Глава 19
Эйре

Они добирались до порта Думбартон целый день. Там кипела бурная деятельность. Дейдре с восхищением смотрела, как матросы с купеческого судна бросают на причал канаты и ловко пришвартовываются к пирсу, разворачиваясь бортом. С корабля спустили трап, и, к удивлению Дейдре, по нему с мычанием прошло около двадцати коров, которых подгоняли криками и щелчками бичей.

– Откуда их везут? – поинтересовалась Дейдре.

– Наверное, с севера, – ответил Гилеад. – Габран хотел сам разводить крупный рогатый скот, но вряд ли он решится. С овцами куда легче.

По набережной грузчики тащили тюки с шерстью на борт неуклюжего пузатого торгового корабля. Неподалеку от торгового судна Дейдре увидела узкую длинную галеру, на которой они и должны был и добраться до Эйре. Дейдре смотрела на корабль с благоговейным ужасом. В прошлый раз она пересекла канал на утлом рыбацком суденышке, в котором едва поместились все люди. К счастью, ветер был слабый, вода – спокойная, потому что они подскакивали то вниз, то вверх даже па маленьких волнах. И на берег вышли зеленые от морской болезни.

А это – настоящая галера. Около ста футов в длину, с, узким корпусом, изящно изогнутым носом, украшенным бронзовой отделкой. Просмоленное дерево так и сияло в лучах утреннего солнца. Когда они взошли на борт, Дейдре заметила, что галера отличается от военных кораблей ее кузена. Там гребцы находились внизу и сидели в несколько рядов друг под другом. Здесь же на палубе стояло дюжины две скамеек, на каждой были места для трех человек.

– Все эти усовершенствования делают корабль более маневренным? – спросила она Гилеада.

– Да, и более быстрым. Если будет попутный ветер, мы доберемся до Эйре к завтрашнему утру. – Он подал ей руку и помог спуститься в трюм. – Я покажу вашу каюту.

Кают было всего четыре: две занимали капитан и его помощник, третья предназначалась для Гилеада.

– Где же спят лучники и другие воины?

– На палубе, чтобы в любую минуту быть готовыми принять бой. Они же и гребут, меняясь посменно, это очень удобно: солдаты всегда в форме, и у нас нет недостатка в команде, даже если кого-то ранят.

– Ты думаешь, нам грозит опасность?

Только сейчас Дейдре осознала, что на корабле находится около пятидесяти вооруженных до зубов людей.

– Нет, не думаю, пираты обычно плавают южнее.

– А саксы?

– Иногда они заплывают сюда. Но – и это единственное, за что следует поблагодарить Фергуса Мора, – он перехватывает их корабли. – Гилеад открыл дверь в каюту. – Ты будешь здесь с мамой. Мы отплываем немедленно, пока идет отлив.

Когда он ушел, Дейдре огляделась по сторонам. Каюта была обита сосновыми досками, от которых исходил легкий запах хвои. Две койки с высокими краями – чтобы пассажиры не упали во время качки – были прибиты к дальней стене. Между ними находился стол, тоже прибитый к стене. Оловянные кувшин и миска утопали для устойчивости в специальных отверстиях, сделанных в полке. Через маленькое оконце над столом в каюту проникал свет. Вес было устроено разумно и удобно.

Вскоре вниз спустили их сундуки, но Дейдре не стала переодеваться. В штанах будет удобнее стоять на палубе, где ветрено, и волны могут перехлестывать через борт. Дейдре поднялась наверх. Она была слишком взволнована, чтобы усидеть на месте. Ведь у нее появился шанс освободиться от Нилла. Она подошла к Гилеаду и, задрав голову вверх, стала смотреть, как на мачте один из матросов пытается поправить линь, оглашая воздух грязными ругательствами.

– Давай скорей, идиот! – закричали матросы, стоявшие внизу. – Нас уносит течением! Начался прилив!

Корабль действительно несло прямо на скалы. Гребцы, изрыгая проклятия, прилагали все усилия, чтобы корабль взял правильный курс.

– Я думала, мы отчалили во время отлива, – сказала Дейдре.

– Тебе нужно спуститься вниз, – велел Гилеад. – Да, мы немного опоздали, но следующий отлив будет только перед рассветом. Я не мог допустить, чтобы вы с мамой ночевали в доках. А теперь иди скорей.

Внезапно канат распутался, и огромный парус обрушился вниз как раз над головой Дейдре. Гилеад, подхватив Дейдре, успел откатиться подальше. Она чувствовала, как он дрожит всем телом, закрывая ее голову руками, и… злится. Конечно, она поступила глупо, не послушавшись его. Но как приятно лежать в его объятиях.

– Ты могла погибнуть, – резко сказал он, опершись на локти.

– В таком случае я благодарна тебе за спасение. – Дейдре улыбнулась. А что, если немножко пошевелить бедрами? Она слегка переместилась и была вознаграждена, почувствовав, как напряглось его мужское естество.

Гилеад резко выдохнул и встал.

– Возвращайся к маме, Ди, и оставайся внизу. А у меня здесь дела.

Дейдре решила не спорить, она все еще дрожала – то ли от пережитого страха, то ли от близости Гилеада.

Наконец, когда корабль лег по курсу, она снова поднялась на палубу. Гилеад стоял на носу, опершись о поручень, и смотрел, как в волнах плещутся морские львы.

– Люди говорят, что это оборотни. Они могут принимать человеческий облик и танцевать на берегу. Моя старая няня рассказывала, что они очень соблазнительны.

Одно из животных выпрыгнуло из воды и с любопытством уставилось на Гилеада.

– Наверное, это девушка, – со смехом предположила Дейдре. – Они могут обольщать мужчин?

– Есть легенда, что если мужчина заберет шкурку, то оборотень так и останется в женском обличье и будет принадлежать ему навеки.

– Независимо от ее желания?

– Ты чувствуешь себя пленницей?

– В каком-то смысле. – Дейдре посмотрела ему прямо в лицо. – Я не вернусь с вами в замок.

– Что ты задумала? – тревожно спросил Гилсид.

– Я хочу остаться в Эйре. Я буду с радостью служить твоему деду.

– Не уверен, что это получится. Отец Нилла его сосед. Макэрка не рискнет устраивать войну.

– Война, война, война! – пылко воскликнула Дейдре. – Меня выдают: замуж, чтобы не было войны. Ты вынужден жениться на Даллис по этой же причине. Разница только в одном; ты для Даллис не представляешь угрозы. – Она с трудом сдерживала слезы.

– Ты действительно думаешь, что Нилл может убить тебя?

– Да! – Дейдре вытянула руку и закатала рукав, чтобы показать ему желто-зеленые синяки. – Видишь?! А один раз я думала, что он и вовсе сломает мне запястье, и это сейчас, когда мы всего лишь помолвлены. Как ты полагаешь, он будет вести себя, когда я стану его законной собственностью?

Гилеад осторожно дотронулся до синяков и вдруг порывисто обнял Дейдре.

– Ах, Ди. Я знал, что он жесток, но не думал, что настолько.

На мгновение, уткнувшись в его плечо, она почувствовала себя как за каменной стеной. Дейдре даже показалось, что он вот-вот поцелует ее. Но Гилеад отстранился.

– Я поговорю с дедушкой. – Спасибо. – Дейдре слабо улыбнулась.

– Вам лучше уйти с палубы, – раздался голос помощника капитана. – Мы миновали Холи-Айленд., сейчас море будет штормить.

Он был прав. Они вышли в открытое море, и волны стали вдвое, а то и втрое выше, палубу заливало водой. Остаток дня Дейдре провела, смачивая лицо Элен мокрой тряпкой. Внизу качка была еще сильнее, и у нее все переворачивалось внутри, когда корабль подскакивал на очередной волне. Аппетит пропал, и когда Гилеад пришел сменить ее, Дейдре ограничилась тем, что пожевала кусочек хлеба.

Ночь была темной, бегущие по небу тучи закрывали бледную луну. Ветер выл и рвал одежду, хлестал дождь. Может быть, это дурное предзнаменование?

Наутро они добрались до Эйре. Небо было чистое, море спокойное. После дождя, пролившегося накануне, изумрудные горы казались еще зеленее, трава была усеяна мириадами бриллиантовых капель. Элен, все еще бледная после пережитой морской болезни, все-таки сошла на берег без посторонней помощи. В гавани их встречал сам Макэрка. Ему было уже за семьдесят, но этот мужчина вовсе не выглядел стариком. Крепкого телосложения, с проницательными серо-стальными глазами, он держался прямо, и его волосы были густыми, как у юноши. Он с такой силой обнял дочь, что Дейдре испугалась, как бы он не переломал ей ребра.

– Ты что-то похудела, дитя мое. Если Ангус плохо обращается с тобой, он мне за это ответит.

– Нет, папа. Ангус хорошо относится ко мне. Мне не на что жаловаться.

Дейдре с грустью подумала, как Элен защищает Ангуса. Наверное, это в крови у шотландцев – любой ценой избегать междоусобиц.

– Ну, нечего тут стоять, – весело продолжал Макэрка. – Мать хочет поскорее увидеть вас обоих.

Он похлопал Гилеада по спине так, что другой на его месте рухнул бы на землю. На Дейдре король Эйре не обращал никакого внимания всю дорогу, пока они ехали к его крепости. Дейдре подавила истерический смешок. В Галлии ее сопровождал бы пышный эскорт. Но служанок никто не замечает – возможно, это и к лучшему.

Элен почти весь день отдыхала и встала только к ужину. Ее лицо порозовело, походка стала тверже. Воздух Эйре явно действовал на нее благотворно. Или она просто испытала облегчение, оказавшись вдали от Ангуса и Формории?

Их провели мимо зала, где звенели чаши и громко разговаривали воины, и усадили в личной столовой короля. Войдя в комнату, Дейдре ахнула от удивления. На стенах висели роскошные тканые ковры, серебряные и золотые нити сверкали при свете десятков ароматных свечей. Полированный стол сиял как зеркало, вокруг него стояли двенадцать стульев с высокими прямыми спинками. Но больше всего Дейдре поразила скатерть, расшитая розами, которые сплетались с виноградной лозой. Такой великолепной вышивки она еще никогда не видела.

Элен была права. Даже Клотильда, которая так гордилась тем, что собственноручно вышила покрывало для алтаря, не смогла бы сделать ничего подобного. Дейдре вгляделась попристальнее. Розы и виноград. Еще в глубокой древности пять лепестков розы символизировали пять возрастов женщины. А еще роза – символ звезды Венеры и ее движения по небу. Придворный астроном однажды рассказал ей, что божественная звезда пересекает небо пять раз каждые восемь лет, то проходя перед солнцем, то прячась за ним. Особенно Дейдре удивило то, что Венера может быть и утренней, и вечерней звездой. Она очень скучала по милому старику, который терпеливо объяснял ей тайную мудрость ночного неба. Клотильда изгнала его, обвинив в том, что он проповедует языческие учения. Но он успел поведать Дейдре о том, о чем говорила и ее мать: узор из роз есть скрытый символ женской силы.

И эти виноградные ветви, извивающиеся змеями… Еще один символ – женской мудрости. О, какой злой может быть змея! Но ветви-змеи соединялись с розами в очаровательный орнамент. А это что? В одном углу скатерти – большая роза, от которой в разных направлениях лучами расходятся виноградные ветви с маленькими розочками на концах. В другом углу девять роз среднего размера. Дейдре наклонилась: вот тут, под лепестком, вышит крохотный, едва различимый инициал. Около следующей розы – еще один… Под каждой розой по инициалу, последняя буковка «Е».

Дейдре задумалась. В ее книге рассказывалось о том, что в мистическом Авалоне было девять жриц. А на древней короне, которую мать получила во время мистерий, было написано, что потомки Магдалины однажды сумеют пробудить истинную любовь и божественную силу Исиды. Может, на скатерти вышит тайный код, символизирующий колена священного рода?

Почувствовав головокружение, Дейдре судорожно вцепилась в спинку стула.

– Очень красиво, – промолвила она, когда туман перед глазами рассеялся. – Эта вышивка словно рассказывает какую-то историю.

Элен бросила на нее странный взгляд.

– Мой дед сделал это для меня, когда я была еще крошкой.

– Его вышивальщицы были очень искусны.

– Нет, дедушка сделал это сам.

– Ваш дедушка сам вышивал? – изумилась Дейдре.

– Да. В одном из сражений он получил ужасную рану в бедро. Она так и не зажила. Сначала он решил просто уйти отдел и передал бразды правления моему отцу, но безделье быстро ему наскучило. Он сказал бабушке, что хочет чем-то заполнить свою жизнь, что-то оставить после себя.

– Она учила его вышивать? – спросила Дейдре. – Наверное, на это ушли годы.

– Да, – ответил Макэрка. – Они запирались в спальне и никого туда не впускали. Мы слышали только тихое бормотание, словно бабушка рассказывала какие-то истории, а иногда ругательства дедушки. Воины бились об заклад, что у него ничего не получится: тяжело держать иглу грубыми солдатскими руками, испещренными шрамами. Но они ошиблись. – Старик помолчал. – Я боялся, что люди будут смеяться над ним, а дедушка спокойно говорил, что мужчины разучились восхищаться красотой, они ценят красоту только разве что в постели.

Элен и ее мать ахнули, услышав такую непристойность, даже Гилеад был несколько ошеломлен.

– Ваш дедушка был сильным человеком и жил так, как хотел, – сказала Дейдре и обратилась к Элен: – Как же вы могли оставить такую красоту здесь, выйдя замуж?

Лицо Элен исказилось от боли.

– Я думала, что когда-нибудь приеду и заберу ее, но потом решила: пусть лучше скатерть украшает эту комнату.

Дейдре поняла: Элен не осмелилась взять подарок деда, сделанный с такой любовью, зная, что ее брак – просто фарс. Она надеялась, что когда-нибудь Ангус полюбит ее и qua увезет его в Кулросс. Однако этого не произошло.

Какая странная история. Неужели бабушка Элен поведала своему мужу легенду о священном роде? Может, камень здесь, в Эйре? У Дейдре слегка закружилась голова. Если инициал «Е» значит Элен, то получается, что именно она завершает длинную череду поколений, в которых присутствует сила Великой богини. У нее нет дочери, стало быть, Гилеад должен унаследовать ее, и у него высокое предназначение. Но какое?

– Так ты поможешь ей? – спросил Гилеад деда на следующее утро во время завтрака.

Макэрка тщательно прожевал теплую лепешку и только потом ответил:

– Нилл – горячая голова, и его отец тоже. Он придет за ней сюда и предъявит свои права.

– Но ты король, она будет под твоей защитой.

– Эта девица для меня никто. К чему рисковать?

– Нилл жесток. Он плохо обращается с женщинами. Мы не сможем защитить Дейдре, если она выйдет за него замуж.

– Мы? – Макэрка проницательно посмотрел на внука.

– Я и отец.

– Никогда бы не подумал, что он способен на сочувствие, – фыркнул Макэрка. – Удивительно!

Гилеад беспокойно поерзал на стуле. У деда повсюду шпионы. Интересно, много ли он знает о том, что творится у них в замке?

– Если вы так беспокоитесь за нее, почему не отослали домой? В Арморику? Она ведь оттуда? – спросил внука Макэрка.

Гилеад уныло кивнул: ему было неприятно обманывать деда.

– Ее родители умерли. Дейдре некуда идти. – Она действительно ваша родственница?

– Дальняя, по линии Коу.

– Да, это дальнее родство, – согласился дед. – Но и этого достаточно, чтобы привязать Нилла. Кровные узы не нарушаются.

Гилеад понял, что проиграл: старик побил его своей логикой.

– Прости, – сказал Макэрка, уходя. – Я не могу рисковать, может начаться война.

Гилеад посмотрел ему вслед. Не может быть, чтобы ничего нельзя было придумать! Может, послать Дейдре к его второй бабушке, в Броселианд? Да, надо было раньше догадаться. Отличная идея! Озеро находится в глубине леса, места там дикие, нехоженые. Хильдеберт дважды подумает, прежде чем осмелится отправиться туда на поиски. Чтобы защитить Дейдре, бабушка опять пустит слухи о таинственных духах, которые якобы живут в лесу. То есть Гилеад считал это вымыслом, а вот бабушка… В ней всегда было что-то странное, словно она общалась с потусторонним миром.

Немного приободрившись, Гилеад решил посмотреть серебро, которое по распоряжению деда уже принесли в его комнату. Его ждали три больших сундука. Гилеад отобрал несколько блюд и кубков: они наверняка понравятся Дал-лис. Ему-то самому было все равно – пить из серебра или из деревянной кружки. Потом он вытащил кувшин и несколько блюд поменьше и отложил их в сторонку. Это для Дейдре. Пусть продаст их, если потребуется.

Гилеад хотел было закрыть третий сундук, когда зацепился взглядом за что-то необычное на самом дне. Он протянул руку и нащупал твердую гладкую поверхность. Это была мраморная чаша. Серовато-белый камень прорезали зеленые прожилки, бронзовые края и ручки были украшены витиеватым узором рун… Гилеад перевернул чашу, но не обнаружил на дне имени мастера. Красивая вещь. Как она сюда попала? Он порылся в сундуке, но больше никаких вещей из мрамора не нашел.

Гилеад решил отдать чашу Дейдре как прощальный дар, на память. Если они и встретятся когда-нибудь, он уже не сможет поцеловать ее теплые губы, дотронуться до ее нежной груди. Он даст клятву верности своей жене и будет блюсти ее.

Да, эта чаша для Дейдре. Возможно, они еще успеют выпить из нее вина перед отъездом.

За ужином Дейдре заметила, что Гилеад то и дело украдкой смотрит на нее. Он сильно нервничал. Элен приходилось несколько раз переспрашивать его, прежде чем Гилеад отвечал на ее вопросы. Это был последний вечер в Эйре: завтра они должны будут вернуться обратно.

Дейдре тоже с трудом скрывала волнение. Макэрка, очевидно, отказал внуку в его просьбе. Что ж, его владения обширны. Сегодня утром бабушка Гилеада повезла их на прогулку, и Дейдре расспрашивала ее и Элен о ближайших деревнях и дорогах. Она чувствовала себя немножко виноватой: Элен, ничего не подозревая, охотно рассказывала о родных местах, где прошло ее детство.

В голове Дейдре уже созрел план. Она ускользнет сегодня вечером и пойдет пешком. В отличие от Ангуса Макэркя не запирал ворота на ночь: в Эйре сейчас царил мир. Стражники не заметят ее в темноте. На рассвете она уже доберется до большой деревни, где, по словам Элен, есть рынок. Там она купит лошадь и поедет на юг, в Тару.

Элен рассказала ей о том, как однажды она отправилась туда посмотреть на Лиа Файл – знаменитый камень судьбы, который лежал в изголовье Иакова, когда тот увидел во сне лестницу, уходящую в небо, – символ цепи поколений священного рода. К сожалению, реликвию украли, но, возможно, там она найдет свой философский камень. Сегодня утром у нее опять кружилась голова – верный признак присутствия Силы. Надо попробовать.

Но сегодня вечером… сегодня вечером она увидится с Гилеадом в последний раз. Эта мысль была невыносима, и Дейдре пыталась отогнать ее прочь.

После ужина Элен ушла со своей матерью, Дейдре тоже собралась скрыться в своей комнате, когда к ней подошел Гилеад.

– Хочешь, пойдем прогуляемся?

Дейдре кивнула и взяла его под руку. Ветер стих, и они направились к морю.

– Дедушка отказал тебе? – спросила Дейдре, когда они остановились возле маленького домика, где в военное время обычно сидел стражник. Сегодня там никого не было.

– Да, дед не хочет нарушать мир, который воцарился в Эйре с тех пор, как Фергус отвел свои войска. – Гилеад взял ее за руку. – У меня есть план.

– План?

– Когда мы приедем в порт, я посажу тебя на корабль, который плывет на юг. Напишу письмо моей второй бабушке, по линии отца, и объясню, кто ты. Она даст тебе убежище на Черном озере. Там ты будешь в безопасности.

Дейдре глубоко вдохнула соленый морской воздух. Жить в таком лесу… Поговаривали, что он заколдованный и люди, которые осмеливались зайти подальше, не возвращались обратно. Ходили слухи и о некой таинственной даме, которая жила там. Никто не видел ее, но люди рассказывали, будто она остается вечно юной. Если не удастся найти камень, лучшего места не придумаешь. Там можно будет скрыться, исчезнуть навсегда. Но тут Дейдре вспомнила об Ангусе.

– А как же твой отец? Он рассердится, узнав, что ты разрушил его планы?

– Наверное. – Гилеад равнодушно пожал плечами.

– Что он сделает с тобой?

– Не беспокойся, он меня не убьет, – усмехнулся он.

Дейдре вспомнила вопли солдат, которых пороли возле конюшни. Ангус вполне способен на жестокость.

– Он изобьет тебя, так ведь?

– Ничего, Дейдре. Главное, что ты будешь в безопасности, а раны заживут.

Дейдре заглянула в его темно-синие глаза. Гилеад готов принести себя в жертву. Ради нее. Она все-таки что-то значит для него… или он просто не хочет брать грех на душу, зная, что Нилл может убить ее. Но в любом случае она не примет его предложение. Ее собственный план гораздо лучше. И никто не обвинит Гилеада, если она сбежит без его ведома. Надо попасть в Тару. Камень где-то близко – Дейдре чувствовала это. Но Гилеаду не стоит ничего говорить.

– Спасибо. А ты уверен, что бабушка поступит вопреки воле своего сына?

– Отец ничего не сделает, побоится, что его заколдуют, – улыбнулся Гилеад.

– Кто заколдует? – изумилась Дейдре.

– Духи, которые некогда обитали в озерах. Потом святой Патрик изгнал их, потому что они осмелились оскорбить его. Они переправились через море и поселились в Броселианде. По словам бабушки, эти духи невероятно красивы, они доводят мужчин до безумия или утаскивают их на дно озер, и больше их никто не видит.

– Ты шутишь? – недоверчиво спросила Дейдре.

– Нет, я слышал эту историю еще в детстве. – Глаза Гилеада потемнели. – Нам пора возвращаться.

Дейдре остановила его:

– Люби меня.

– Ди… – Гилеад растерялся.

– Это наша последняя ночь.

Колеблясь, он пробормотал, что в общем-то пока еще неженат…

– Пожалуйста, – взмолилась Дейдре.

На лице Гилеада отразилась борьба чувств, но долг пересиливал желание, его проклятая галантность явно одерживала верх. Дейдре тяжко вздохнула, осознав, что потерпела поражение, и пошла по тропинке, ведущей к замку. Гилеад положил руки ей на плечи.

– Иди сюда, – хрипло прошептал он и повел ее к домику.

Он тут же запер дверь, и они оказались в темноте. Дейдре лишь краем глаза успела рассмотреть убого обставленную комнатенку и койку в углу, накрытую пледом. Гилеад жадно завладел ее ртом, его руки торопливо срывали с нее одежду.

– Тебе холодно? Я могу зажечь огонь.

– Ты уже зажег огонь во мне.

Гилеад отнес ее на койку, быстро разделся сам и скользнул под плед. Некоторое время они просто лежали, прижавшись друг к другу. Дейдре пошевелила бедрами, усиливая токи, которые шли от их тел. Гилеад медленно вошел в ее лоно.

– Я хочу тебя, – прошептала Дейдре.

Он продвинулся дальше, еще на дюйм, и остановился.

– Хочу тебя всего. До конца.

Гилеад слегка отодвинулся. Дейдре прерывисто дышала.

– Гилеад, пожалуйста.

Он снова вошел в нее, но лишь наполовину.

«Господи, за что он так мучает меня?» – подумала Дейдре и выгнулась, закинув ноги ему на спину. Он отодвинулся, дразня ее.

– Гилеад…

– Ш-ш-ш, у нас впереди целая ночь.

Рука Гилеада лениво скользнула по подушке. Уже занялся рассвет, прорезав небо бледно-коралловыми, полосами. Он хотел погладить шелковистые волосы Дейдре, но его пальцы коснулись грубой ткани. Он открыл глаза: постель была пуста. Гилеад свесил ноги. Куда ушла Дейдре? Он страстно желая, чтобы она была сейчас рядом – теплая и желанная.

Гилеад нахмурился, заметив на столике записку. Быстро прочитал ее и, выругавшись, второпях оделся и помчался в замок.

Маленькая глупая Ди. Она решила сбежать, ничего не зная об этих местах. Боялась, что его накажут, а Гилеада это меньше всего беспокоило. Только, сегодня он понял, что любит Дейдре. Он чувствовал это и раньше, после той ночи в каменном круге. Но сейчас зелье было ни при чем.

Он любит Ди, а она сбежала от него.