотел всего лишь пригрозить им, но он… Случилось непоправимое. Она должна была слушаться отца.

— Вам место в Бедламе (Бедлам — сумасшедший дом в Лондоне. — Прим.перев.).

— О нет, леди Сент-Джастин, я не сумасшедший. Я вполне здоров. — Раштон улыбнулся. — И очень умен. Кто, как вы думаете, организовал шайку воров, которые пользовались этой пещерой?

Вы?!

Раштон кивнул:

— Я знал об этих пещерах все. Мне нужны были деньги. Дидре была мертва и больше не могла обеспечить мне будущее выгодным браком, как я долгое время планировал.

— Итак, в конце концов вы нашли другой источник доходов?

— Задумавшись над этой проблемой, я вспомнил, что лондонские гостиные забиты драгоценностями. И заполучить их не так уж и сложно. Сначала я взял несколько случайных безделушек и быстро продал, прежде чем их хватились. Тогда передо мной открылась возможность получить гораздо больший доход. Но это требовало времени, прежде всего следовало найти подходящее место для тайника. И тут я вспомнил о пещерах.

— Но Сент-Джастин разогнал вашу шайку.

— По вашей милости, — холодно сказал Раштон. — Именно вы разрушили мои новые планы точно так же, как Дидре — старые. Вы вышли замуж за человека, который должен был жениться на моей дочери. Вы спасли его от преследования общества. Вы все разрушили.

Раштон поднял пистолет.

У Гарриет пересохло во рту. Она отступила назад, хотя бежать было некуда. Если он промахнется с первого выстрела, она успеет выбежать из пещеры, прежде чем Раштон перезарядит пистолет или схватит ее. Но шансы на спасение были невелики.

— Вы ничего не добьетесь, убив меня, — прошептала Гарриет, сделав еще один шаг назад. Она когда-то слышала, что пистолеты ведут себя довольно непредсказуемо, если, конечно, из них не стреляют в упор. Чем дальше будет она находиться от Раштона, когда тот нажмет на курок, тем больше шансов на промах.

— Нет, — прошептал Раштон, — убив вас, я добьюсь многого. С одной стороны, я буду отомщен. А так как в вашем убийстве обвинят вашего мужа, моя дорогая Дидре будет также отомщена.

— Вашу дочь убили вы, а не Сент-Джастин.

— Но все случилось из-за него. Он, только он виноват во всем, — прорычал Раштон.

— Люди никогда не поверят, что Гидеон убил меня, — прокричала Гарриет. — Сент-Джастин никогда не поднимет на меня руку, о чем известно всем.

— Нет, мадам, людям свойственно заблуждаться. Он и правда сейчас в моде. Но когда ваше тело найдут в пещерах, то все непременно зададутся вопросом, а не принялось ли Чудовище из Блэкторн-Холла за старое. Шесть лет назад общество без колебаний отвернулось от него. На сей раз будет точно так же.

— Не правда!

Раштон пожал плечами и поднял пистолет еще выше.

— Скажут, что он посчитал себя рогоносцем. Какая женщина не заведет любовника, если вынуждена каждую ночь видеть изуродованное шрамом лицо Чудовища из Блэкторн-Холла?

— Он не чудовище. Он никогда не был чудовищем. Не называйте его так. — В слепой ярости Гарриет запустила молотком в Раштона.

Священник увернулся от молотка, который со стуком ударился о каменную стену пещеры. Раштон, выпрямившись, снова прицелился. Его палец уже готов был спустить курок.

— Раштон. — Голос Гидеона прокатился по пещере, отдаваясь эхом в стенах.

Раштон быстро обернулся и без промедления выстрелил. Но Сент-Джастин уже спрятался за скалой.

— Гидеон! — закричала Гарриет.

Пуля попала в скалу, выбив кусок камня в стене пещеры. Не успели осколки упасть на пол, как Гидеон бросился к Раштону и схватился с ним. Они покатились по каменному полу. Гарриет с ужасом увидела, как священник нащупывает долото.

Раштон схватил долото в тот момент, когда Гидеон навалился на него.

— Я убью вас так же, как убил вашего брата. Вы не женились на Дидре — и все провалилось! — пылал яростью Раштон, угрожая долотом.

Гидеон выставил руки вперед и блокировал удар. Прижав руку Раштона к каменному полу, он выворачивал кисть, пока священник не выпустил долото.

Гидеон быстро поднялся и обрушил могучий кулак на челюсть Раштона.

Тот обмяк, потеряв сознание.

Гарриет точно приросла к полу.

— Гидеон, — бросилась она в объятия мужа. — О Боже, Гидеон. О Боже!

Он порывисто прижал жену к себе.

— С вами все в порядке?

— Да, Гидеон. Он убил ее. Он застрелил Дидре.

— Да.

— И он убил вашего брата.

— Да. Будь он проклят!

— И главарем был он. Бедный мистер Гумбольдт. Мы должны добиться, чтобы его немедленно освободили.

— Я позабочусь об этом.

— Гидеон, вы спасли мне жизнь. — Гарриет подняла голову. Сент-Джастин обнял ее так крепко, что она едва могла дышать, но Гарриет ничуть не возражала.

— Я никогда в жизни не испытывал большего страха, чем несколько минут назад, когда узнал, что Раштон отправился в пещеры вслед за вами. Никогда, никогда не заставляйте меня переживать подобное. Вы понимаете меня, мадам?

— Да, да, Гидеон.

Он взял ее лицо в ладони, неотрывно смотрел на жену, его золотистые глаза были полны чувств.

— Какого дьявола вы в такую рань выбрались из постели?

— Прилив кончился, а сон все не шел, — нежно отвечала Гарриет. — Мне не терпелось приняться за работу.

— Вам следовало разбудить меня. Я составил бы вам компанию.

— Ради Бога, Гидеон. Сколько лет я лазила по этим пещерам одна. До последнего времени они не представляли никакой опасности.

— Вы больше не отправитесь в пещеры одна. Вам понятно? Если я не смогу сопровождать вас, то возьмете с собой лакея или прислугу из усадьбы. Вы не будете работать здесь в одиночку.

— Прекрасно, Гидеон, — тут же согласилась Гарриет. — Если вам будет так спокойнее.

Он снова притянул ее к себе:

— Это будет не раньше, чем я приду в себя. Наверное, эта ужасная картина еще долго будет стоять у меня перед глазами — Раштон целится в вас из пистолета. Боже мой, Гарриет, как бы я жил, если бы потерял вас?

— Не знаю, — тихо произнесла она, уткнувшись в его грудь. — Как бы вы жили? Вы, наверное, скучали бы по мне, милорд?

— Скучал бы? Скучал бы? Проклятие, Гарриет, это едва ли соответствует тому, что бы я чувствовал. Черт возьми, Гарриет!

Гарриет снова подняла голову. Она с замирающим сердцем улыбнулась мужу.

— В самом деле, милорд? — Затем ее взгляд упал на стену пещеры позади виконта. — О Боже мой, Гидеон, Гидеон, смотрите!

Гидеон отпустил ее и быстро повернулся, готовый к новой схватке. Он нахмурился, увидев, что вход в пещеру свободен.

— Что это, Гарриет? Что случилось?

— Только взгляните, Гидеон! — Она сделала несколько шагов к стене, потрясенная увиденным.

Выстрелом Раштон выбил кусок скалы, который откололся от стены по широкой плоскости. Осколки камня упали, а за ними обнаружился свежий слой скалы.

Во вновь открывшейся части стены пещеры вырисовывались в огромном количестве массивные кости. Гигантские бедра, берцовые кости, позвонки и странный череп, угнездившись, лежали вместе. Была видна часть челюсти, в которой Гарриет, как ей показалось, могла разглядеть контуры зубов, соответствующих найденному ею раньше. Казалось, что чудовище много-много лет назад устроилось спать, чтобы никогда не проснуться.

— Только взгляните на него, милорд. — Гарриет не могла оторвать взгляда от заключенного в камне существа. Она была полна благоговением и ни с чем не сравнимым чувством открытия. — Мне никогда не приходилось слышать или читать о чем-нибудь подобном, Гидеон. Не правда ли, дивное, огромное чудовище?

За ее спиной Гидеон принялся смеяться. Его громкому хохоту в каменных стенах вторило эхо.

Пораженная, Гарриет обернулась:

— Что вас так развеселило, милорд?

— Вы, разумеется. А возможно, и я. — Гидеон улыбнулся ей. Его глаза светились неудержимой нежностью. — Гарриет, я люблю вас.

При этих словах Гарриет забыла про чудовище в стене пещеры. Она бросилась в объятия Гидеона и упивалась этим долгое время.

Граф Хардкасл и его графиня прибыли с визитом незадолго перед родами, в тот же день, когда вышел в свет последний выпуск «Трудов Общества любителей древностей и ископаемых».

Сады вокруг Блэкторн-Холла были в цвету. Зал залит солнечным светом, в открытые окна проникал бриз. Усадьба и окрестные земли были полны приятной суетой. На следующий вечер давался бал в честь приезда Хардкаслов, на который были приглашены все в округе.

Гидеон завтракал, когда принесли почту. Он с удовлетворением подумал, что снова чувствует себя в Блэкторн-Холле как дома. Гидеон взял с буфета омлет, когда в столовую вошел Оул.

Гарриет заметила журнал на подносе.

— Прибыли «Труды». — Вскочив со своего места, она бросилась через всю комнату к Оулу, не дожидаясь, когда дворецкий подойдет к ее стулу.

Гидеон неодобрительно нахмурился:

— Нет необходимости бегать, дорогая. Я предупреждал вас, что сейчас вам следует быть осторожной.

Несмотря на то, что Гарриет была на последних месяцах беременности, двигалась она по-прежнему проворно, с энергией и энтузиазмом, способными вымотать любого мужчину. Разумеется, усмехнулся про себя Гидеон, когда она так двигается в постели, утомление бывает крайне приятным.

Тем не менее, он был против того, чтобы жена перенапрягалась. Он так дорожил ею.

В последнее время виконт присматривал за ней гораздо внимательнее, чем раньше. Гарриет не имела представления о том, как должна вести себя женщина в ее положении. Только вчера утром он поймал жену, когда та собирались в одиночку отправиться в пещеры. И это случалось уже не в первый раз.

Гарриет, как обычно, отговорилась тем, что вся прислуга была занята. Гидеону пришлось сурово отчитать ее. «Кажется, подобные лекции мне суждено читать до конца дней своих», — вздохнул он.

— Это здесь! — воскликнула Гарриет, юркнув на свое место и открыв оглавление журнала. — «Описание огромного чудовища из Аппер-Биддлтона, статья Гарриет, леди Сент-Джастин». — Она подняла полные возбуждения глаза. — Наконец-то это напечатали, Гидеон. Теперь все будут знать, что пещера с чудовищем принадлежит мне.

Виконт улыбнулся:

— Мои поздравления, дорогая. Мне почему-то кажется, что все об этом уже знают.

— Я склонен согласиться. — Хардкасл обменялся с женой понимающим взглядом.

Леди Хардкасл улыбнулась Гарриет:

— Я горжусь тем, что знакома с открывательницей такого чудесного костяка ископаемого, дорогая.

Гарриет просияла:

— Спасибо. Я не могу дождаться, когда придут на чай Фелисити и тетушка Эффе. — Она хлопнула ладонью по журналу со статьей. — Они верили, что меня действительно напечатают.

— Осмелюсь предположить, что на какое-то время это будет главным предметом бесед в кругу коллекционеров ископаемых, — заметил граф. — Начнется множество споров о существовании такой огромной рептилии. Без сомнения, найдется немало людей, желающих увидеть вашего зверя собственными глазами.

— Пусть спорят, — весело произнесла Гарриет. Она взглянула на Гидеона:

— Я знаю, что мое чудовище в самом деле очень редкое и драгоценное.

Гидеон встретился с ней глазами. Он подумал, что мог бы утонуть в глубине любви, которую читал во взгляде жены. Он вновь поразился, как жил без нее все эти долгие, темные годы, погребенный в своей собственной пещере.

Да разве он жил? Нет, он влачил жалкое существование в то мрачное время, пока не встретил Гарриет. Не было никакой радости в жизни, никакой надежды в будущем, пока она не освободила его от этих оков. Она вызволила его на солнечный свет так же, как вызволила из пещер древнее чудовище.

— Ваше чудовище ничего не значило бы без вас, любимая, — ласково сказал Гидеон. — Оно по-прежнему было бы заключено в камне.

Два месяца спустя Гарриет благополучно разрешилась здоровым сыном. Вскоре стало ясно, что у ребенка будут светло-карие отцовские глаза, его стать и его сила. Младенец проявлял и признаки крутого нрава и упрямства, что также было фамильной чертой.

Гидеон передал орущего младенца жене, и та сочувственно улыбнулась.

— Боюсь, что мы произвели на свет настоящее Чудовище из Блэкторн-Холла, — вздохнула Гарриет. — Только послушайте, как он кричит.

Гидеон засмеялся, вне себя от счастья.

— Вы сделаете его послушным, дорогая. Вы умеете обращаться с чудовищами.