Глава 5

– Слезай с валуна, но тихо. Я их носом чую.

Каролина принюхалась, необычных запахов не обнаружила и снова потянула носом. Сердце колотилось в груди то ли от страха, то ли от поцелуя Сойера.

– Держись за мной, и чтобы ни звука.

– Да, сэр.

Он бесшумно начал пробираться сквозь кусты, потом вдруг замер на месте, схватил ее за руку и удержал на месте. Девушка испуганно уставилась на Сойера, который глядел в сторону лагеря. Господи, если впереди команчи, то в лагерь им с Сойером никогда не попасть!

Внезапно перед ними шевельнулись какие-то тени, и Каролина разглядела цепочку из пяти неторопливо двигавшихся всадников, а когда на их лица упали лунные блики, она увидела боевую раскраску. Индейцы. Команчи проехали, и в лесу опять повисла звенящая тишина.

Индейцы давно растворились в ночи, а Сойер все стоял, прислушиваясь, вглядываясь в темень. У Каролины заломило спину, ей до смерти хотелось сесть на лошадь и поскакать отсюда, но она знала, что спешить не стоит. Наконец Сойер двинулся вперед, решительно потянув ее за собой, потом вдруг он стремительно шагнул за дерево и махнул ей рукой, приказывая идти дальше.

У нее застучали от страха зубы. Он ее бросил, но почему? Даже мирное кваканье лягушек и треск цикад теперь казались угрожающими. Каролину охватил животный страх. Неожиданно она услышала вскрик, как ужаленная обернулась и увидела Сойера, который мертвой хваткой стискивал шею индейца. Краснокожий молча бился в конвульсиях, затем обмяк, и Дэй осторожно положил тело на землю.

– Пошли отсюда.

Наконец они выбрались на поляну, где оставили своих лошадей. Оказавшись в седле, Сойер перестал осторожничать, пустил коня вскачь, и Каролине пришлось стегнуть мула, чтобы не отстать. Добравшись до Лагеря, Сойер немедленно отправился к лейтенанту Мичему и рассказал про команчей.

– Я прикончил одного. Перед рассветом они могут напасть, поэтому всех лучше поднять по тревоге, а я съезжу на разведку.

– Сержант Уокер проедется на восток, он неплохо разбирается в следах, – добавил лейтенант и распорядился пробить тревогу.

– Каролина, ты едешь со мной, – бросил Сойер, выходя из палатки.

Пока лагерь готовился сняться с места, он помог ей стреножить лошадь, после чего девушка взобралась на его гнедого и крепко ухватилась руками за широкий кожаный пояс Дэя. Они неторопливо объехали вокруг лагеря, Сойер то и дело останавливался, прислушиваясь, и только на рассвете вернулись в лагерь.

– Похоже, индейцы ушли, но чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.

– Я сейчас же отдам приказ, – сказал лейтенант Мичем.

– Наш дозор закончился. – Сойер наконец обернулся к Каролине. – Давай-ка сходим к ручью, умоемся.

Она послушно двинулась за ним, зная, что с этой ночи ее отношения с Сойером Дэем изменились окончательно и бесповоротно.

Индейцы так и не напали, поэтому кавалеристы опять занялись столбами и проволокой, а поскольку жара не спадала, то чем дальше они уходили от ручья, тем тяжелее казался им путь. Сойер не отпускал Каролину от себя, и она даже научилась узнавать по крику птицу или зверя. Порой девушка замечала, что О’Брайен следит за ней, если проводник не видел, он бросал на нее похотливые взгляды. Когда Сойер на несколько минут отлучался, О’Брайен тут же оказывался рядом, будто ненароком толкал ее, не забыв нагло погладить по груди или по ягодицам.

В форте Ричардсон, куда наконец добрался отряд, Сойер снял для них комнату. Захлопнув дверь и бросив пожитки на скрипучую кровать, он решительно повернулся к Каролине.

– Ты, маленькая, будешь спать на полу на соломенном тюфяке. От меня ни на шаг: тут полно солдат, картежников, пьянчуг и других молодчиков, а женщин почти нет. Сейчас мы немного отдохнем, потом я хочу зайти в салун поиграть в карты. Сиди рядом и помалкивай. Ясно?

То, что он предложил ей место на тюфяке, уязвило ее гордость, а дальнейшие распоряжения привели в ярость. Каролина метнула на Сойера гневный взгляд.

– Мистер Дэй, вы не забыли, что получаете деньги от меня?

Тот сердито прищурился, при этом сморщив нос, и девушка подумала, не смеется ли он над ней, однако решительно продолжила:

– Я плачу вам за то, чтобы вы меня защищали, поэтому тоже имею право высказаться по поводу того, чем нам заниматься сегодня вечером.

– Часа четыре в день – твои, высказывайся на здоровье. Остальное время я буду говорить, что нам делать и когда делать, а если тебе это не по душе, найми себе кого-нибудь еще.

Каролина яростно замахнулась на него кулаком.

– Вы, испорченный негодяй, прекрасно знаете, что мне больше некого нанять! Чтобы справиться со всеми этими команчами, солдатами, змеями, мне нужен человек опытный, знающий их повадки.

– Ну, теперь высказалась? – ухмыльнулся Сойер. Она готова была заплакать, но каким-то образом сумела удержаться.

– Я не желаю целый день торчать в салуне рядом с вами, глядя, как вы играете в карты!

– А что плохого? Тоже научишься играть.

– И я буду спать не на полу, а в постели.

– Ладно, кровать с сегодняшнего вечера в твоем распоряжении. – Сойер наклонился к ней и доверительно шепнул: – Конечно, можно лечь вдвоем и продолжить уроки поцелуев.

– Нет! Вы просто…

– Знаю, ты уже говорила. Похоже, Техас на тебя подействовал, ты быстро забываешь, какой должна быть настоящая леди.

– Вы сами вынудили меня. Сойер заглянул ей в глаза.

– Каролина, ты не можешь долго сердиться, если от этого зависит твоя жизнь. Спорим еще на два часа моего командирства, что не успею я досчитать до восьми, как ты улыбнешься.

– Оставьте меня в покое.

– Боишься проспорить? У тебя есть шанс сказать, что нам делать. Раз, два… – медленно начал Сойер. В его глазах плясали насмешливые огоньки.

Каролина демонстративно отвернулась, но Дэн тут же оказался перед ней:

– Три, четыре…

– Вы, кажется, собирались играть в карты? Вот и отправляйтесь.

– Пять, шесть…

– Я могу улыбнуться, но радости мне это не даст.

– Значит, ты в проигрыше и я покомандую еще два часа.

Каролина пошла с ним в салун, который находился на противоположной стороне городской площади. Она тихо сидела за карточным столом, и вскоре до нее начал доходить смысл игры. Сойер предпочитал не рисковать, выигрывать понемногу, но регулярно, чтобы всегда оставаться при своих. Когда у нее в очередной раз зажурчало в животе, Каролина шепнула:

– Я хочу есть.

– Уже скоро, потерпи.

“Скоро” обернулось неимоверно долгим ожиданием. Девушка устала от бесконечного сидения, бесконечного шлепанья карт, и тут ее внимание привлекло нечто такое, от чего она сразу забыла про голод.

В зале появились танцовщицы, которые разносили выпивку, перебрасываясь шутками с игроками. Одна из них явно остановила выбор на Сойере, вилась около него, словно пчела вокруг цветка, сообщила, что зовут ее Панси. Запах духов танцовщицы, резкий и приторный, напомнил Каролине о лилиях на похоронах. Платье с глубоким вырезом туго обтягивало пышные бедра девицы, и она выглядела скорее голой, чем одетой.

Каролина внимательно пригляделась к женщине, с особой ясностью ощущая свою молодость и худобу. Конечно, ее весьма скромные формы не позволят ей надеть такое платье.

Наконец игра закончилась, Сойер сгреб выигрыш, и девушка поднялась из-за стола в предвкушении ужина. – Я принесла вам еще стаканчик, от заведения. Поздравление с победой, – раздался женский голос.

Каролина застыла с открытым ртом, когда Сойер прямо рассыпался перед Панси в благодарностях.

– Не присядете ли на минутку? – предложил он.

– С большим удовольствием. – Панси бросила отсутствующей взгляд на Каролину, а та, потрясенная невероятной переменой в Сойере, в упор смотрела на проводника.

– Слушай, может, ты… э-э… посидишь здесь, чтобы с тобой ничего не случилось? Видишь, тут спокойно. Хочешь чего-нибудь? Что пьют дети?

– Уэс об этом позаботиться, – улыбкой промурлыкала Панси, направляясь к стойке бара и подчеркнуто виляя бедрами.

– Я проголодалась.

– Мы поедим, но сейчас потуже затяни пояс, я хочу поболтать с хорошенькой женщиной. Посиди вой там, дай мне пару минут порадоваться жизни.

– Кажется, вы радуетесь жизни с того самого момента, как мы добрались до этого городка. Я…

– Держи. – Улыбающаяся Панси протянула Каролине высокий стакан с желтоватой жидкостью.

Сойер кивнул на столик в углу салуна, и девушка обиженно уселась так, чтобы видеть парочку. К собственному изумлению, она чувствовала смущение, будто подсматривала за ними. От широкой улыбки его лицо совершенно преобразилось, и теперь она понять не могла, почему решила, что у него угрожающий вид. Сойер разговаривал с Панси так, словно это была единственная женщина в мире, а когда та засмеялась и легонько похлопала его по руке, Каролина чуть не скрипнула зубами. В салун вошли трое мужчин довольно гнусного вида: заляпанные грязью сапоги, косматые бороды, какие-то лохмотья вместо рубашек, казалось, они прошли всю Мексику и Техас, ни разу даже не присев. Каролина не обращала на них внимания до тех пор, пока один не упомянул в разговоре имя О’Брайена.

Не отрывая взгляда от Сойера, девушка обратилась в слух.

– Вы двое, глаз не спускайте с парня, – донеслось до нее. Тогда Каролина посмотрела в сторону бара и увидела, что бродяги с ухмылкой разглядывают ее. Похолодев, она стала из-за стола, чтобы позвать Сойера, увлеченного беседой, но один из типов отделился от стойки и решительно преградил ей путь.

– Куда собралась, пташка?

Так ее называл О’Брайен. Вспомнив, что оставила револьвер в комнате, девушка невольно отпрянула. У дальнего столика Сойер весело смеялся с Панси, словно вокруг ничего не происходило.

– Я тебя спросил, пташка. Куда ты собралась?

– Никуда. – Каролина умирала от желания позвать на помощь, а Сойер, такой сообразительный и зоркий в походе, в городе превратился в слепого идиота, жмурящегося в лучах призывной улыбки Панси.

– У меня на улице лошадь, – ие отступал бродяга. – Пташке вроде тебя наверняка понравится моя Чернушка.

– Я не могу отсюда уйти, – возразила Каролина, бросив отчаянный взгляд на Сойера.

– Это невежливо. Я же говорю, что моя лошадка придется тебе по душе.

Он попытался схватить ее за руку, но девушка успела отпрянуть и мгновенно оказалась по другую сторону стола.

– Оставь ребенка в покое, раздался голос Сойера, который уже стоял во весь рост, широко расставив ноги, и хладнокровно целился.

В салуне воцарилась гробовая тишина. Бродяга у стойки тоже выхватил револьвер, однако уже грохнули два выстрела и его шестизарядник полетел на пол. Каролина наконец пришла в себя и бросилась за спину Сойера. Тот продолжал держать на мушке всю троицу.

– Вон отсюда!

Бандиты мрачно заторопились к дверям, не забыв подобрать с пола револьвер.

В баре никто не шевельнулся, пока Сойер не выглянул в окна и не убедился, что головорезы садятся на лошадей. Наконец он опустил “кольт” и грозно взглянул на Каролину.

– С тобой одни неприятности.

– Co мной? – переспросила девушка, изумленная его обвинением.

Сойер, игнорируя косые взгляды бармена и посетителей, с улыбкой чмокнул Панси в щеку.

– Увидимся позже, – подмигнул он.

На улице Каролине пришлось бежать, чтобы не отстать от него.

– Я слышала их разговор. Один упомянул О’Брайена.

Сойер выругался сквозь зубы.

– При первой же встрече я скажу О’Брайену пару теплых слов. Надо с этим наконец разобраться, А ты больше не лезь не в свое дело!

– Я? – возмутилась Каролина. – Я вообще ничего не делала, только молча сидела в углу. А вот когда мне потребовалась помощь, вы, как баран, пялились на эту… Панси!

– Ты права, малыш, – усмехнулся Сойер. – Хотя из неприятностей я тебя вытащил и в обмен хочу попросить об одной услуге.

Девушка подозрительно взглянула на него. Слишком быстрая перемена настроения ей не понравилась.

– О какой услуге?

– Сначала поедим. За обедом расскажу.

Это был лучший обед с того дня, как они покинули Атланту. Оленина, бобы, маисовые лепешки, кукуруза. Обходительность Сойера потрясла Каролину, но, только когда они вернулись в комнату, она узнала причину.

Малыш, я хочу на время уйти… один. А ты посидишь взаперти, иначе стоит тебе выйти, как неприятности просто кидаются на тебя, будто рой пчел. Я слишком многого прошу? – умоляюще спросил он, и Каролина не устояла.

– Я так не считаю.

– Спасибо, малыш. Но сначала я должен привести себя в порядок.

Каролине вовсе не улыбалось коротать вечер в одиночку, да еще под замком. Но осуждать Сойера у нее язык не поворачивался. Она достала из саквояжа потрепанный томик “Больших надежд”, который путешествовал вместе с ней от самой Атланты. Книжка, уже перечитанная многократно, до сих пор ей не наскучила. Девушка отвернулась лицом к стене и попыталась не обращать внимания на Сойера, который мылся, напевая какую-то песенку.

– Сойер, – позвала она, не поворачиваясь, – ты влюбился в Панси?

– Черт возьми, нет.

– Тогда почему вы такой… счастливый?

– Женщины вообще приятные создания, малыш. А женщина вроде Панси доставляет мужчине радость. От нее петь хочется. Ты это поймешь, когда…

– Только не говорите, что когда я повзрослею, – рассердилась Каролина.

– Эй! – окликнул ее Сойер.

Забывшись, девушка обернулась и увидела, как он, голый по пояс, с удовольствием растирает полотенцем волосатую грудь. Кровь прилила к ее щекам, но Сойер, казалось, ничего не заметил.

Она зачарованно следила, как он вытирает лицо и руки.

– Можешь не дожидаться меня. Здесь тебе нечего бояться, дверь я запру, оружие у тебя есть. Если потребуется – стреляй.

Он присел возле своей кожаной сумки и вытащил оттуда белую рубашку.

Господи, до чего красив! Сев на кровати и опершись на металлическую спинку, Каролина сделала вид, что углубилась в книгу, хотя исподтишка бросала на него мимолетные взгляды.

Сойер начал причесываться перед зеркалом, стараясь уложить упрямые вихри, а потом туго перехватил волосы тонким кожаным ремешком, пристегнул револьвер и нож, взял шляпу и с улыбкой повернулся к ней.

– Развлекайся, – подмигнул он.

– Конечно, Сойер. И вы тоже.

Когда в замке повернулся ключ, ее охватило пронзительное одиночество. В комнате еще чувствовался запах Сойера. Она подумала, что сейчас он будет целоваться с Панси, как целовался с нею. Каролине отчаянно захотелось, чтобы он вернулся. Она встала с кровати, подошла к маленькому круглому зеркалу, висевшему под умывальником. Волосы, подрезанные вкривь и вкось, дерзко торчали во все стороны. Не девушка, а всклокоченный мальчишка. Каролина зажгла керосиновую лампу, с тяжелым вздохом упала на кровать и читала до тех пор, пока глаза сами собой не закрылись.

Ее разбудил стук захлопнувшейся двери. Потом она услышала глухой удар о ножку стола и тихое проклятие.

– Сойер?

– Да, малыш, спи. Я лягу на полу, – заплетающимся языком произнес он и завозился в темноте.

Каролина немного подождала, затем, поднявшись, взглянула на проводника, который лежал на расстеленном одеяле в квадрате лунного света. Она долго смотрела на Сойера, борясь с желанием прикоснуться к нему, наконец вздохнула и снова легла, довольствуясь тем, что он хотя бы рядом.

В последний вечер перед отъездом из города Сойер опять запер ее на ночь, а рано утром Каролина увидела его и просто ахнула: губы разбиты, на щеке порез, под глазом здоровенный синяк. Хотя ей не терпелось узнать, что произошло, она благоразумно удержалась от расспросов, но когда они присоединились к уже выехавшему из форта Ричардсон отряду, девушка обнаружила, что у рядового О’Брайена подбиты оба глаза, рука перевязана и все лицо в ссадинах. Каролину охватила неистовая радость оттого, что Сойер проучил мерзавца – ведь подрались они явно из-за нее, и в то же время она испытывала жуткий страх, потому что О’Брайен кидал на Сойера полные жгучей ненависти взгляды.

Спустя три дня на отряд напали команчи. Индейцы окружили повозки, и в уши ударил воинский клич дикарей, вышедших на тропу войны. У Каролины от ужаса зуб на зуб не попадал, но она довольно споро зарядила ружье, которое ей протянул Сойер, и метнулась к нему под фургон. Когда он пополз на другую сторону, девушка увидела, как из хоровода смерти вырвался краснокожий воин, устремившийся прямо к ней. Пот заливал глаза, она лихорадочно сжимала в трясущихся руках оружие, никак не попадая на курок. Наконец грохнул выстрел. Индеец свалился с лошади, однако брошенный им в Сойера томагавк, крутясь, пролетел по воздуху. Каролина обернулась, чтобы взглянуть, куда он упадет, и застыла, увидев в нескольких шагах от повозки О’Брайена, который хладнокровно направил винчестер в грудь Сойеру.