Глава 6

Англия

Весна, 1615 год

Они покинули Бель-Флер, пересекли Луару у Тура и направились в Париж, где отдохнули несколько дней в городском доме де Савиллей, на улице Сер-Селестин. Хотя дорожный экипаж Жасмин следовал за ними, они с Джеймсом предпочитали путешествовать верхом. За дорожной каретой ехала еще одна, груженная вещами, в которой сидели Фергюс Мор и Рохана. Мадам Скай вернулась в Англию на две с половиной недели раньше, к великому облегчению Дейзи, взяв с собой Адали и Торамалли.

— Вы совсем спятили, миледи, вздумав опекать этих четверых зверенышей, — упрекала она Скай. — Неужели у меня мало забот с вами? Кто будет за ними присматривать? Нет, чем старше, тем сумасброднее, доложу я вам, а мне уже не шестнадцать лет! Как не стыдно мучить дряхлую женщину!

— Не волнуйся, Дейзи, Адали и Торамалли обо всем позаботятся.

— Надеюсь! — резко бросила служанка. Проезжая по Франции, Жасмин терзалась угрызениями совести из-за того, что позволила бабушке увезти детей. Правда, та дала ей время насладиться неспешной поездкой с человеком, который вскоре станет ее мужем. Сначала они направились через виноградники, по дороге, вьющейся вдоль Луары, любуясь только что появившимися зелеными листочками, нежными веточками, тянущимися к опорам. Виноградники уступили место яблоневым садам в цвету; воздух был напоен нежным ароматом. Погода была превосходной, небо безоблачным, а солнце — ярким.

Граф де Шер снабдил их большим вооруженным эскортом. Они останавливались в маленьких чистеньких гостиницах, где подавали простую, но свежую и вкусную еду и душистые вина. Оказавшись наконец в Париже, Жасмин испытала жесточайшее разочарование. Французская столица мало чем отличалась от английской — такие же трущобы, омерзительные сточные канавы, вонь и грязь, оглушительный шум и толпы оборванцев. Они посетили собор Парижской Богоматери и были допущены в Лувр, где предстали перед юным королем Людовиком XIII и его женой Анной Австрийской.

— Бабушка никогда не любила Париж, — заметила Жасмин. — Она считает, что французы — непредсказуемые, буйные, склонные к насилию люди.

— Мадам Скай права, — кивнул граф. — Католики и протестанты снова затевают распри. Королева-мать Мария Медичи и ее зять. Кончини по-прежнему правят от имени короля. Боюсь, однако, что вскоре власть перейдет к молодому священнику Арману Жану дю Плесси де Ришелье! Думаю, находиться во Франции сейчас небезопасно.

Они провели в Париже всего два дня, прежде чем отправиться на побережье, где их уже ждало судно «Роза Кардиффа» компании «О'Малли-Смолл». На следующее утро вдали показались берега Англии, и скоро корабль вошел в устье Темзы. Попутный ветерок подгонял «Розу Кардиффа», и к концу дня судно пришвартовалось к лондонскому причалу. К немалому удивлению Жасмин и графа, на пристани их уже ждал Адали с баркой, принадлежавшей де Мариско, чтобы перевезти жениха и невесту в Гринвуд-Хаус на Стренде.

— Откуда вы узнали, когда мы приедем? — спросила Жасмин верного слугу.

— Я проводил вашу бабушку в Королевский Молверн, а потом вернулся в Лондон дожидаться вас, госпожа. Капитан «Розы Кардиффа» должен был сообщить мне, когда отплывет во Францию и сколько времени ему потребуется, чтобы вернуться. Парижский агент леди де Мариско уведомил ее управляющего в Лондоне голубиной почтой о дне вашего отъезда и когда ожидать вас в Дувре, госпожа. Ну а остальное совсем просто. — И, повернувшись к графу Гленкирку, Адали добавил:

— Приветствую вас, господин. Надеюсь, ваше путешествие было приятным.

Но прежде чем Джеймс Лесли ответил, Адали краем глаза успел заметить какое-то движение и завопил во всю глотку:

— Поосторожнее с этой каретой, варвары! Для того она проехала всю Францию и Англию, чтобы вы, безрукие болваны, ее поломали? И полегче с лошадьми, а не то узнаете, каков я в гневе! Принцесса, позвольте мне самому приглядеть за всем, иначе они напугают лошадей и сломают экипаж. Барка повезет вас вверх по реке, в Гринвуд. Торамалли вернулась со мной в Лондон и сгорает от нетерпения служить вам. Все готово к вашему прибытию. Приезжал гонец от короля. Он требует вас в Уайтхолл через два дня, а ваш дядя, граф, ныне пребывает в Линмут-Холле, миледи.

Он поклонился господам и поспешил к дорожным каретам, на ходу выкрикивая приказания и взмахивая руками.

— С каждым годом Адали все больше становится похож на старуху, — засмеялась Жасмин. — Но не знаю, как бы я обошлась без него.

— Зато обитатели Гленкирк-Касл будут потрясены его внешностью и манерами. Но мне нравится твой Адали, дорогая Жасмин. Он предан тебе, как и я, а кроме того, умен, трудолюбив и честен.

— Адали не забывает, что моя мать, леди Гордон, дала ему возможность возвыситься, а когда она покинула Индию, мой отец доверил меня его заботам. Он был со мной всю жизнь. И теперь я не представляю себя без Адали.

Они поднялись на борт барки и устроились в маленькой каюте с крохотными оконцами и крытой красным бархатом скамьей, на спинке которой были выведены красно-золотые узоры. Вместо двери была занавеска, подхваченная золоченым шнуром. Быстро сгущались сумерки.

Граф обнял ее за плечи.

— Не могу дождаться, когда мы выразим почтение королю и покинем Лондон, чтобы обвенчаться. Осенью я возьму тебя в Шотландию. Будем охотиться на оленей в холмах, покрытых вереском, и ты увидишь, как деревья превращаются в пурпурные знамена и реют на ветру. А когда падут снега, мы будем сидеть в своем теплом гнездышке, как два кролика, и заниматься тем, что больше всего на свете любят эти зверьки, — лукаво прошептал он, привлекая ее к себе.

Жасмин замурлыкала под, нежными ласками и прильнула к нему с довольным вздохом.

— Мммм… — пробормотала она. — О, Джемми, ты разжигаешь во мне огонь безумия. Прекрати немедленно, иначе лодочники увидят и будут сплетничать.

Но Джемми уже задернул занавеску, спрятав их от окружающего мира. И прежде чем Жасмин успела запротестовать, встал перед ней на колени и, подняв ее юбки, уткнулся лицом в уютное местечко между мелочно-белыми бедрами. Прикосновение языка к чувствительной плоти едва не довело Жасмин до обморока. Она тихо застонала, но Джеймс продолжал ласкать пульсирующий бугорок, неумолимо разводя ее ноги.

— Дже-е-е-е-мми! — взвизгнула Жасмин вне себя от восторга и испугалась, что их услышат. Напряжение росло. Она запустила пальцы в его густые волосы. — О Боже!

Джемми, подняв голову, обжег ее взглядом золотисто-зеленых глаз.

— Я хочу тебя! Здесь! Немедленно!

Он привалился к скамейке и, притянув Жасмин к себе, насадил на стальное копье, которое высвободилось из одежды. Одним быстрым выпадом он наполнил ее до основания.

— О-о-о-о, да, — стонала она, лихорадочно мотая головой из стороны в сторону, чувствуя, что сейчас умрет от наслаждения. Они не должны делать это здесь — ведь от лодочников их отделяет всего-навсего тонкий бархатный занавес!

— О-о-о-о, Джемми!

Как все это безнравственно и непристойно! Что, если их застанут?

Иисусе, да это восхитительно!

Судорожно вцепившись Джеймсу в плечи, она поднималась и опускалась, стараясь вобрать его как можно глубже.

У графа закружилась голова. Бесстыдница! Но как великолепна! Никогда, никогда еще он не желал так ни одну женщину! И наконец Жасмин принадлежит ему!

Джеймс стиснул зубы, сдерживая крик. Горячее семя оросило потаенный сад Жасмин, и она обессиленно прислонилась к любовнику. Джеймс привлек ее к себе, перебирая губами надушенные волосы.

— Вы неотразимы, мадам, — прошептал он. — Я приехал во Францию, полный решимости наказать вас за возмутительное неповиновение… Но не прошло и трех месяцев, как вы ухитрились околдовать меня, и я снова бессилен перед вашими чарами. И что хуже всего, даже не думаю сопротивляться. Наверное, моя любовь к тебе жила все эти долгие годы. Жасмин.

Он осторожно поднял ее и усадил рядом. Жасмин одернула юбки и спрятала в ладонях пылающее лицо. Редкой женщине посчастливится иметь такого дерзкого, пылкого любовника, но каковы ее истинные чувства к нему? Она не станет лгать.

— Боюсь, у меня просто не было времени влюбиться в тебя, — медленно произнесла она.

— Знаю, — кивнул граф, — зато я полюбил тебя в ту Двенадцатую ночь. Увы, я слишком долго не решался открыть свои чувства и страшился быть откровенным даже с самим собой, Жасмин. Ты вышла замуж за Рована Линдли и исчезла из моей жизни, но я продолжал любить тебя. После смерти Рована принц Генри предъявил на тебя права, но я по-прежнему хранил свою тайну. Я не смел верить, что придет день, когда ты станешь моей. Но теперь все переменилось, и ты обязательно полюбишь меня, дорогая Жасмин.

— Ты уверен? — тихо спросила она. Джеймс осторожно повернул Жасмин лицом к себе, и под его взглядом она смутилась, как девчонка.

— Да, мадам, — прошептал он, — рано или поздно вы полюбите меня.

Он поцеловал Жасмин в губы, и она едва не потеряла сознание. Но тут раздался крик лодочника:

— Гринвудский причал!

Джеймс Лесли мгновенно отодвинул занавеску.

— Вижу, вы времени не теряли, — похвалил он шкипера.

— Прилив еще не кончился, и Господу одному известно, сколько раз мы проделывали этот путь.

Гребцы подтянули барку к причалу и привязали к свае. Джеймс перенес Жасмин на берег, и они рука об руку направились к дому. Вглядевшись в человека, который вышел на крыльцо, чтобы встретить их. Жасмин вырвалась и бросилась ему на шею.

— Дядя Робин! — вскричала она, целуя его в обе щеки. Роберт Саутвуд, граф Линмут, крепко обнял племянницу.

— Ах проказница, наконец-то ты вернулась к нам! Королю не терпится вновь встретиться с тобой, но, увидев своего внука, он сменил гнев на милость и уже не так сильно жаждет наказать тебя, — рассказывал Саутвуд, провожая в дом жениха и невесту.

— Король видел Чарлза Фредерика? — удивилась Жасмин.

— По пути в Королевский Молверн мама остановилась в Лондоне и привезла твоих отпрысков ко двору. Король был восхищен и отнесся к юному маркизу и его сестрам с не меньшей нежностью, чем к собственному внуку. Вы, конечно, понятия не имели, что мама собирается посетить Уайт-холл, прежде чем отправиться домой? Ну разумеется, нет! Маме, как всегда, не откажешь в предусмотрительности! Она очень помогла тебе, дорогая, сумев смягчить монарший гнев. Последнее время у Якова постоянные неприятности, а твое открытое неповиновение отнюдь не улучшило его настроения. Теперь же благодаря маме его величество немного успокоился. Мальчик просто чудо и совершенно очаровал своего августейшего деда.

Помолчав, Жасмин нерешительно спросила:

— Дядя Робин, вы не знаете, бабушка забрала с собой всех детей?

— Конечно. Почему ты сомневаешься?

— Жасмин опасается, что король отнимет у нее малыша Чарли и отдаст на воспитание чужим людям, как принца Генри. Королева когда-то предостерегла Жасмин от подобного несчастья, и теперь ей не будет покоя, пока король не заверит ее в обратном, — объяснил граф Гленкирк. Робин Саутвуд задумчиво нахмурился.

— Она права. Мы должны заручиться словом короля, что Чарлз Фредерик Стюарт останется с матерью "и отчимом! Это самый надежный способ!

— Ты что-то слышал? — побледнела Жасмин.

— Ничего, дорогая, — поспешил разуверить племянницу Робин, — постарайся запомнить, что не следует слишком доверяться монархам. Помазанники Божьи искренне считают, что каждый их шаг благословляет сам Господь, хотя я так не думаю. Впрочем, ты этого от меня не слышала. Я верный слуга повелителя и никогда не стану оспаривать его власть.

Добродушно улыбнувшись, он потрепал племянницу по плечу.

Жасмин расхохоталась, и от ее звонкого, совсем девического смеха у графа Линмута потеплело на сердце.

— Дядя, ты ужасно непочтителен к королю, — шутливо упрекнула она.

— Вовсе нет, дорогая, но если ты помнишь, я вырос при куда более пышном дворе и служил величайшей королеве, которую знала эта страна. Как и мой отец, я истинный придворный. Однако я специально вернулся из Девона, чтобы приветствовать тебя, Жасмин, и помочь освоиться при дворе Якова Стюарта. Надеюсь, он благосклонно примет твое смиренное покаяние. Ну а потом я вернусь домой, к своей милой Эйнджел, детям и внукам. Кажется, я потерял вкус к придворной жизни и думаю, что странные пристрастия короля станут причиной его падения. Сначала Карр, а теперь и еще двое молодых людей соперничают за его благосклонность.

Они вошли в огромный зал и уселись за стол, ожидая, пока слуги принесут ужин.

— Король не всегда был таким, — заметил Джеймс Лесли. — Я знаю его с детства. Должно быть, возраст и время так его изменили.

— У Якова никогда не было официальной любовницы, как у большинства его предшественников, — пробормотал Робин. — И он был неизменно верен королеве, но с тех пор как стал править Англией, один любовник сменяет другого!

— Нет, он не всегда отличался супружеской верностью, — тихо возразил Гленкирк, осушив кубок.

— У короля все-таки была любовница? — удивилась заинтригованная Жасмин.

— Моя мать. Я уже как-то упоминал об этом, Жасмин. Король воспылал к ней страстью, хотя она никогда не поощряла его. Он послал отца в Данию вместе с эскортом, чтобы привезти его невесту в Шотландию, и пока тот был в отъезде, силой принудил мать лечь с ним. Отец, узнав об этом, во всем обвинил мать, и ей пришлось бежать к лорду Босуэлу в поисках защиты и покровительства. Это долгая история, и когда-нибудь я ее доскажу. Так что король не всегда вел себя так глупо. Когда-то он был безжалостен и жесток, как истый солдат.

— А королеве известно об этом? — допытывалась Жасмин.

— Понятия не имею. Вряд ли. Она неизменно была очень добра ко мне. Обо всем этом, кроме самих участников, знали только лорд Босуэл, мой отец и Эллен, преданная служанка матери. Вспомните, в какой строгости воспитывался король! Эти суровые благочестивые люди пришли бы в ужас, узнав, что их подопечный возжелал чужую жену.

— Кровь Христова! — воскликнул граф Линмут. — В жизни бы этому не поверил, если бы рассказывал кто-то другой! Но ведь твоя мать стала женой Босуэла, не так ли?

— После смерти отца, правда, оказалось, что тот не погиб. Отец отправился в Новый Свет, но корабль затонул, и всех, кто находился на его борту, посчитали покойниками. Несколько лет спустя отец добрался до Гленкирка, и тогда мы узнали невероятную историю его похождений. К тому времени король объявил его умершим, и мама снова вышла замуж и жила в Италии с лордом Босуэлом и тремя детьми от второго брака. Я убедил отца хранить в тайне свое нежданное воскрешение и ради всеобщего спокойствия числиться мертвым. Он легко согласился, поскольку не имел ни малейшего желания возвращаться к прежней жизни. Насколько я понял, в Новом Свете его ждала прелестная юная леди. — Граф усмехнулся. — Отец всегда был дамским угодником, и женщины падали к его ногам.

— Он все еще жив? — выпалила Жасмин.

— Да! Женился на своей даме и произвел на свет кучу детишек.

— Думаю, в нашей семейке ты быстро станешь своим, — пообещал Робин. — Мой дед был пиратом. Сестра, Виллоу, родилась от вероотступника испанца, жившего в Алжире. Жасмин — дочь Великого Могола. Да, в благопристойности нас не заподозришь, как, впрочем, и Лесли из Гленкирка.

За едой и остроумными беседами время текло незаметно. Слуги подали нарезанную тонкими ломтиками лососину, жареного каплуна, молодой салат, тушенный в белом вине, зеленый горошек, хлеб и два сорта сыра — нежный французский бри и острый чеддер. Наконец граф Линмут встал и распрощался с Жасмин и Лесли.

— Завтра я не стану докучать вам своим присутствием, — сказал он, — но послезавтра явлюсь, чтобы лично сопровождать вас в Уайтхолл. Жасмин, ты должна выглядеть смущенной и пристыженной. Надеюсь, тебе понятно? Король хочет видеть твое публичное раскаяние. Принцесса из дома Моголов должна уступить место беспомощной и застенчивой вдове маркиза Уэстли. Полагаю, ты способна на такое?

— Да, дядя, — пролепетала Жасмин.

— Какое послушание, дорогая, — поддразнил он. — Я восхищен! Именно так и веди себя с королем, и у нас не будет никаких неприятностей. Джемми, поздравляю тебя с успехом, но вижу, что ты опять влюблен в мою неукротимую племянницу и бессилен перед ее чарами, как ребенок. Попытайся предстать ее господином и повелителем, по крайней мере перед старым дурнем — Яковом.

И, отвесив им элегантный поклон, удалился.

— Бабушка говорит, что он точная копия отца, — заметила Жасмин после ухода любимого дяди. Пригубив вина, она потянулась за земляникой. — Не хочешь продолжить нашу занимательную беседу? — с улыбкой осведомилась она. — Ту, что началась на барке? Как по-твоему, кто-нибудь еще додумался до подобного, путешествуя вверх по реке?

Многозначительно глядя на Джемми, она слизнула клубничный сок с пальцев.

— Подозреваю, что далеко не мы одни так изобретательны, — сухо произнес Джеймс и, наклонившись, облизал губы Жасмин. — Мммм, как сладко, — заметил он и, взяв ягоду за зеленый стебелек, впился в нее зубами. Но Жасмин удержала руку Джеймса и, подняв к своим губам, принялась медленно сосать каждый палец, не сводя с него пристального взгляда бирюзовых глаз. Осторожно встав, она повела графа Гленкирка из зала, но он успел захватить с собой корзинку с земляникой.

Они поднялись на третий этаж, где были расположены спальни. Жасмин распахнула двери покоев, некогда принадлежавших бабушке и состоявших из гостиной, спальни и гардеробной. Навстречу вышла Рохана, но, заметив неприкрытую страсть, охватившую хозяйку и лорда Лесли, быстро и бесшумно удалилась. Любовники исчезли в спальне.

Жасмин взяла у Джеймса корзинку и поставила на ночной столик. Гибкие пальцы ловко расстегнули застежки дублета и распахнули ворот рубашки. Вскоре Джеймс остался обнаженным до пояса, и Жасмин, тихо вскрикнув, нежно погладила плоские мужские соски.

В ответ Джеймс развязал ленты лифа и освободил Жасмин от юбок. Ее груди вздымались над вырезом сорочки. Нагнув голову, он поцеловал трепещущую плоть и тут же поспешно сорвал с Жасмин рубашку. Жасмин храбро сражалась с его поясом.

Губы их встретились во влажном жарком поцелуе, тела соприкоснулись, и обоих словно прошила молния. Джеймс стиснул ее сильными руками, едва не раздавив ребра.

— Джемми, Джемми, — гортанно ворковала Жасмин. Она мяла его тугие ягодицы нетерпеливыми пальцами, чувствуя, как он прижимается своими мощными бедрами к ее нежным и стройным, как треугольник жестких курчавых волос трется о бархатно-гладкий венерин холмик. Жасмин обвила ногой ногу Джеймса, вынуждая его приникнуть к ней еще теснее.

— О-о-о, сучка, — простонал он, покрывая лицо возлюбленной поцелуями. Теплые губы чуть касались ее щек, лба и век. Наконец их языки сплелись в сладострастном танце, и Джеймс запустил пальцы в волосы Жасмин, торопливо вынимая украшенные драгоценными камнями шпильки. Черное покрывало водопадом обрушилось на белоснежные плечи. Джеймс сжал соблазнительные полушария попки Жасмин, вынуждая ее отпустить его, и медленно-медленно приподняв женщину, насадил на готовое к бою пылающее копье.

— Сука, — всхлипнул он снова.

Жасмин обхватила ногами его талию. Создатель небесный! Мужская плоть так затвердела и налилась, что она едва удержалась от крика, когда Джеймс вошел в нее. Голова Жасмин бессильно запрокинулась, и он подался вперед, горящим языком лаская стройную колонну ее шеи. Жасмин что-то бессвязно лепетала, пока он пересекал спальню и осторожно опускал любовницу на край кровати. Получив наконец желанную опору, она свесила ноги, но он закинул их себе на плечи в неистовом стремлении вторгнуться еще глубже во влажные тесные ножны. Жасмин завела руки за голову, чуть выпятив груди. Джеймс жадно стиснул розовые холмики, хищно улыбнувшись, когда услышал ее страстный стон, и стал терзать языком соски, неустанно кружа, останавливаясь, снова обводя напрягшиеся бутоны, пока она не утратила способности думать. Ее груди всегда были крайне чувствительны, и он продолжал лизать, сосать, целовать и кусать их достаточно сильно, чтобы вызвать мгновенную боль, которую тут же исцелял поцелуями. Все это время он оставался в Жасмин, и она ощущала подрагивания его набухшей плоти. Груди ее налились и припухли, словно готовые вот-вот взорваться, но она понимала, что даже в этом случае не получит облегчения. Она сгорала в пламени собственной похоти и почти обезумела от непередаваемо острого наслаждения.

— Возьми же меня, — прошипела она, — возьми! Джеймс взглянул на нее и тихо рассмеялся.

— Сначала, дорогая Жасмин, признайся, как сильно ты хочешь меня, — безжалостно измывался он и едва успел поймать ее скрюченные пальцы, уже готовые вцепиться в него. — Говори, — крикнул он зычным голосом, — говори или я покину тебя. Ты можешь не любить меня, сердечко мое, но, клянусь Богом, будешь желать!

Золотисто-зеленые глаза горели лихорадочным огнем.

— Ты хочешь меня так же сильно, как я — тебя, — парировала Жасмин, сжимая его плоть потаенными мышцами своего упруго-податливого естества, — испытанный гаремный способ, к которому прибегали женщины ее страны, ублажая мужчин.

— Скажи так, чтобы я слышал, Жасмин. Ну же, скажи, что хочешь меня! — настаивал он с перекошенным от сладостной пытки лицом. — Не томи!

Джеймс взял в рот сосок и стал жадно сосать. Жасмин едва не закричала. Он убивает ее! Уверяет, что любит, но на самом деле просто убивает! Тело ныло от неутоленного голода.

— Я хочу тебя, Джемми, — охнула она. — Хочу! А теперь возьми меня, ублюдок, и прекрати эту муку!

И Джеймс сразу начал двигаться. Ритм становился все быстрее, пока их взаимная страсть не достигла высочайшего накала и не вырвалась на волю. Жасмин на мгновение потеряла сознание и взлетела так высоко, что не чаяла вернуться на землю. Но уже через несколько минут она пришла в себя. Джеймс по-прежнему лежал на ней, задыхаясь, с безумно бьющимся сердцем.

Жасмин не могла пошевелиться — пережитое наслаждение было слишком велико. Очевидно, и он испытывал нечто подобное. Любовники лежали в полудреме, разомлев от блаженства, которое подарили друг другу. Когда он наконец с трудом поднялся, Жасмин сонно спросила:

— Рохана налила воды в чан?

Джеймс потряс головой и подошел к дубовому чану, стоявшему перед камином.

— Налила, — ответил он. Жасмин лениво встала.

— Я хочу вымыться, — сказала она, снимая чулки с украшенными лентами подвязками, и босиком прошлепала к камину. — Вода еще теплая, — заметила она, ступив в чан, и, взяв тряпочку, принялась мыться.

Джеймс зачарованно наблюдал за ней. Он только что испытал всплеск неведомых до сих пор чувств. Их неистовое желание было столь велико, что казалось почти не правдоподобным. Но все это чертовски возбуждало. Джеймс Лесли никогда не отличался чувственностью и был довольно скромен в своих привычках. Король возложил на Джеймса нелегкие обязанности главы семейства в то время, когда он был совсем юн: отец пропал без вести, а красавица мать, потеряв голову, пустилась во все тяжкие и в конце концов была принуждена бежать из Шотландии с любовником. Его милая Изабелла была обворожительной и примерной женой, но в ней не было огня. До сегодняшнего дня он и подумать не мог, что способен на такое. Очевидно, он унаследовал гораздо больше от безрассудно-пылкой матери, чем подозревал.

— Джемми, — окликнула Жасмин, вставая. Душистые струйки стекали "по обнаженному телу. — Позвольте мне искупать вас, милорд.

Словно во сне он ступил в чан и терпеливо выжидал, пока она намыливала его, ласкающе дотрагиваясь до широких плеч и мускулистых бедер. Но когда скользкая тряпица коснулась плоти, Джеймс слегка вздрогнул. Впрочем, Жасмин ничего не сказала и старательно облила его водой из кувшина.

— Ну вот, — удовлетворенно заявила она. — Все в порядке. А теперь ты вытрешь меня, а я тебя.

Жасмин вручила ему нагретое полотенце и взяла себе другое.

— Так-то лучше, — вздохнула она и, пробежав через спальню, быстро юркнула в постель. — Я ни разу не вымылась по-настоящему с тех пор, как мы покинули Бель-Флер. Ненавижу грязь, а обтирания никогда не заменят чан с горячей водой.

— Принести ночную сорочку? — спросил Джеймс.

— Зачем? Хочешь, чтобы я была закутана по самую шею? Лучше ложись, пока не застудился до смерти.

Она зазывно откинула угол одеяла.

Джеймс последовал ее совету и лег рядом. Жасмин тут же прижалась к нему. Он нежно пригладил ее рассыпавшиеся волосы.

— Я по-прежнему хочу тебя, — признался он. — Какими чарами ты околдовала меня, дорогая Жасмин? Я запутался, словно в паутине, и не в силах оторваться от тебя.

— Клянусь бородой Господней, — тихо промолвила она, — мой дядя прав. Ты любишь меня, Джемми, но этого не должно было случиться! Брак по расчету — вот наш удел! Да, уважение друг к другу необходимо, но только не любовь!

— Почему? — допытывался он, глядя в ее прекрасное лицо.

— Потому что всех мужчин, которых я люблю, уносит смерть! И ты знаешь это, Джемми!

— Мы все когда-нибудь умрем, дорогая. Не забудь, мадам Скай пять раз становилась вдовой, прежде чем вышла замуж за твоего деда и счастливо прожила с ним больше сорока лет. Ты предназначена мне судьбой, радость моя, и когда осознаешь это, поймешь, что не можешь меня не любить.

Он осторожно поцеловал морщинки на ее лбу.

— Ну а теперь пора спать. Ваши аппетиты лишили меня сил, мадам. Мне необходим отдых, если вы хотите, чтобы утром я был вновь готов к любовным подвигам!

— Да ты просто ненасытен, — прошептала она, еще теснее приникая к нему. Из груди Джеймса вырвался гортанный смешок.

Они проспали несколько часов кряду, и, проснувшись, Жасмин заметила, что огонь горит так же ярко, как вечером. Она лежала на спине и, очевидно, сбросила во сне одеяла. Почувствовав холодное прикосновение, женщина скосила глаза и заметила, что Джеймс положил в ямку ее пупка земляничину и медленно откусывал по крошечному кусочку. За первой ягодой последовала вторая.

— И долго ты использовал меня как блюдо для фруктов? — засмеявшись, спросила Жасмин.

— Я уже съел шесть штук, — пробормотал Джеймс, широко улыбаясь.

— Значит, теперь моя очередь, — решила Жасмин. Она положила по одной ягодке на каждый сосок и провела земляничную дорожку по груди до пупка и дальше к чреслам, окружила темный треугольник и наконец, завершив труды, стала есть.

Джеймс вынуждал себя не шевелиться, но при каждом прикосновении зубов по спине проходил озноб. И хотя Жасмин ела осторожно, без всякой жадности, его грудь вскоре была залита сладким соком. Розовый язычок старательно слизывал каждую каплю. Но вот осталось лишь шесть ягод, окружавших поросль волос, из которых уже вздымалось жаждущее новых наслаждений копье. Жасмин доела землянику и неожиданно накрыла его губами. У Джеймса вырвался стон, как только теплый язычок обвел налитую страстью головку. И когда он уже изнывал от желания, она на мгновение оставила его, но тут же приподнялась и медленно, мучительно медленно опустилась на его вздыбленную плоть. У него едва хватило сил, чтобы сжимать нависшие над ним полные груди и упиваться тихими криками блаженства, которое испытывала и Жасмин.

Перед глазами Жасмин все плыло, но она уже оседлала скакуна и мчалась очертя голову. Он был огромным и твердым, и она безоглядно отдавалась исступленной страсти.

«Это не любовь, — преследовала ее настойчивая мысль, — а всего-навсего вожделение, обычное вожделение. Я не могу любить его, иначе ему не избежать той же участи, что постигла Ямал-хана, Рована и моего милого принца Хэла. Но, Боже, какой он невероятный любовник!»

— Джемми, Джемми! — выкрикнула она, окончательно обезумев. Господи, этого мало! Мало!

Джеймс Лесли понял смущение Жасмин, увидев искаженное страстью лицо, и мгновенно перевернул ее на спину. Он пронзал ее глубоко и сильно, снова и снова. Она нуждалась в нем, хотя сама этого не осознавала.

"О дорогая Жасмин, — думал он, — ты начинаешь любить меня, но еще боишься собственных чувств».

Жасмин, придавленная его тяжестью, безудержно извивалась, поводила бедрами, словно стараясь вобрать его целиком. За прикрытыми веками вспыхивали звезды, и раскаленное наслаждение угрожало ее поглотить. Точно в беспамятстве она сжимала его широкие плечи, сотрясаясь в беспощадных конвульсиях.

Что-то бессвязно выкрикнув, она впилась зубами ему в плечо, и оба содрогнулись в экстазе. Жасмин ощутила, как его горячие соки, излившись, едва не обожгли ее; во рту был соленый вкус крови — на загорелой коже Джеймса краснел отпечаток ее зубов. Жасмин принялась старательно зализывать ранку.

— Сучка, — простонал он, сминая губы Жасмин в неистовом поцелуе, едва не лишившем ее дыхания, и наконец, откатившись от нее, лег на спину. — Иисусе, — едва выговорил Джеймс, — что это было? И всегда между нами будет бушевать такое неистовство?

Сердце, казалось, вот-вот проломит ребра и вырвется наружу.

— Не… не знаю, — всхлипнула Жасмин. Он прав, это настоящее безумие. Она не понимала причин столь неукротимого взаимного желания. Ямал, ее первый муж, обращался с ней как с хрупкой вазой. Рован Линдли был нежным и страстным, как и принц Генри, но такого ей еще не приходилось испытывать. Все эти жгучие, знойные, пылкие ощущения были для нее внове, и в этом бешеном слиянии каждый старался доказать свое превосходство, покорить и укротить другого. Неужели так будет вечно? И хотят ли они этого? Сумеют ли пережить подобное? У Жасмин не было ответа.

Джеймс взял ее руку.

— Как ты можешь говорить, что не любишь меня, после того, что произошло?

— Я не должна любить тебя! Не должна!

— Но ты любишь, — настаивал он, — и я это знаю.

— Я боюсь, Джемми!

Джеймс бережно привлек ее к себе.

— Почему? И не уверяй, что все мужчины, которых ты любишь, обречены.

— Но это так, Джемми, — в отчаянии пробормотала Жасмин. — Сколько раз я пыталась быть счастливой! Все, что мне нужно от жизни, — преданный муж, здоровые дети и свой дом. Когда убили Ямала, я потеряла ребенка, которого носила в чреве. После гибели Рована осталась вдовой с двумя детьми и беременной третьим. В тот раз я едва не умерла. И наконец Генри Стюарт, тот, кому предназначалась корона Англии! Он поплатился из-за любви ко мне!

— Принц скончался от жестокой лихорадки, начавшейся после того, как он, разгоряченный бешеной скачкой, переплыл реку. Это огромное несчастье для его родителей и всей страны, но тут нет твоей вины, пусть даже он и был влюблен в тебя. Ямал-хана предательски умертвили по приказу твоего брата. Пуля, попавшая в Рована, предназначалась тебе, а не маркизу. Да, все эти мужчины погибли, но так, видно, было суждено судьбой. — Он прикоснулся губами к ее лбу. — Мы поженимся пятнадцатого июня, радость моя, и проживем долгую и счастливую жизнь. А теперь скажи, что любишь меня, упрямая девчонка! Я так долго ждал этого признания!

— Вы слишком уверены, милорд, — бросила она.

— Жасмин! — угрожающе прошипел он.

— Я тоже хочу долгой и счастливой жизни с тобой, Джемми, — прошептала она, глядя в его красивое суровое лицо.

— Ты любишь меня? — настаивал он. Жасмин кивнула:

— Да, Джемми, люблю и всегда буду любить.